К ногам Твоим

Виктор Матюк

К ногам Твоим

Господи, упаду к ногам Твоим, помоги грешнику стать другим,
Он попутным ветром гоним, спешно летит бог весть куда,
Под ним мелькают веси и города, его заела нужда,
Холод, голод и повседневная суета
Злобно скорбят, их сочувствующий взгляд
Следы сарказма хранит, тот миг нельзя забыть!
Когда-то над его головой сиял нимб, кто его слепил?
Кто будущего грешника во младости лет боготворил?
Святой образ давно в бозе почил, остался жалкий слепок,
Он взгляд человеческий бесит, и стремится заново восстать из руин,
Его грех - незрим, он - неотвратим! Что имеем, не храним, потерявши – плачем!
Мы ищем на небе Иерусалим с золотыми куполами, а под грязными сапогами
Грязь и хлябь, от них нам не избиваться никак – так думает толпа никчёмных бедолаг,
Каждый раб был бы рад истину осознать, но не дано, взгляд упирается в глубокое дно,
Там и холодно, голодно и темно, прежние мечты могут рухнуть, как детское домино!
Если не суждено, не сбудется ничего, что замышлено! Горе и печаль
Никто не предвещал, в глазах блистал хрусталь, он легко преломлял
Небесную голубизну и в разные цвета окрашивал темноту!
Только грязное оконное стекло исподволь напомнило,
Сколько лет с тех давних пор уже прошло,
Когда с неба наземь упала нечуткая роса,
И от блеска воды посветлела душа!
Радостные голоса долетели до холма,
Стоявшего в отдалении, от проявления низости
До плотской близости был краткий миг любовных интриг!
Они до сих пор в памяти шумят, она их не возвращает назад,
Они уходить никуда не хотят, постоят, погрустят,
В сторону отойдут, их к стенке недуги прижмут,
А шею сдавит увесистый хомут, жуть вокруг,
Странный испуг отбивается от любящих рук!
Былое стремится забыть время золотое,
Оно колотит кулаками в запертую дверь,
Пробует заглянуть в каждую дверную щель,
Там смятая и грязная постель, бывшая колыбель
Страсти и любви покрылась толстым слоем пыли!
Забытые чувства злобно взвыли, к памяти взмыли,
Они не забыли запах горькой зелёной полыни,
Потерявшей блеск от нагрянувшей стыни!
Поступь воспоминаний легка,
Они летят сквозь года
И века, давят слегка на седину мужского виска!
Груда старинных книг, что на письменном столе лежит,
Пытается вновь потухшую любовь в израненной душе разбудить!
Остатки прежней жизни барахтаются в задыхающейся отчизне,
Миг тризны близок, от неё остался маленький огрызок,
Зато список согрешений на диво здоров и велик,
Память не желает благим матом крыть ни любовь, ни страсть,
Ни напасть, которые в свой час насолили грешнику всласть!
Как воспоминания сдержать от новых наваждений?
Осуждения толпы не избежать, мне бы знать,
Когда и кем моя участь будет решена?
Буду ли в узде прежнего греха визжать, мучиться и страдать,
 Или начну оправдания искать? Не стану врать в своё оправдание,
Приму любое наказание рока, бога и судьбы, шепчу, как заклинание
Слова молитвы о всесильной любви бескрайних небес к тем, кто ныне воскрес!
Им честь и хвала, таким, как я – вечная хула, по ним уже звонят колокола,
Нет худа без добра, по земле разлетелась зола
От незримого греха, любовь была сладка,
Она вновь и вновь бывалого мужика
В свои объятия позвала!
Хотелось бы вместе умереть, и в едином порыве встретить неминуемую смерть,
Нет желания медленно и тихо стареть! Хотелось бы выше облаков взлететь,
И свои чувства воспеть, пусть радостная весть вторгнется в земную круговерть,
Коль ты согласен семейный хомут себе на шею надеть! Отныне и впредь
Могу в холодный острог загреметь, буду там до конца жизни смердеть,
Мне бы свою песню до конца допеть, и мельком запечатлеть
Образ Творца, буду нести свой крест до конца!
Жить спокойно не могу я, почему же я тоскую?
Покоя нет в душе, на всём лежит запрет
С давнишних лет! Под аккомпанемент
Проливного летнего дождя
В дом ворвалась прохлада,
Опустевшая душа разочарований полна!
Небо темнеет, каждый живёт, как умеет, закат пламенеет,
Люди подобно волкам на одиноких мужчин без видимых причин
Всей стаей нападают, и медленно с жадность их поедают!
Любовь и верность не купишь деньгами, её бьют шомполами,
И до смерти забивают ногами! У толпы непорядок с мозгами,
Там, под небесами, душа умывается горькими слезами,
Ощутив сполна вину свою, я же пригрел у себя змею,
Она подсунула грешнику свинью!
Он едва не угодил на скамью подсудимых,
Чего же мы ждём от женщин любимых?
Ударов в пах или в живот, чтоб он лишнее не изрёк,
Пусть знает остолоп, он - бедолага и бомж,
Высокий и потный лоб он вытер о женский подол,
Принял под язык валидол, сделал женщине поклон,
И бесцеремонно уселся за скоблёным столом!
Чем с большей высоты упадёшь,
Тем скорее избавишься от грёз,
Что посеешь, то пожнёшь!
Былое время никак назад не вернёшь!
Пока ты благочинно жил и грех тихо и скромно вершил,
Никого не интересовал твой ни доход, ни чин,
Не было веских причин тебя обхаживать
И опосля ногами пинать, душевная благодать
Не пыталась к порядку языкатую толпу призвать!
Пока ты не умер, всё – супер,
Вроде бы этот мир неподкупен,
Рок – вершитель наших судеб
В своей памяти он чужие грехи хранит,
Их затрапезный вид соседей злит!
Время пролетит, старость сердце пронзит,
И ты будешь всеми забыт, не с кем по душам поговорить!
Тебе уже готовят мраморный обелиск, есть риск услышать предсмертный крик
И безболезненно уйти, будто бы ты – опавший долу пожухлый лист!
Лишний раз убедись, что жизнь ещё в груди бурлит,
И не желает скатываться вниз!
Когда умрёшь, толпа тебя склюёт,
А слава и почёт будут распяты на крестах,
Только в заоблачных мирах яркий луч света
Продлит в душе жаркое лето! Тот, кто непоколебим
И не подвержен страсти, долго ищет славное счастье,
Если же в твоём сердце объявился порок,
Значит срок благих мыслей истёк!
Чертополох разросся по душе,
Он властвует вовне!
Как мне понять жизни суть, мне бы порадоваться чуть-чуть,
И чтобы словесная муть чёткие очертания обрела,
Пусть любовь в Христа врачует душу и уста!
Иногда грешник кряхтит, будто глубокий старик,
И тяжело вздыхает, он мне пилигрима напоминает,
Жить ему одному страшновато, из ушей торчит белоснежная вата,
Его всегда сопровождает старенькая собака! Она – его поводырь,
Собака гуляет, а старик читает Псалтырь, его покрыла серая пыль,
Жизнь пошла на убыль, подешевел деревянный рубль,
Вдалеке безлюдный пустырь, на нём пожухлый ковыль,
Не осталось крыл для полёта, дописана последняя страница толстого блокнота,
Нет сил для очередного взлёта! На плоть навалилась тягостная дремота!
Дивная позолота долу снизошла с морщинистого и постаревшего лица,
Пророков нет в отечестве своём, в деревенской глуши
Появился лёгкий износ трепетной души!
Он то выпирает, то свои размеры сокращает,
Дурные пороки обивают чужие пороги,
Выглядят убого, у них ответственности много,
В итоге грешник жил бы неплохо при другой эпохе,
Не сидел бы в остроге, не обивал бы до крови больные ноги,
И без боли и тревоги одевался бы по моде! На фоне пожухлой травы
Видны червивые плоды, до них доносится эхо от судьбоносного крика
Стареющего горемыки, запутавшегося в траве-повилике,
Его судьба - безлика, рок его тростинкой истыкал,
После психологического сдвига
Усилилась интрига,
Боль в висках затрудняла каждый шаг, был мандраж в душе,
Что жмыху из греха направил сюда всесильный владыка!
Он открыто сделать это не мог, Бог исполнял свой долг,
Случайно зашёл в чужой чертог и там Он встретил ложь!
Она напоминала прелестный цветок из детской сказки,
Там немного сгущены краски, через миг сброшены маски
С тверди земной, там, где царил покой, господствовал застой!
Завяли на окне георгины, подаренные бедолаге на именины,
Из подарков остался пакет из красных роз и зарубежных папирос!
Потухла, стоявшая у окна огромная восковая свеча,
Она была зажжена пылающим закатом,
Самосожжение сопровождалось запахом муската, пустая трата денег!
Лучше бы кто-то подарил грешнику веник, холодный вечер скучнее стал,
Когда страстей накал заблистал в хороводе незнакомых голосов,
Не было рядом ни слёз, ни забытых всеми людьми грехов,
Ночной покров охладил в страждущем сердце любовь!
Остыла стареющая кровь, пришлось и ему отказаться от божественных даров,
Он сорвал с пьянящим запахом букет цветов, оставил бряцание семейных оков,
Досужий мысли о любви и смысле жизни выбросил за высокий порог,
Его поступок не одобрил Господь-бог! Таких ненавидят,
Они ход событий предвидят, таких не превозносят,
Их тела из дому выносят и в дождь, и в град!
Они свою боль спрячут и никогда не заплачут,
Такие уходят не простившись, от страсти отрешившись,
На краю пропасти очутившись, берут себя в руки,
Сжав кулаки, спокойно платят долги за прежние грехи!
Они одиноки, умело прячут собственные боли и тревоги,
Их сердце от других людей закрыто, вновь живут скрыто!
Душно от жгучего света, сильные порывы северного ветра
Тушат зажжённую сигарету, если душа отогрета,
Они идёт упрямо через холмы и глубокие ямы!
Взглядом, напряжённым слежу за жизнью в городе сожжённом,
Она течёт монотонно, притворна её тишина, она прекрасна из окна!
Душа изнутри на три замка заперта, хотя там пусто и темно,
Никто во дворе не стучит до утра в домино,
Вокруг пепел и зола,
А ночь темна
И холодна!
В окно едва пробивается голубоватый свет, уже близится рассвет,
Он предвестник грядущих встреч, дым от сигарет с нижнего этажа
Доходит от моего открытого настежь окна! Меня к окну ничто не тянет,
Печаль вот-вот сама нагрянет, и тут же встанет на дыбы против людской молвы!
После вечеринок шумных взгляд становится безумным, пока ты молод,
Не замечаешь ни жару, ни холод! Зрю на земную красоту,
Хотя живу будто в Аду, всегда у Бога на виду,
Великие люди погибают, они не выживают
И в муках жизнь свою кончают!
Спрятав от дотошной публики слезу, тульские бублики,
Купленные за рублики, степенно грызу! Иногда со стаканом
На столе рассуждаю туманно при вечерней заре о злополучной войне,
Боль таится вовне, медленно старею, живу, как умею, постепенно взрослею,
Уподобившись старому одесскому еврею на «Привозе» несу ахинею!
Ни о чём не жалею, иногда болею, перечить судьбе не смею,
За все грехи толпа грешника осудит, с меня не убудет,
Внешне всё нормально, в плане сексуальном,
Как в околотке дальнем: без бутылки палёной водки
В чужой дом не заходи, вокруг одни враги!
Старческие изменения на лицо,
Когда-то рекой здесь лилось вино,
Нынче мы мало пьём, чёрный хлеб жуём,
И своего часа степенно ждём! Когда умрём,
В мир иной уйдём, дышу потихоньку,
Жить мешают мелкие подонки,
Мне бы расстаться с вредной привычкой,
Она подобна спичке, загорится вмиг,
Ведь детородный инстинкт налетает, как вихрь на грешников двоих!
Ближе к средине ночи бесстыжие женские очи увидели яркий блик,
Он в кровати стремглав возник, будто сказка из детских книг!
Ночная тишина остановилась у открытого настежь окна,
К земле прижалась бузина, не счесть ни мошкары, ни мух,
Звёздное небо захватывает тлетворный дух!
Некуда спрятать свой стыд,
Душа болит и сердце плачет,
Пусть беда встанет там и слушает сюда, как над головой гудят провода?
Грех не навсегда, возраст меняет представление о грехе и непорочной душе!
Нет смысла ждать, когда тебя начнут ногами пинать?
Цена мгновений велика, при свете старинного ночника
Мужик допил до дна огромный бокал холодного пивка!
Тут же дрогнула его рука, пошла странствовать строка
По речным перекатам, когда-то перед полыхающим закатом
Муза стояла с дырявым ушатом у полноводной и глубокой реки,
Сжав кулаки, женской логике вопреки попыталась сбежать от тоски!
Пьяные бурлаки так и не смогли женщину спасти от душевной хандры,
Им бы промолчать, но они по пьяни начали комментарии - с уличной брани,
Простолюдины – не дворяне, мат полился из гортани, он сковал женщине дыхание,
И забросал её огромными камнями! Разум спешит грешно и потешно жить,
В этом людям некого винить, они привыкли наслаждаться тишиной,
И не воспринимать чужую боль настежь открытой душой!
Им легче унижать, чем ложь отвергать,
Им привычнее баб за дур принять,
Как здесь не обойтись без уличных тирад?
Нам сложно измениться, никто не станет рыться
В грехах своих, никто на земле не обходится без них!
Компания разбитных забулдыг не перешла на дерзкий крик,
Порок сам грешников настиг на половине пути, их грех велик,
Только бородатый и поддатый старик стал во все колокола звонить!
Он решил всю округу возвестить, что в чужой душе растаял давнишний ледник,
Зачем былые передряги ворошить? Надо жить, дерзать и страстно любить,
И даже если твой голос охрип, и ты почти погиб, в этом не надо Бога винить!
Бог всё простит, и на добрые дела благословит, Он для общения всегда открыт!
Захочешь жить, будешь рука об руку с Богом ходить,
А как же гармония природы и вкуса?
Они до сих пор идут по стопам Иисуса, обманное благополучие не для людей невезучих,
Они не жили в лесах дремучих, были среди идущих в первых рядах,
Среди лучших - их нет, им проклятия толпы несутся вослед!
У них счастья не было и нет, в головах какой-то бред,
Он разогревает слово, оно – основа мысли и воли,
Судьбы и доли! Разум этого понять не хочет,
Он среди забытых строчек ищет только то,
Что ему на ум давно уже взбрело! Вспотевшее чело
Смеётся в лицо эпохе, она на вершину выбрасывает старое барахло,
Которое попутным ветром в забытые богом края недавно нанесло,
Было бы бухло, остальное, как и время лихое, всем бедам назло
Само к их ногам приползло! Жить в одиночестве непросто,
Особенно невдалеке от заброшенного всеми погоста,
Какого бы мы не были ума, душку сковывают шторма!
Стынь и пурга уносят высокие слова бог весть куда,
После них в душу вселяется жуткая пустота!
Страданиям нет ни края, ни конца,
На всё воля Творца! Жизнь была хороша,
Пока северный ветер не подул из раскрытого настежь окна!
Взгляд затмила тьма, грешник был бы рад не пятиться назад,
Стареющий пошляк не обращал внимание на несущественный пустяк!
Бог своими перстами раздвигает непроглядную тьму, сгустившуюся над нами,
Небеса швыряются высокими словами, как грешники невзрачными делами,
Только скромная память их разум на краткий миг затуманит,
Быстро всех неучей обманет, и сделает пристойный вид,
Что небо на страже истины стоит!
Не стану гадать, где и когда
Погаснет моя едва тлеющая в душе свеча?
Не хочу решать дела сгоряча, зачем рубить сплеча,
Если можно никого не калеча, собравшись под вечер
В уютной гостиной, украшенной в святом углу длинной паутиной,
Открыто и честно завистникам сказать, что вам со мной не совладать!
Продолжайте мучиться и страдать, хватит лишнее болтать, это признанный факт,
Язык не должен пустовать, хотя одна из фраз готова убить наповал то жалкое естество,
Которое не признавало Божество, как дитя своё! Жизнь на глазах публики тает,
Потом исчезает, душа никуда не улетает, после себя она не оставляет ничего,
Кроме Небытия и Забвения! Трения с подрастающим поколением
Без промедления дают о себе знать, молодые не способны прощать,
Они готовы гения сожрать и на суд отдать, не стану окончательно утверждать,
Что чужую жизнь не способен оборвать ни грабитель, ни тать!
Куда от себя сбежать?
До неба далеко, оттуда ещё не вернулся никто, солнце замирает вдалеке,
Истина купается в полноводной реке, зажав нательный крест в руке!
Шелест зелёной травы, прикоснувшись к золотым прядям головы
Всесильной Музы, отмечает недостатки и плюсы
Творческих союзов! Там больше обузы,
Чем воды в заброшенном шлюзе
Полноводной и привольной реки,
По берегам которой в бывалые дни ходили здоровенные бурлаки!
Их сослали на Соловки, враги народа в любую погоду должны
Не видеть контуров родной страны, бородачи и алкаши
Всю жизнь работали за жалкие гроши,
Им некому свою душу излить,
Бог должен сам решить,
Где им жить и с кем?
Голос страсти в тех краях глух и нем, жизнь дала крен,
И сразу множество проблем промчались вереницей
За святой плащаницей, в её деснице - нательный крест,
Справедливости в этом мире не было и нет!
Всё, что темно, не настолько ничтожно,
Чтобы без волнения жить безбожно,
Обречённость убивает досконально,
Ничто не идеально, бывает обидно
И стыдно, когда грехам конца не видно!
В жестокий час беспредельная страсть
К единомыслию склоняет нас,
Её огнедышащая пасть
Разгорячена, изгибается спина, ночь темна и холодна,
Святость сметена с постыдного пути, плоти не хватает тепла,
Ущербная Луна, как всегда уныла и холодна! Грешник встал у окна,
Развернувшись вполоборота, зрит на ночную позолоту небес,
Вдруг весь их таинственный блеск стремглав куда-тог исчез,
Капли холодного пота упали с высокого мужского чела,
Кто-то отворил огромные железные ворота,
Чтобы тоска по доброй воле неспешно ушла
С безлюдного двора! Здесь ещё вчера жизнь неспешно текла,
Ночь осенила грешника своим перстом, послышался звон
Разбитого стекла, душевная боль на пару шагов в сторону отошла,
И в душу своими когтями из последних сил вцепилась жара!
Раскраснелось лицо, закрутилось огромное колесо интриг,
Постаревший от тягот мирских сухопарый мужик
Сделал вид, что ему чужая связь не навредит
Узнать изнутри всё, что плоть веселит,
И жизнь чернит!
Ему некуда из этих мест уходить, здесь он привык, он – не инвалид
И для общения всегда открыт! От блуда смердит, тот запах ядовит,
Его бы обновить, но, как и с кем? Везде – тлен, повсюду суета,
Ночная духота уселась у открытого настежь окна!
Её царственный вид общению не навредит,
Душа переболит, и через миг желание любить
Не устоит против женских интриг, бабья прыть
Настолько сильна, хотя она не благочестива и велика,
Как безмолвствующая толпа, собравшаяся у одинокой сосны,
Народ ждёт прихода весны! Козни Сатаны не всем жильцам видны,
Безликая судьба не отпускает далеко от себя состарившегося сына полка!
У него давно полысела седовласая голова, он поддат слегка, дрожит одна рука,
А с языка слетают матерные слова, он начинает небеса упрекать, как отставной солдат
Армейских бюрократов, казнокрадов с огромной зарплатой! Они крали и крадут,
На свой карман работают не покладая рук, Сизифов труд не был напрасен,
Он – небезопасен, нам не надо басен, смысл жизни ясен:
Воруй, не озоруй и покладистых женщин страстно целуй!
Ошибается каждый, даже господин важный издаёт крик протяжный,
Когда исчезает кипа денег бумажных, мат трёхэтажный
Слышен везде, чего не услышишь в мирской кутерьме?
То мне холодно, то жарко, не голодно и не парко,
Зимой оделся – летом разделся, у кого-то никчёмное прошлое,
А у нас – настоящее, не очень блестящее, но пьянящее,
Тут же вспоминается вчерашнее сумасшествие,
С небес наземь сошедшее, в себе что-то таящее,
Потускневшее и бесстрастное, оно о себе напоминает наедине!
Истина таится вовне! Ночь темна, чем дольше смотришь из окна,
Тем больше ворчишь на небеса, твоя речь груба, даль загромождена
Огромными камнями, приближается цунами, беда не за горами!
Ты едва шевелишь губами и еле-еле перебираешь ногами,
Боишься упасть и себя поранить, если не успеешь расстаться с долгами,
Будущее в тумане, скрежет зубами был некстати, нет былой благодати,
Дописан последний лист в общей тетради! Кто твои долги оплатит?
Небо к себе грешника поманит, смута душу тут же охватит,
Небо вынесет вердикт, тебе подлежит о грехах забыть!
В реке времени нащупан брод, на него давит небесный свод,
В стране болот наш уход никто не заметит, только северный ветер
Просвищет невдалеке, и сразу исчезнет налегке в непроходимой тайге!
Расплакавшийся дождь бросит в дрожь умирающую плоть, былого не вернёшь,
Голым родился и голым уйдёшь, небосвод нашёл повод, чтобы в жару и в холод
Любовь и страсть всякий раз порознь в проливной дождь и летнюю морось
Подавали собственный голос за маленькую жизнь, теряющую смысл!
Пороки и бурные страсти безумствуют у всех, они склоняют на грех даже тех,
У кого разум есть, и он не без помех мог желание небес целиком учесть!
Бывало, что судьба грешника в пылкие уста сочно целовала,
Тогда любовь вспыхивала вполнакала,
Плоть мучилась и страдала,
В красном бархате представала мука,
Потом наступала долгая разлука!
Рок что-то шептал на ухо,
Кажись, чтобы он взвешивал каждый свой поступок!
Он никогда не падал духом, связался с бывалой шлюхой,
Едва не тронулся умом, смирившись с чужим грехом!
Пошатнулся старенький дом, когда его пнули солдатским сапогом,
Нанесен урон не только ему, болт забили на православную страну,
Тот, кто затеял войну, уже пошёл по миру с протянутой рукой,
Закончился его век золотой, когда весь род людской
Был увлечён его показной игрой!
Мне снятся иногда зелёные луга,
Рядом с ними огромная заснеженная гора,
И холодная вода из бурного горного ручья!
Хочу найти себе надёжную опору,
Взгляд устремлён в гору,
На глаза наброшены розовые шоры,
Пересилив во сне трудную судьбу,
Просыпаюсь с холодной испариной на лбу!
Предстоит бескровная рать с роком, долгом и Музой,
Надо дописать всё, что задумал, пока достойно не умер!
Одесский юмор был некстати, каково оно без кровати
Свои силы тратить на деревянном полу?
Таких не приглашают к барскому столу,
Их подводят к окну, прильнув щеками к стеклу,
Они дают ответ злу за беду, горе и постоянную хулу!
Как много пережито горя, хулы и тревог?
Они любого свалят с ног, мир ужасен,
Люди пошлы, их поступки комичны,
Лучше быть человеком не публичным,
Серым и незаметным, как полевая мышь!
Господи, мой стон и плач услышь!
Старый хлыщ зрит на жизнь со спины,
Просторы огромной бескрайней страны
Ему давно не видны! Тусклый свет ущербной Луны
Был размыт набегающей волной, морской прибой и ветер шальной,
Родившись под одной звездой, увлеклись таинственной игрой,
Посыпали головы золой, чтобы обрести мирской покой!
Хищницы лесной чащобы так и не смогли разорвать мою утробу,
Мне повезло, посланное на мою персону зло, а преисподнюю снизошло,
Вспотевшее чело ничем ему не помогло, валы морской пены омывали стены
Дома моего, чуда не произошло, он мог рухнуть легко, как детское домино!
Не свершилось, проверка на вшивость пополам разломилась,
Зло и добро воедино слилось, лопнула полуось,
Вот и пришлось грешнику отказаться от угроз!
В нирвану довелось войти, трудно женщину себе в тот миг найти,
Неисповедимы Господние пути! Всё утро пытался поступить мудро,
Едва скрипело затупившееся писчее перо, Муза улыбнулась хитро,
Рок нажал на состарившийся позвонок, и Бог его не предостерёг,
Что любой порок опошляет искрометную любовь,
Мир жесток, играет молодая кровь,
И ты вступаешь с бабой в диалог,
А потом делаешь ей бросок между ног!
Печален итог, затмился небосвод,
И женщина та, что стройна и молода, тебе не может помочь!
Всё – тлен! Всё – суета! Всему – своё время! Всему – свой срок!
Она готова взять даже в рот, уже сделала глубокий вдох,
Как вдруг в дверь раздался громкий стук!
Мат сорвался с женских губ,
Страсть испустила дух!
Выбирай одно из двух: или сильную плоть,
Или трезвый и умный мозг, мягкий как воск!
Член как осьминог в половую щель заполз,
И даму ближе к оргазму быстро поволок!
Он крутится, как волчок, до костей промок,
Этот единорог ещё тот прохвост! Он в любовном деле неплох,
И в обыденной жизни строг! Вдруг хрустнул четвёртый поясничный позвонок,
Поток из боли, любви и ласки распалил страсти в теле и в душе,
Грешны мы все, хотя ходим босиком по влажной росе
И не принадлежим самим себе! Баба красна,
Умна и стройна, с ней можно время коротать допоздна,
Жена – не стена, можно отодвинуть, главное - детородный орган вовремя вынуть
И сбежать восвояси, разукрасив поцелуями свои давнишние связи!
Рок грешником восхищён, ему вход в рай не запрещён!
Всё продаётся, всё покупается, с кровати общая жизнь начинается,
Если баба с крючка стремглав не срывается! За Сизифов труд
Много денег бабам не дают, им дифирамбы поют,
А потом шлют к ****е матери,
И выпроваживают без белой скатерти!
О сколько мы сил растратили, безумные мечтатели
Не долго с женщиной базарили о страсти и любви,
Оставили следы на белоснежной простыне,
И в мгновенье ока исчезли во мгле!
Пока ты в цене, женщины тянутся к тебе,
Рок следит извне, как тебя ласкают на спине,
Опускают на паркет во избежание грядущих бед!
Ты – стар и сед, не домосед, тебе премного лет,
Часто бегаешь в туалет, ты – пример для непосед!
Утром рано спьяну едва сползаю с кожаного дивана,
Подушка мокрая, плоть дохлая, жизнь блеклая и бестолковая,
Пантовая и непутёвая, от неё никуда не спрячешься, будешь артачиться,
Сам в Аду окажешься! Мы же с ночной подругой расстались без печали,
Долго не мучились и не тосковали, от увядшей красоты остались давнишние мечты,
Они пусты и мало содержательны, безмятежно холодны, грустны и даже бледны,
Смотришь на них со стороны, и ты не застрахован от новой беды!
Не видно рядом никого, твоё естество ещё не мертво,
Оно надежду питает, что паковый лёд в груди растает!
Сколько бы дней у меня не осталось, вчера вечером мне показалось,
Что фаллос устал малость, о себе напомнила старость,
Слабость в руках и ногах, в душе – мерзкий страх,
Всё истрепалось, всё забылось,
Всё – не так, как мечталось!
Время плохое зависло над седой головою,
Предчувствие плохое дарит настроение дурное,
Оно не согревает, легко убивает, конфликт интересов назревает,
Время с памяти не всё смоет, не всем злопыхателям рты закроет!
Здесь давно никто не слушает никого, преходяще всё,
Есть много тех, кто жаждет совместных утех,
Но рядом нет дамы ни одной,
Которая бы создавала тебе душевный покой!
Вытянувшись струной на белоснежной простыне,
Лежу то на животе, то спине, а в голове – кромешная мгла,
Как легла, так и дала, стыд отводит в сторону мутные глаза,
Судьба не оградила мужика от стыда и срама!
С бесстыжими глазами, переполненными слезами,
Хватаюсь за счастье зубами, руками и когтями,
Бросаюсь грубыми словами в грозовые облака,
Жизнь трудна, не хватает дуновения ветерка,
Чтоб несоизмеримый озноб на убыль пошёл!
Что искал, то нашёл, наткнулся на произвол,
Зачем вступал в комсомол? Он людей перемолол,
Как язык валидол, нанёс смертельный укол
И бросил под письменный стол!
Мне предлагают вернуться назад, такому предложению я не буду рад,
Мучаюсь без сна, любовь была, она прошла, не затронув ни сердца, ни чела!
Как дальше Фортуна к грешнику обернётся? Что с ним стрясётся?
Господи, как свою участь мне облегчить?
Как чашу правосудия в свою сторону склонить?
Должно быть, не надо небо злить, от доли проклятой
Бегут пьяные и слегка поддатые, числа и даты путаются в голове,
С ума схожу, себя исподволь стыжу за склонность к гульбе и кутежу,
Боль пронзает правый висок, потом переходит наискосок,
Какой грешнику прок, зубрить чужие цитаты назубок?
Слезою поздней окрасится ложная стезя,
Увеличится глубина степного ручья,
Меня к нему странное чувство влекло,
Наверное, оно грешника от греха неоднократно спасало,
Когда на пол сползало белоснежное покрывало!
В святом углу старая иконка, рвётся там, где тонко,
Голос звонкий доносится с небес: «Прошу моё мнение учесть!
Совесть не удержишь в клетке – так говорили мои предки!
Выбор доли суров, мимо неё не прошмыгнёт любовь!»
Как много путей обманных к себе людей манят,
Они молчат и много напутственных слов не говорят,
Взгляд дурманят, страждущий мозг чем-то постоянно занят,
Память не желает знать, куда её секреты улетят,
Когда небо подаст ей заранее обговоренный знак!
Странные мысли о дождях и святых мощах грешную душу
По ночам бередят, ей против соблазна не устоять, это факт,
От него не сбежать, грешников ангелы обвинят во всём,
Если нарушен небесный закон! Жестокая пора,
Трескается от перенапряжения дурья башка
Бывалого мужика, холод лютый с каждой минутой
Всё сильнее впивается в немощное и слабое тело,
Солнце село за бугром, в доме полный погром!
Какой короткий нам выпал век, белый снег уже посеребрил виски,
Мы до самой смерти стаптываем каблуки по берегам бурной реки,
Всё, о чём душа мечтала, судьба на коротком поводке держала,
Ни на шаг от себя не отпускала, чья бы корова мычала,
А моя молчала! Везде туман и слякоть,
Как бы от стыда не заплакать,
Влага продолжает за шиворот капать!
Когда же жизнь полегчает? Никто ничего загодя не знает!
Я же Бога усердно молю и пытаюсь уступить дорогу завтрашнему дню,
Он – не весел, небось, тоже куролесил, как мог, попадал в острог,
Менялся авторский слог, я – то думал, что успею тоску по свету развеять,
Бросаюсь матерными словами, и не пытаюсь расплатиться с долгами!
Дорога в жизни каждая секунда, она забирает из ниоткуда
Короткую жизнь, как не стремись, судьбы каприз
Однажды выскочит из-за кулис и рухнет тишь
Стремглав вниз!
Я замер, как сфинкс, весь раскис, мне бы упасть ниц,
Чтобы не видеть обнажённых женских ягодиц!
Стриптиз – не здесь, на всё воля небес, мне бы выпить и поесть,
И вовремя узреть судьбоносный крест, который придётся нести
По незнакомой местности, сохраняя спокойствие в груди!
Надоело любить безоглядно, и жалеть от души падших женщин,
Как братьев меньших, взбалмошных и сумасшедших,
Грехи их на треть уменьшив, в памяти имена всех бывших освежив,
И страсти мигом остудив, довольствоваться тем, что долги розданы всем,
Теперь мне незачем скрываться от материальных проблем!
Переживу всё и вновь: измены, страсти и предательскую любовь!
Не уходит способность влюбляться, чувствовать и переживать,
Когда будет заканчиваться жизнь, я не буду к своему эшафоту плестись,
Увиливая или прикидываясь кем-то другим! Мы живём мгновением одним,
Вся жизнь – игра, ещё вчера грешника раздражала духота, зато сегодня
Рок ослабил свои короткие поводья, теперь можно бродить по подворотням,
Искать там избавления от нового искушения, душу раздирают сомнения,
Взорвётся ли стареющая плоть, если этого пожелает Господь,
Оказавшись в слякоть и в дождь между трёх стройных берёз?
Они на три буквы не пошлют, подобно людям не предадут,
Они не врат, и в ногу со временем идут, минуты жизни бегут,
Их не догнать, не тормознуть, они сами кого угодно сметут
С безвестного пути, Господи, прости, пламя едва трепещущейся свечи
Догорает внутри, нательный крест зажат в горсти, Господи, помилуй и огради
От всякого зла, жизнь сгорела дотла, но заживо лечь в гроб до сих пор не смогла!

г. Ржищев
4 августа 2024 г.
15:40