3. Чингис-Хайль или чума 13 века

3. ЧИНГИС-ХАЙЛЬ ИЛИ ЧУМА 13 ВЕКА.  Когда именно Чингисхан издал свою «Великую Ясу» никто не знает, как неизвестно и то, издавал ли он её вообще, да и что это было: полноценный свод законов Монгольской Империи или цитатник «покорителя вселенной», собранный его придворными историографами. По преданию, «Великая Яса» была утверждена официально на курултае и после смерти её создателя регулярно продлевалась и лишь совсем чуть-чуть дополнялась его приемниками. Но ни в подлиннике, ни в виде полноценных списков сей документ не сохранился. Сохранились лишь более поздние упоминания и ссылки на него. Впрочем, это и не удивительно. Даже и в наши дни находятся «умники», которые любят жечь книги. Что уж тогда говорить о той эпохе? Ясе тоже не повезло. Сначала она просто потеряет свою актуальность в виду скорого развала Империи Монголов на враждующие друг с другом уделы-улусы. А спустя всего два столетия после описываемых событий к столице империи Каракоруму подвалят в силе тяжкой китайцы и посчитаются с монголами за всё былое, на сто процентов воплотив в жизнь государственную доктрину, провозглашенную их новой императорской династией Мин: «Убивай татар, жги татарские книги». Вот так вот просто и сердито все архивы на монгольском и уйгурском языках будут преданы огню. Вслед за отдельными книгами отправят к праотцам всех ученых и книжников вместе с их богатейшими библиотеками. От самого Каракорума не оставят ничего, пустоту, голую степь! Его в прямом смысле слова сотрут с лица земли, попутно вырезав кочевавшие в его округе и попавшие под горячую руку монгольские семьи. В поисках «татарских книг» и рукописей перевернут и сам Китай, и продолжатся это будет столетиями. Естественно, в таких условиях мало что уцелеет, не говоря уж о своде монгольских законов и, уж тем более, о цитатнике ненавистного Чингисхана. Лишь кое-какие ссылки на сей в высшей степени интересный документ сохранятся в арабских да корейских библиотеках.  При этом, большинство исследователей по-прежнему уверены, что «Великая Яса» все же была, и сам Чингисхан неукоснительно следовал её предписаниям. Так случилось и в его отношениях с Хорезмом. 

Когда нойоны «покорителя вселенной» еще только начали резвиться в Китае, в ставку Чингиза прибыло посольство от Хорезмшаха Мухаммеда, которому очень хотелось получить от монгольского владыки личные гарантии того, что видов на Персию у монголов нет, и участь чжурчженей персам не грозит. Чингисхан, разумеется, ни о чем таком даже и не помышлял. С персидскими послами он был сама любезность. О возможной вражде с могущественным западным соседом не могло быть и речи. Шаха Мухаммеда монгольский хан назвал «властителем запада Азии», оставив себе лишь скромный титул «властителя востока». На этом обмен любезностями закончился.

Все изменилось, как только главные очаги сопротивления в Китае были погашены, и Чингисхан вновь всерьез задумался о том, куда бы ему еще отправить умирать своих верных монголов. Вот тут-то советники ему услужливо и напомнили о том персидском выскочке, возомнившем себя «властителем запада». Чингисхан немедленно перелистал страницы «Великой Ясы» и быстро отыскал там повод для того, чтобы обидеться на соседа! Ведь в Ясе его собственной рукой было записано, что вождям народов и кланов, подчиненных монголам, запрещено носить почетные титулы. Не откладывая дело в долгий ящик, это несоответствие между персидскими и монгольскими законами было решено исправить. К Мухаммеду немедленно отправилось представительное посольство с богатыми дарами и с вежливой просьбой как можно быстрее пересмотреть условия мирного договора. Поскольку в Азии не могло быть двух властителей, шаху предлагалось добровольно понизить свой статус до уровня вассала по отношению к истинному повелителю Азии – монгольскому хану.

Дальнейшее развитие событий по сей день скрыто от нас густым туманом предположений и слухов. Одни источники уверяют, что Хорезмшах, прочитав послание степного владыки, в возмущении и ярости вскочил со своего золотого трона, тонким фальцетом изобразил предсмертный крик Тарзана и, несколько раз ударив себя кулаком в дряблую грудь, повелел перебить монгольских послов, а их головы отправить в подарок тому, кто их прислал. По другой версии, Мухаммед оказался мужиком далеко неглупым, на откровенную провокацию не поддался, и Чингисхану самому пришлось организовывать избиение своих купцов в пограничном персидском городе Отраре, чтобы хоть таким незатейливым способом получить повод к войне. Как бы там ни было, но кровь монгольская пролилась, и теперь за нее должен был кто-то ответить.

Сейчас мы можем лишь представить себе тот возможный разговор, который произошел в ставке «вселенского покорителя». 
- Так что же нам теперь делать, о Великий?! – нахмурившись, спросили повелителя нойоны.
- Господи! Вы совсем что ли книг не читаете? – рассмеялся Чингисхан, шутливо погрозил Субудэю пальцем с громадным китайским перстнем и раскрыл свой цитатник. – Ну тут же черным по белому написано: «За убийство посла ответит смертью всё племя убийцы». А вот в этом месте сказано: «Запрещено творить мир с всяким вождем, князем или народом, кто не подчинился». У вас ещё остались ко мне вопросы, господа? 

Вопросов больше не было. В 1219 году многоголовая, прожорливая монгольская тварь повернула свою морду на запад и стремительно поползла к Отрару, чтобы жрать и гадить там, где еще теплилась жизнь и были слышны детские голоса. От дымящихся руин стертого с лица земли Отрара орды Чингисхана расползались по трем направлениям: сын великого хана, Джучи, двинулся вверх по течению Сырдарьи, второй отряд отправился очищать от ненужного персидского элемента её низовья, третий, самый многочисленный, пошел на Бухару. Для того чтобы отомстить шаху за гибель нескольких монголов в Персию приволоклось около 150 тысяч их соотечественников.

У Хорезмшаха войск было ничуть не меньше, чем у Чингисхана, а может, и поболее, но в его государстве они выполняли главным образом полицейские функции. Многочисленность персидских полков с лихвой компенсировалась их крайне низкой боеспособностью. Рассчитывать на победу в полевом сражении, имея под рукой такую вялую армию, Мухаммед не мог. Он развел свои войска по крепостям, в надежде на то, что они смогут задержать продвижение противника, а сам пока занялся укреплением столицы. Со всей округи к Самарканду были согнаны 200 тысяч рабочих, которые спешно принялись латать стены и углублять городской ров. Работали персы, не покладая рук, и к приходу татар управились. Шах с глубоким удовлетворением осмотрел результаты титанического труда своих подданных, поцокал довольно языком, кого-то, может, даже, и наградил за рвение, а потом взял и смылся в неизвестном направлении, бросив столицу на произвол судьбы. Дальнейший ход войны от него уже никак не зависел.

Хорошо укрепленная многолюдная Бухара была взята монголами в несколько дней, а по некоторым источникам, и вовсе не сопротивлялась. Все мужское население города Чингисхан велел продать работорговцам. В Ургенче на берегу Амударьи, который не в пример Бухаре сопротивлялся весьма активно, все мужчины были перебиты. В непокорном Мерве степняки истребили вообще всё, что двигалось, включая кошек и собак. Позже, когда в Мерве начали считать убитых, эта процедура заняла 13 дней. Ремесленный Самарканд, в котором не было ни одного подразделения регулярных войск, отбивался до последнего. Захватив город, победители вырезали без жалости все его население, сохранив жизнь лишь купцам, некоторым ремесленникам и, конечно же, духовенству.

Последний факт особенно примечателен. К духовенству у Чингисхана было особое отношение. Будучи сам язычником до мозга костей, «покоритель вселенной», тем не менее, старался батюшек без нужды не задирать вне зависимости от того, каким богам те служили. Священникам, как правило, не только сохраняли жизнь, но и освобождали их от воинской повинности и от уплаты налогов. Такими же льготами пользовались врачи и те, кто профессионально занимался погребением умерших. Такую странность в поведении этого обычно беспощадного и аморального, с современной точки зрения, особенно по отношению к побежденным народам, монгольского властителя некоторые исследователи увязывают с известной склонностью Чингисхана к мистицизму, и его нежеланием ссориться с потусторонними силами, служившими главным гарантом всех его побед. Другие мыслят более приземлено и уверяют, что «покоритель» просто-напросто сумел освоить главное правило взаимоотношений с религиозными народами – можешь сколько угодно резать их шахов, князей и королей, но местного Бога не трогай ни в коем случае.

Пока Чингисхан и его старшенький, Джучи Темучинович, превращали Хорезм в пустыню, по ходу дела, как говорят, спровадив на тот свет более миллиона мужчин, женщин и детей, Субудэй и Джебе как два охотничьих пса неотступно шли по следам беглого Хорезмшаха Мухаммеда, «пропахав» по дороге широкую полосу выжженной земли через весь Иран и Азербайджан до самых предгорий Кавказа. В Закавказье их попыталась было остановить 10-тысячная грузинская армия. Темники её благополучно вырезали, но соваться в леса и ущелья Кавказа уже не рискнули.  Уставшая и обескровленная орда была уже на грани истощения, и ее пришлось уводить от греха подальше в Иран на зимовку. Голова Мухаммеда коллекцию Чингисхана так и не пополнила. Беглый шах укрылся на одном из островов Каспийского моря, где вскоре и умер всеми забытый.

За четыре года боев с персами монголы в полной мере продемонстрировали человечеству свою, ставшую уже притчей во языцех, звериную тактику ведения войны. Главным стержнем этой тактики являлось организованное опустошение культурных земель, массовое, а лучше поголовное, истребление боеспособной части местного населения, террор и запугивание уцелевших мирных жителей. При осаде городов пощада населению давалась только в случае немедленной сдачи. Если город оказывал сопротивление, его выжившим защитникам позавидовать было уже невозможно. Они скрупулёзно, со знанием дела делились на три группы: воины истреблялись, ремесленники, женщины и молодые девушки угонялись в рабство, подростки отправлялись в обоз для осадных работ. Иногда, во избежание возможных мятежей, население отдельных городов и целых областей подвергалось поголовному истреблению. Если для резни не хватало собственных воинов, в ней заставляли участвовать пленников из обоза. Эта террористическая система применялась при «величайшем из всех монголов» Чингисхане и его ближайших приемниках. Позже Чингизиды взялись всё же за ум, очевидно припомнив тезис императора Траяна об овцах, которых нужно стричь, а не резать.

Постепенно бои в Средней Азии начали стихать. Дольше всех продержался сын и наследник Мухаммеда, Джелал-ад-Дин, сумевший разбить в афганских ущельях один из монгольских отрядов. Против царевича Чингисхану пришлось бросать свои главные силы. Двигаясь на юг через Афганистан, монголы уничтожили на своем пути все, что только смогли. Многолюдный процветающий город Бост и сказочно богатый Балх были стерты ими с лица земли. В Герате после ухода монголо-татар в живых осталось только 40 человек. В Куме уцелели лишь дети. Два старых педофила Субудэй и Джебе угнали их с собой для продажи в рабство. Джелал-ад-Дин отступил в Северную Индию и в ноябре 1221 года дал степным мародерам бой на берегу Инда. Сражение на севере Индии отличалось каким-то особым ожесточением. Выиграть его монголам удалось только за счет значительного численного перевеса. В последний момент Джелал-ад-Дин, помахав степнякам на прощание рукой, сиганул с утеса в реку и, энергично работая руками, уплыл на другой берег. Только его и видели.

Меж тем, слухи о новой огромной державе, возникшей буквально из ничего на востоке и уже поставившей на колени мусульманскую Персию, начали, наконец, доходить до Европы и Ближнего Востока. Крестоносцы, грешным делом, даже решили, что Чингисхан – христианский король, идущий освободить «Святую Землю» от неверных. Евреи в свою очередь уверяли, что монголы – это одно из пропавших «колен Израилевых». И те и другие в принципе могли быть довольны результатами деятельности зеленоглазого «покорителя вселенной». Бухара, Термез, Мерв, Ургенч, Герат, Багдад – крупнейшие на тот момент очаги цивилизации, подконтрольные мусульманам, лежали теперь в развалинах. Исчезли цветущие сады Хорезма и Хорасана. Была полностью разрушена ирригационная система, веками создававшаяся народами Средней Азии, Ирана и Ирака. С трудом отвоеванные у пустыни поля были вытоптаны копытами монгольской конницы. Совершенно обезлюдели когда-то густонаселенные культурные районы. Взамен всего этого Монгольская Империя смогла предложить уцелевшим персам лишь передовую на то время почтовую службу, которой и поныне так гордятся всевозможные «монголофилы».

«Не было от сотворения мира катастрофы более ужасной для человечества и не будет ничего подобного до скончания веков и до страшного суда» - записал потом арабский историк Ибн ал-Асир.

Память человеческая, однако, очень коротка. Сейчас монголы вновь начали почитать своего Чингисхана, как бога и по всей стране громоздят ему памятники. Им есть, чем гордиться. Благодаря Чингисхану, быть монголом долгое время значило – быть представителем правящей касты. Правда, достичь этих высот удалось далеко не всем. Большая часть коренных монголов полегла в войнах, которые их «бог» вел в соседних странах. Значительная часть монгольской знати выселилась за пределы родных степей и растворилась в массе завоеванных народов. В монгольские степи со всей Азии, а затем и из Европы сгонялись десятки тысяч пленников, которые превратили население Империи в сборную мира. Но разве это имеет значение? Главное то, что этого зеленоглазого монгола знает теперь весь мир. А потому - хайль, Чингис!