Поворот не туда

Мне часто снятся бесконечные промзоны. Навсегда покинутые, смотрящие на меня своими тёмными провалами настежь распахнутых ворот циклопических цехов. Кто-то провожает меня взглядом из пыльных окон с паутиной трещин. Тихо скрипят на ветру плоские плафоны уличных фонарей с разбитыми лампочками. Вдоль бетонного периметра в осеннюю дымку тянутся рельсы с намертво прикипевшими цистернами и иссохшими деревянными шпалами. Возле вагонов висит характерный запах химикатов. Бензин, смазка, креозот, ржавчина. Кислый аромат, который ни с чем не спутать. Миазмы влажной земли, удушающий букет из пыли, сухой травы, горячего асфальта, старых книг.

Я иду дальше, по знакомым улочкам, над которыми всегда переброшены трубы с обрывками стекловаты и чего-то похожего на мешковину. За поворотом оказываются заброшенные пятиэтажки, торцы которых некогда были изукрашены мозаиками и муралами, на которых сплетались рабочие, солдаты, крестьяне, учёные, космонавты, люди в строгих костюмах, атомы, градирни, причудливые установки и изоляторы высоковольтных линий электропередач. Дворы эти давно поросли молодым лесом, из стыков бетонных плит проросла высокая трава, а сами они укрыты мшистым ковром. Ветер гонял по некогда широким проспектам и бульварам опавшую листву и обрывки газет.

Далее шли густые хвойные леса на песчаных косах, терриконы, шламоотвалы и топи. Древние, злые. Бочажки затянуты ряской и масляными радужными разводами, приторно пахнет гнилым деревом и сероводородом. Я чувствую, как что-то клокочет и пульсирует в этой глубине. Мне чудится, как исполинские шестерни лениво, со скрежетом проворачиваются. Некие огромные, древние, хтонические механизмы, сокрытые там, подают признаки жизни. Проклятой, которая не должна была пробудиться от вечного сна, но она пробудилась. Однажды я изучал спутниковые снимки и поразился количеству болот на просторах нашей родины. И большинство из них никто никогда не видел.

Пройдя через царство трясин и камышей, я всегда выходил на широкую просеку ЛЭП. Провода оборваны, опоры покосились, но от них всё ещё исходит низкочастотный гул, будто некая неведомая сила до сих пор течёт по ней, готовая вырваться на свободу. За просекой - покинутые деревни и колхозные поля, давно не паханые. На них стоит брошенная техника, в бетонных ангарах громоздятся коровьи черепа. И деревни эти охраняет частокол сопок, поросших лесом, на вершине которых возвышаются старые, уже никому не нужные, антенны военных радаров. В этот момент я всегда просыпаюсь.

Мне уже далеко не десять лет, сны давно не впечатляют моё сознание. Кроме этих. Детали и локации всегда разные, но неизменны те постоянные, которые сопровождают меня: заброшенные заводы, НИИ, наукограды, деревни и антенны. Непролазные болота и густые леса. Низкочастотный гул и скрежет ржавого металла где-то на грани слышимости. Намеренно или нет, я посещал подобные места из моих снов. Промзона всегда встречала меня тяжёлым индустриальным фоном, завыванием сирены и едва различимым в стуке сцепок распоряжений диспетчера на сортировочных станциях.

Спускаясь в метро, я гнал навязчивые мысли спрыгнуть на рельсы, убежать в тоннели, ведущие в неизвестном направлении, оканчивалась запертыми гермозатворами, гейтами с секретными правительственными бункерами. Хотел пройтись по пыльным и затянутым паутиной потернам, что тянутся на километры вдаль...

Заботы мирские меня отвлекали от сомнамбулических исследований. Я забывал о покинутых навеки, совершенно обезлюдевших пространствах с осенней прохладой и тягучим надрывным звоном проводов. Но с каждым годом всё чаще я оказывался там в своих снах. Научился различать улицы и бульвары города-трупа. Научился находить знакомые тропы в высокой траве вдоль бетонных периметров, позабытых в этой недосягаемой глуши заводов. Я бы не обращал на это внимания, да только по ту сторону сна постучали.

Было погожее летнее утро. Шоссе Владимир-Рязань. Карты показали выгодный съезд, путь напрямик до Москвы. Всегда побаивался Мещёру. Дикий край в самом сердце средней полосы. Куда ни плюнь – везде непролазные болота, густые леса и неухоженные дороги. На полпути навигатор перестал реагировать вовсе, а карты показывали пустоту на месте, где должны быть деревни. Да и в живую они были покинуты. Забыты. Заколочены. И ведь где-то лежат на печи или в старинной кровати кости последних жителей, которых было некому хоронить. Будь я хоть немного суеверным, обязательно поискал бы их, предал земле, выпил за упокой безымянных мертвецов.

Чутьё вывело меня на длинную бетонку, едва различимую в траве. Треугольные плиты побиты временем, поросли мхом и былинками. Некогда богатое колхозное хозяйство, что то справа, то слева от дороги угадывалось, спрятал молодой лес. Я ехал осторожно, боялся угробить единственное моё спасение в этом краю. Спустя пару километров я остановился около стелы. Я уже видел её во сне. Учёные, атомы, колбы с реагентами, мачты антенн. Город Солнечный... Осколок существовавшей некогда высокоразвитой цивилизации...

Его забросили относительно недавно. Лес ещё не успел поглотить Солнечный, как это сделал с Припятью и другими, менее известными городами-призраками. Но да, определённо он мёртв. Покинут не в спешке. Агония длилась двадцать, тридцать лет, какая уже разница? Теперь всё равно.

И кто-то сверлил меня взглядом из тёмных провалов окон кирпичного здания ОВД. Кажется, я даже видел фигуру высокого старика с длинными усами и в потёртой полицейской форме. Да и сам Солнечный обладал свойствами аномальной зоны – после круга по микрорайону, я вновь оказался около ОВД. Благо, аномалия меня быстро отпустила и я вышел на очередную улицу.

Часть домов уже превратилась в руины, покрытые налётом бледно-оранжевой плесени. На уцелевших панельных пятиэтажках я приметил первую сохранившуюся адресную табличку – улица Авиаторов. И именно там, за деревьями, я заметил громаду гигантского цеха, высотой метров под пятьдесят. Что это за место? Почему я узнаю в нём заброшенные пространства из своих снов?

Всё это путешествие меня сопровождали головные боли, паранойя, мания преследования. Кто-то или что-то за гранью понимания следовал за мной по пятам.

Я не стал задерживаться там. Не за чем. Вернулся к машине, выехал обратно на трассу и с лёгкостью на душе продолжил путь. После той странной находки в сердце Мещёры, я перестал видеть сны о давно покинутых местах. Но теперь, даже наяву, я слышу зов. Зов Солнечного. Он манит меня. Требует, чтоб я раскрыл все его тайны.

Берегитесь снов о странных местах и никогда не ищите эти места в реальности. Ибо эти сны имеют свойство проявляться наяву. Боже, если ты существуешь, убереги смертных от подобных снов...