6. Оля. Жизнь во сне и наяву

Через тернии к звёздам…

Когда в космос полетел Юрий Гагарин, Оли ещё не было и в помине. Ро-дилась она в 1969 году.

После своего рождения Оля к космосу относилась равнодушно и практи-чески ничего о нём не знала, вела себя спокойно, без нервов и душевных потря-сений.

– Дети, – сказала воспитательница, – погода хорошая, идём в беседку, рассаживаемся и ведём себя тихо, Оля Чемерисина, я к тебе обращаюсь, успо-койся наконец, это в первую очередь касается тебя… Перед вами выступит за-ведующая библиотекой Анна Степановна Панченко и расскажет вам о космосе и его героях, покорителях пятого океана.

– А пятый океан это что? – спросила Ольга.

– Это космос…

– А сколько у нас океанов?

– Много! Об этом поговорим завтра! А сейчас построились и пошли в парк.
Анна Степановна в большой панаме от солнца и светлом платье выше ко-лен стояла у беседки широко расставив ноги.

– Чучело, – прошептала Ольга, вспомнив, как эта самая Аня отшлёпала её на пляже по заднице за то, что Оля подсматривала, как та в кустах целовалась с трактористом Мишкой, и её нижняя губа медленно поползла в рот, касаясь миндалин.

– Дорогие дети, – не выговаривая букву «р», торжественно произнесла библиотекарша. Мать говорила, что её родители каждый год в институт возили свинью, чтоб эту дуру из него не попёрли, – мы сейчас с вами поговорим о наших героях, покорителях космоса. Нам есть чем гордиться! Первым космо-навтом, совершившим полёт на ракете «Восток» в 1961 году, был Юрий Алек-сеевич Гагарин. В космосе он находился, – Анна Степановна посмотрела на бумажку, – 108 минут. Потом в космос летали Титов, Николаев, Попович, Бы-ковский, и первая женщина-космонавт Терешкова… И сегодня, дети, 15 июля 1975 года новый полёт в космическое пространство совершили Алексей Архи-пович Леонов и Валерий Николаевич Кудасов…
Воспитательница что-то шепнула библиотекарше.

– Ой, – зарделась Анна Степановна, – я неправильно произнесла фами-лию, – она по слогам прочитала по бумажке. – Ку-ба-сов…

– Корова! – под нос прошептала Ольга. – Какие они по счёту? – сконцен-трировав нервы на лбу, спросила она.

– Их уже так много, что можно сбиться со счёта.

–  Безобразова, сейчас вместе со мной попросишься в туалет, – наклони-лась она к подруге Свете.

– Я не хочу.

– Не делай мне нервы! – Оля подняла руку. – Можно в туалет?

– Сиди и терпи, – прошипела воспитательница.

– Я не могу!

– Иди с глаз!

– И я хочу, – стыдливо прошептала Безобразова.

– Кто-то ещё хочет?

Дети молчали.

– Ладно, только быстро, туда-сюда… И никуда больше!..

– Светка, – зашептала Ольга, – ты видела у нашей поварихи в кладовой зонт лежит.
– Видела.

– Тащи его сюда…

– Зачем? А если…

– Давай без «если».

Через минуту зонт был в руках у Ольги.

– Пошли, – скомандовала она.

– Куда?

– Ты меня уже замучила вопросами… Идём на крышу подвала.

– И что будем делать?

– Слышала про космонавтов? И нам тоже надо готовиться! Мы возьмёмся за зонт и прыгнем. Посвятим этот прыжок героям космоса!

– Я боюсь!

– А ты думаешь, им сейчас в космосе не страшно? Пошли.

Они медленно поднялись на крышу подвала и раскрыли зонт. Он был сморщенный, несколько спиц вылезли из него.

– Он поломам, мы разобьёмся…

– А ты думала, подвиг совершается под пуховым одеялом? Держись крепко за ручку.
В это время мимо подвала шёл детсадовский шофёр дядя Филипп. Его в деревне и взрослые, и дети называли только Филя, или Филиппок.

Увидев стоящих на краю крыши подвала двух девочек, он аж онемел.

– Что вы там делаете? – для связки слов он добавил несколько ёмких и доходчивых выражений.

– Прыгай, – Ольга подтолкнула подругу, и та стремительно понеслась вниз. Филиппок подставил руки и поймал Светку, упав вместе с ней на землю, сильно ударившись плечом и грудью.

Света отделалась лёгким испугом, шофёр сломал руку и два ребра, воспи-тательница получила выговор и была лишена квартальной премии, а Ольга за геройский поступок была выпорота, лишена одежды и две недели не выходила из дома.


Страшная история

Было воскресенье. Отец пластом лежал на веранде и жутко храпел. Юби-лей у заведующего тракторной бригадой прошёл весело. Сколько было выпито, как и когда пришёл домой, не помнил. Не даром в народе говорят, что водки много не бывает.
Подошла Ольга и начала толкать его в бок. Она очень любила отца, он её никогда не обижал.

– Плохо тебе, папочка? На, попей рассольчику, а потом я тебе холодную тряпочку на лоб положу.

Он приподнялся на локте и стуча о банку зубами с жадностью начал пить лекарство от похмелья.

– Иди на диван, я тебе всё там постелила.

– Золотинка ты моя, – он притянул к себе дочь, погрузив её в облако стойкого перегара, и поцеловал.

– Фу, как от тебя воняет!

– Что да, то да. Похмелиться бы…

– Я тебе принесла.

– Какая умница!.. Где ты взяла?

– К бабке ходила. Сказала, что для компресса надо, мол ты ногу подвер-нул.
Кряхтя он стал приподниматься:

– А мама где?

– Не знаю. Я проснулся, а её нет. И Славки нет.

Отец вылил содержимое бутылки в рот, запил рассолом и весело сказал. – Пошли, Ольша, в комнату, покемарим маленько.

– Можно я с тобой полежу?

– Конечно, вам всё можно, мой доктор.

Отец повернулся лицом к стенке, прижал дочь к себе и затих.

– Папа, можно я тебе расскажу страшную историю про девочку?

– Про себя?

– Да нет.

– Если про другую, рассказывай… Только шёпотом.

– В одном городе…

– Если в городе, тогда точно не ты.

– Папа, лежи молча и слушай.

– А если я вдруг усну?

– Не уснёшь, я тебе не дам.

– Тогда рассказывай.

– В одном городе на пятом этаже жила-была маленькая девочка.

– Ты этаж точно помнишь?

– Точно.

– Молодец! Сколько ей было лет? Как ты, лет шесть? Как её звали?

– Если ты не замолчишь, я уйду, – зло задышала Ольга. – Звали её Настенька.

– Красивое имя, но твоё лучше.

– Папа…

– Всё, молчу.

– И была она непослушная, делала всё, что ей запрещали.

– Прямо как ты.

– Да, как я… – она попыталась встать.

Отец крепче прижал её к себе.

– Дальше что?

– Как-то родители оставили её дома одну, а сами пошли на… на собрание. Уходя, строго-настрого предупредили не откручивать в зале на полу гайку.

– А собрание какое.

– Я-то почём знаю… Собрание и собрание…

– Мне уже страшно…

– Ты можешь помолчать?

Тело отца затряслось в беззвучном смехе.

– Дальше что было, рассказывай. Меня просто распирает от любопытства.

– Они ушли, а Настенька пошла и открутила этот винтик.

– Ты же сказала, там была гайка.

– Какая разница, гайка, винтик, открутила и всё. Дай я встану, не хочу с тобой больше лежать, ты меня уже отравил своим перегаром.

– Подожди… Открутила и чё?

– А ничё. У соседа снизу люстра с потолка упала.

– И убила его?

– Да убила! Только он перед смертью пришёл и сказал, что она дура.

– А она чё? Стала гайку прикручивать назад?

– Да ну тебя, больше ничего не буду рассказывать.

– Очень страшный рассказ, дрожь пробивает, – и его тело вновь затряс-лось. – Сходи к бабушке, принеси ещё самогона для компресса.

– Хочешь – иди сам, а я пошла на улицу.


Радости и печали

1
Учительница в новом платье, с завитыми волосами, слегка подведёнными глазами и подкрашенными губами торжественно вошла в класс. Такой она была 1 сентября и… вот теперь! Писаная красавица!

Все восторженно смотрели на свою Наталью Сергеевну и даже боялись дышать.
– Дорогие мои ученики! – она радостно улыбнулась. – Мы сегодня с вами учимся последний день, а завтра – каникулы!..

– Ура! – радостно закричали дети и захлопали в ладоши.
– Тише, тише… Вы сейчас всю школу растревожите, а меня потом дирек-тор отругает.
В классе сразу стало тихо.

– Я поздравляю вас с переходом во второй класс. Восемь человек закон-чили первый класс с отличными оценками. Это Света Безобразова, Оля Чеме-рисина, Валя Светличная, Коля Белобородько, Лена Акимова, Лена Санько, Ва-ря Кривонос и Мила Виноградова. Восемнадцать имеют хорошие и отличные оценки, остальным надо подтянуться…

– А Каниболоцкий? Он как?

– Оля, успокойся. Вася за лето подтянется, и ты ему на каникулах в этом поможешь. Это тебе персональное задание. Ты не возражаешь?

– Не возражаю! – гордо ответила Ольга. – Он у меня у меня отличником станет! Понял, Васёк? Иначе… – и она сунула кулак ему под нос.

– Прекрати!.. Дети, вместо двух последних уроков, – Наталья Сергеевна приложила палец ко рту, – только тихо, не шуметь, пойдём на экскурсию к ва-шим родителям.

– По домам будем ходить? Они же все сейчас на работе. Только у Сашки Величко мать сидит дома беременная.

– Оля, можно я закончу, ты мне мешаешь. Мы пойдём на экскурсию: на тракторную бригаду, ферму, в мастерские, где и работают ваши папы и мамы. Оттуда я вас и отпущу. Портфели по дороге можете занести домой, а кто далеко живёт, оставит у кого-нибудь, а потом заберёт. А сейчас мы для закрепления немного почитаем, а на втором уроке – порешаем…

2
Ребята, побросав через забор портфели к Лене Акимовой, шумно двину-лись к тракторной бригаде. Удивить их тут, да и в других местах, было нечем, они бывали здесь много раз, но… Лучше вот так весело идти, горланя на всю округу, чем сидеть в классе и с содроганьем ждать, когда тебя вызовут.

Вскоре на рубашке у Коли Ярёменко появилось жирное пятно, а в ма-стерской вездесущая Оля Чемерисина споткнулась о железку, валяющуюся на полу, и со всего маха грохнулась на пол, разбив до крови колено и локоть. Па-дая, она умудрилась зацепиться подолом платья за край скамейки и вырвала из него целый клок, чем повеселила своих одноклассников.

Кряхтя и надсадно дыша, Ольга поднялась. Её нижняя губа тревожно вибрировала, глубоко погружаясь в рот, глаза злобно сузились.

– Суки, – еле слышно выдохнула она, и все поняли, что впереди их ждёт расправа. Стало тихо.

3
Дальше всё шло без задора и душевного подъёма. Когда подошли к фер-ме, то и смотреть оказалось нечего, все коровки паслись в поле.

– Дорогие ребята! – снова торжественно произнесла Наталья Сергеевна. – Наша экскурсия закончилась. Я ещё раз хочу поздравить вас с окончанием пер-вого класса и переходом во второй. На каникулах активно отдыхайте, набирай-тесь сил, укрепляйте здоровье. Я всем желаю всего доброго, до свидания, до встречи в сентябре!

– До свидания, Наталья Сергеевна, – прокричали дети.

– Тем, кто забыл, напоминаю, в воскресенье на автобусе Любовь Ивановна повезёт вас в город в зоопарк. Там можно будет зверюшек посмотреть, купить мороженое, попить газированной водички, поэтому у родителей попросите немного денег. Кто из родителей хочет поехать, пусть едут.

4
– А давайте поиграем, – предложила Оля. Её глаза лихорадочно блестели.

– Давайте, – обрадовались все.

– Вы будете коровками, просунете головы в щель между досками забора, а я вас с другой стороны начну кормить травой.

Обрадованные дети разбрелись вдоль заграждения и сунули головы в щель. Ольга, нарвав в руку травы, тыкала им в лица, приговаривая: «Жри, что морду воротишь…».
Вася Каниболоцкий, отворачиваясь от своей кормилицы, так дернул го-лову в сторону, что она попала между сучками двух досок и выдернуть оттуда он её уже не мог. Так и стоял, извиваясь, дергаясь и вопя во всё горло.

Дети пробовали всеми способами освободить голову бедного мальчика, но всё оказалось тщетно. Хорошо, что вскоре на лошади подъехал дед Миша, местный скотник.

Высказав детям все роившиеся у него в голове слова, он нашёл на скотном дворе лом, отодрал доску и освободил мальчика. Шея Василия была лиловая.

5
В воскресенье от школы шумно отъехал автобус с радостными и счастли-выми детьми. Оли в автобусе не было. Сказали, что заболела…



О празднике и другом

Умудрённая богатым жизненным опытом второклассница Оля 1 сентября в школу идти не спешила.

– Ты случайно не забыла, что сегодня в школу надо идти или за лето все мозги напрочь отшибла? Почему ещё не переоделась? – сердито спросила мать. – Посмотри, какой Славик красивый! Цветы учительнице нарвала?

– С какой это стати?

– Сегодня День знаний, у неё праздник.

– А у меня что, праздника нет? У неё есть, а у меня нет…

– Это и твой праздник тоже.

– А почему тогда мне никто цветы не дарит?

– Хватит этих пустых разговоров! Иди быстро переодевайся…

– Я так пойду.

– В этом? – мать внимательно оглядела дочь. – Подойди к зеркалу, чуче-ло, посмотри на себя, – закричала она. – Платье грязное, в пятнах, выцвело на солнце… Нос ободран, руки в цыпках… Живого места на теле нет! Опозорить меня перед всеми хочешь?! Мыться, переодеваться – и в школу! Десять минут даю! Нет – накажу сильно, одежду отберу, запру её в шкафу, голой будешь хо-дить. Неделю в доме просидишь!

– А в школу…

– И в школу ходить не будешь! А коль приспичит, голой пойдёшь! Пусть все полюбуются на твою неописуемую красоту. Праздник ей подавай!

– Хорошо, – бурчала тихо Ольга, втягивая нижнюю губу до гланд. – Будут ей цветы, коль праздник захотела. Ишь какая фифа… Не будет меня – и она никому не нужна.
– Не бурчи, – раздался голос матери. – У тебя осталось пять минут, а нет…

– Я готова, – вышла Ольга из спальни.

– Третий сорт не брак. Причешись…

– И так сойдёт, – она вышла на улицу, закрыв за собой дверь.

Цветов она так и не нарвала.

Новый учебный год для неё начинался безрадостно.

Но вскоре лирическое настроение к ней вернулось. Отобрав букет астр у Каниболоцкого, она с умилённой улыбкой подарила их учительнице, обняла её и всем телом к ней прижалась.



Королевская особа

1
За отличную учёбу и не совсем примерное поведение 1 сентября, в первый раз во второй класс, Оля вышла на улицу во всем новом, своим видом она напоминала картинку из журнала «Семья и школа».

Несмотря на собирающиеся на коленях морщины от колготок из-за их большого размера, выглядела вызывающе красивой. Огромный розовый бант, быстро сползший на бок, только добавлял ей шарм светской модницы. Её свет-ло-коричневые лакированные ботиночки так ярко блестели на солнышке, что слепили пролетавших мимо лётчиков. Стояла жаркая погода, однако Оля надела новую оранжевую куртку. В народе не зря говорят: «Жар костей не ломит!».

За спиной, набитый до отказа учебниками и тетрадями, висел тяжеленный, сильно потрёпанный рюкзак. В селе это было невиданное чудо, такого здесь из учеников никто и никогда не видел и, тем более, не носил. 

Ольга прекрасно понимала, что именно сейчас она безумно привлека-тельна и похожа на светскую львицу!

Все эти обновки достались Оле от внучки тёти, живущей в Молдавии. Мама ездила туда на пять дней с делегацией колхоза по обмену опытом.
 
У калитки в куцем пиджачке и белой рубашечке, с оторванной на шее пу-говицей стоял её верный друг и надёжный товарищ Коля Белоглазов. Он в за-думчивости грыз ногти.
– Ого, – Николай буквально онемел от увиденного, – ты на королеву по-хожа!
Лицо Ольги расплылось в умилительной улыбке, губа непроизвольно по-ползла в рот.

– Тебе тёмных очков не хватает, – понимающе заключил он.

Ольга на мгновенье задумалась.

– Пошли, – твёрдо сказала она, – я знаю, где их найти.

– Не опоздаем?

– А опоздаем, ничего страшного не будет, никто не заметит…

– А куда идём?

– К деду. У него болят глаза, ему врач выписал зелёные очки. Он их всё равно не носит, в комоде валяются.

2
Ольга с шумом влетела к бабушке. Бабушка, как всегда, возилась на кухне.

– Я пирожки с яблоками напекла. Ты с молоком или чаем будешь?

– Мне некогда чаи с вами распивать.

– Это почему?

– По кочану. Школа началась…

– А чего ты…

– Уже идём!

Она достала из комода очки и повесила из на нос.

– Это зачем тебе? Дед будет искать… – поинтересовалась бабушка.

– Долго объяснять. Всё равно не поймёшь… Я два пирожка с собой возь-му, по дороге съем.

Выскочив на улицу, жуя с аппетитом пирожки, они опрометью понеслись по дороге с школу.

Вскоре их бег затих и совсем прекратился.

Светло-коричневые лакированные ботиночки, так ярко блестевшие на солнышке, начали тереть Олину ногу, особенно правую. А на левой постоянна развязывались шнурки. И чтобы не упасть, Ольге приходилось наклоняться, чтобы их завязать.

При всём при этом явно перегружённый знаниями рюкзак падал ей на го-лову, отчего это болезненное мероприятие не доставляло ей ни малейшего удо-вольствия. Оказалось, что и куртка была явно одета не по сезону. На полностью сползший с волос бант не обращалось никакого внимания.

Уже перед самой школой Олины шнурки опять развязались.

Получив очередной удар рюкзаком по затылку, Ольга закричала:

– Как меня… (задрали) эти шнурки, – и в гневе с силой оторвала их.

3
К началу построения линейки влетели Коля и Оля. Ольгин вид был ужа-сен и даже отдалённо не напоминал королевою особу: лохматая, в мокрой и вымазанной в песке куртке, со сложенными в гармошку болтающимися колгот-ками, оборванными шнурками на левом ботинке, с потрёпанным, но никем не виданным доселе рюкзаке и гневно закушенной нижней губой… Зато в очках…

Линейка замерла, никто не произнёс ни слова, понимая, чем всё это могло бы закончится.



С Новым годом!

1
Из всех праздников Оля больше всего любила Новый год. В этот день в доме было чисто, пахло ёлкой и ещё чем-то торжественным, таинственным, за-гадочным и даже сказочным, стол ломился от вкусной еды, и разрешалось не спать до утра. А ещё в этот день дарили подарки, которые приносил Дед Мороз. Если говорить честно, то ни в какого Мороза Оля давно не верила, во-первых, потому что хотела получить одно, а он дарил совершенно другое. Да и отец не мог быть сразу в двух лицах – и папкой, и Дедом Морозом. Глупость одна да и только, но всё равно интересно.
Уже третий год она хотела, чтобы подарили ей попугая в красивой клетке, но пока дарили мыло, куклу и карандаши.

К этому Новому году мама и папа готовились основательно. Для этого имелась веская причина: ждали дорогих гостей из Молдавии – бабушкину пле-мянницу и мамину двоюродную сестру тётю Фиру с мужем Ионом. Мама ска-зала, что видела сестру всего один раз, когда была маленькой, а той перевалило за тридцать. Ещё мама сказала, что тётя – поэтесса, и её знает весь мир, что ест она не как все нормальные люди, а левой рукой, и хлеб не кусает, а отламывает маленькими кусочками и кладет их в рот, что она дружила с Котовским, правда, кто это такой, Оля не знала, но фамилия ей очень понравилась, что общалась с Генеральным секретарем Брежневым, который вручал ей какой-то орден. И ма-ма очень гордилась своей родственницей. Но именно такая информация Олю мало интересовала. Сейчас перед ней замаячила реальная перспектива получить в подарок попугая. И с каждым днём эта идея становилась всё реальнее и ре-альнее.

От переизбытка нахлынувших чувств она побежала на улицу и сообщила своим многочисленным друзьям и подругам о предстоящем грандиозном собы-тии и уже дарованной птице.

Все дни до Нового года в ожидании предстоящего чуда Оля вела себя просто идеально, была примерной и очень послушной, мать от её поведения пребывала в восторге. Оля без понуканий аккуратно разложила на полке книги, собрала в коробку разбросанные по всему дому игрушки, везде протерла пыль, помогала украшать ёлку. И чем меньше оставалось времени до приезда тёти Фиры и дяди Иона, а приезжали они утром тридцать первого числа, тем ра-достней и счастливей становилось у неё на душе.

Больше всех суетилась, конечно, мама, а папа только интересовался про-цессом подготовки. На его «хрупкие» плечи ложилась непомерная по тем дале-ким временам задача: любыми способами, хоть из-под земли, добыть две бу-тылки шампанского и водки «Столичная», с чем он достойно справился.

Оле тётя Фира сразу не понравилась. Перед ней предстала сгорбленная старуха с мясистым носом, заострённым подбородком, огромной коричневой родинкой на верхней губе, из которой торчали колючие седые волоски, отёч-ными глазами и всклокоченными ярко-рыжими крашеными волосами. Она по-ходила больше на Бабу Ягу, чем на поэтессу, несмотря на дорогое велюровое платье.

Кто был муж тёти Фиры, дядя Ион, Оля так и не поняла, но когда услы-шала ещё раз его имя, непроизвольно прыснула, за что сразу получила от мате-ри подзатыльник.
Дядя был толст. Багровые щёки с обрюзгшего лица пластами ниспадали на опущенные плечи, а мешковато сидящий серый костюм делал его беззащит-ным и растерянным. Дышал он надсадно, со свистом, высоко поднимая огром-ный живот и грудь. Оля сразу мысленно окрестила его Пионом.

Для Оли они выглядели скорее бабушкой и дедушкой, чем тётей и дядей, у нее даже сложилось твёрдое убеждение, что жили те ещё в эпоху позднего палеолита.

– Это Славик, – напряжённо улыбнулась мама, представляя сына великой родственнице, гладя того по голове. – А это Оля, – она строго взглянула на насупившуюся дочь, собрав на переносице глубокие складки. Но Ольга ещё ждала чуда.

– Какие милые детки, – произнесла безразличным скрипучим и дребез-жащим голосом желанная гостья, снимая невидимые пылинки с груди своего платья. – Здравствуйте, дети! – молвила она, суя им в руки по книжке и крас-ному карамельному петушку-леденцу, от которого чем-то тошнотворно пахло.

Попугая среди подарков не было. Олино сердце беспокойно забилось. Та-кого ей ещё никто не дарил, и вот… Книга… Леденец… А желанный попугай?..

После её поцелуя Оля содрогнулась от отвращения и тут же вытерла ру-кавом место прикосновения губ орденоносной поэтессы, за что получила от ма-тери новую затрещину.

– А где мы будем спать? – резко перешла тётя Фира на интересующие её бытовые вопросы.

– Для вас комната готова, пойдёмте взглянем, – льстиво сказала мама.

– Только я с Ионом вместе спать не могу, он слишком толст и храпит.

– Там кровать есть, диван… – извиняющим голосом произнесла мама.

– А столик, письменные принадлежности?.. Я человек творческий и без работы не могу.

– Стол есть, стул... А тетради с ручкой я сейчас принесу.

– Пошли, Франя, покажешь, что где, да я переоденусь, потом осмотрим твоё хозяйство. На улице сегодня не холодно, можно и погулять. А куда делся Ио? – вдруг всполоши

– Они с Ваней пошли в магазин.

– Ваня пьет?

– Бывает.

– И Ио без этого жить не может. Их нельзя вместе оставлять надолго.
Оля сразу невзлюбила свою знатную тётю. Как только та вышла из ком-наты, она отдала петушка брату, а книжку забросила на шифоньер. В её умной голове стали роиться варианты мщения уже ставшей ненавистной Бабе Яге.

Пообедав, Фира и Пион пошли спать, а мама с Олей принялись лепить праздничные пельмени. Пока мама месила и раскатывала тесто, отец прокрутил мясо, лук, посолил и поперчил фарш, а Ольга выдавливала стаканом в тесте кружочки. Процедура ей очень нравилась, она с удовольствием делала это.

Оля продолжала излучать доброту, пыталась быть милой и учтивой. Она весь день вела себя примерно, стремилась показать гостям своё хорошее воспи-тание, но иногда не могла себя сдержать. Было это чрезвычайно трудно, но она старалась изо всех сил. Мама не могла нарадоваться на дочь и даже позволила ей самой слепить несколько пельменей. Этого Ольга только и ждала! С умиле-нием закусив верхнюю губу, она усердно принялась за дело.

- Мама, можно я каждому слеплю по пять штук? – спросила дочь.

– Можно, дочка, только не забудь – бабушка тоже придёт.

– Сделаю, – учтиво улыбнулась она. – А можно я их сама каждому поло-жу в тарелку и подам на стол?

– Можно, думаю, им будет приятно, только сметану не забудь положить, она в холодильнике. Может, лучше принести в общей посуде, а они сами себе положат сколько нужно?

– Мама… – загнусила Оля.

– Хорошо, положишь сама. Лепи, не отвлекайся.

– А можно, мамочка, я слеплю несколько штук другой формы, чем ты де-лаешь?
– Лепи, но чтоб мясо из них не вылезло.

– Не волнуйся, не вылезет.

Ольга отложила себе фарш на тарелку и пошла на другой край стола. Для последних десяти пельменей она высыпала в него целую горсть чёрного горь-кого перца.

2
Пробили куранты. Наступил очередной Новый год. Все желали друг другу всего хорошего и чокались бокалами с шампанским. Налили на дно стаканчиков и Славе с Олей. Дети прочитали под ёлкой новогодние стихи, а гостья снова подарила им по книге и пахнущему, уже одеколоном, зелёному подарочному петушку.

Дальше всё шло как у всех, по накатанному сценарию: водка, холодец, оливье…

– Дочка, – сказала раскрасневшаяся мама, – пойди на кухню, пельмени уже готовы… Накладывай и неси.

Вскоре перед каждым стояла дымящаяся тарелка с пельменями, обильно политыми сметаной.

– Кушайте, гости дорогие. Ольша тоже старалась и лепила их для вас, – гордо заявила мать.

Пион ел пельмени молча, кряхтя и сопя, обильно запивая их водкой.

Оля, затаив дыхание, неотрывно следила за тётей Фирой и ждала, что бу-дет дальше.
Наконец, первая пельменина оказалась во рту «милой» тёти. Та сделалась красной, из глаз обильно покатились слёзы, она быстро проглотила её не про-жёвывая и тут же запила лимонадом.

Папа, тоже с багрянцем на щеках, снова поднял рюмку:

– Давайте выпьем, гости дорогие, за всё хорошее в Новом году.

– Ваня, и мне тоже водки налей, – прохрипела тётя Фира.

Все выпили. Отец и Пион вновь с аппетитом стали закусывать местным деликатесом.
Бабушка, перетирая пельмени дёснами, наклонилась к племяннице.

– Фира, – прошамкала она, – подтверди, какая Франя умница, как хорошо готовит. Спасибо тебе, дочка, – посмотрела она на дочь.

– Как вы можете такое есть? Здесь же один перец!

– Какой перец, ты что?

– Вы из меня дуру не делайте! Я съела три штуки, у меня от этой гадости и во рту, и в кишечнике огнём горит.

– И у меня, – подтвердил Ион, продолжая чавкать.

Ольга не выдержала и залилась весёлым смехом.

– Ах ты, бисова дочь, это ты туда натолкала перцу?! Марш спать! – за-кричала мама. – Утром я с тобой разберусь!

3
На следующий день Ольга за свои художества получила сполна и просто-яла без завтрака, обеда и ужина в углу за занавеской, где с усердием и злобой вязала из её кистей узлы.

Но гостей в доме уже не было. Они ранним утром уехали автобусом в го-род. Больше их никто никогда не видел и о них не слышал.



Торжество

1
За ужином, когда начали пить чай, отец вдруг торжественно сообщил, что рано утречком в субботу все поедут в город, у тёти Лены день рождения, а тётя Лена – это папина родная сестра, и она их всех приглашает в гости.

– Начало торжества в десять утра, – подытожил он.

– Ура! – радостно прокричала Оля. – А Славка поедет?

– Слава поедет обязательно, – сказала мама, – а вот ты…

– Мамуля… – Олины глаза наполнялись слезами, а губа непроизвольно поползла в рот.

– Ольша, конечно, поедешь, мама шутит. Без тебя мы как без рук. А с то-бой ещё и без ног. Так что готовься, мир просто обязан вновь содрогнуться, – захохотал отец.

– Ничего не поняла, – сказала Ольга.

– За это тебя можно только похвалить! Что будем дарить? – поинтересо-вался у мамы отец.

– Ваня, ты только не обижайся, я вот что подумала... Денег у нас больших нет, вон два обормота растут как на дрожжах, – кивнула она головой в сторону ребятишек. – Предлагаю подарить ей самовар, которым тебя премировали в совхозе. Он третий год стоит в шифоньере и пылится. Цветов в огороде наре-жем. А чего рано так? Утро – и за стол?..

– Мудро мыслишь, мать. Так и поступим. А рано для того, чтобы все разъехаться смогли. Если помнишь, у них в квартире двум человекам уже тесно, ночевать никого не оставишь.

– И то правда. Ваня, у меня есть дельное предложение, давай поступим так: поедем первым автобусом…

– Не рано?

– Не рано. Туда-сюда, в шесть на рынке. Яйца хочу продать и к школе Славке брюки купить, а то третий год ходит в одних и тех же, вырос из них давно. И ещё что-нибудь посмотреть.

– Одобряю!

2
Наконец наступила долгожданная суббота. Проснулись рано, за окном стояла непроглядная тьма. Мама поставила на плиту чайник и принялись соби-раться. Ольга крутилась как волчок, она никак не могла выбрать из трёх платьев одно, какое ей надеть. Из-за этого не было времени даже умыться, сходить в туалет и попить чаю. Наконец мать не вытерпела этого парада мод, молча бро-сила на стул клетчатое платье, самое не любимое Ольгой, а остальные повесила в шифоньер.

– Выходим, – скомандовал отец, – а то через сорок минут автобус отправ-ляется. Места занять надо, чтоб не стоять истуканами полтора часа.

– Ты, может, хоть причешешься?! – закричала мать на Ольгу. – Или таким чучелом ехать собираешься?

Ольга обидчиво втянула губу, намочила волосы водой и поводила по ним расческой.
С огромной корзиной яиц, букетом гладиолусов и самоваром в коробке семья вышла из дома.

3
Но не стоять истуканами оказалось так много, что надежда на сидячие места отпала сама собой. Переполненный сверх меры автобус, в салоне которого не только стоять, но и пошевелиться было невозможно, медленно отъехал от остановки.

Отца толпа унесла в конец салона, а мать стояла по центру, крепко вце-пившись обеими руками за поручни, и охраняла детей от сдавливания их не-управляемой толпой. Её руки дрожали от напряжения.

– Ваня! – крикнула она, пытаясь перекричать гул в салоне. – Яйца не по-дави, подними их повыше.

– Не переживай, я их на колени Емельяновне положил.

Автобус взревел от хохота.

Село. Здесь все друг друга знают как облупленных, кто чем дышит, как живёт и что съел на завтрак.

– Франя! – раздался голос Нестеренко, животновода и их соседа. – Он знает, кому яйца доверить, она ведь холостая.

– Потеряла такого мужика, – слышалось с другой стороны.

– Емельяновна, ты ему яйца поперебирай руками. Все они у него на ме-сте?

– Я сейчас только этим и занимаюсь, – простонала та от смеха.

Теперь и теснота не мешала, и ехать стало беззаботно. Все хохотали до слёз.

Мать взглянула на детей. Славик стоял спокойно и глядел в окно, а девя-тилетняя дочь была красная, глаза её были наполнены слезами.

– Что опять произошло? – спросила мама, понимая, что ничего хорошего произойти не могло.

– Я какать хочу, – прошептала Ольга.

– Дома это надо делать, а не платья примерять. Терпи, минут через два-дцать приедем.

– Я больше не могу терпеть.

– Как же ты меня замучила! Толя! – прокричала мать водителю. – Оста-новись, ребенок в туалет захотел.

– Франя, может, доедем? Осталось…

– Останови, Толя, пока ребенок пары спустит, мы и перекурим, – охотно согласились мужики.

– А ты, Иван, не выходи, пусть Емельяновна к яйцам привыкает, – вопила свинарка Серафима.

И снова автобус вздрогнул от хохота.

Машина остановилась. Мужики, посмеиваясь, потянулись к выходу, а Ольга, расталкивая локтями толпу, быстро протискивалась к двери.

– Пропустите девчонку, нелюди, – шумели женщины.

– Да пусть её через окно Ефросинья выкинет. Быстрее будет.

– А если бы твой ребенок…

Вылетев из автобуса как ошпаренная Оля опрометью понеслась за маши-ну, где и сделала свое дело. Подошла мать.

– Не наделала в трусы?

– Не успела.

– Слава Богу! А то бы я тебе этими трусами всю морду извозила. Ишь, красавица писаная… Перед зеркалом туда-сюда, туда-сюда … Иди в автобус! Без приключений жить не умеешь…

Закусив губу и понуро опустив голову, Ольга медленно шла мимо куря-щих мужиков.
– Франя, ты перед отъездом им подгузники, что ли, надевай или чоп по-крепче вбивай, чтоб беды в дороге избежать, – добавила веселья Маша Дере-вянко, местная почтальонша, женщина маленькая, толстая, разбитная и гуля-щая. – А Ваньку щас рядом с собой поставь, вдруг там ему понравится. Кстати, а где он? Что-то не видать. Може, уже привык?..

Новый взрыв хохота поднял сонных ворон с тополей.

– Я тебе припомню этот кляп с яйцами, – зло пробурчала Ольга, входя в автобус.
И помнила она это до тех пор, пока не отомстила. А произошло это вес-ной. Снегу в тот год выпало невиданное количество. Крестьяне радовались – к урожаю. И весна наступила как-то сразу. Он таял буквально на глазах. По доро-гам текли огромные звенящие ручьи талой воды.

Вот и настало Олино время!

Она проследила весь маршрут, по которому ходила почтальонша, где и в какое время бывала, куда заходила. Для этих целей Оля даже тайно позаим-ствовала мамины часы, которые без дела лежали в комоде и которые она наде-вала, когда ходила с папой в гости.

На дороге, где через пятнадцать минут должна появиться жертва распра-вы, она выкопала в снегу огромную яму, которая мгновенно наполнилась водой, и припорошила её сверху снежком, так что со стороны казалось, что именно в этом месте дорога без сюрпризов.

Вскоре, согнувшись под тяжестью сумки, появилась Маша Деревянко, неся селянам корреспонденцию. Ступив на скрытую ловушку, она провалилась туда по пояс и упала. Газеты, журналы, письма моментально разлетелись в раз-ные стороны, быстро намокли и в мгновение ока расползлись, превращаясь в бесформенную массу.

Месть удалась на славу! Ольга хохотала как умалишенная. И только после этой экзекуции успокоилась.

4
Дальше до города ехали без приключений.

На конечной остановке отец вышел из автобуса, гордо неся перед собой в одной руке корзину, а в другой – букет без единого цветочка, напоминающий ободранный веник.
– Вот тебе, Франечка, и букетик… Одним яйца на колени, а тебе веник от чистого сердца, – вновь захохотала почтальонша.

Люди быстро разбежались в разные стороны, будто никогда и не знали друг друга. Стало тихо и пустынно.

Не успела Франя занести яйца на рынок, как перекупщики у неё сразу всё взяли. И брюки Славику купили быстро, но он к этому отнесся равнодушно. А чтоб Ольга не путалась под ногами, мать её отправила в цветочные ряды, пусть, мол, походит, может, среди выброшенных цветов и найдёт тройку приличных.

Эта затея дочери не очень понравилась. Но она вовремя увидела, как ста-ренькая бабушка надрываясь несла ведро с цветами. Оля быстро подбежала, взяла у неё ведро и помогла донести до прилавка, за что получила три больших ромашки, чем и порадовала материнское сердце.

Без подарков не остался никто. Оле купили шёлковую коричневую ленту. Этот цвет она не переваривала. Мать взяла себе два бюстгальтера, чёрный и другой на выход… тоже чёрный. Отцу достались длинные тёмно-синие сатино-вые трусы, пачка папирос «Беломорканал» и стакан семечек, который он ровно поделил на всех.
Ольге очень хотелось понести букет, но мать воспротивилась, сказав, что второго веника она не допустит, и понесла сама. Славик гордо нёс коробку с самоваром.

5
Удачно сделав все дела, райское семейство весело направилось к трам-вайной остановке, чтобы ехать к тёте Лене, которая жила в самом конце города, как выразилась мамочка: «у чёрта на куличках». Оля хотела спросить, что такое кулички, но не успела – с грохотом подъехал их транспорт.

Народу почти никого не было – располагайся где хочешь!

Наступив на подол своего длинного платья, Ольга запнулась на ступень-ках трамвая, упала, но проворно поднялась, прекрасно понимая дальнейшие по-следствия своего деяния, быстро села на маленькую скамеечку кондуктора у двери, где на боковой стенке висела загадочная красная кнопка. Славка устро-ился на переднем сиденье, чтоб на дорогу смотреть.

«Всё-то ему надо видеть. И что интересного на этой дороге? Умным при-кидывается, – лениво думала Оля. – Сиди тихо и сойдёшь за умного, никто на тебя не обратит внимания. Так нет же, надо и здесь выпендриться, – Оля в нём это не любила. – Вот я – другое дело!».

Мама с папой сели сразу за Славкой, мама, естественно, у окна, а папа с краю.
Скоро Оле сидеть и ничего не делать надоело, и она уж было собралась к Славке, но с ним уже уселся толстый дяденька.

«И когда он успел туда приземлиться? А этот непутёвый братец мог бы и место для меня придержать», – зло подумала девочка.

Ольга вновь взглянула на красную кнопку. Ничего особенного та собой не представляла, только была красной и от этого притягивала всё сильнее и сильнее.
Она повела по салону прищуренными глазами, втянула в рот верхнюю губу и с силой нажала на эту кнопку. Раздался басовитый, дребезжащий, скри-пучий звонок. Трамвай остановился, двери раскрылись.

Сердце отважной девочки ёкнуло и провалилось в малый таз. Она быстро соскочила со своего места, подбежала к папе, уселась на его колени, поцеловала, крепко прижалась и сказала, что соскучилась.

В открытую дверь с сумочкой через плечо вошла худая, как вобла, остро-носая женщина – контролёр.

– Кто звонил, кому выйти надо, или что-то случилось? – равнодушно спросила она.
Пассажиры промолчали, и только мать зло посмотрела на дочь.

– Раз никто не выходит, поехали дальше, – контролёр подошла к звонку и нажала на него.

Громыхая, закрылись двери, и трамвай покатил дальше.

– Не густо вас здесь сегодня, ну коль вошли, приготовьте билетики для контроля. А вдруг среди нас зайчики едут, – лающе засмеялась она.

Билеты оказались у всех, даже у Оли и Славки. Они, аккуратно сложен-ные, лежали у папы в нагрудном кармане пиджака.

Проверив пассажиров, кондукторша на остановке вышла и пошла про-должать свой бесконечный разговор с водителем.

6
День рождения чем-то напомнил Оле распитие в школе холодного кипя-чёного с пенкой молока – ни сладости, ни радости.


Попив на кухне с тортом чаю, ребятишки, Оля со Славой и трое тёти Ли-диных мальчиков, пошли в кинотеатр на утренний сеанс, где показывали по-трясающий фильм «Апачи» про индейцев с актёром Гойко Митичем. На все эти радости им выделили один рубль, а это пять билетов и пять мороженых, а если взять по семь копеек фруктовое, останется пятнадцать копеек, а это ещё и пять пирожков с капустой!
Фильм Оле очень понравился, она даже из него кое-что взяла на воору-жение и хотела по этому поводу посоветоваться с отцом.

Но когда дети после фильма подошли к дому, Ольга увидела потрясаю-щую картину: во дворе на скамейке за шахматной доской склонились бурые, как столовая свёкла, лица папы и дяди Вити, мужа тёти Лены. Возле них на земле стояла начатая трёхлитровая банка пива и кулечек с креветками.

Оля твёрдо знала: её отец никогда не умел играть в эту игру, но, судя по выражению лица, победа была на его стороне.

7
Около пяти вечера без замечаний и приключений, правда, папа был силь-но пьян и всю дорогу проспал, вошли в дом. Отец, не раздеваясь, сразу пова-лился на диван, а мама переоделась и принялась заниматься хозяйственными делами.

Славка пошёл играть в футбол, а Ольга засеменила кривыми ножками к подруге Светке Безобразовой решать вопрос об индейцах и вигвамах.



Гоша, добрый дядя Петя и все…

Для Оли этот год был очень удачлив на гостей. На Новый год из Молда-вии приезжала тётя Фира с дядей Ионом. Но эти родственники ей сильно не по-нравились, и она сделала всё, чтобы те быстро покинули их дом. Потом сами ездили в гости на день рождения папиной сестры, а теперь неожиданно, никого не предупредив, приехал родной мамин брат дядя Петя. В субботу ближе к обе-ду к дому подъехало такси, и из него гордо вышел с сигарой во рту высокий мужчина в морской форме. Он стоял, оглядывая всё вокруг, а шофёр таскал в дом чемоданы, коробки, пакеты и что-то ещё. Вещей этих было превеликое множество!

Около дома сразу собралась толпа поглядеть на невиданное чудо.

Как оказалось, дядя Петя был капитаном дальнего плавания и жил в Одессе. Он ходил по морям и океанам, бывал в заморских странах, видел обезь-ян, слонов, диковинных птиц, акул, негров и даже китайцев. Ещё он посещал… Такое хитрое название, что выговорить его, не матерясь, Оля не могла. Короче, там чай растёт и очень жарко…
Подарков было просто завались. И буквально всем. Славке достался ве-лосипед, легковая и грузовая машины и ещё часы, в которых можно было даже плавать в воде. Но этот балбес уже через неделю утопил их в речке.

Оле дядя Петя привез несколько красивых цветастых платьев, маечек, трусиков, носочков, туфельки. Но они оказались немного великоваты. С этим горем Ольга справилась очень быстро, напихав в носки комки из газет. Ещё он подарил огромную, буквально с её рост, куклу, сказав, что ту зовут Мишель. Имя Оле сразу не понравилось, мужицкое какое-то, и она тут же окрестила её Катей. Но это всё ерунда… Дядя Петя привёз ей, и откуда он только знал о её заветном желании, большущего зелёного попугая с огромными глазами и изо-гнутым клювом, который, нахмурившись, сидел в клетке. Он был такой краси-вый, мягкий и милый… Гоша, так его звали, клевал зерно с руки, пил воду изо рта и летал по комнате! Оля находилась на седьмом небе от такого счастья, она радостно бросилась на грудь дяде Пете, покрыв его лицо поцелуями.

Счастливица носила Гошу по квартире, шептала ласковые слова, сажала в клетку и вновь вынимала.

Маме и папе дядя Петя тоже что-то привез, но Олю это не интересовало.
Теперь каждый занимался только своим, и никто ни на кого не обращал внимания.
Ближе к вечеру, когда родители и дядя Петя сидели за столом на веранде, ели, пили и громко разговаривали, Оля надела тёмно-синее платье в белый го-рошек, новенькие туфельки, взяла Гошу на руки и тихо вышла на улицу. Ей за-хотелось показать попугаю всех, кто живёт у них во дворе.

Первое знакомство произошло с огромным пушистым котом Робертом, который шёл домой со стороны огорода. Оля присела, погладила любимца, а тот в ответ сладко замурлыкал.

– Роберт, познакомься, это попугай Гоша, твой новый друг, не обижай его. А это, Гоша, – Роберт. Он мышей и крыс ловит. Поцелуйтесь! – поднесла она попугая к кошачьей морде.

Кот вытянул шею и принялся обнюхивать невиданную доселе птицу. По-пугай тоже вытянул шею, повернул голову набок и выпучил глаз, показывая всем видом, что подобная процедура ему явно не по нутру. Наконец, он мотнул головой и со всей силы ударил кота клювом. Роберт, жалобно мяукнув, от-прыгнул в сторону и обиженно побежал в сторону дома.

– Ты зачем дерёшься? – ласково прижала Оля птицу к себе и поцеловала. – Здесь живёт наша собака Альма, она сейчас в будке, кормит своих двух ще-ночков. Не будем ей мешать. Смотри, курочки ходят, уточки… Они тоже пти-цы, но летать не умеют. А голуби, посмотри вверх, летают, и воробьи… А это телёночек Федя. Он ласковый, и нос у него мокрый и холоднющий. Хочешь убедиться?

И она дотронулась клювом попугая до носа Федора. Тот добродушно и глубоко вдохнул воздух и неожиданно радостно и сильно стукнул Олю головой под руку. Попугай гортанно вскрикнул, с силой клюнул её в палец и, выскольз-нув из Олиных рук, взмахнул крыльями и взмыл в небо.

– Гоша! Гоша-а-а! – закричала Оля, подпрыгивая. – Лети ко мне, птичка дорогая!
Но Гоша и не думал возвращаться. Он сделал круг над домом и полетел в сторону речки. А Ольга, растопырив руки и беспрестанно крича: «Гоша, Го-ша…», опрометью бросилась за ним вдогонку. А он летел, отдаляясь всё больше и больше, а она бежала, падала, поднималась и снова бежала, перепрыгивая через заборы, топча чужие огороды. Но все оказалось тщетно – попугай скрылся за прибрежными посадками.

Лишь поздним вечером Ольга вошла в дом. Она походила на воинствую-щего ежа, только что вернувшегося с кровавой битвы: пылающее лицо было за-ляпано грязью, жёсткие взъерошенные волосы торчали в разные стороны, гряз-ные руки и ноги сбиты до крови. Но и это бы ладно, а вот платье, тёмно-синее в горошек платье, было разорвано в клочья, на левой ноге гордо сидела некогда новенькая туфелька с оторванным носком, из которого торчал кусок газеты, вторая нога была босая. При виде подобного зрелища в доме воцарилась жуткая тишина.

– Кто это? – наконец выдавил из себя дядя Петя и покатился со смеху.

– Это наша дочь, разве не узнаешь, Петя? Посмотри внимательно на это чучело, на платьице, что ты сегодня привёз, туфельку… Да, туфельку… Потому что она одна… Где тебя носило, неразумное дитя? – мать говорила тихим, еле слышным голосом. – Отец, её надо бы свозить показать психиатру. Вот, Пе-тенька, полюбуйся, кого мы здесь нарожали.

Ольга стояла и тяжело дышала.

– Откуда ты, дочка, к нам пожаловала в таком виде? – опять спросила мама. – Не собаки ли тебя подрали, или злые люди напали?..

– Попугай улетел, – всхлипнула Оля, размазывая грязь по лицу.

– О как! – выдохнул отец и выпил рюмку. – Трагедия! Давайте помянем его.

– Тебе смешно, папочка, а Федя выбил его у меня из рук, он… Убью его! – и она громко заплакала. – Я… Я… Я… Бежала за Гошей… Но не догнала, – слёзы катились по её грязному лицу, оставляя причудливые следы.

– Федя… Кто это? – поинтересовался гость.

– Телёнок наш, два месяца, – ответила мать. – Только тронь мне телка, я сама тебя покалечу! – гневно произнесла она, грозя дочери кулаком.

– Ольша, – произнес дядя Петя, отсмеявшись, – не огорчайся, через год я привезу тебе два попугая, пять платьев и столько же туфелек. Не горюй. Хоро-шо? А Федьку трогать правда не надо, он же не хотел, он от радости головой мотнул. Так?

– Так, – всхлипнула Ольга.

– Вот видишь, оказывается, сама виновата. Не переживай, завтра под ве-чер сходим в магазин, и я куплю тебе всё, что пожелаешь. Договорились? А сейчас иди, снимай с себя всю эту рвань, мойся, приводи себя в порядок и при-ходи к столу. Славик уже давно поел и играется в зале с машинками. Чего мол-чишь? Согласна?

Оля вяло кивнула головой и вышла.

– Франя, уж не ругай девчонку. Всякое бывает. Завтра куплю ей новые платья, какие захочет, – тихо говорил Петр. – Так уж получилось, – и, не сдер-жавшись, он снова залился весёлым смехом.

Следующий день тянулся для Ольги неимоверно долго. Дядя Петя очень долго спал, а перекусив, ходил купаться на речку, потом после обеда опять от-дыхал. Оля целый день никуда из дома не отлучалась, ждала и даже грешным делом начала думать, что про обещание пойти в магазин он забыл.

Солнышко медленно приближалось к закату, когда из спальни донесся дядин голос:
– Ольша, ты дома?

– Да, дядя Петя, – её сердце глухо застучало в груди.

– В магазин идём?

– Идём! – весело прокричала она и запрыгала от радости.

Через полчаса дядя Петя и Оля, взявшись за руки, медленно шли по цен-тральной улице. Для такого случая он надел свой морской костюм с фуражкой и выглядел очень красиво: высокий, подтянутый, стройный…

Ольга очень гордилась своим дядей и шла с ним рядом в новом, но уже красном с цветочками, платье и стареньких сандаликах, высоко подняв голову.

Встречные люди уважительно здоровались с ними, а многие, обернув-шись, с завистью долго смотрели вслед.

Наконец, они дошли до магазина, где продавалось всё: от гвоздей и мыла до одежды и колбасы.

– Ну, Ольга, выбирай всё, что душа желает.

– Всё-всё? – глаза радостно заискрились.

– Всё-всё, не стесняйся. А пиво есть у вас? – повернувшись к продавщице, тихо спросил он (в те далекие шестидесятые бутылочное пиво было большим дефицитом)
.
– Для вас, Пётр, найду. Сколько?

– Если можно, пару бутылочек, и если можно, то попить здесь, у вас.

– Минуточку, – продавщица вышла из-за прилавка, аппетитно играя бед-рами, подошла к двери, повесила табличку «Закрыто» и заперла дверь ключом.

– Откуда вы меня знаете?

– Я же Маша Селезнёва, на четыре года младше вас, жила на соседней улице, домик зелёный, четвёртый от угла слева. Мама…

– Всё, вспомнил!

– Это я, – улыбнулась она. – Заходите вечером в гости, я стол накрою. А чего мы стоим? Пойдёмте в подсобку, там и стол есть, и стулья. Я вам сейчас селёдочки хорошей порежу, а вяленая рыба очень сухая. Не рекомендую. А де-вочка пусть выбирает тут, что ей нравится.

– Оля, ты без меня справишься? – спросил Пётр.

– Справлюсь, дядя Петя.

– Молодец! Я пойду у тёти Маши посижу.

– Идите, идите, я сама… А правда, можно брать всё?

– Я же тебе сказал.

– Я просто хотела уточнить ещё раз.

– Так в гости придёте? – спросила Мария, когда они вошли в подсобное помещение, и щёки её покрылись румянцем.

– К такой красотке грех не зайти. Дома ругаться не будут?

– Некому.

– Дело! В десять как штык.

– Вот и славненько!

Она принесла пиво, порезала сыр, колбасу и рыбу.

– Садитесь к столу, и я рядом примощусь, а то целый день на ногах, кру-тишься как белка в колесе и присесть некогда. Петенька, может, покрепче чего-нибудь? Осталось две бутылки армянского коньячка.

– Ты со мной будешь?

– Пригублю немного. Давно приехали?

– Вчера в обед.

– Надолго?

– Не знаю пока, может, на недельку-полторы, – пожал он плечами.

– Давайте завтра на море съездим. У меня машина. Час – и уже купаться будем.

– Круто! Завидная невеста.

– А ты как думал? «Волга», между прочим. Хотя тебя морем не удивишь, оно, поди, в печёнках сидит? – засмеялась Мария, перейдя с Петром на «ты».

– Поеду с большим удовольствием. А работа?..

– Отпрошусь, меня всегда отпустят. А ты машину водишь?

– Обижаешь!

– Тогда поведёшь! Я мясо на шашлыки замариную и всё остальное приго-товлю, – засмеялась она. – У меня даже палатка есть. Давай с ночёвкой поедем! Ты мне звёзды покажешь…

– Не дразнись.

– Жена, случаем, не приедет? Не повыдергивает мне косы?

– Нет её у меня. Два года как ушла к моему другу и уехала с ним на Саха-лин.
– Чего так?

– Любовь.

– А ты?

– Сегодня к тебе приду. А твой муж где?

– Разведена. За разбой с убийством получил девятнадцать лет.

– Ого!.. А дети?

– Бог не дал. А у тебя есть?

– Дочь. Она тоже с матерью уехала.

– Бедненький! И пожалеть некому. Как же ты один справляешься? И по-есть надо приготовить, и постирать, и уборку сделать…

– С этим почти нет никаких проблем. На корабле и покормят, и постира-ют, и погладят…

– Тебя погладят?

– И меня тоже… Но в основном рубашки, брюки…

– Всё равно это не жизнь. На воде человек не живет, он для земли создан и на ней обязан жить.

– Красиво говоришь. А ты хорошая хозяйка?

– Судить самой о себе сложно. По-моему, неплохая. Пиво будешь ещё? Колбаски сухой порезать? Коньячку ещё налить? – суетилась она.

– Честно, не хочется. Мы так плотно пообедали… А где моя племянница? Что-то её не слышно. Оля, ты ещё здесь?

– Здесь, дядя Петя.

– Выбрала что-нибудь?

– Ещё немного осталось.

– Поторапливайся. Домой надо идти, – Пётр хитро подмигнул Марии, об-нял её и поцеловал. – Я уже сейчас хочу к тебе, – прошептал он.

 – Я тоже, – ответила она, слегка укусив его за мочку уха. – Но лучше позже, мне с хозяйством надо управиться, животных, птицу покормить, попо-ить… А корову ещё и подоить. Потом к завтрашней поездке приготовиться и себя в порядок привести необходимо.

– У тебя такое огромное хозяйство?

– А ты думал! В селе живём, здесь без этого нельзя. Сами создаём себе каторжный труд, сами на нём и пашем, сами и клянём себя за это.

– Ладно, Машенька, – Пётр встал, притянул трепещущую женщину к себе, – до вечера. На дворе смеркаться начинает. Ольша, где ты? Неси, что выбрала.

– Я всё на полу сложила, дядя Петя! – прокричала она.

Пётр вышел из подсобного помещения бодрый и жизнерадостный, с алым здоровым румянцем на выбритых щеках. От увиденного он остолбенел, его да-же слегка пошатнуло, лицо сделалось аспидным, а блеск глаз потускнел. На по-лу высилась гора вещей. И чего там только не было: платья, пальто, разная обувь, включая и домашние тапочки, куклы, карандаши, ручки, тетради, книги, конфеты, печенье, макароны, крупы, колбаса и ещё масса чего-то, что было скрыто наваленными вещами. И на всём этом возлежал велосипед.

– Вот, – показала Ольга рукой, её глаза сверкали счастьем и радостью.

– Что ты тут натворила? Что это? – строго спросила продавщица.

– Дядя Петя сам велел выбирать, что хочу. Правда? – подняла она глаза на Петра.

– Но не весь же магазин! Быстро всё раскладывай по местам! – скомандо-вала продавщица.

– Маша, подожди. Я обещал… Не могу же взять и обмануть ребёнка…

– А макароны тебе с крупой зачем? – повернулась Мария к девочке.

– Как зачем? А дядя Петя приехал, его же кормить надо.

– Оля, я же привез вам велосипед, – горько произнес он.

– Так Славику, а не мне.

– Ты своей головой соображаешь, сколько это будет стоить?! – Мария возмущённо вскинула глаза на Петра.

– Полагаю, много. Считай! – глухо выговорил Пётр, играя желваками.

– Твоё дело... Если такой богатый, давай посчитаем.

Сумма получилась просто космической. Мария видела, как он достал ко-шелёк, молча отсчитал деньги и положил их на стол.

– Маша, налей мне, пожалуйста, грамм двести водки и бутылочку лимо-нада открой.
Маруся видела, как дрожала у него кисть, когда тот пил, и как радужное настроение у всех, кроме Ольги, гасло с надвигающейся темнотой.

Погрузив покупки на большую грузовую тележку, дядя и племянница медленно покатили её в сторону дома. Ольга беспрестанно что-то говорила, а Пётр кивал и курил одну сигарету за другой.

Мария долго смотрела им вслед, настроение портилось всё больше и больше. Многообещающая радостная ночь из реальной превращалась в несбы-точную мечту, но надежда всё же теплилась. Она зашла в магазин, грустно налила себе коньяку, выпила, закусила плавленым сырком, заперла в сейф до-бытую выручку и медленно пошла домой.



Принцесса на горошине

Чего-чего, а отдыхать в пионерском лагере Оля очень любила и с нетер-пением ждала летних каникул. Именно здесь раскрывались её скрытые таланты. Всюду она присутствовала, везде была первой и являлась самым надёжным, до-веренным лицом у пионервожатой.

А вот пионервожатая её чуточку побаивалась. Она могла вытворить такое, что волосы непроизвольно поднимались вверх. С этим приходилось мириться, потому, как только она одна могла в отряде держать дисциплину и прядок. 

– Дети, сегодня мы с вами после третьего урока идём в клуб смотреть сказку.

– Ура-а-а-а! – хором закричали дети.

– Тише, тише, а то всю школу сейчас взбудоражим…

– А какую сказку? – допытывались они.

– Всему своё время. После перемены мы соберёмся в классе и вспомним, какие вы знаете сказки.

Класс находился в возбуждённом состоянии.

– Прошу всех успокоиться, а то мы никуда не пойдём. Сейчас, кто хочет мне назвать сказки, поднимает руку.

Все затрясли руками.

– Ваня, – показала учительница рукой на конопатого мальчика.

– Колобок!

– Молодец! Лена?

– Мальчик с пальчик!

– Никита!

– Спящая царевна!

– Умница…

Ученики поднимались и называли знакомую сказку.

– Оля, а ты у нас чего не участвуешь, разве ты ни одной сказки не знаешь, не верю.

– Я знаю все сказки.

– Всё знать невозможно…

– А я знаю!..

– Назови нам несколько и пойдем, а то можем опоздать.

– Огниво, Буратино, Чиполлино, Волшебная лампа Аладдина, Принцесса на горошине…
– Молодчина!

– А вы знаете, как мой дедушки называет эту сказку?

– И как же?

– Чтобы стать принцессой, надо переспать в постели…

– Это дедушка пошутил… Тихонечко встаём и на цыпочках выходим из школы.

– Вы хотели нам сказать, какой фильм будем смотреть?

– Принцесса на горошине… – тихо сказала учительница и густо покрас-нела.



Модница

Полностью разбираясь в этой грешной жизни, второклассница Ольга по-няла: чтобы быть благополучной, успешной и счастливой, надо быть красивой. Тогда и любить все будут.

– Вон, сестра Безобразовой, Верка, ни рожи ни кожи, а ходит так, что её шнобель за облака цепляется. Фифа! Юбочка короткая, сапоги на каблуках, зи-мой аж все ляжки красные… Мама говорит, что застудит придатки или почки и будет потом мучиться с этим всю жизнь.

Что такое придатки, Оля не знала.

– Надо у бабки спросить, – решила она, мама всё равно ничего не скажет, а с другой сторону, когда это будет?.. У старых всё всегда болит. Вон бабка це-лый день стонет. Зато сейчас Верка – королева! И замуж за Колю с пилорамы выходит. Хороший парень, но страшный.

Оля взглянула на часы, они показывали пятнадцать минут третьего.

– Родители придут через три часа, – она по-деловому распахнула дверку шифоньера.
На плечиках висело тёмно-синее платье. Она его пошила полгода назад, когда папку в районе награждали орденом, но больше его не надевала.

Оля аккуратно сняла платье, подошла к висевшему зеркалу, но в нём ни-чего не было видно.

Она пододвинула табуретку и встала.

Платье было просто шик!

Оля аккуратно надела его на себя и застегнула сзади молнию. Сейчас она высоко оценила и платье, и свою красоту.

Радостная, она спрыгнула с табурета, но, зацепившись подолом, со всего маху растянулась на полу, опрокинув стоящую под столом кошачью миску с молоком. Рукав мгновенно стал мокрым.

Выразив гневное и непристойное разочарование по этому поводу, она быстро встала, слюной почистила рукав, следов катастрофы она не заметила.

И тут подкралась другая неприятность, молния на спине не открывалась.

Ольга выгибалась и так и сяк… Не помогали и бранные слова. Всё безре-зультатно…
Изо рта с глубоко проглоченной губой обильно капала слюна, оставляя на платье мокрые пятна. 

Часы неумолимо показывали, что мать придёт через сорок минут. В отча-янье она взяла ножницы и, стараясь изо всех сил, выстригла на платье зону де-кольте!
Выбравшись из платья, она аккуратно повесила его на плечики и… бла-гополучно ушла гулять на улицу.

Восьмое марта ужасающими воплями и стонами накрыло дремлющее се-ло…

Но платье этим восстановлению не подлежало.

А Оля, зализав душевные раны, продолжила свой тернистый путь по этой жизни.



Живописец

После первого урока рисования Оля поняла, что в ней закопан талант ху-дожника!

– Алевтина Петровна, – она на перемене нашла пионервожатую, – у вас есть картины?

– Какие картины? – не поняла пионервожатая.

– Книжка с картинами!

– С репродукциями?

– Я понятие не имею, что такое репродукции.

– А зачем тебе?

– Нам задали к понедельнику нарисовать маму или кого-нибудь из род-ственников. Я решила нарисовать бабушку.

– Есть у меня книга с картинами Шишкина. Но она тебе не подойдёт, он в основном рисовал пейзажи. А тебе портрет нужен, так что…

– Дайте, пожалуйста…

– Я предупреждаю: в ней ничего не чёркать, грязными и слюнявыми ру-ками не брать, страницы не загибать…

– Да не бойтесь, верну в целости и сохранности.

После уроков, зайдя к пионервожатой домой, она взяла книгу, аккуратно завернула её в газету «Сельская жизнь» и опрометью помчалась к бабушке.

– Ольша, обедать будешь? – спросила та.

– Некогда мне обедать, молока только попью.

– А чего пришла?

– Рисовать тебя буду.

– Что делать? – прошамкала бабушка беззубым ртом.

– Рисовать… Ты всё равно в живописи ничего не понимаешь…  Твоя за-дача не мешать мне. Видишь, как люди рисуют? – она раскрыла принесённую книгу и углубилась в просмотр.

– Чё там, Ольша? Дай-ка я тоже посмотрю…

– Не дам, у тебя руки жирные. А мне Алевтина Петровна строго-настрого запретила книгу трогать такими руками.

– Кто это?

– Ой, не выводи меня, в порыве творческого процесса за себя не отве-чаю…

– Что ты бормочешь, не разберу.

– Ничего, проехали… Говорю, природа мне не интересна, я врождённый портретист.
Оля достала из портфеля тетрадь для рисования, краски, принесла в пить-евой кружке воду… и процесс написания шедевра начался.

Она сидела в комнате за письменным столом, наклонив на бок голову, и в упоении от нахлынувшего вдохновения высунула в сторону язык. В период одухотворённости краска с кисточки два раза капнула на шишкинскую картину «На севере диком». В сердцах портретист схватила книгу, отчего на ней оста-лись следы акварельной краски, и швырнула её на пол.

– Баба, ощерь рот, покажи мне свози зубы... Нет, лучше закрой, рисовать их не буду, а то ещё все испугаются. Ты и без них очень страшная, как тебя та-кую земля носит?

Ольга на мгновенье задумалась.

– Не переживай, сейчас постараюсь сделать тебя красивой… Глаза округ-лим… Зрачки сделаем карими… Ресниц у тебя две или три?.. Висят как иголки у пьяного ёжика. Ничего, дорисуем…

– А где ты видела пьяного ежа, отец показал? Сам он на пьяного ёжика похож.

– Связалась я с тобой, лучше бы маму нарисовала… Нос у тебя… Не нос, а шнобель… Точно, не с того портрет пишу… Губы-губы… Они у тебя в рот запали, надуй их… А вот подбородок у тебя волевой, боксёрский… Баба, тебе мозги рисовать или лучше без них?

– О каких мозгах ты бубнишь, не пойму.

– Не обращай внимания, без них тебе даже лучше, – она встала, собрала разбросанные по столу вещи и направилась к выходу.

– А портрет? Хоть покажи его мне…

– Ты всё равно в искусстве не разбираешься, начнёшь охать, и я, как все-гда, опечалюсь…

Репродукции картин Шишкина сиротливо покоились на полу.

Когда через три дня Ольга зашла за ними к бабушке, страницы были за-мусолены, загнуты и все в жирных пятнах...
 


Прыжок из стратосферы

1
За ночь выпало такое количество снега, что из дома невозможно было выйти. И это в первый день первых каникул!

Отец, проснувшись ни свет ни заря, стал прокапывать в снегу дорожку от порога до самой трассы.

В дом он вошёл в расстёгнутой фуфайке, красный, с мокрыми выбивши-мися из-под шапки волосами.

– Дети, подъём, быстро завтракать и снег убирать, прочистить от дома до сарая и туалета.

– Папа, у нас каникулы, дай нам поспать, – простонала Ольга, перевора-чиваясь на другой бок.

– Ты сейчас у меня стоя будешь спать! – закричала мать. – В обед приду, не будет убрано, начнёте завидовать мёртвым…

– А чего сразу я? У нас что, Славка – рыжий? Всё я, весь дом на мне!.. Ольга сделай то, Ольга сделай это, подай, принеси, выброси… А он? В носу бу-дет ковыряться или как?

– Или так!.. Он до сарая, а ты до туалета.

– А чего я до туалета? Там расстояние больше… Он на сколько меня старше…

– Хорошо, ты до сарая, он до туалета… Больше слышать об этом не хочу!

2
Когда Ольга вышла на улицу, от увиденной красоты она просто онемела. Искрящегося на солнце снега было так много, что и рукой до его верхушки не дотянуться.
– Славка, а давай попрыгаем с крыши? Смотри, какой высоченный сугроб у сарая, – засверлило у ней в одном месте.

– А снег копать?

– Успеем, времени о-го-го!.. Ты пока начитай копать к сараю, чтоб по лестнице можно взобраться на крышу, а я схожу, ребят позову…

3
Через полтора часа явилась раскрасневшаяся Оля.

Славик откапывал дорожку к туалету.

– Где ты была?..

– Закрой рот… – радостно прокричала Ольга, шмыгая носом. – Не ви-дишь, двух привела… Только Светка смогла прийти и Коля Белоглазов… Ка-ниболоцкий, как и ты, борется с непогодой, а у Вали Симиренко горло болит. Ты здесь сильно перетрудился или по мне соскучился?.. Бросай лопату, полезли наверх.

Когда все стояли на крыше, Оля скомандовала: «Кто первый?».

Все молчали, было немного жутко.

– Я не буду, мне страшно, – тихо произнесла Света.

Слава и Коля молча отступили назад.

– Ссыкуны, с вами кашу не сваришь… Смотрите, – и зажав нос руками она шагнула в пустоту.

Глянув вниз, ребята её не обнаружили, рыхлый снег завалил отверстие, скрывшее Ольгу. 

Снизу послышалось глухое рыканье и приглушённый голос.

– Она подаёт нам сигналы… Я боюсь, – Светка заплакала.

Злобное рычанье и барахтанье доносилось всё отчётливее.

– Гады, – послышалась грязная брань, – помогите кто-нибудь! Выйду, всех урою! Никто не выживет!

Коля и Света молча спустились вниз и стремительностью побежали со двора.
Когда спустился Славик, из сугроба с закушенной губой вылезла Ольга, в глазах сверкали молнии.

Ничего не говоря, она размахнулось и со всего маху ударила Славика в лицо, из его носа ручьём потекла кровь.

– Я ничего чистить не буду! Понял меня?! Иначе расквашу тебе всю харю!
Она развернулась и сердито зашагала к дому.

Когда Слава пришёл домой, Ольга, отвернувшись к стенке, крепка спала.



Испытатель

1
За высокие показатели при уборке зерновых бессменного лидера всех ви-дов соревнований, орденоносца Ивана Чемерисина наградили ценным подар-ком, вручив ему мотоцикл «Урал».

После торжественного собрания в клубе друзья, одни искренне, другие с затаённой завистью, поздравили своего коллегу с этой наградой.  И, как принято у нас отмечать подобное мероприятие, – крепко его обмыли.

После обильного застолья, где много водки и мало закуски, более стойкие и заслуженные расселись на мотоцикле, а молодые пошли пешком к Ивану до-мой и уже под закуску продолжили отмечать данное торжество.

Иван, чтобы на пустое не отвлекаться, оставил мотоцикл на улице и с друзьями пошёл в дом, где жена Франя быстро накрыла стол. И застолье про-должилось с новой силой. Говорили все и сразу, а Иван пьяно улыбался и всем в такт кивал головой.

2
Возле мотоцикла собрались Олины друзья. Все ходили вокруг сверкаю-щего чёрной краской железного коня, заглядывали и сверху, и снизу… Никому трогать его Ольга не разрешала. Она села на сиденье, крепко ухватившись за руль, уверенно вертя ручку газа.

– Спорим, что ты его не заведёшь? – подзадоривали пацаны.

Такое категоричное утверждение только распаляло Ольгу. Она повернула торчащий в замке ключ, что-то дернула, где-то нажала и… к великому удивле-нию всех, в первую очередь самой Ольги, мотоцикл, взревев как мустанг, рва-нул с места.
Абсолютно не зная, что делать, Оля с неистовой силой давила на ручку газа. С неимоверной скоростью мотоцикл, поднимая столб пыли, катил по пу-стынной улице села.

Из-за поворота выскочил колёсный трактор. Растерявшийся тракторист не сумел вовремя остановиться, и Оля успешно врезалась в него.  Коляску срезало как ножом, а Оля, отлетев в сторону вместе с мотоциклом, рухнула в сточную навозную канаву.

3
Протрезвевший отец прибежал быстро. За ним вереницей тянулись дру-зья.
Картина отдалённо напоминала репродукцию великого полотна Карла Брюллова «Последний день Помпеи», висевшую на стене в спальне.

Возле раздавленной коляски стоял растерянный тракторист Славка Ми-ронов, в навозной жиже лежал зарывшийся носом мотоцикл с порванной цепью и оторванным крылом, а рядом с ним – скорбящая Ольга. Размазывая по лицу и платью текущую с неё грязь, она тихо шептала: «Папочка, миленький, не ругай меня, я жива… и здорова!..».



Житейские проблемы

Мать гладила бельё, когда Ольга стремительно влетела в дом, громко хлопнув дверью. Походила она на воинствующего ежа: волосы торчали дыбом, на измазанном грязью лице красовался синяк, мизинец на левой руке перемотан грязной тряпкой, а выцветшее платье украшали два новых жирных пятна.

– Ты откуда такая явилась, чучело?

– Ты знаешь, что Стелла женится?

– Не женится, а замуж выходит. Молодец!.. И что?

– Надо же, такое имя ей дали, ни уму ни сердцу…

– Что ты понимаешь, соплячка? Шесть лет, а туда же…

– А знаешь за кого?

– Знаю.

– Чё он в ней нашёл?.. Дебил какой-то…

– Сама ты дебил! Хорошая девочка, в техникуме учится, специальность получит.

– Специальность, куринал… Упасть, не встать!

– Не куринал, а кулинар. Ты хоть знаешь, что это такое?

– И знать не хочу! Ноги кривые, губищи висят, как у пьяного дяди Мити, и ходит… Фу!.. Как он её целует? Противно даже! Ещё юбку коротенькую оде-ла, аж трусы грязные видать, меня щас стошнит.

– А ты ей прямо под юбку заглядывала и увидела, какие трусы?

– Да, заглядывала…

– Извращенка.

– Ты на свадьбу пойдёшь?

– Пригласят, пойду.

– А я?

– Зачем ты там нужна? Ты же её не любишь… Ноги кривые, трусы гряз-ные, глаза косят, губы…

– К этому времени я могу пересмотреть своё мнение.

– Вот, когда пересмотришь… А сейчас скажи мне, откуда ты явилась та-кая красивая?

– Мы со Светкой Безобразовой, скажи, фамилия какая, чокнуться можно, и Васькой Каниболоцким на речке купались.

– И в речке не вода, а грязь?

– Почему грязь?

– Потому что грязная как свинья, в зеркало посмотрись.

– Это не на речке… Мы шли домой, а ребята с соседней улицы хотели Ваську за что-то побить, вот я и заступилась.

– Ты что дралась с ними?

– А что оставалось делать? Каниболоцкий даже постоять за себя не может. Стоит, голову опустил, сопли текут… А они его бить собираются…

– Победила?

– Победила. Я Леоненко харю всю расквасила, а Борисенко майку порва-ла.

– Вижу, и тебе досталось.

– Было немного, два раза упала.

– И кто же тебе по физиономии съездил?

– Борисенко, но он у меня тоже получил.

– А пятна на платье?

– Соляру, козлы, разлили на дороге, вот туда я и упала.

– Если на тебя придут жаловаться, ещё и от меня получишь. А сейчас наливай в таз воды, брось туда порошка и замочи платье. На улицу сегодня больше не пойдёшь.

– Мама…

– Не мамкай… Лучше пойди приберись у себя в комнате и полы помой. Не комната, а гнидник какой-то! А что с пальцем?

– Выбила кажется.

– Ничего страшного, до свадьбы заживёт.

– До какой?

– До любой.

Любознательность

Близился к концу семидесятый год прошлого столетия. Оля уже третье-классница, и сегодня, в последнее воскресенье августа, она с мамой едет в город, чтобы купить форму и ещё что-то.

Оля сидела у матери на коленях и равнодушно смотрела в окно. Безликие утренние пейзажи, тихий гул переполненного автобуса склеили веки. Голова медленно сползала на грудь.

И вдруг…

Просто гениальная мысль возникла в Олиной голове.

Она – звеньевая в классе, а это пример для всех и во всём, их надежда и опора! Именно она ставит перед классом задачи и требует их выполнения. И, конечно же, она должна быть примером для всего звена. И, разумеется, должна знать больше всех и лучше всех.

– Мама, – из-за сдавливающих её людей она не смогла повернуть голову, – а кто секретарь коммунистической партии Лаоса?

Мать остолбенела. Для неё было невдомёк, что такое Лаос и вообще, есть ли у него хоть какая-то партия, в том числе и коммунистическая. Её щёки не-произвольно заалели.

Автобус взрывался хохотом. 

– А зачем тебе это, Оля?

– Я должна знать, я звеньевая!

И снова хохот накрыл салон.

– Дебилы все! – прошептала Ольга, и её нижняя губа утонула во рту.
Ещё долго жители села неистово хохотали, интересуясь у матери Ольги лидерами Вьетнама и Эфиопии, Конго и Уругвая…
________________