Фарисей. С Иваном Ивановичем неладно

Роман "Фарисей" (продолжение)

Но взглядом с горних высей на суетные человеческие существа Станиславу Сергеичу долго тешиться но пришлось, ибо в кабинет его ворвался взбудораженный Вадик Адамян из отдела рекламы. Нервно озираясь, он осторожно приблизился к внушительному замдиректора кому месту и прошептал:

— Я к вам, Станислав Сергеич...

— Слушаю, — ледяным тоном отозвался Тропотун. Вадик был ему антипатичен. Все раздражало в нем Станислава Сергеича: и нагловатая манера держаться, и слишком яркие импортные тряпки, которые тот доставал по великому блату, а потом либо перепродавал, либо обменивал на еще более яркие и модные. Как художника Тропотун его ни в грош не ставил, однако заместителя директора искренне веселили спектакли, которые тот ставил заказчику, если реклама попахивала откровенной халтурой. В средствах Вадик не стеснялся: в дело годились вопли о собственной гениальности и непризнанности истинного таланта, а также высокопарная хула на головы несчастной недалекой толпы, на чье растерзание немилосердный рок бросил бедного художника. Заказчик, как правило, не выдерживал такого жуткого напора — и Вадик благополучно вешал на него злосчастную халтуру и имел с того неплохие деньги. В другое время Станислав Сергеич тут же выставил бы Адамяна и заставил ждать часок-другой, но что-то насторожило его административное око и он сдержанно кивнул на стул. Вадик сел, промокнул лысину клетчатым огромным платком и уставился на замдиректора испуганными черными глазами навыкате.

— Нехорошо, ой нехорошо получается! — печально заговорил он и поцокал языком. — Очень нехорошо...

Вадик сейчас говорил без акцента, что свидетельствовало о полной его безгрешности перед начальством. Акцент использовался тогда, когда ситуация осложнялась, запутывалась и следовало прикинуться глуповатым, дабы избежать возможного возмездия.

— Трубки неоновые мне понадобились для световой рекламы. На "Дарах природы" — лось, кедр, все такое. Требование написал и вчера отнес Ефременко. Вы за ним ничего такого не замечали? — с таинственным видом наклонился над столом Адамян, не сводя глаз со Станислава Сергеича.

— Чего "такого"? — понизив голос, переспросил Тропотун, на которого подействовало загадочное поведение Вадика.

— Странного...

— Странного? Кажется, нет... — тут он вспомнил про встречу в коридоре. — Впрочем, пожалуй...

— А я что говорю! — оживился Вадик. — Я ему бумагу на подпись, а он мне: "Ты пошто, свиное рыло, без должного почтения?" Я сначала обалдел, потом решил — шутит. Спрашиваю: "Вы шутите, Иван Иванович?" Он тут как гаркнет: "Изыди вон нечестивец! С Директором Всех директоров как разговариваешь?!" Я обиделся, ушел. Теперь думаю — перепил человек однако...

— Так-так-так... — мелко кивал в продолжение его рассказа Станислав Сергеич. Глаза у него постепенно загорались охотничьим огнем.

— Но дело стоит! — накалялся польщенный вниманием заместителя директора Адамян. — Сегодня опять к нему ходил. А он — чтобы я перед ним на колени. Разве советскому служащему на колени положено? Я рассердился очень, дверью хлопал. Потом в коридоре с уборщицами говорил. — Тут Вадик снова понизил голос до шепота: — Он уже четвертый день с них требует сначала распоряжения по уборке помещений получить, а потом к его ручке прикладываться! А позавчера сантехнику Сидорчуку велел лобызать прах у его ног, потому как не успел сантехник на третьем этаже унитаз заменить... — и Адамян многозначительно смолк.

— Вы полагаете... — начал Тропотун.

— Боже упаси! — воздел руки Вадик. — Ничего не полагаю -просто информирую. Он теперь у себя.

— Благодарю за своевременную информацию! — сказал Тропотун поднимаясь и прочувствованно потряс узкую ладошку Вадика. — Давайте-ка поднимемся к Ефременко... — он посмотрел на часы. — Черт, половина одиннадцатого! Идемте скорее, и Софью Ивановну прихватим...

Тропотун шагал с максимальной скоростью, и невысокому Вадику приходилось поспевать за ним вприпрыжку. Софья Ивановна с неприступным видом восседала за своим столом. Появление Станислава Сергеича да еще в сопровождении Адамяна было воспринято ею как личное оскорбление, что она и продемонстрировала поднятием левой брови. Однако Тропотун не стушевался, уверенно пересек приемную и в двух словах обрисовал сложившуюся ситуацию. Софья Ивановна несколько растерялась, однако присоединилась к ним, и уже втроем они стали подниматься на четвертый этаж. По пути столкнулись с Оршанским, и Станислав Сергеич без объяснений попросил его следовать с ними.

Неподалеку от кабинета Ефременки собравшиеся возбужденной кучкой технички и сантехник оживленно обменивались впечатлениями. Увидев приближавшееся начальство, они разом умолкли и настороженно уставились на них.
Не мудрствуя лукаво, Тропотун подошел к ним и спросил, как они находят Ивана Ивановича?

— Они не того-с... — таинственно сообщила пожилая техничка в коричневом, с продранными локтями халате. Ее морщинистое одутловатое лицо было лицом бывшей выпивохи.

Станислав Сергеич мгновенно отметил и это множественное "они" в отношении Ефременко, и многозначительно-таинственный тон, которым быт произнесены слова.

— Ты, Анна, про пятиминутку-то расскажи вчерашнюю! — вмешалась другая техничка, фигуристая, лет тридцати пяти женщина с длинными наманикюренными ногтями и модным перманентом.

— С третьего дня начни! — высокий визгливый голос бабки Зозули покрыл негромкие голоса остальных.

Реликтовая эта бабка убирала в НИИБЫТиМе со дня его основания и славилась сварливым характером и полной невоздержанностью на язык. Свою половину этажа содержала в идеальной чистоте, а работавший там народ в строгости. Стоило бабке Зозуле обнаружить возле урны окурок, как она приходила в совершенное неистовство, ведомыми ей одной методами находила нарушителя и потом несколько дней подряд ходила за ним по пятам, громко при этом страмя. Нарушитель был уже жизни не рад, а бабка торжествовала очередную победу.

— Да ну, — вдруг застеснялась Анна под четырьмя парами вышестоящих глаз, — Петя вон лучше расскажет...

— Чего там... — солидно начал плотный Петя с астматической одышкой. Внимание начальства ему льстило. — Мы дня четыре как заприметили, что не того Иван Иванович. С тобой говорит — а вроде бы и не с тобой. А то еще сядет сиднем, в стену глазами упрется и что-то шепчет, разговаривает с кем-то. И угрожает часто. Вам, Станислав Сергеич, тоже угрожал. — Тут он смущенно закашлялся и бросил на заместителя директора любопытный взгляд — невозмутимое лицо Тропотуна вполне его успокоило. Он продолжал: — А вчера на пятиминутке целый конфуз получился! Утром нас Иван Иванович собрал, как обычно. Мы сидим на стульях, ждем. С нами и Разгонкин был, электрик. Иван Иванович молчал долго, молчал и ходил по кабинету. А потом влез на стол и объявил, что теперь его назначили Директором Всех Директоров планеты Земля. И еще говорит — вы есть козявки презренные, на которых я свое драгоценное внимание тратить не намерен. А потом заявил, что с завтрашнего дня, с сегодняшнего, выходит, мы обязаны изъявлять ему верноподданические чувства через целование руки.

— Каков охальник! — взъярилась бабка Зозуля, стуча вставными челюстями.

— Мы на него жалобу решили писать, — затараторила осмелевшая Анна, — но вот товарищ за вами пошел, Станислав Сергеич, — и мы решили подождать.

— Чердак у него поехал, не иначе! — с полной убежденностью заявил сантехник Петя и от волнения засвистел трахеей.

— Так-так... — глубокомысленно произнес Тропотун и задумался.

Не придумав ничего стоящего, он бесшумно подошел к двери, осторожно приоткрыл и заглянул внутрь. Заместитель директора по хозяйственной части с неприступным видом памятника восседал за столом, оцепенелым взором глядя в пространство. Потом он хитро подмигнул кому-то, однако тут же нахмурился и погрозил кулаком.
— Софья Ивановна... — шепотом позвал Тропотун. Сгоравшая от любопытства Синельникова, на цыпочках приблизилась и припала к щели. За ней туда же заглянул Оршанский, молча качнул головой, а потом сказал: дело ясное, нужно вызывать психбригаду! Тропотун уже прикидывал, сколько времени уйдет на транспортировку в дом скорби свихнувшегося анонимщика.

— Нужно-то нужно... — с сомнением отозвался Станислав Сергеич на слова Оршанского, — да ведь десять пятьдесят уже натикало!

— А если он что-нибудь выкинет перед московским заказчиком?! — страшным шепотом произнесла Софья Ивановна. — Ужас какой... — и она картинно приложила ладони к щекам.
— Этого еще не
хватало! — сдавленно воскликнул Тропотун. — Не в службу, а в дружбу, Николай Григорьевич! Покараульте, чтоб Ефременко не сбежал, я скорую вызову. Подключите Петю, женщин — надо отправлять!

И, не дожидаясь его согласия, заместитель директора по научной и конструкторской работе резво затрусил в свой кабинет. Следом бежала донельзя встревоженная Софья Ивановна, еле поспевая за ним на высоченных каблуках. "Что же это делается? — кудахтала она. — Что делается! Сходить с ума в рабочее время... Без ведома Степана Васильевича... Ужас! Ужас!.."

Дозвонившись до станции скорой помощи, Станислав Сергеич представился и потребовал соединить его со старшим по смене. Ответил прокуренный женский голос. И тут уж Тропотун не пожалел красок в описании создавшейся ситуации, которая по его словам была чревата непредсказуемыми последствиями для всего НИИБЫТиМа.

— Если так — пошлем машину вне очереди! — решила старшая по смене. — Диктуйте адрес.

Напряженно следившая за телефонными перипетиями Софья Ивановна то и дело совала в рот какие-то таблетки — число событий приближалась для нее к той опасной черте, за которой мог последовать гипертонический криз.

Станислав Сергеич положил трубку и ободряюще улыбнулся -нормально. Потом проводил взволнованную женщину до директорской приемной, по дороге клятвенно ее заверив, что сообщит обо всех, даже самых неприятных моментах, могущих произойти во время госпитализации Ефременко. Опытная секретарша беззащитно улыбнулась и проводила спину Станислава Сергеича подозрительно-встревоженным взглядом. Однако ему уже не было дела до настроений первой дамы — он устремился на третий этаж, в конференц-зал.

Но на лестнице его поджидал очередной сюрприз: опираясь одной рукой на плечо Ирины Афанасьевны, а другой держась за перила, по лестнице вниз ковылял ревнивый завлаб Плотников; голеностопный сустав его левой ноги был туго перебинтован.

— Олег Сергеевич, как это вас угораздило? — воскликнул останавливаясь Тропотун.
Плотников молчал, пыхтел и смотрел куда-то в сторону.

— Представляете, Станислав Сергеич, — тоном матери, недовольной поведением великовозрастного сына, заговорила Ирина Афанасьевна, — вывихнул сустав! В больницу теперь хромаем. По лестнице он бежал, видите ли, ко мне... — она вздохнула, покачала головой и, обняв мужа за талию, стала помогать ему спускаться.

Тропотун соболезнующе закивал и побежал вверх, перепрыгивая ступени. Ногу-то вывихнул, когда выскочил от меня... Думал он. Не иначе!.. Тоже Отелло выискался... Он не удержался и фыркнул — очень уж не походил худосочный мямля Плотников на темнокожего военачальника.

Продолжение: http://proza.ru/2024/08/08/683