Глава 12. Плач о Нибелунгах

     Разбудил меня шум за окном. Какой-то писк с подвыванием, хлопанье дверей автомобиля. Посмотрел время на экране телефона – половина седьмого. Выглянул на улицу. У мусорных баков собрался народ, стоят машины полиции и скорой помощи. Источником писка оказался полупёс Тесей. Люди в белых халатах и в погонах ходили над распростёртым у мусорки телом Стасьи Палны. Что случилось, непонятно. Видимо, не выдержало сердце. Тесей не смог вывести хозяйку из лабиринта. Этот утренний, предусмотренный ежедневным расписанием и собачьей физиологией моцион стал последним. О том, чтобы снова лечь спать, не может быть и речи. Разболелась голова. Пошёл умываться. Отстаю уже на двадцать страниц.
     Я вычитал и отредактировал почти половину немецкого текста "Дуги", когда наткнулся на пласт дневниковых заметок, дословно внесённых Виктором в рукопись. Я, как червяк в яблоке, добрался до сердцевины и обнаружил семечки, которые прогрызть с первого раза не получилось. Неприятный сюрприз. Питающая меня рыхлая и мягкая плоть повествования неожиданно сменилась твёрдыми и горькими семенами. Я пролистал текст почти до конца и обнаружил ещё семь таких "семечек", стилистически чуждых основному повествованию. Возможно, они и составляют основной смысл и посыл, возможно, из-за них и был составлен весь текст.
     Основная часть "Дуги", написанная Виктором, представляла его отца как плохо образованного, доверчивого человека, по-немецки аккуратного труженика, разнорабочего на колхозной ферме, хорошего семьянина и заботливого садовника, хлопотавшего вокруг драгоценных яблонь в своём небольшом садике. "Приусадебное хозяйство" – так, кажется, это называлось. Но в характере Йована угадывалась скрытая злоба, зависть, мстительность и, как следствие, стремление к "справедливым пакостям" – я бы так охарактеризовал способ восстановления справедливости, исключительно в представлении Йована, в незамысловатой, на первый взгляд, жизни уральской деревни. В яблоневом саду была потайная дверца в мрачное подземелье, населённое злыми духами.
     В целях конспирации, что ли, Йован вёл дневниковые записи в иносказательной форме, в виде сказки, заменяя настоящие, земные имена и повседневные действия персонажей сказочными сюжетами. С учётом того, что дневник Йован вёл на русском языке, но конструкции предложений, подтекст, обороты, смысловые нюансы опирались на немецкую культурную традицию, при двойном переводе получался почти не связанный набор слов. Кроме того, Виктор зачем-то бережно сохранил множество орфографических ошибок, сделанных своим отцом. Мой электронный подельник с этой частью текста не справился. После трёх абзацев ручного перевода я понял, что и мной потеряна нить истории.
     Я потратил полдня, выделил цветом разбросанные в тексте дневниковые записи, прочитал их подряд и для себя озаглавил: "Безответная любовь", Битва с карликами", "Подземное царство", "Спасение принцессы", "Плащ-невидимка", "Предательство", "Смерть принцессы", "Месть карликам". Вполне себе уральско-немецкий эпос. И тут меня осенило – это "Песнь о Нибелунгах", спроецированная Йованом на свою жизнь и происходящее вокруг. Основные вехи и события, изменившие его жизнь и навсегда оставшиеся в памяти, Йован зашифровал в корявом подражании великому германскому эпосу, маскируя свои мысли и поступки в развитии сюжета и деяниях сказочных героев: Зигфридов, Крумхильд и Хагенов. Попади дневник в чужие руки, человеку вне контекста – тайна Йована будет сохранена. Уральские сказы. Едва ли кому-нибудь из жителей уральской деревни 60-70-х годов прошлого века была известна "Песнь о Нибелунгах". Им идейно ближе другая песнь, о буревестнике, из школьной программы.
     Проигранная Нибелунгам битва и последовавшее пленение героя; подземные копи карликов; прекрасная Крумхильда-джан; коварный сосед Хаген, соблазнивший принцессу; частые, унылые пиры карликов, наливающихся хмельным зельем; возможно, неслучайный пожар в замке соседа; смерть принцессы и изощрённый, наполовину реализованный план мести несправедливому миру. На ночь детям эту историю не расскажешь, но адресат саги легко угадывается. "Сказка – ложь…", но намёк добру молодцу Виктору должен быть понятен. Да, а садовник-то не так прост и не лишён поэтического начала. На месте автора я бы оставил эту часть как набранное курсивом приложение или вовсе сокрыл содержание этих страниц от широкого круга читателей. Я подумал, как перевести на немецкий язык "крутить коровам хвосты"?
Под впечатлением от прочитанного я бросил работу, извиняя себя тем, что сбит с толку и мне нужно определить стратегию перевода. Уже понятно, что над дневником придётся потрудиться. Позвонить Виктору? А что у нас в первоисточнике?
     Я содержание "Нибелунгов" представляю себе весьма приблизительно, но Оксана писала курсовую работу по немецкой литературе, и у меня есть эта книга. Я подошёл к шкафу, пробежал глазами корешки – не нашёл. Забрать её она не могла, а значит, ищем в архиве, втором ряду, скрытом за парадным строем. Я начал вытаскивать и складывать на полу стопки книг. Рейд по тылам книжных полок дал результат. Вот она, покрытая благородной пылью веков, как и положено эпосу, увесистая книга с обложкой травянисто-зелёного цвета. На обрезе сверху свидетельство того, что "Песнь" побывала в руках Оксаны, – множество загнутых уголков страниц.
     Открыл и по диагонали пробежал первую авентюру – нет, не моё. Осилить весь текст, чтобы проникнуться духом этой истории и сделать стилистически верный перевод писанины Йована не смогу. Исправлю орфографию и снова пущу в бой электронного оруженосца, а после замкну шествие и вручную добью раненых. Пролистал ещё несколько страниц. И вдруг примерно в середине книги я обнаружил неожиданную закладку. Две фотографии. На одной я стою в фойе института, это примерно второй или третий курс, ещё до знакомства с Оксаной. На второй – мы с Оксаной, на набережной. Я точно помню время и место. Весна, мы гуляли с друзьями. Оксана уже была беременна, но на фото этого не видно. Не об этой ли книге говорила Оксана, не её ли она хотела забрать? А как бы в эпическом изложении звучала наша с ней история? Или в нашем случае требуется смешение форм и стилей? Любовь и боль. От эпоса к басне?
     Я почувствовал знакомое головокружение. Что-то должно произойти. Что-то важное и бесповоротное: событие, развилка, которая изменит чью-то жизнь. На этот раз мою? Мне показалось, я чувствую на себе чей-то взгляд. Я стал объектом наблюдения? Но здесь никого, кроме меня, нет. Я огляделся по сторонам. Никого. Течение моей жизни линейно и однообразно, и если вернуться к древесной аналогии, то я ползу скорее по лиане, чем по раскидистому и ветвистому дереву. Тишина. Кроме скрипа половиц под моими ногами и задумчивого метронома подтекающего крана на кухне, никаких звуков. Подошёл к книжному шкафу и начал, почти не глядя, расставлять книги по полкам. Кто здесь? Духи, прорвавшиеся со страниц "Дуги", призраки, вызванные фотографиями из моей прошлой жизни? Восстановил стройность рядов книжной колонны, поставив "Нибелунгов" с сокрытым в недрах кладом в авангарде, перед строем, лицом на восток.
     Уселся на диван. Позвонила Алиса. Справилась о моём самочувствии тире настроении, что-то говорила о погоде: "солнечно, но прохладно". Я отвечал односложно, глядя на зелёную обложку и пытаясь разглядеть бесплотные тени, внезапно ворвавшиеся в мой дом. Алиса сказала, что сегодня вечером уезжает на пару дней в командировку со своим шефом спасать объёмы продаж. Спросила, буду ли я скучать. Я вслушивался в её голос, пытаясь уловить цель звонка. Сказал, что, конечно, буду скучать. Мне вдруг захотелось, чтобы она оказалась рядом, пока окружившие меня призраки не свели меня с ума. Алиса продолжала говорить, я рассеянно поддакивал, создавая видимость диалога. Я думал о нашем странном общении.
     Алиса как-то назвала то, что происходит между нами, "отношениями". Никогда не понимал этот термин и его женское смысловое наполнение. Дружба – понимаю, любовь – тоже, в общем, да. А отношения? "Как ты ко мне относишься?" – "Хорошо". – "Нет, ты ко мне относишься, как к кому?" – "Как к другу". – "Я для тебя кто? Любимая, любовница, друг, подруга?" Наша однократная попытка назначить друг другу роли не увенчалась успехом, мы закрыли эту тему и больше к ней никогда не возвращались.
     Мы попрощались, я собрался положить трубку. Вдруг Алиса спросила: "А ты бы взял меня замуж по-настоящему?"