Рантье. Девяностые

      


                Муж и жена  мечтали отказаться от  репетиторства, поскольку и в школе работали с перегрузкой. Он преподавал математику,она -  русский язык. Когда скопилось немного денег муж, предложил:
           -Давай  положим деньги в банк,  станем рантье и заживем на проценты.
           Жена, уставшая от работы после работы,  согласно кивнула. На следующий же день,  перевязав резиночкой от бигуди деньги, положила их в пакетик, сунула пакетик в сумочку  и пошла в ближайший банк. Встретила её очень вежливая блондинка:"Проходите, проходите, пожалуйста. Спасибо,  что выбрали наш банк.  На какой срок положим?"  И т.д. и т.п. Решила оформить на самый короткий срок -попробовать, что получится. Вышла довольная приемом и  мужем, который всё это придумал. Дело было новым , она чуть волновалась. 
             В положенный срок, как истинный учитель дисциплинированно, пошла  за деньгами и увидела  запертую дверь, а перед дверью толпу. Люди шумели. Из всего, что говорилось, поняла: нужно записаться в очередь и ждать.  Записалась.

        Дубовая дверь дрогнула, появилась знакомая блондинка. Ни на кого не глядя, прикрепила объявление, из которого следовало, что банк работать будет.
        Кто-то поинтересовался:
       - Денег хватит всем?
       Блондинка молча развернулась.
       Впустили первую партию. Те, кто был ближе к стеклянным стенам, закрытым изнутри  жалюзи, заглядывали в промежутки между полосками и комментировали происходящее в зале.
         - Тетка в очках получила. Стоит, греется, выходить не хочет.
         - А что  та, в вязаной шапочке, мечется от окна к окну?
         - Усатый, усатый получает.
         Дверь открылась. Усатый вышел, засовывая кошелек в карман. Впустили еще несколько человек. Через полчаса – еще.
         Толпа начала волноваться. Послышалось:
         -Почему так медленно?
         -Какие бессовестные. Когда брали: «Спасибо, пожалуйста". А сейчас  на улице морозят. Где тут туалет? Хоть и весна, а холодно.
         Очередь почти не двигалась, и люди начали осаждать милиционера:
         - До которого часа работаете?
         Узнав, крайние уходили. Одни решительно и бесповоротно, другие, оглядываясь и выжидая. Человек двадцать продолжало осаждать вход.
         Через какое-то время милиционер объявил:
         - Расходитесь. На сегодня - всё. Денег нет. Приходите завтра,- и скрылся.
         Вкладчики начали стучать по двери, требуя начальство. Вновь выглянул милиционер и негромко посоветовал:
          - Идите через черный ход.
          Пошли. Дверь нашли, но она была заперта. Начали звонить. Долго звонили. Наконец,  хрипловатый мужской голос спросил изнутри:
          - Чего надо?
          - Администратора.
          - Ушла, нет  ее.
          Люди  снова стали жать на кнопку. Тот же голос, так же хрипло и монотонно:
          - Прекратите хулиганить, вызову милицию.
          Народ был возбужден и, настроенный воинственно, двинул назад к парадному входу. На стук вышла всем знакомая блондинка. Все притихли.
          - Я с хорошей вестью. Мы, как раз сейчас, перезаключаем договор, и завтра ...

          Учительница дослушивать не стала: замерзла, зуб на зуб не попадал. Решила прийти завтра, ушла, а на следующий день слегла с простудой.  Поправившись,  снова отправилась в банк «выколачивать» свои деньги. Банк  сменил название, но дверь, по-прежнему, была заперта и перед ней, по-прежнему, стояла толпа. Снова записалась.
          - Вот, вот, послушайте,-шуршала газетой какая–то дама,-
 наш банк «сгорел».
          - Ну-ка, ну-ка, что там?
          - Так название-то  старое, теперь другое.
          - «Сгорел» старый, а теперь новый.

          Все бурно и эмоционально высказывали  предположения и негодование по поводу банка. Потом начали ругать власть, обвиняя в происходящем. Дальше стали копать историю, поминая недобрым словом  тройку, развалившую СССР. Потом какой-то мужчина с выраженным  акцентом  послал всё происходящее  куда-то далеко, плюнул и встал в сторонке. Затем пенсионеры начали бурно обсуждать свои злоключения, напоминая окружающим, что они честно трудились  и заработали  деньги, а теперь  "гробовые"  отбирают,  их  за людей не считают.

             Появилась  блондинка, и народ притих.
           - Банк работать не будет,- сказала, как отрезала.
           - Почему?- загудела толпа.
           - Мы давали объявление в газетах, что не будем работать пока не пройдут перерегистрацию на новое название 90% вкладчиков.
           -Когда давали? Куда давали? - раздавалось с разных сторон.
           -Вы можете получить у нас бланки и перерегистрироваться, - назвала адрес.
           - Так, ведь, все равно 90% не будет.
           - Почему объявление  не вывесили заранее?
           - Вы обязаны нас обслужить.

           Толпа гудела, блондинка перекрикивала всех:
           - Никто никому ничего не обязан. И чего вы боитесь? У моей мамы тоже деньги в этом банке. И ничего. Мы спокойны.
           -Вы-то с мамой получите,- не сдержалась учительница.
           -Идемте к «Белому Дому»!  – призвал пенсионер.
           -Они разорились. У них нет денег! – опять высказалась учительница,  внутренне прощаясь и с основной суммой, и с процентами.
           Ей было жалко прощаться с ними,  и  она перекричала всех:
           - Вам-то с мамой бояться нечего. А нам не нужно  лапшу на уши вешать.
           - В объявлении написано, что перерегистрация не будет сказываться на выдаче денег, - женщина, отыскавшая еще одно объявление, передала блондинке  газету.
           - Не вижу без очков, - отмахнулась та.
            Тогда учительница  хорошо поставленным преподавательским голосом в полной тишине громко зачитала объявление о перерегистрации банка, в котором черным по белому было написано, что процесс перерегистрации на выдаче вкладов сказываться не будет.  После этого знаток ненормативной лексики громко  приклеил     на банк, его директора и блондинку слова на  великом и могучем, соотвествующие ситуации. Шум нарастал. Призывы идти к «Белому Дому» начали раздаваться с разных сторон, и народ развернулся в  сторону дома.  Блондинку сдуло как ветром.

             Вернулась она быстро, видно, сбегала к начальству и доложила, что народ бунтует. Начала призывно махать руками в свою сторону:
            - Вернитесь, вернитесь, успокойтесь, успокойтесь, тише, тише. Директор привез деньги. Всех, кто записан в сегодняшний список, обслужим.

             Когда народ подошел, выдержала паузу, злорадно ухмыльнулась и громко добавила:
           - Всех, кроме Вас, - и ткнула пальцем в  учительницу,-  даже не стойте, денег не получите.
            И приказала  милиционеру:
            -Эту  не пускать.

              Народ  двинул к кассам. Зашла и учительница- милиционер сделал вид, что не заметил. Упорядочили очередь.
           - Стойте, - шепнул ей старичок, - отдадут, никуда не денутся.
           - Нашли крайнюю,- сказала женщина с газетой.
           - Становитесь передо мной, - сказала первая.
           С чувством  беспокойства,  встала первой и протянула документ. Но блондинка  оказалась тут как тут  и командирским тоном бросила:
           - Эту не обслуживать.
           - Не имеете права.
           Но администраторша выхватила документы у второй,  сунула  оператору:
           -Работайте,- и не отходила.
           -Где директор? – прищурившись, выдавила из себя учительница.
            В ответ получила:
           - Именно он и приказал не обслуживать Вас.
           - Где директор? –  едва сдерживаясь, повторила вопрос.
          
             Увидев открытую дверь куда-то вглубь,  направилась к ней и оказалась в коридорчике, в который впадало еще две двери. Одна  была приоткрыта. За ней стояли двое молодых людей - маленький худощавый и  высокий с лысиной и выпирающим животиком. Вошла.
            - Чего вам? – услышала.
            - Кто из вас директор?
            - Ну, я, - ответил маленький.
            - Почему мне не возвращают мой вклад? Это противозаконно.
            - Вы же сказали, что у нас нет денег. Вот и не получите.
            - Вот и не получите, - угодливо повторил лысоватый.
            Учительница, услышав наглый ответ, переступила  через себя, понимая,что старается подольстить: 
            - Извините. Но сказали, что Вы сумели выбить деньги.
            Маленький  оценил лесть:
            - Да, сумел, а Вы подбивали людей бунтовать! За такие дела нужно сажать! - закончил наставительно.
            Затем величественно  прошёл вдоль стола, сел. Рядом присел, лысоватый.  Она, немолодая,стояла перед ними как провинившаяся школьница.  Директор, положил ногу на ногу, достал пачку сигарет,  протянул одну лысому, дугую поместил  между двумя пальцами своей руки  и хмыкнул:
             -Ишь, как шустро прибежала! Что, денежки нужны? Вот, сдам в милицию
и посмотрим,  как оно там? Попрыгаем. Никто не заступится.
              Лысоватый поддержал:
             - А  посидите с бомжами -отпадёт охота революции устраивать.
             Дальше они начали унижать её как можно больнее. Она оказалась истеричкой, базарной бабой, хабалкой и кем-то ещё. Словом, ей в лицо были брошены все оскорбляющие слова, которые они знали и которыми облегчали душу в тяжелый для них момент крушения их надежд на удачный бизнес. Она не могла вставить слова и молчала.Потом её начали учить, как должен вести себя культурный человек, и из её глаз брызнули слезы.    
              Это приостановило нападавших.Поэтому, а,быть может, насладившись,    директор  величественно отступил, считая, что  отомстил нахалке.
             - Так и быть, позвоню, чтобы выдали, но в следующий раз…   
            
             Она молча повернулась и направилась к кассе.               
             Очередные расступились,тоже молча. Лишь женщина с газетой не удержалась:
              - За всех пострадала.
              Кассир выдала деньги, она молча перевязала их резиночкой от бигуди, сунула в полиэтиленовый пакетик, положила в сумочку и вышла.
              Униженная и поруганная такими же,каких она обучила сотни, учительница   медленно возвращалась домой."Вот тебе и рантье", -думала с иронией. Вздохнула и,вдруг, приободрилась:"А олигархи-то сдались".