В поисках мамы...

                В ПОИСКАХ  МАМЫ…

   «Не та мать, что родила, а та, что воспитала»-любил повторять эту народную мудрость мой дедушка Козловский М.Г.

                - 1 -
     Ни для кого не секрет, насколько несчастными  бывают актерские дети. В то время, когда их родители отдают себя зрителям, их дети тоскуют и  считают дни до приезда любимых родителей с гастролей. Некоторых детей отдают в интернаты, потому что нет родственников, которые бы  ими занимались.
     Мои родители были ведущими солистами балета в Таджикском театре оперы и балета им. С. Айни, много гастролировали и были заняты работой на съемочных площадках кино- и телестудии. Мне повезло. Меня не отдали в интернат, так как у меня была бабушка, которая оставила свою педагогическую деятельность и охотно взялась помогать моей маме.
     Раннее своё детство я знаю только по рассказам моих родственников. В театр меня впервые принесли в полгода. Смотрели «Лебединое озеро», где папа исполнял партию Зигфрида. Мама тогда ещё не набрала нужную балетную форму и смотрела спектакль из зала. Когда мне было около года, мама привезла меня в Городской парк, где на открытой площадке шёл концерт. Мой папа принимал участие. Мама была вся поглощена просмотром и не заметила, что я приподнялась, вывалилась из коляски, и камушек рассёк мне лоб. После выступления папа, весь в гриме, и перепуганная мама отвезли меня в травмпункт. Шрам на лбу  как напоминание о том дне.
     Потом мама восстановила свою балетную форму и вернулась на сцену. Я полностью была отдана бабушке, которая не стремилась занять лидирующее место в моей жизни, а постоянно рассказывала о родителях, показывала фотографии и я помню, как мы всё время ждали звонков от них из разных городов и стран.
     Я не скрываю, в детстве я своих родителей чаще видела на сцене и на телеэкране, чем рядом с собой. Я постоянно находилась в поисках мамы. Мне бабушка рассказывала, если я видела молодую девушку с распущенными, длинными, темными  волосами, то тут же показывала на неё и говорила: «Мама». Бабушка говорила, что это не моя мама, девушка улыбалась, а я продолжала искать и ждать  свою маму. А мама моя была постоянно занята, и для меня у неё не было свободного времени. Те редкие случаи, когда она занималась мной, я хорошо помню.
     Иногда мама мне читала книжки, но в любой момент могла сказать, что ей уже пора отдыхать перед вечерним спектаклем или репетицией. И я с этой книжкой шла в другую комнату и просто рассматривала картинки или находила себе занятие: рисовала, собирала мозаику или просто играла со своими игрушками. Я привыкла занимать себя сама, поэтому мне  до сих пор не бывает скучно в одиночестве.
     Когда мне было пять с половиной лет, то у моей мамы родилась вторая дочка. Она полностью занялась младшей. А мне опять не доставалось внимания и ласки мамы. Но я по-прежнему ждала какого-нибудь ласкового слова, похвалы,  маленького знака внимания. Но слышала, что я неуклюжая, неповоротливая, медлительная…
     Хорошо, что у меня была бабушка, которая полностью компенсировала мне недостаток материнской любви. Она окружила меня заботой и называла «Meine kleine Puppe“ («моя маленькая кукла» нем.)
     С бабушкой мы много разговаривали, я всегда с большим интересом слушала рассказы  из её детства, о молодости моей прабабушки Эмилии. Очень интересно было узнать, как познакомилась моя бабушка с моим дедушкой Мишей. Бабушка привила мне любовь к корням нашего рода по женской линии. Дедушка тоже рассказывал о своих родственниках, но о них у меня остались поверхностные воспоминания. Я впитала в себя огромное чувство родственности, чувство семейственности. Была уверенность, что родственники не могут принести вред, что родственники всегда поймут и поддержат. Как же я ошибалась!!!
                - 2 -
     Моя мама была только моей до дня рождения младшей её дочери. С того зимнего дня, когда на свет появилась «Драгоценность» (так переводится с таджикского языка  имя младшей дочки моей мамы)  я превратилась в «старшую», "большую», «умную», которая всегда должна уступать младшей, так как та  «маленькая и ещё ничего не понимает». Маленькая быстро поняла своё привилегированное положение и стала этим очень умело пользоваться. Как выяснилось,  спустя почти 50 лет у младшей был психологический  комплекс. Она чувствовала  себя всегда второй, а хотела быть первой. «Комплекс младшего ребенка» существует у многих детей. Вторые дети как будто должны отвоёвывать своё место в уже сложившихся  устоях семьи и как дальше будут складываться взаимоотношения сестёр (в моём случае речь идёт о сёстрах) зависит от  рассудительности родителей, бабушек и дедушек.
     У нас в семье внешне выглядело всё логично. Свою первую дочь (меня) мои родители отдали полностью на воспитание бабушке. Они были молоды, талантливы и хотели строить свою балетную карьеру. Бабушка полностью посвятила себя моему воспитанию. Когда родилась младшая, родители захотели самостоятельно заниматься воспитанием своей маленькой дочки и оставляли её на попечении бабушки и дедушки, когда уезжали на гастроли за рубеж. 
Так и жили…  Меня все называли «бабушкиной дочкой», младшая стала неотъемлемой частью родителей. Они почти всегда брали её с собой в театр на репетиции и спектакли, она ездила с ними на гастроли, когда это было возможно. 
Родителям почему-то не нравилось, что я очень спокойная, стеснительная, они решили, что это следствие домашнего воспитания и отдали свою младшенькую  в садик, чтобы она была общительной и смелой. Потом отправляли её в пионерские лагеря, брали её с собой отдыхать в санаторий.
Мне тоже хотелось проводить с родителями побольше времени, но у меня была бабушка, которая каждое лето со мной куда-нибудь ездила. В основном это было Подмосковье, но кроме Лесных полян, где жила старшая дочь моей бабушки, мы ездили в Челябинскую область, Анапу, Уфу и Ригу. А все вместе: бабушка, родители, сестра и я  выезжали дважды. В первый раз в 1979 году в Сухуми и в августе  1981 года на гастроли в Киев. А июнь 1981 года остался для меня очень приятным  воспоминанием: неожиданно мама купила два билета на самолёт  для себя и меня   в Москву. Почему тогда она решила поехать в Москву со мной, для меня осталось загадкой. Но она мне устроила очень интересные каникулы. Мы с ней посетили ВДНХ, Музей театрального искусства им. Бахрушина, балетный спектакль театра «Новый балет под руководством Бориса Эйфмана»  в Кремлевском Дворце Съездов. Мы ходили гулять в парки и в лес. Тогда мама была опять только моя. Я была счастлива!

Всегда я была рада, когда мама уделяла мне внимание перед новогодними праздниками. В первом классе она принесла из театра маленькую балетную пачку, всё обшила разными  блестяшками, и я была снежинкой. В следующий Новый год она придумала мне костюм цыганки, используя свою модную яркую юбку. Ещё помню, что мама из своего чёрного платья из марлёвки, которое привезла с гастролей из Индии,  соорудила мне наряд Царицы ночи.
     Моя мама была талантлива не только на сцене, она была настоящей рукодельницей: очень хорошо шила, вышивала и вязала для всей семьи. Она могла вязать и крючком и на спицах, потом купила себе вязальную машинку, освоила её очень быстро. Свитера, юбки, безрукавки, платья – всё было ей под силу. Помню, что для меня она связала очень красивый красный сарафан и обвязала его крючком изящным кружевным узором. Помню коричневую вязаную юбку, в которой ходила в школу. А шапочку она могла связать за пару вечеров. Она и меня научила вязать, за что я ей очень благодарна. И эти моменты, когда мама  объясняла  мне азы вязания, остались в моей памяти живой картинкой: горящий торшер с желтым абажуром, рядом в красном велюровом кресле сидит мама с вязанием в руках.  Я присела рядом прямо на пол, на палас, а мама вяжет и мне объясняет.
     Я любила свою маму, естественно, безусловно, никогда не задумывалась о том, почему  мама очень холодна со мной. Она никогда не обнимала, не целовала, не говорила нежных слов. А поцелуи при встречах и расставаниях в аэропорту были какими-то официальными, но я тогда не придавала этому никакого значения. Я не обижалась на маму. Думала, что это такой характер!

                - 3 -
       Первый раз, когда я обиделась на маму, случился в детской поликлинике. Мне тогда было 14 лет. Я сидела и ждала маму, которая пришла прямо с репетиции. И когда я её увидела, то радостно побежала к ней навстречу с возгласом: «Мама!» Все посетители посмотрели в нашу сторону. А она резко оттолкнула меня и зашипела: «Что ты разоралась на всю поликлинику». Потом дома я услышала её рассказ: « Я захожу, а она, здоровая кобыла, бежит ко мне с криком «Мама» Я не знала, куда мне деться от стыда!»
         Этот случай глубокой обидой врезался в мою подростковую память. Я не понимала, что плохого я сделала? Тогда, в свои 14 лет, я не знала, что существует женский комплекс о возрасте.  Моя мама принадлежала к категории тех женщин, которые хотели  быть всегда молодыми и красивыми. А взрослая дочь выдавала её возраст.
         В 1980-х годах балетная  карьера моих родителей подходила к своему завершению,  и тут подкралась неожиданная  беда: они стали выпивать по вечерам. Тогда я не могла понять,  какие чувства испытывают, уходящие со сцены артисты балета, как это страшно и больно  для них. Я стала просить их не пить. Они раздражались.  Сначала увлечение спиртным  было незаметно, а потом не замечать  было уже нельзя, тем более они этого и не скрывали. Я стала высказывать  свои опасения, приводить примеры семей, где пили родители и как от этого мучились дети. Но  всё заканчивалось скандалом. Мне говорили, что это не моё дело.
     Спустя годы я прочитала рассказ писателя Людмилы Синицыной «Кривой Четверг» и очень хорошо поняла все переживания главной героини – дочери пьющих родителей. Очень реалистичный рассказ с трагическим финалом.
      Летом 1984 года мне исполнилось 16 лет. Встал вопрос о получении паспорта, где должен стоять штамп с пропиской. Мой дедушка сразу сказал, что я должна быть прописана в квартире, где  сделала свои первые шаги, где выросла, т.е. в квартире дедушки и бабушки. Трёхкомнатную большую квартиру в самом центре города, которая была в ведении Совета Министров Таджикской ССР дедушке дали за его боевое прошлое. Прописать внучку в квартиру к дедушке и бабушке нельзя было по закону. Но для моего дедушки-танкиста никогда не было никаких препятствий в достижении цели. Он написал заявление о своём желании прописать меня, как его внучку, в эту квартиру и мы с ним пошли по кабинетам Совета Министров Таджикской ССР.  Я не могу сейчас точно вспомнить:  у каких должностных лиц мы с дедушкой были на приёме, но один визит я запомнила. Когда дедушка услышал очередной отказ, то громко сказал: «Не та мать, что родила, а та, что воспитала! Мы с женой воспитываем нашу внучку с самого её рождения и хотим, чтобы она жила с нами на законных основаниях!» Начальнику ничего не оставалось делать,  как написать резолюцию «Разрешаю в виде исключения». Я свой первый паспорт получила в декабре 1984 года. Полгода сражался дедушка за мою прописку в его квартире.
     Лето 1985 года  было наполнено радостными   событиями в нашей семье. Я окончила школу и поступила в институт, младшая сестра прошла отбор в Киевское хореографическое училище, родители подписали контракт для работы в Турции.  А в августе произошло очень грустное событие - умерла моя любимая прабабушка - баба Миля.
 Подарком судьбы для моих родителей стал контракт на работу в  Турции педагогами-хореографами.
Вот он выход! Если невозможно из-за возраста танцевать, то ведь можно преподавать. Мама мне потом рассказывала, что эти три года были очень счастливыми в её жизни. В  консерватории г. Измира, на хореографическом отделении  их очень уважали и преподаватели, и дети, и родители учеников.  В Измире мама в последний раз вышла на сцену в качестве балерины. Это было весной 1986 года в отчётном концерте своих учеников, мои родители приняли участие и показали своё исполнительское мастерство. Они исполнили «Адажио» из второго акта балета «Лебединое озеро» П.И.Чайковского.
                - 4 -
     В Душанбе мы остались втроём: бабушка, дедушка и я.  Родители работали в Измирской консерватории, младшая сестра училась в Киевском хореографическом училище. А мы ждали вестей. В Киев звонили и писали письма. От родителей из Турции постоянно получали открытки, фотографии и  письма  с описанием всех событий, которые с ними происходили. Мы были очень рады, что у моих родителей всё получается в профессиональной деятельности, что к ним с уважением относится руководство консерватории, дети и родители учеников, что они нашли новых друзей, что всё у них хорошо!
         Летом 1986 года мои родители приехали в отпуск. Я так радовалась встрече и с гордостью рассказывала, что приближаюсь к своей мечте – служить в театре. Работаю в Таджикском театральном обществе, планирую набрать стаж и поступить в ГИТИС.  Мама мой рассказ восприняла без интереса, а с папой мы долго разговаривали на эту тему, он интересовался своими друзьями-актерами.
        В июле 1986  случилось несчастье в нашей семье – ушёл из жизни мой любимый дедушка Козловский Михаил Герасимович. С его уходом в нашей семье как будто стержень надломился…
          В 1988 году контракт закончился, и руководство Измирской консерватории предложило моим родителям остаться в Турции навсегда. Но они, воспитанные в Советском Союзе, знали, что их объявят предателями Родины и не отдадут детей.  Ведь  тогда никто не мог предположить, что великий Советский Союз перестанет существовать через три года. 
Возвращение на Родину не принесло счастья родителям, они были никому не нужны в своей профессии. Маме назначили пенсию, и она больше никогда не переступила порог театра, которому отдала 20 лет своей жизни.  Спустя четверть  века, уже в селе Спас-Подгорье  Ярославской области в ходе очередного конфликта на моё высказывание: «Мама, зачем ты так себя ведёшь? Ты же не такая!» Она мне сказала: «Я умерла в 1988 году».
В тот момент я не поняла:  почему именно в 1988? Я долго думала, анализировала и догадалась: она исчезла, испарилась, погибла  тогда, как балерина. Для неё это была страшная трагедия, которую она  старалась утопить в алкоголе. Так ведут себя многие творческие люди, которые, уходят из профессии и теряют смысл жизни. Моя мама была истинной балериной.
      Папа не хотел расставаться со сценой. Он был ещё в хорошей форме, ходил в свой родной театр, занимался утренним классом и выходил на сцену уже не в главных, а второстепенных ролях. Пытался найти себя в качестве драматического артиста на сцене Русского драматического театра им. В.Маяковского. Он не хотел сдаваться и предавать искусство. В отличие от мамы папа до конца жизни с огромным желанием рассказывал о своей творческой судьбе, с радостью  общался со своими друзьями по телефону и  очень хотел, чтобы о нём была написана книга.

                - 5 -
     Февраль 1990 года. Страшные националистические волнения начались в городе. Эти беспорядки переросли в братоубийственную войну, затянувшуюся на годы. Летом 1990 года мы с бабушкой уехали в Подмосковье к моей тёте. 
     Я перевелась из Душанбинского пединститута  в Калужский, младшую сестру отчислили из Киевского хореографического училища, хотя у неё были очень хорошие  балетные данные,  и она вернулась в Душанбе.
В душанбинскую хореографическую школу, по непонятным для меня причинам,  она учиться не пошла. Мой папа не мог ей простить, что она не стала балериной.  «Ведь у неё были шикарные данные для балета!!!» - с горечью много раз  говорил он,  и с отчаяньем махал рукой.
     Этот период с 1990 до 1994 года опять прошёл в разлуке с родителями. Были звонки, были письма и мои приезды на каникулы в Душанбе, но это общение было эпизодическим.
Летом  1992 года я приехала в Душанбе из Калуги  на каникулы.  Мне пришлось временно выписаться из квартиры, которую мне подарил дедушка. Я училась в Калуге и не имела права жить там без прописки. С тяжелым сердцем я написала это заявление, как будто чувствовала, чем это всё обернется для меня.
Этим же летом 1992 года после усиленных занятий с репетитором, которого  наняли родители, младшая сестра поступила на 1 курс Института русского языка и литературы в г. Душанбе.  В сентябре, сидя на занятиях,  моя сестра написала мне письмо, где после трёх страниц описания всяких незначительных событий, между прочим, она мне сообщила, что «моя квартира накрылась медным тазом».  В тот момент, это известие стало для меня сильнейшим потрясением. Суть была в том, что моя мама, втихаря, за нашей с бабушкой спиной, не спросив, не поговорив с нами, придумала хитроумный план. Сестра в своём письме написала «Ещё новость, короче твоя квартира накрылась «медным тазом». Мы отца же видели в дом управлении, так он оказывается маму прописывал на эту квартиру т.е. твою. А как я узнала, это было случайно. Я у Ходж.Гули собрала инжир и решила сварить варенье, спросила где сахар, а они гов. нет. Они продали этот мешок сахара и сделали прописку. Они гов. вот тебе вместо сахара, я чуть с ума не сошла когда увидела. Короче мама на Бухаре, папа на Руставели, а я в пролёте» (орфография и пунктуация автора письма – студентки института русского языка и литературы сохранены).
     Когда я это узнала, то была в шоке. Как можно было так  предательски поступить? Совсем недавно я поняла, что именно в тот день, когда моя мама прописалась в квартиру на ул. Свириденко,которая после развала Советского Союза стала называться Бухоро, она запустила в себе разрушительный процесс. Каждый человек, который совершает неблаговидный поступок, знает об этом, и это мучает его, но признавать себя виноватым не хочет.  Он начинает ненавидеть человека, которого он обидел, обманул, обобрал и т.д. и возникает агрессия.
Но тогда, 32 года назад, я ничего этого не знала. В моей голове засела одна мысль:  не идти же в суд против родной мамы?!...
А родная мама, уже на правах обладательницы заветной прописки, начала нам с бабушкой диктовать, что нам делать. Мы хотели обменять эту квартиру на Подмосковье, но мама была против этого!

                - 6 –
Доучиться в институте моей сестре,  было не суждено - вскоре начались  боевые действия, оставаться в городе было очень опасно, люди стали массово уезжать из Таджикистана. Папа в буквальном смысле запихнул свою младшую дочь в поезд и отправил к нам с бабушкой в Москву, вернее в Подмосковье.  Девушка  в Москве время не теряла зря. В разделе объявлений газеты «Досуг в Москве» она на моих глазах нашла себе и работу в Японии танцовщицей,  и мужа - москвича.
А я, студентка пединститута, просто встретила свою любовь, как мне тогда казалось. Так как я никогда не преследую никакой выгоды, то моя любовь была без кола, без двора, родом из Ташкента.  Случилось это в сентябре 1993 года.

В конце января 1994 года младшая дочка моих родителей уехала на работу в Японию, в Москве остался её ждать жених, а в феврале я узнала, что примерно в сентябре буду мамой.
На фоне «правильности» поступков любимой младшей дочки,  я выглядела, по словам родителей, «позорной бабой» - связалась «чёрт знает с кем», «рожать без мужа собралась». Они закрывали глаза, а может быть,  младшая дочка от них скрывала, что работа танцовщицей в Японии подразумевала консумацию, и что выходила она замуж за москвича без любви, по выгоде.  Но внешне – то круто выглядело!... Не позорно.
                .......
Время показало, что по выгоде ничего путного у младшей дочери моих родителей не вышло. У неё нет самого главного, того, что есть у меня. Во мне живёт любовь, привитая мне бабушкой, дедушкой и папой.  Я всё делаю по любви, а не по выгоде. А в ней нет любви, она её заменяет выгодой. Именно мой сын, рождённый по любви,  носит  фамилию моего папы, которой он так гордился,  и продолжит род Холовых. Имя своему сыну я дала тоже не случайно. Марат Арипов – великий таджикский актёр и режиссёр, друг моего папы, которого он очень уважал и был очень благодарен, что он пригласил его в 1965 году, начинающего артиста балета,  в свой фильм «Ниссо» исполнить одну из главных ролей.
                …….
Моя мама согласилась на продажу нашей квартиры только  весной  1994 года. Её любимая младшая дочка  в конце июля возвращалась из Японии и в августе должна была выйти замуж. В конце мая я приехала в Душанбе, нам удалось продать квартиру за 7 000 $. Тысячу родители сразу забрали себе на переезд. Остальные деньги сказали разделить на 3 части: по 2 тыс. бабушке, маме и мне. Но  для того, чтобы увеличить сумму они сказали купить акции какой-нибудь организации, которые тогда работали на биржевом рынке «Хопёр», «Властелина» или «МММ». В то время я была на седьмом месяце беременности, мало что самостоятельно соображала и послушно выполняла указания родителей. На привезённые мной деньги слетелись наши «женихи»: москвич сестры и моя любовь. Жених сестры взял 2000 $ в долг, моя любовь взял 1500 $ на развитие бизнеса и уехал в Калугу, остальные мы оставили на жизнь и купили акции МММ.
Потом началась полная вакханалия: жених сестры стал возвращать какими-то частями бабушке деньги, моя любовь вместо развития бизнеса, проиграл часть этих денег в карты, часть вернул, МММ лопнул, родители приехали с остатками от своей тысячи,  и вернулась из Японии сестра со своими «заработанными деньгами». В то время никто не считал деньги. Была семья! Счётов – высчетов не было! Но виноватой осталась я! Появилась официальная версия: Старшая дочь всё вложила в МММ и оставила  семью без копейки.
29 июля 1994 года я очень хорошо помню. Младшая дочь моих родителей вернулась из Японии 27 июля, а 29 июля утром мы сидели на кухне в арендованной квартире в поселке Лесные поляны. Москвич-жених смотрел телевизор в комнате, вдруг он пришёл и сказал, что все акции и билеты МММ упали до номинала.  Мы стали нищими. Я молчала, у меня просто текли слёзы.
По иронии судьбы ровно через 30 лет 29 июля 2024 года двое участников тех событий: я и младшая дочка моих родителей встретились в суде пос. Борисоглебский по моему иску (пока ещё идёт процесс, я не буду раскрывать подробности).  Я в этом процессе Истец, младшая сестра – заинтересованное лицо со стороны Ответчика. И она опять сказала: «МММ», пытаясь обвинить меня по известной  семейной традиции. В этот раз у меня не полились слёзы, в этот момент оборвалась тоненькая ниточка надежды, что у меня есть сестра… Мне стало  всё равно, что говорит чужой мне человек, который 50 лет назывался сестрой, а теперь, ради наживы готов выкинуть нас с сыном на улицу. Теперь я Истец – искатель истины.

                -  7 –
     В августе 1994 года, на Яблочный Спас, состоялась свадьба младшей дочери моих родителей и москвича. Какое чувство у меня осталось после этого события? Без подробностей – стыд! Я была единственным трезвым человеком на этой свадьбе, так как была на восьмом месяце беременности и находилась в ужасе от поведения невесты и моей мамы.
Со стороны это смотрелось, что невеста делает великое одолжение, согласившись на эту свадьбу. А, может быть, так и было? Существует выражение: благими намерениями вымощена дорога в ад. Это выражение впоследствии будет преследовать меня много лет. А начало было в июле 1994 года. 19 июля приехал к нам в Лесные поляны будущий муж-москвич и сказал, что он обо всём договорился со своей невестой, которая работала в Японии, и я должна поехать с ним в ЗАГС и подать заявление  на регистрацию бракосочетания вместо неё. Я была удивлена: «Почему нельзя дождаться, когда она приедет и сама пройдёт весь путь от невесты до жены?»
«Нельзя ждать. На 19 августа, а это Яблочный Спас, нужно подавать заявление сегодня, а она приедет 27 июля» -безапелляционно  сказал будущий жених.
Я была в полной уверенности, что между ними существует договорённость, и согласилась  на эту авантюру. Так как я была в интересном положении, то у сотрудников  ЗАГСа не возникло ни малейшего сомнения, что я именно та девушка, чей паспорт я им предъявила.
Когда будущая невеста вернулась в Москву и узнала, что за неё уже всё решено, то возмутилась: «Это что получается?! Без меня- меня женили?» Я пыталась оправдаться, что мне преподнесено было, что это их обоюдная  договорённость. Но, мне показалось, что она затаила на меня очередную обиду, которых у неё и так было много с самого детства. Она не стала ничего менять. Не стала отменять свадьбу и претворять в жизнь какие-то её собственные планы, она пошла по этому пути, который совершенно невольно я ей предначертала.  Но с этого момента,  она стала самой главной, всё должно вертеться вокруг неё.
Наступила в семье новая эра – эра поклонения новоиспечённой молодой жене! Всё должно было быть только так как хочет Драгоценность! Муж - москвич поставил её на пьедестал. Критика в её сторону строго наказывалась. Трещина в стержне семьи стала очень заметной. Но пока ещё не критичной. Мало ли какие недомолвки бывают в семьях.
В сентябре у меня  родился сын, о котором я мечтала. Когда я  была в Душанбе в июне 1994 года, то моя мама пыталась меня убедить, что у меня не может родиться мальчик, потому что у всех женщин в нашей семье рождаются девочки. Но я была уверена, что у меня родится сын с голубыми глазками. Мама тогда странно на меня посмотрела и сказала: «Вот увидишь!» Но, вопреки прогнозам моей мамы на свет появился чудесный мальчик.  Первое, что я написала после родов,  было письмо моей маме. Я просила у неё прощения, что обижалась на неё, делала замечания. Я призналась ей, что поняла как это тяжело и больно – родить ребёнка, что восхищаюсь ею – ведь она дважды решилась на этот шаг.
Я хотела тогда найти в ней поддержку настоящей мамы, может быть, надеялась на ласковое слово. Нет, ничего подобного не случилось.  Мама потом несколько раз вспоминала это моё откровенное письмо, когда я пыталась препятствовать её пьянству, а она мне говорила: «А в том письме ты обещала не ругаться со мной!»…
Накануне моей выписки из роддома Молодожёны и подруга молодой жены, которая у неё  гостила, приехали к новоявленному отцу моего сына, чтобы отпраздновать  радостное событие – появление нового члена семьи на свет. Но что-то у них пошло не так! Молодой отец не захотел молча слушать язвительные речи молодой жены в  свой адрес и ответил ей. За это ему в лоб была брошена зажигалка, он ответил Драгоценности тем же. На защиту своей жены кинулся в драку москвич – стокилограммовый мужчина,  и чуть не придушил молодого отца.
Закончилось всё тем, что на следующий день счастливая семья, как это бывает у других, не   приехала встречать  нас с сыном из роддома с шариками и цветами. Всем было запрещено – ведь обидели их Драгоценность!!! Обо мне никто не думал.  Пришел  отец моего сына, забрал нас с ребёнком и на такси привёз в арендованную квартиру, где нас ждала моя бабушка. Вот так трещина в семье стала увеличиваться.
Обстоятельства сложились так, что отец моего сына  находился на нелегальном положении, впрочем, как и все мы, кроме Драгоценности, она была уже почти москвичка,  и работу найти не мог. Но он изо всех сил помогал мне в уходе за ребенком. Стирал и гладил пеленки, распашонки и ползунки, укачивал малыша и купал его, так как я очень тяжело приходила в себя после родов. И первый месяц почти не помню. Младшая дочка моих родителей соизволила приехать познакомиться со своим племянником только через месяц. Привезла памперсы для моего сына, стала хвастаться дорогими подарками, которыми её одаривал молодой муж. Отца моего ребёнка полностью игнорировала.
Началась травля моего гражданского мужа. Молодожёны всячески унижали его и меня заодно. И при первом удобном случае, 11 января 1994 года,  он уехал к своей первой жене. Для меня это была настоящая трагедия. Я осталась одна с ребёнком на руках, без дома, без денег, без прописки, в совершенно бесправном положении. Я не слышала слов успокоения от мамы. Меня поддерживала бабушка, которая помогала в уходе за  малышом, и взяла на себя часть дел, которые выполнял отец моего сына.    И мой папа, который приходил, спускал коляску со второго этажа, гулял со мной и разговаривал обо всём. Помню, мы с ним присели на скамейку, а он показывает на коляску с сыном и говорит: «Не переживай. Вот твоё счастье!».
Через несколько дней после того, как мы с сыном остались брошенными, нас пригласили в гости к себе на Сиреневый бульвар молодожёны. Предлог был благородный: тебе надо сменить обстановку, отвлечься. На самом деле, молодой муж целыми днями был на работе,  и его драгоценной жене было скучно одной. Вот нас с сыном и привезли к ней для развлечения. По заведённой у них традиции, вечером молодой муж приезжал с разными деликатесами и обязательно с выпивкой. Я не пила, так как кормила грудью, просто сидела и слушала их пьяные разговоры и фальшивые  «слова поддержки»: он обязательно вернется!!!  Хотя были все уверены, что он не вернётся.
      18 января 1994 года для молодой жены купили собаку – добермана по имени Ирман за 300 $. Всё внимание она переключила на новую игрушку. Нас с сыном за ненадобностью, вернули обратно в Лесные поляны. Это было тяжелейшее время для меня, всё напоминало о человеке, которого больше не было рядом.  С  14 января, чтобы выплеснуть эмоции я вела дневник. Теперь, спустя 30 лет, перечитывая его, я нахожу в нём интересные факты. Вот,  например, моя запись от 15/I-95 г. «Вчера вечером приехали Н. с К. Они нашли в газете объявление о продаже 2-х этажного дома в деревне, всего за 2 тыс. баксов. Наверное, купят на первое время».
У меня возник вопрос: А почему они стали дом в деревне искать только после отъезда отца моего сына, которого планомерно изводили.  Буквально, через 3 дня, вдруг, дом нашелся…
Эта запись в моём дневнике от 15 января 1995 года – первое упоминание о доме, который стал не временным, а постоянным.
Второй раз в моём дневнике запись о доме встречается 12 февраля 1995 г. «Сейчас все мысли Н., а значит и К. связаны с собакой и домом в деревне. Н. уже накупила кучу семян и рисует себе радужные картины, как она урожай собирает. К. рисует план перестройки дома, хотя документы ещё не оформлены, деньги не заплачены».
Третье упоминание о доме: «13/III  родители и К. ездили в Ярославскую область и полностью оформили дом на маму, так что она теперь землевладелица».
Да, 13 марта 1995 года моя мама подписала договор купли-продажи и стала единоличной собственницей двухэтажного дома и земельного участка 0,4 га в селе Спас.
                - 8 –
     В село Спас родителей отвезли в конце апреля. А мы втроём: бабушка, Марат и я, остались в Лесных полянах под предлогом, что дом надо привести в порядок после зимы. Мы прожили в этом посёлке ещё полтора месяца. Как же нам не хотелось уезжать оттуда…
     Посёлок Лесные поляны – это место, куда меня в первый раз привезла бабушка, когда мне было  3 года, и потом каждое лето я проводила здесь. Старшая дочь моей бабушки Светлана получила квартиру в  посёлке Лесные поляны от Министерства пищевой промышленности, где она тогда работала,  в конце 1968 года. Была безмерно счастлива, всегда была рада, когда мы к ней приезжали в гости. У моей тёти Светы не было своих детей,  и ко мне она относилась,  как к дочке. Много приятных воспоминаний связано с ней из моего детства, но финал был совсем неприятным. А причина  одна – злоупотребление алкоголем. Но это другая история…
Лесные поляны для меня стало родным местом: всё моё детство прошло в прогулках по окрестным лесам в поисках грибочков и земляники, в прогулках по историческому парку  на берегу реки Клязьма и в доме-музее В.И.Ленина.   Первые месяцы жизни моего сына тоже прошли там.
     25 июня 1995 года за нами приехал муж-москвич младшей дочери моих родителей на своей новой машине Ауди и отвёз в село Спас Ярославской области, в неизвестность…
     Когда я попала в этот дом,  о котором было столько разговоров, то меня охватил ужас… 
     Так красиво называвшийся «двухэтажный дом» в реальности оказался древним зданием церковно-приходской школы, построенным в ХIХ веке,  который никак не был приспособлен для жилья. В советское время там была школа, где учились многие наши теперешние  односельчане. Но предыдущий хозяин, который, оказался очень предприимчивым человеком, выкупил этот дом у колхоза, разобрал старые, настоящие печи, распродал старинные кирпичи и древние изразцы, которыми были  облицованы печи, оригинальные рамы от окон тоже куда-то пропали. Нам достались руины. Вместо окон – полиэтилен, в центре большой комнаты на втором этаже большая дыра, а первый этаж бывший хозяин использовал в качестве курятника. КАК здесь можно жить??? И сразу же возник другой вопрос: КАК можно было купить дом в 5 метрах от разрушенной церкви и с видом из окон на сельское кладбище??? Но выбора не было! Это был подарок от  младшей дочери моих родителей своей семье – беженцам из воюющего Таджикистана. Вот такой благородный жест.  А, как известно: «Дарёному коню в зубы не смотрят». Тогда официальной версией стало: зять подарил дом.
Мои родители за эти полтора месяца уже успели  навести в доме, более-менее,  жилой вид, организовать огородик, где росли кабачки, зелень, редиска, огурцы.  В  теплице наливались  спелостью помидоры «Бычье сердце» .

     Вскоре муж-москвич приступил к осуществлению своих планов по перестройке дома. По его задумке первый этаж нужно было переоборудовать в баню и бильярдную, а в большой комнате (там, где была дырка) должен на втором этаже  появиться камин, а на первом печь бани.

     Когда моя бабушка увидела дом и узнала о будущем камине, то сразу сказала, что здесь нужна большая печь, а не камин, который не сможет отопить такое пространство. Но её никто не хотел слушать, а она была права, так как выросла в деревне в Куйбышевской области и знала все премудрости печного отопления деревенского дома.

     Второй этаж состоял из трёх помещений: совмещенный коридор с кухней , большой  и маленькой комнат. Нам с бабушкой и Маратом выделили маленькую комнату. В ней стояли две кровати, между ними письменный стол. Ещё там был старый шифоньер, который был очень похож на наш, оставшийся в Душанбе.  Вот так и началась наша деревенская жизнь.

     В середине июля мы все поехали в сельсовет и там нам поставили штампы о прописке. Для моего сына это было знаменательное событие – первая прописка!
Муж-москвич нашёл строителей, которые взялись строить баню, печи и камин. Другие мастера-столяры занялись окнами. Окна были не простые, а арочные. Это требовало особого мастерства, которым они не обладали, поэтому процесс затянулся. Забегая вперед, напишу, что эти рамы так и не подошли по размеру. Потом  щели в них просто залили строительной пеной.

     Мои родители в конце июля уехали в Душанбе, чтобы продать вторую квартиру и отправить контейнер с вещами сюда, в Ярославскую область.

     Мы с бабушкой остались вдвоём с маленьким моим сыном одни в этом новом древнем доме. Мы должны были следить за строителями, кормить их, исполнять роль подсобных рабочих, а также следить за огородом. Бабушка была очень расстроена, она всё время повторяла, что зимой мы все здесь замёрзнем. Но до зимы ей не суждено было дожить…

     В конце августа среди ночи я услышала странные стоны, подошла к бабушке, а она не могла  ничего сказать, и лицо у неё перекосилось на одну сторону. Я схватила спящего сына, завернула его в одеяльце и помчалась в темноте к соседям, у которых был телефон вызывать скорую. Врачи приехали, сказали, что у бабушки инсульт и её нельзя перевозить в больницу. Вот так я осталась одна с больной бабушкой, маленьким ребёнком, строителями и огородом в деревенском доме без удобств.
 
     Младшая дочь моих родителей перестала приезжать в деревню, так как она ждала ребёнка. Родители прилетели из Душанбе в Москву в первых числах сентября, дождались, когда родится их внучка и на следующий день молодой отец  муж-москвич привёз их  в Спас. Вместе с ними в деревню приехал жить и доберман Ирман, он теперь уже был не нужен. Ведь у них родился ребёнок! Мало ли как собака будет реагировать на малышку?!...  А то, что в Спасе тоже живёт маленький ребёнок, которому и года ещё нет – это ерунда!!!
     Бабушку перевезли в Борисоглебскую больницу. Меня поставили перед фактом, что теперь за моим ребёнком будут следить родители, а меня в качестве помощницы для Драгоценности забирает муж-москвич в Москву. Свою маму в этом качестве, он почему-то не рассматривал. И вот тогда в сентябре 1995 года я собирала  и гладила вещички на выписку из роддома для малышки, которая через 28 лет  скажет, что моего в Спасе ничего нет, я «не заслужила».  А тогда я стирала, гладила пеленки и распашонки для новорожденной, помогала изо всех сил молодой мамаше в первое время после родов.

     Бабушке стало хуже, я вернулась в Спас,   а 27 сентября у меня на руках бабушка умерла. В тот день я осиротела.
 
     Я пыталась со своей мамой наладить доверительные отношения, такие же, какие были у меня с бабушкой, но всё напрасно. Всё чем я с ней делилась, как с близким человеком, потом переворачивалось против меня. Но я всё равно надеялась, что это не со зла она делает, оправдывала её.

                - 9 –
     После ухода из жизни моей бабушки, мы с сыном остались в маленькой комнате одни. Кошка Машка, которую очень любила бабушка, исчезла в неизвестном направлении. Было очень жутко. Пустынно. По ночам по деревянным стенам, цепляясь за паклю, которая находилась между брёвен,  бегали крысы. Я не выключала свет, боялась, что крысы укусят малыша.
      Днём было более-менее терпимо. Привыкали к деревенской жизни, к жителям села, к укладу. Мы с папой, раза два в неделю, ездили в пос. Борисоглебский в магазин, закупали всё необходимое. Мама оставалась дома с моим сыном. Готовила еду. Все вместе возились в огороде. Наводили порядок в доме. Печи и камин были уже достроены,  и мы учились с ними обращаться. Это было трудное  время, но  оно нас объединило, мы вчетвером жили дружно. Мы думали, что это всё  временно. Финансово было очень тяжело. Папе назначили пенсию, мне, как одинокой матери, тоже начислили  копеечное пособие, а вот маме в пенсии отказали. При пересчёте её душанбинской пенсии, обнаружилось, что до 20-летнего стажа ей не хватает 4-х месяцев:  3 года работы в Турции ей не засчитали. И теперь надо ждать 7 лет, до 55 лет. Это был удар для неё. Она очень переживала, что отдав балетному искусству 20 лет адского труда, не заслужила пенсию. Зять-москвич обещал, что будет помогать,  что всё будет нормально. Но всё получилось не так, как мечталось.
     Это же были девяностые годы. Оглядываясь назад, возникает вопрос: как мы вообще выжили?! События изменялись, как стеклянные узоры в калейдоскопе.
Всё было нестабильно.
В семье младшей дочери моих родителей начались финансовые трудности: маленький ребёнок требовал много средств, она хотела, чтобы у малышки было всё самое лучшее, фирменное – это стоило очень дорого. Зять-москвич разрывался на работе. Он уже бросил свою карьеру музыканта, занялся мелким предпринимательством, продал свой дачный участок, залез в долги…
О дальнейшем ремонте дома  речи уже не шло.  Приближалась зима, первая зима в деревне. И тут стало ясно, что зимовать здесь нельзя. Камин, как и предупреждала моя бабушка, не может отопить огромную комнату, печи были построены неправильно и не протапливали помещение. Наступил ноябрь, ударили первые морозы и мы, одетые во все тёплые вещи, которые  у нас были, мёрзли. Страшно было за маленького сына. Целыми днями жгли камин, на это уходило очень много дров.  Детскую кроватку пододвинули поближе, а с другой стороны кроватки  работал электрический обогреватель.
Нам ничего не оставалось делать, как обо всех ужасах нашей жизни, рассказать по телефону московским родственникам. Папа поехал в пос. Борисоглебский, позвонил своей младшей дочке, сказал, что мы умрём от холода, если она что-нибудь не придумает. Она обещала помочь. Мы стали ждать.
Вот здесь я должна поблагодарить свою младшую сестру за спасение. Если бы она со своим мужем не сняли нам однокомнатную квартиру в Подмосковье, то вряд ли мы пережили бы тогда в зиму 1995/96 года. В этой однокомнатной квартире мы прожили до весны.
Новый 1996 год встречали в Москве, на Сиреневом бульваре. В большой комнате накрыли огромный стол, это был единственный раз, когда мы собирались в таком составе. Нас было 8 человек: мама зятя-москвича, он сам, его жена и дочь, мои родители и я с сыном.
В апреле  1996 года нас отвезли в Спас-Подгорье, где от увиденного,  мы в очередной раз пришли в ужас. «Добрые» , пьющие односельчане взломали замки, выломали доски из окон нежилого первого этажа и украли всё, что им понравилось. После продажи дачного участка зять-москвич много инструментов перевёз в деревенский дом, в надежде на продолжение ремонта. Украли всё! Это было первое ограбление нашего дома. Впоследствии дом подвергался неисчислимому количеству ограблений, но самое обидное, когда грабители с целью обогреться жгли наши фотографии в железном тазу.
Весна и лето 1996 года остались в моей памяти хорошим периодом. Это было время, когда жива была надежда, что мы научимся быть деревенскими жителями. Папа договорился с соседом Николаем Михайловичем и он, вскопал на своём тракторе наши земельные участки, которые соседствовали с его. Мы посадили картошку, капусту, морковь и свёклу. Возле дома решили выращивать кабачки, зелень, клубнику. В теплице – помидоры. Отношения у нас в то время были хорошие.

                - 10 –
     С весны 1996 года укрепилась традиция в нашей семье: каждую пятницу приезжала младшая дочь моих родителей со своим мужем к нам в село с полным багажником алкоголя. Они приезжали отдыхать. Дальнейшим ремонтом дома заниматься уже не было возможности. Финансовые проблемы… Зять-москвич хватался за любую работу.
     В 90-е вся страна превратилась в один большой рынок. Всё продавалось и перепродавалось.  Вот,  и он, забросил свою трубу подальше на шкаф, и стал торговцем. Начинал с зажигалок и одноразовой посуды, потом занялся оптовой продажей турецких ночных рубашек и пижам. Насмотревшись на него, мне пришла в голову мысль: а что, если накупить какие-нибудь товары на оптовом рынке в Москве и продавать их в пос. Борисоглебский. По четвергам в Борисоглебе  - так называют  пос. Борисоглебский местные жители, всегда был большой базар, кроме своих торговцев, приезжали из других районов,  а в обычные дни можно было оплатить место за прилавком и продавать свой товар.
Как известно: чтобы что-нибудь купить, надо что-нибудь продать. Я взяла все свои золотые украшения, которых у меня было не так уж и много: две пары серёжек (одни с жемчугом, другие с топазом), ажурное колечко и цепочку, и сдала их в московский ломбард, в надежде, что потом я их выкуплю.  На вырученные деньги накупила товар, клетчатую огромную сумку и тележку.
Еле-еле я дотащила это всё в Спас-Подгорье, и мы с папой начали свою нелегальную предпринимательскую деятельность. Приезжали рано утром в Борисоглеб, оплачивали торговое место и стояли до тех пор, пока не появлялась какая-нибудь проверка. Хорошо, если успевали что-нибудь продать… Потом быстро всё собирали и убегали. Мы попытались ещё несколько раз, но нас заметили представители налоговой инспекции и предупредили, что будут штрафовать, если нас тут ещё раз увидят. Вот так печально закончилась наша попытка стать базарными торговцами. Что самое интересное, нам и в голову не пришло, что просто можно оформить  предпринимательство и торговать легально.  Нам казалось, что это что-то нереальное,  как  в космос полететь! И осталась моя огромная  клетчатая сумка стоять с нераспроданным товаром в углу большой комнаты.
На выходные, как всегда приехала младшая дочка моих родителей с мужем и маленькой дочкой. У них с деньгами было, мягко говоря,  не очень… И нам пришла идея: взять этот товар и проехаться по близлежащим деревням, находить там самое оживлённое место и пытаться что-нибудь продать. Как правило, это были автобусные остановки. Разные приключения нас поджидали в этих деревнях, но с горем пополам, что-то нам удалось выручить.
     В то время, пока мы вчетвером: папа, я и младшая его дочка с мужем ездили по деревням, дома с двумя детьми оставалась мама. Тогда было всё дружно и весело.
 
     Со временем, приезды по выходным московских родственников превратились, для меня, во что-то неприятное. Я никогда не была любительницей спиртного, а тем более теперь, когда у меня был маленький сын, поэтому среди всех своих родственников выглядела белой вороной. Практически каждый приезд заканчивался скандалом. Были случаи, когда зять-москвич переворачивал стол, может быть, он так выпускал своё напряжение от проблем, которые на него навалились в связи с женитьбой и рождением дочки. Я не знаю, но мне это очень всё не нравилось, иногда я выражала своё недовольство, и тогда становилась объектом нападок всех родственников. Мне припоминали ВСЁ, что только можно придумать. Раньше за меня заступалась бабушка, а теперь я стала лакомым куском – булкой с маслом.  Я особо и не спорила, привыкла, что в семье я – козёл отпущения.

                - 11 –
     Финансовые проблемы заставляют идти на различные жертвы. Вот и мне пришлось оставить своего сына на попечении своих родителей, а самой поехать в Москву на работу. Зять-москвич в это время стал работать в агентстве недвижимости и в одном из офисов требовался секретарь на телефоне. Он предложил мне эту работу.

     Я легко выучила свои обязанности, новые термины из области недвижимости  и схемы оформления купли-продажи неприватизированной комнаты, которую напрямую продать было нельзя.

     Единственная проблема у меня была  – где жить в Москве? Я временами жила то у младшей дочери моих родителей, то у своей тёти.

     Я была очень рада, что, наконец, смогу самостоятельно зарабатывать. И самое главное то, что смогу помочь родителям и сыну, которые вынуждены были жить на одну пенсию папы и крохотное пособие одинокой матери, которое мне было назначено от государства.

      Я помогала, насколько хватало моих сил. Была счастлива, что могу теперь материально поддержать родителей и самостоятельно покупать сыну костюмчики и игрушки.
 
     Но ремонт дома продолжить было не на что… Таких денег у меня не было. Зять-москвич и младшая дочь моих родителей, похоже, оставили эту затею. Они продолжали приезжать на выходные и праздничные дни просто отдыхать,  с полным багажником всякой еды и  спиртного на любой вкус. И мои родители, которые и сами уже были большими любителями расслабиться под градусами, втягивались в это болото всё больше и больше. Я попробовала соответствовать семье и тоже стала с ними выпивать, но, во-первых, мне это не нравилось, во-вторых, я просто физически не могла потреблять такие количества.  Как известно, трезвый пьяного не разумеет и наоборот. И всё это «веселье» мне было поперёк горла и, естественно, отчуждение от пьющих родственников только увеличилось.
Мне очень хотелось самостоятельности…

     Летом 1996 года я познакомилась с одним молодым человеком. И имя у него было, которое мне нравилось. Его звали Александром. И  москвичом- то он был, т.е. бежать ему было некуда. И машина, даже, у него была – микроавтобус Volkswagen. И я ему очень понравилась. Была похожа, с его слов,  на его первую любовь, которая внезапно погибла от неизвестной болезни.  Но он был, каким-то «затюканным» старшим сыном  в семье, где мама была главной, папа – ниже травы, тише воды. У них был ещё младший, любимый маменькин сынок.  Мы стали встречаться.

    И встречались с ним до тех пор, пока его мама,  вернувшись с дачи,  не узнала  от соседей о моём появлении в жизни её сына. На свой страх и риск Александр привёл меня для знакомства со своей  мамой. Знакомство было недолгим… )))
    Тамара Семёновна – так её звали,  с порога спросила меня: «А Вы, говорят, приезжая и ребёнок есть?»

«Ну, да. Я это не скрываю» - ответила я.

Она развернулась к сыну и давай орать: «Какой пример ты показываешь брату? Привёл в дом чёрт знает кого?»

«Так Вы же меня в первый раз видите…» - сказала я.

«Надеюсь, что в последний. Отстаньте от моего сына» - проорала она.

«Я и не приставала» - ответила я, вышла на лестничную площадку и стала спускаться.

     Александр выскочил за мной. Стал что-то объяснять.  Но я сказала, что ноги моей больше не будет в их квартире.

     Потом выяснилось, что он так разругался со своей мамой из-за меня, что ушёл жить в гараж. Жил там две недели, пока за ним не прислали брата. Он вернулся домой.

     Мы с ним встречались целый год. Два раза ездили в Спас-Подгорье к моим родителям и сыну. Но с ним у меня не сложилось дальнейшее общение, потому что я узнала, что в Астрахани, куда он с друзьями ездил каждое лето,  была у него  другая женщина. Я прекратила с ним всякое общение.

     К моему великому удивлению, Александр не оставил о себе никаких воспоминаний у моих родителей. Я боялась, что моя мама будет упрекать и обзывать меня, но она даже словом о  нём не обмолвилась. Какой-то он был безликий.

     Насколько я знаю, его мать так и не дала ему ни с кем создать семью в Москве, и он  уехал в Астрахань. Дальнейшая судьба этого Александра мне неизвестна. Он ещё один раз в дальнейшем возникнет в моих воспоминаниях.

     Очень хочется вспомнить встречу Нового  1997 года. Это был очень судьбоносный год. Но об этом в следующей главе.

                - 12 –
     Новый 1997 год, год Красного Огненного Быка мы встречали в селе Спас-Подгорье. Встречали очень весело, по-настоящему, огненно, громко и феерично в прямом смысле этого слова.

     Приехали мы в село 30 декабря 1996 года на двух машинах: мы с Александром и младшая дочь моих родителей со своим мужем-москвичом. Свою маленькую дочку они оставили в Москве на попечении матери мужа-москвича.

     Весь день 31 декабря был занят приготовлением новогоднего стола. Помню очень хорошо, что нарезали три салата: винегрет, оливье и крабовый. Почему-то запомнилось, что кастрюль не хватало, и винегрет мы нарезали в керамический бочонок, для засолки огурцов. И ещё помню, что зять-москвич крабовый салат делал на свой лад: он раздавливал крабовые палочки вилкой, растирал их, а я, например, всегда их режу. Он ещё сделал свои фирменные кораблики: половинки вареных яиц, начинённых перетертым желтком с сыром, чесноком, укропом под майонезом  и треугольник сыра вставлялся в виде паруса. Красиво!

     Стол накрыли, все собрались за круглым столом, затопили камин и растопили все печи. Было тепло, весело, по-семейному.

     Главным украшением этого Нового года была огромная живая ёлка, которую мой папа попросил привезти из леса у одного односельчанина. За бутылку, конечно. На память о том празднике остались фотографии маленького Марата у этой ёлки-красавицы.

     После боя курантов мы, дружной компанией, высыпали во двор. Замечу, что в то время, в селе не было широкого празднования Нового года, почти все односельчане, похоже, уже спали. И тут мы со своими фейерверками!!! Всё небо над селом Спас-Подгорье раскрасилось разными огоньками, грохот стоял такой, что тряслись  стёкла в домах. Население всего села выбежало посмотреть на это чудо, которого до этого дня они не видели. Я думаю, что все жители запомнили этот Новый год надолго. А сосед Николай Михайлович пришёл и на простонародном языке, который нельзя употреблять публично выразил свои эмоции и добавил:"... я думал, война началась! Ну, вы устроили громыхалово!!!»

     Но нам в то время было очень весело. Мой сын Марат увидел впервые фейерверк.

     Праздновали мы почти до утра, а потом легли спать. Только зять-москвич не хотел ложиться, а сидел возле камина в кресле ,смотрел телевизор и ждал, когда прогорят все дрова, чтобы закрыть задвижку. Он не заметил, как заснул. Его жена не стала его будить, а  накрыла одеялом. Видимо, среди берёзовых и ольховых дров, которые используются для камина, попалась ёлка. А еловые дрова имеют такую особенность: они выстреливают искорками. Вот одна искорка и попала на одеяло зятя-москвича. Сначала, видимо, тлела, а потом и загорелась. Дым и запах быстро распространились по дому. Хорошо, всё-таки, что у меня нет зависимости от алкоголя, и я  проснулась. Всё закончилось хорошо. Всё потушили. Одеяло выбросили на улицу в снег. Никто не пострадал. Остались только воспоминания о встрече года Огненного Быка.

     Согласно известной примете: с кем Новый год встретишь, с тем его и проведёшь, мы должны были жить все дружно, вместе,  но у нас вышло всё наоборот.

     Весной 1997 года я рассталась с Александром, так как узнала, что у него есть другая женщина.  Также я потеряла работу: закрылся офис, где я работала. Я вернулась в село к родителям. Я не расстроилась, а наоборот, была счастлива, что могу быть рядом с сыном и родителями. У нас тогда были хорошие отношения. Когда родители были трезвые, у нас всегда были хорошие отношения.

     Летом того же года младшая дочь моих родителей подписала контракт и уехала в Египет работать танцовщицей.  По официальной версии: зарабатывать деньги, так как у них были огромные финансовые проблемы, но ещё бОльшие проблемы были у  них в семье между собой.   Когда в семье живёт любовь, то можно преодолеть всё, а когда её не было, то и удивляться не приходилось.
                Продолжение следует...


Рецензии