Утро на Невском...

Ранним утром на Невском проспекте, когда ещё холод, подгоняемый солнцем, не успел прыгнуть в Неву, дворник — человек с безэмоциональным лицом — медленно мёл тротуар своей старой метлой. Пыль и мусор собирались у него в аккуратные кучки, которые он затем ловко подбирал в совок. Надраенные ливреи выходили из подъездов, открывались первые бакалейные лавки. Заплетались ноги у пятнадцатилетнего паренька, с заспанными глазами, тяжёлой кипой газет, наперевес сутулой спины и с разбухшим рогулькой ухом. Вероятнее всего, он проспал и потому получил свою "чашку кофею" от типографского начальства. Одним словом, город потихоньку оживал.

Рядом с булочной, откуда доносился аромат свежего, сдобного хлеба, дворник продолжал свою нехитрую работу. Господин в начищенных до блеска туфлях хотел было войти внутрь и начать своё утро, прислонившись щекой к тёплой булочке, запив её сладким гамбургским чаем. Но, увидев кучку сора аккурат напротив булочной двери, он по-франтски крутанулся на одной ножке и пошагал дальше, отстукивая каблучком по проспекту.

Внезапно из двери выбежал пожилой толстый булочник. Судя по наружности, он был толи немцем, толи голландцем, давненько прибывшим в Россию-матушку на заработок, и, научившись ее доить за все соски. Лицо его было красным от гнева.

— Я стекло тир... Я булка пёк, ты мне грязь под порёг! — кричал он, размахивая руками.

Дворник молчал, продолжая мести сор.

Хозяин, не унимаясь, высказывал свои претензии к петербургским торговым рядам, и даже несколько слов улетело в сторону необразованного крестьянства. Не к месту вспомнился Чингисхан. Дворник молчал, слушая невнятную речь иностранца, перемешанную с русской бранью. Он понимал, что хозяин булочной чем-то недоволен, но, привыкший в жизни сметать весь мусор на сторону, работник метлы точно таким же способом смахивал накидываемую на него ругань.

В этот момент по Невскому проспекту проезжала телега. Колеса ее были густо смазаны солидолом, и она ладно катилась по проспекту. Телега напевала несложный мотив, а завидев дворника, крикнула:

— Приветствуем! Доброго утречка! Спасибо за службу! Ладно, катимся!

Работник слегка кивнул колёсам головой, здороваясь с ними.

Услышав это, булочник вскипел утренним самоваром и, подбежав, плюнул на фартук дворника. Сын метлы, всё так же не говоря ни слова, ткнул вицами в толстое пузо Европы, прищурился, показал ему кулак и тихо сказал:

— При..ва..рю...

Салощекий пожилой хозяин замолк, испуганно отступил назад.

Вслед за каретой по Невскому проспекту дребезжала резная карета. Коробка тряслась, рессоры стучали, а колеса лязгали, прося масла.

— Здорово, свояченик! — крикнули несмазанные колёса европейцу.

— Никаго я вам нэ своячьник! Сэйчас палки в колёса вставльть буду! — ответил тот.

— Точно! Наш! — скрипели колёса. — Худое колесо всегда пуще по ушам жалит!


Так и ты, мой дорогой маленький читатель, помни: получив что-то с лёгкой руки и от доброго сердца, не скрипи, что тебе мало дали, не будь худым колесом в дорогой карете.