Путь хулигана

В воздухе стояла муторная духота. Боковой проход на рынок шел через какую-то подворотню, за которой сразу начинался пыльный, усыпанный гравием проезд. Слева и справа его сдавливали одноэтажные магазинчики, с разложенным на выносных столах  товаром, а высоко над головой нещадно палило солнце.

По прямой спине парня с выпущенной из джинсов рубахой, не просыхая, тек пот. Он шел, прижав к уху телефон,  в интонации коротких реплик было что-то вызывающее, а стопы ног небрежно выворачивались в стороны при каждом шаге.

- Э, тут меня, по ходу, менты щас тормознут, потом позвоню, - вдруг, почти горделиво, сказал он и запрятал широкий, как лапоть, телефон в задний карман.
Никаких «ментов» среди тянущихся с рынка покупателей видно не было.

Сидящий возле разложенного на земле хлама старик, неодобрительно посмотрел вслед парню, но ничего не сказал.

Словно почувствовав на себе взгляд, парень повернул голову, но уже никто на него не смотрел.

На вид ему было лет восемнадцать-двадцать, обычное лицо, если не считать неприятного выражения глаз, как будто смотревших не на собеседника, а куда-то сквозь него и застывшей на губах, еле приметной ухмылке.

Он шел разгружать ящики с машин. На рынке не требовали трудовой книжки, и платили тут же, после разгрузки, налом. Надо было сорвать пару тысчонок,  чтобы было с чем пойти на дискотеку в парк.

Нет, работать он не особо любил, да и работы в городишке, который он, сплюнув сквозь зубы, называл «Мухосранск», никакой не было. На баристо в кабаках он мастью не вышел, в автосервисы без блата не попадешь, разве что на вахту куда подписаться. Все заводы, куда стекались раньше «пэтэушники», пораспродали, да он и в ПТУ – по новому «коХледж», не поступал. Как после девяти классов «откинулся», так и разошлись его пути с образованием.

«И откуда у людей деньги? - думал он, разглядывая новые, появляющиеся как грибы  магазины. – С-с-уки…Деньги-деньги, всюду деньги, всюду деньги, господа…»

 Да, без денег жизнь действительно плохая, не годится никуда.

Можно, конечно подработать на наркоте, но в шестерках он отроду не бегал, а куда повыше никто не пустит: там своя «иерархия» и «табель о рангах». Видал он таких – парней с его же улицы, тех, что были постарше.

Сперва прятали «закладки», да, и делали неплохие деньги. Потом сами подсаживались на наркоту, ну так, попробовать, а потом  уже по-настоящему. 

А дальше их брали на распространении, «борьбу» с наркоманией никто не отменял, одним нужно было галочку в плане поставить, как у него в школе, другим – отмазаться, подсунуть кого-то вместо себя. И все довольны. Только эти парни уходили надолго, а часто и не возвращались. Миллионов никто не нажил. Нет, это не для него.

                ***

- Фулюган, - пьяно смеялся отец, вороша белокурые волосы мальца и отталкивая его от себя.

Отец сидел в мокрой от пота майке и курил за уставленным едой столом. 

Когда он приезжал с вахты, в доме появлялась настоящая еда: мясо, колбаса, жарили шашлыки, ну и, конечно, выпивали. Приходили отцовы кореша, было весело. Мать счастливо смотрела, стоя в проеме кухонной двери, а маленькая сестренка пряталась от чужих дядек за мамин фартук.

- Фулюган, а ну ещё раз, - отец подставлял ладонь под боковой удар и мальчуган лупил по нему правым кулаком, - резче давай, злее...

Чаще всего он вспоминал отца именно так, за столом, треплющим его по голове.  Больше до него, по ходу, никому дела не было.

Мать устала ходить в школу на разборки с учителями, чуть что жаловавшихся и на поведение и на двойки.

Бабка только и делала, что шипела: «Такой же, как папаша, никчемный…»

И обычно добавляла, что «говорила же этой дуре не путаться с ним», так нет, теперь и в своем доме покоя нет.

Однажды отец не вернулся с вахты. Вместо него в дом пришли какие-то мужики с напряженными лицами, мол, несчастный случай, бревна полетели, вроде, оставили матери деньги. Немного, гораздо меньше, чем отец привозил.

По вахтам стала ездить мать. То ли рыбой торговать, то ли горничной в гостиницу. Приезжала ещё реже, чем отец.
 
                ***

Со школой становилось всё хуже и хуже. Если до пятого-шестого класса все детки примерно одинаковы, то позднее выползают различия и в культуре и в способностях.

Раньше можно было просто состроить рожу за спиной учителя и двойка у доски, вроде, переставала быть двойкой, потому как класс хихикал и он представлял себя, типа, смелым героем. Позже стал ощущать себя дураком, а может, это кто-то из девчонок впервые его так назвал.

Смысла выходить к доске и паясничать не было, а потому либо просто отказывался отвечать, либо просился в туалет и сидел за спортзалом до конца урока, покуривая сигарету, если удавалось добыть.

Учителя поначалу пытались его ловить и загоняли обратно в класс. Воспитывали, что, мол, в жизни делать будешь без образования, а потом плюнули, и черт, мол, с ним, зато другим не мешает.

А для него школа превратилась в своего рода работу и развлечение одновременно. Работу, потому как нужно было собрать мелочь с пацанвы, чтоб хватило на сигареты или мороженное, а развлечение – дать какому-нибудь умнику по хлебалу в раздевалке или сортире. Но «культурно», чтобы синяков не оставалось.

А что такого? Не он один, в каждом классе такого, как завуч говорила, «хулиганья», по два-три человека, а то и все пять.

В общем, когда после девятого класса он «сдал» экзамены на тройки, в школе все только перекрестились.

- Я мог бы и на «пять» всё списать, - сказал он как-то физкультурнику, единственно с кем у него наладились более-менее нормальные отношения, - но не стал.  Как говорит этот... Джавахарлал Неру: «Надо знать меру…»

                ***

Главные события, ради которых стоило терпеть весь день, начинались к вечеру, когда на город только-только опускались сумерки. Он и пара таких же пацанов выходили шляться по центральной улице, словно пираты, выискивающие добычу. Там можно было «настрелять» деньжат и пойти в кино, навесить «звездюлей» старым обидчикам или разбежаться врассыпную, если какие-то прохожие начинали вопить.

Ощущение опасности придавало прогулкам особенный колорит и вкус.

Когда вырос, прогулки приобрели другой смысл. Надо было «поручкаться» с приятелями, такими же как он, охотниками до приключений, взыскать за старые обиды или, наоборот, хохоча «сделать ноги», если численный перевес был на стороне противника.

Чаще сидели своей компанией на темной скамейке, в обрамлении разросшихся кустов, потихоньку попивали баночное пиво и высматривали, до кого же это можно доцепиться или какую девку снять. Девки, правда, подросли и ради «хотелочки» или банки пива дела ни с кем иметь не желали, все стали думать о денежках, даже самые корявые.

Ну, иногда кто-то из своих прибегал и говорил: «Есть дело…»  Погуляв без эксцессов, расходились, а затем собирались ночью у чьих-то гаражей, чтобы потырить чермет или что-то из инструментов. Сбывали по дешевке на «своих» пунктах приема вторсырья. Платили, копейки, но зато пальцем на тебя никто не указывал: кто принес - не знаю, всех не запомнишь.

Детки богатеньких родителей, тоже любили погулять, но на улице или в парке тусили редко. Эти чаще сидели в барах и пиццериях, а хохочущих девчонок возили на легковушках, хотя прав, он был готов зуб дать, ни у кого из парней не было, но блюстителей правопорядка это, похоже, не напрягало.

Учились они в единственной городской гимназии. А куда же ещё отдадут своих деточек состоятельные граждане? На улице они редко кого гнобили, с них хватало и своих гимназистов, особенно из бедных семей, что переводились из обычных школ. Переводились или за успехи в учебе, или, чего греха таить, за родительские бабки, ради престижа.
 
                ***

«Фулюган» как-то столкнулся с «элитными» на встрече «рассвета новой жизни», куда пришел посмотреть на бывших однокашников, «отмучивших» одиннадцать лет. ЕГЭ ещё предстояло сдать, и как потом выяснилось, не все набрали даже «минималку», то есть, минимальный балл по предмету, но это уже потом, а выпускной праздновать никто не запрещал.

Он с корешами курил на мосту, возле оставшихся от его девятого класса пяти-шести человек. Те держались настороженно, хотя и вежливо, и он, поболтав с парнями, которых прежде «козлил»,  предпочел отвалить, чтобы не портить общее настроение. Девчонки, хоть и поздоровались, держали себя отчужденно. Он был не в претензии, пришел просто так, посмотреть, как Солнце встанет.

Его внимание привлекла гимназистка, в белом, как подвенечное, платье и с разрезом, шедшим посередине юбки, что называется «до пупка».

Она была уже в изрядном подпитии, едва стояла на ногах, но все равно глотала шампанское прямо из «горла» и отрывалась только, чтобы отмахнуться от пожилой дамы, наверное, классного руководителя.

Ему показалось или она на самом деле послала классную прямым текстом на х…?

«Ну, да, - сообразил он, - теперь можно, школу закончили, так что чего стесняться».

Тут и появился этот парень, он шел через толпу как ледокол, даже не прилагая усилий, чтобы кого-то отпихнуть, выше среднего роста, не атлетического сложения, но какой-то плотный, сбитый, как кабан. За ним поспевали двое парней чуть пониже и, судя по пластике, любители спорта.

Не говоря ни слова «кабан», как бы походя, ткнул под дых кому-то  из «своих» выпускников и тот, выронив пластиковый стакан, согнулся. Двое отвели его за плечи куда-то в тень, раздался звук пинка с коротким выдохом, потом  - падения.

На гимназистов происшествие словно не произвело никакого впечатления. Учителка держала за пояс «невесту», которой сделалось дурно, и та с громкими возгласами извергала выпитое, свесившись за перила моста.

«Фулюган» на мгновение встретился взглядом с «кабаном» и оба одновременно отвернулись. Один словно увидел себя, только более откормленного, а второй узнал в нищеброде такого же корсара как он сам. Продолжать знакомство ни одному, ни другому не захотелось.

«Встреча рассвета» прошла на высокой ноте, оставив после себя кучу бутылок, которую на следующий день сгребли дворники, два мужских галстука, одну заколку с вуалью и всякой дряни по мелочам.

                ***

Обмывая грудь и спину под краном, который из-за нагретых труб давал чуть ли не горячую воду, «Фулюган» не выпускал из виду свой телефон, прижимавший кипу банкнот к бетонной плите.

Он подождал ещё немного, пока пойдет более холодная вода, ополоснулся ещё раз и жадно сделал пару глотков, сморщился и, прополоскав водой рот, сплюнул.

Он намочил под краном заодно и потную рубашку, выжал, и, развесив на предплечье, рассовал телефон и деньги по карманам джинсов.

Джинсы противно липли к ягодицам, и он решил дома постирать брюки и рубашку хозяйственным мылом, чтоб высохли до вечера. Ну, рубашку, можно и другую одеть, подумал он, где-то должна быть.

Так, потягивая холодное пиво, что купил в закрывающемся ларьке на рынке, и держа против солнца мокрую рубашку, он направился в сторону остановки.

Он специально выбрал не самый короткий пусть, и даже не ближайшую остановку, чтобы рубашка успела просохнуть. Правда, когда он дождался маршрутки, он опять был весь мокрый от пота, который тут же впитался в высохшую рубашку.

«Стоило её мыть», - подумал он, усаживаясь на переднее сиденье и небрежно подавая деньги водителю.

                ***

Он проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо.

- Так ты это, на дискотеку идешь? – с тупой ухмылкой спрашивал один из его корешей.

«Фулюган» сел на лежаке, оборудованном в его «резиденции», так он называл сарай, где жил летом, чтобы меньше попадаться на глаза ворчливой бабке.

Второй кореш пинал ногами подвешенную на веревке шину, а третий сидел на корточках, как пес, у порога и курил.

- Валить пора, последняя маршрутка скоро…

«Фулюган» быстро выскочил на двор, напялил ставшие жесткими, как из брезента, джинсы, утреннюю рубашку и засунул ноги в кроссовки.

Они едва успели тормознуть микроавтобус, который ездил не по расписанию, а «около». Мог и вообще сойти с рейса, если народу не было, тогда пришлось бы пилить полчаса до центра.

В парке всё было как обычно. На помосте задорно орал ведущий, диск-жокей дергал пальцами пластинку, добавляя модного визга к музыке, на входах стояли «мусора».

Должен был быть ещё кто-то в штатском…  а нет, на этот раз длинная участковая пришла в форме и торчала недалеко от сцены.

Диспозиция было понятна. «Фулюган» отсчитал купюры и послал одного из парней за пивом, тот нырнул в кусты, чтобы не светиться на входе. Если уходишь, то ясно зачем, и высматривать тебя будут с пристрастием.

Когда блюстителям порядка надоест смотреть, как другие обжимаются под музыку, она и сами исчезнут, может, тоже за пивом. Появятся под конец, если, конечно, не дойдет до мордобоя.

Девочек нашли быстро, это были знакомые оторвы, которым тоже хотелось гульнуть и повеселиться, ну а там, как получится. Денег «Фулюган» не жалел и скоро вся сборная компания, промеж танцами, якобы, случайными касаниями выступающих частей тела, и выпивкой, приблизилась к нужной разгоряченности, за которой наступал «момент принятия решения».

Он потихоньку начал лавировать со своей девчонкой к выходу с площадки, туда, где под тусклыми фонарями чернели заросли кустов, и начинались длинные аллеи парка, когда к нему подскочил малой, пацаненок из «своих».

- Там с твоей сеструхой проблема, - шепнул он на ухо, - в кусты волокут, а она не хочет…

«Фюлюган» недовольно сморщился: «Только обломов сейчас не хватало…»

И показав ладонью «щас» своей даме, нырнул за мелким.

Проскочив между кустами и перепрыгнув через пару скамеек, они оказались в парке, в одном из укромных закутков, так сказать, гавани, в которой и сам иногда бросал якорь.

Тусклый фонарь едва освещал лавку, какой-то парень сосался со своей шмарой, а другой загораживал спиной тощую девчонку:

- Тебе в кабаке весело было? – разминая её плечи говорил он, - сейчас ещё веселее будет… Или ты «динамо» крутануть решила?

- Я не хочу… - лепетала девчонка, пытаясь отпихнутся от него.

- Я тоже не хочу, - смеясь, отвечал парень, - но надо, не зря же сюда пришли…

Лица не было видно, но по голосу это была его сеструха, которая тоже тусила со своими подружками и не слушалась его советов. Подружек рядом не было видно.

- А ну отвалил от неё, - левой рукой «Фулюган»  рванул парня за плечо.

- Ты что не в свое дело лезешь? – парень медленно, как бы надменно, повернул голову направо, и взглянул на «Фулюгана».

Это был тот самый мажор, которого он мельком видел на выпускном, «кабан», как он тогда про него подумал. Какое-то неприятное чувство шевельнулось в животе у «Фулюгана», но он тут же озлился на себя и скривил губы в улыбке.

- Крути педали пока «звезды» не дали… - твердо глядя в глаза, продолжил «кабан» и неожиданно свободной правой рукой махнул под основание носа «Фулюгану».

Тот перевернулся в воздухе и, совершив кувырок, оказался на асфальте сидя на заднице с расставленными в стороны руками.

- Сука, - выдохнул «Фулюган», глядя на ухмыляющегося парня в черной рубашке, кореша «кабана», который вставал с четверенек и отряхивал штаны.

Он и сам раньше так развлекался: отвлекаешь внимание собеседника, а кто-то из пацанов незаметно присаживается за его ногами, легкий толчок и собеседник летит вверх тормашками.

За спиной «Фулюгана» кто-то засмеялся, среди нескольких голосов, показалось, был даже голос его «малого»… «Гаденышь…» - мелькнула мысль.

«Фулюган» вскочил на ноги, а  «чернорубашечник» прыжком принял стойку каратиста и поманил его кистями рук.

Бросившись на каратиста, «Фулюган» резко вильнул вправо, избежав удара ногой, и «брызнул» всеми пятью пальцами тому в глаза. Он не собирался устраивать с ним «кумите» и терять время. Ему нужен был «кабан».

Пальцы ткнулись во что-то мягкое, как сваренное вкрутую яйцо, и каратист, вскрикнув, отпрянул в сторону.

Метра три отделяли его от «кабана», тот бросил девчонку и стоял в анфас, слегка приподняв согнутые в локтях руки, кисти свободно висели.

«Кунфу, … твою мать», - мелькнула мысль…

«Фулюган» рванул прямо на него, резко тормознул в метре, и, махнув левой рукой перед лицом «кабана», правой вставил заточку ему в грудь.

Именно вставил, как колют шпагой или рапирой, а не ударил. «Фулюган» всегда носил заточку с собой, места занимает мало, и легче спрятать, чем нож, а в наше время неизвестно на кого нарвешься.

«Кабан» удивленно посмотрел на торчащую из груди рукоятку в черной изоленте, хотел что-то сказать, но «Фулюган» выдернул заточку и из раны тонкой струйкой цвыркнула кровь.

Стараясь глядеть в землю, чтобы не встречаться ни с кем глазами, «Фулюган»  метнулся меж кустов и побежал. Ноги еле передвигались, он словно двигался под водой, слишком медленно и плавно. Он заставлял ноги бежать быстрее, но они не слушались.

На деле невольные зрители не успели сообразить, что произошло, и куда он делся. Каратист тер слезящиеся глаза и тупо смотрел на повалившегося набок «кабана».

       ***

- С-сю, с-сю, - едва различимо донеслось откуда-то из огорода, похоже было, что шипит змея.

Быстро надвигался вечер следующего за дискотекой дня.  Не поворачивая головы, «фулюганов» кореш показал за спиной, что слышит.Направившись как бы в деревянную будку сортира, он незаметно прополз между грядок в огород.

- Ты его «завалил», - шепотом сказал он, - приехал его папаша, крутой, …ля, с охраной, выл, что до суда не доживешь… Кто заложил, не знаю, к нам мусора приезжали на «бобике», про тебя спрашивали.

«Фулюган» и сам видел чужую «девятку», торчавшую на другом конце улицы, и мусоров, что заходили в дом и в его сарай, на бабку наорали и сестру забрали с собой.

В сарай он вчера вернулся на минуту за новой рубашкой, старую утопил в чужой выгребной яме, заточку ещё по дороге выбросил в реку. Пару раз прошелся по воде, чтоб не вести след прямо до дому. В маршрутку он, естественно не сел: под фонарями не разглядишь, есть ли кровь на одежде.

- Жратвы принеси побольше и воды пару бутылок, - сказал «Фулюган», - в брюхе урчит. И не ссы, я ночью уйду.

- Куда? - спросил было кореш, но и сам понял неуместность вопроса.

«Да, влип, - думал он. – Мог и никто не закладывать, морда его всем известна, если не по имени, то где примерно живет, все знают. Сеструху забирали, могла и она сдуру наболтать, что брат, мол, заступился, когда её «натянуть» хотели. А сеструху через подружек, дешевых потаскушек, нашли или каратиста. Быстро, сука, сработали».

Паспорт он свой тоже прихватил, но при таком раскладе это только навредит. Валить надо, а без денег как? Да и куда? Оставался вариант в лес, на делянку к наркушам. Говорили, там многие в розыске, но могут и сдать, падлы, чтоб выслужиться.

С повинной? Нет, это не для него, да в таком разе сами менты его и сдадут, и ни до какого суда не доживешь.

День медленно превращался в ночь, «Фулюган», лежа между ботвой, ел хлеб с колбасой, настороженно прислушивался и беззвучно запивал водой из пластмассовой бутылки...

Чужая «девятка» снялась с места, но это ничего не значило, могли и дома засесть.

                ***

Сеструха «Фулюгана», в первый раз попавшая в полицию, дрожала со страху. Сказала, когда потащили её в кусты, стала кричать, подскочил какой-то парень и стал драться, а она убежала.

- А ты о чём думала, когда с ними по кабакам лазила? – недовольный от свалившейся на голову работы, буркнул мент.

Ему предстояло опрашивать ещё кучу народа вместо того, чтобы спокойно спать у себя дома.

В кустах было темно, и никто толком ничего не видел. Каратист собирался приходовать свою деваху, когда этот хрен выскочил. Его друг свою уговаривал, а тот прямо к нему и отталкивать, может, хахаль её прежний.

- Нет, никто не кричал, всё по согласию было… Опознать? Темно же было, хоть и фонарь там рядом, энергосберегающий, только себя и освещает. А теперь вообще еле вижу, он меня чуть слепым не сделал. Морда как морда, обычная, стрижка обычная, бороды, усов – нет. Рост? Да он согнутый какой-то, всё прыгал, ну, наверное, моего роста, худой.

- Так значит, вначале нападавший отталкивал вашего друга?

- Да, вроде так…

- А друг что делал?

- Девчонку, что сняли в тот вечер, обнимал, а этот на него бросился.

- А за что же он вас в глаза тыкнул?

- Я за друга заступиться хотел, когда он его оттолкнул…

- Кто кого оттолкнул?

- Ну, друг мой этого, нападавшего…

- А он что, сам не мог справиться?

- Так он одной рукой девчонку держал, и когда тот, нападавший, с земли встал, то на него как бешеный кинулся…

- Так девчонку он силой удерживал?

- Нет, это я не так выразился… обнимал за шею…

- А на земле он как оказался, нападавший, то есть?

- Не знаю, на ногах, наверное, не удержался, когда его друг оттолкнул… Я другим делом в то время занимался, ну, собирался заниматься…

- Значит, там были ваш друг, девчонка его, вы, ваша девчонка и нападавший? Больше никого?

- Не знаю, потом набежал народ, когда моя девушка кровь увидела и заорала…

- Где вы пили и сколько?

- Да в баре были, в одном, потом в другом, не так много и пили…

- Где именно?

                ***

 - Девушку погибшего вы откуда знаете? – спрашивал мент у мрачного вида девахи, одетой как раньше одевались эти, как их там, «готы».

- Не знаю я её, впервые видела. Её друг моего парня откуда-то откопал.

- А парня своего давно знаете?

- Да в тот же вечер и познакомились.

- Где познакомились?

- Возле бара, он оттуда с какими-то тремя девками вышел, а они разбежались…

- Вот эта, что с погибшим была, из тех трех?

- Нет, они потом вышли вдвоем…с погибшим.

- Когда вышли?

- Ну, минут через десять, что ли…

- И вы сразу со своим парнем тут же и познакомились?

- А разве запрещено?

- Дальше что делали?

- В другой бар пошли, тот со своей, а я с моим.

- Что пили?

- Ну, коктейль какой-то с алкоголем, если вас это интересует, но пьяные не были…

- А нападавшего в лицо видели?

- Нет, мой парень меня обнимал и мне не до того было, чтоб смотреть…

- И никого, кроме вас четверых за теми кустами не было?

- Вроде нет, иначе мы туда не пошли бы, только этот потом выскочил и сразу драться начал.

- А к вам он почему не подошел, а сразу к ним?

- Так девчонка кричать начала, что не хочет…

                ***

- В общем, смотри сюда, - говорил плотный мужчина в дорогом костюме, тряся рукой с болтающимися массивными часами, - если ты мне его не найдешь, я всю эту вашу лавочку перетрясу и ни один на месте не усидит. Все должностей лишитесь.

Стоявший перед ним человек в погонах, потупив голову, молчал, ожидая, когда сможет вставить слово. Тяжело потерять единственного сына…

- Ты понял? – напоследок прикрикнул плотный, и, не дожидаясь ответа, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Через пару минут в кабинет заглянул мужчина в штатском, и повел глазами в сторону двери, словно задавая вопрос.

- Писец, если не найдем, всех по несоответствию грозит на… уволить. У тебя что?

- Что, следы затоптали, словно стадо прошло, все - кто бухой, кто вообще под кайфом. Половина народу тут же свалила и найдешь их теперь. Кто остался  ничего не видели, или видели, что бежал кто-то. Одни, говорят в одну сторону, другие – в другую. Стукачей поднял, они наркуш пасли и ничего не знают. Закладки кто делал, взяли. Была пара драк, ну, кто с кем, может, выясним, толку то.

- А если это кто-то из наркуш и был?

- И за девку заступаться полез?

- Да, вряд ли, конечно. А если просто сбрендил, и лишь бы доцепиться до кого искал?

- Вот именно в тех кустах, где нет никого, и искал...

- В общем, ты расклад знаешь. Делай, что хочешь, но виновного должны предоставить…

- В смысле?

- Что в смысле? В коромысле...

                ***

Ночь уже подходила к концу, когда вдали замаячила черная стена леса. Сколько точно было времени «Фулюган» не знал, он ещё вчера отключил свой телефон, чтобы не вычислили по сигналам со станции, даже вынул и засунул в карман аккумулятор. В каком-то фильме видел, что и при выключенном телефоне тот можно засечь.

Он перестал пригибаться, когда грунтовая дорога повернула и за кустами уже  не просматривалась с последних окраинных домишек. Теперь он шел в полный рост, стараясь держаться ближе к обочине и шагать как можно бесшумнее.

Где-то там, в лесу, были посадки, которые сторожили наркуши, а за лесом маленький поселок, через который проходила железная дорога. Товарняки двигались медленно, и можно было прицепиться и свалить подальше, желательно в райцентр. А там как выйдет. Деньги на первое время притащили ему кореша, да и с дискотеки оставалась тысяча с чем-то.

План был не особо хорош, даже опасен из-за нежелательных встреч в лесу, но другого способа вырваться из города он не видел. Можно было угнать чей-то «мусорник», старую «шестерку» или ещё что, и попытаться уехать на ней, но сперва надо было её отыскать. Шляться открыто по городу он не мог, а кореша, дрейфили, да и не справились бы без него.

Приглушенный звук мотора, как бы крадущегося сзади авто, заставил его остановиться. Света фар видно не было. Облава, по его душу. До леса оставалось метров сто, если через заросшее бурьяном поле.

Он, стараясь не шуметь в сухой, в пол человеческих роста траве, протиснулся в поле, лавирую между толстыми стеблями и залег метрах в двадцати от дороги.

Машина с выключенными фарами остановилась почти  напротив того места, где он вошел в бурьян. Донеслись негромкие голоса:

- Один сюда нырнул… Больше никого не видел…

- А нам десять и не нужно…

Мужики со слепящими фонарями ломанулись прямо по его следу, «Фулюган» вскочил и, разводя руками траву, бросился к лесу.

- Врешь, сука, не возьмешь, - повторял он. Сухие стебли громко трещали и хлестали его по ногам.

На Востоке небо медленно светлело, и по горизонту поползла алая полоса, но солнце еще не выглянуло.

- Стой, стрелять буду, - раздался окрик.

Почти сразу раздалась очередь «та-та-та», потом вторая, «та-та-та-та-та».

«Фулюган» успел подумать: «Надо машину угонять…» устало споткнулся и упал лицом в траву.

Над горизонтом показался желтый край солнца, начинался рассвет нового дня.

                ***

Вентилятор в кабинете поворачивался то в одну, то в другую сторону, но прохлады это не приносило, и человек в погонах на белой рубашке постоянно вытирал пот со лба.

- Так зачем же вы его завалили, если он брат той девахи? – раздраженно обратился он к мужчине в штатском.

- Так это потом у него паспорт нашли… - попытался оправдаться тот.

- Вы дебилы?  Просто повязать не могли…

- Как, если он в нас шмалять начал… три раза.. .- продолжал оправдываться мужик в штатском.

- Из чего?

- «ТТ» довоенный, номер сбит, гильзы нашли, свежие…

Мужчина в белой рубашке бросил короткий взгляд на штатского.

Помолчав, спросил:

- Какого хрена вы вообще туда поперлись?

- Так вчера  «закладчиков» взяли, нашли поставщика, через него вышли на «плантацию», вот и выдвинулись…

                ***

Новости в городишке распространялись быстро. Бабка «Фулюгана» почувствовала неладное, когда бабы с утра начали кучковаться у калиток и о чем-то перешептываться, упорно не глядя на её домик.

Потом приехали и менты, на опознание пригласить.

- Сами опознавайте, - отрезала бабка, - и сама не пойду и внучке не разрешу. Мала она ещё на такое смотреть, она, это… несовершеннолетняя.

-  Так и надо ему, - вдруг заголосила она на всю улицу, - допрыгался, гад, такой же, как его папаша… Негодяи…

Орала она громко и гневно, словно на публику, но в углах глаз предательски заблестели слезы и бабка, развернувшись, ушла в дом,

Менты, потоптавшись, уехали на своем «бобике».

                ***

В длинном кабинете, где помещались столы оперов, начальство решило поставить точку в деле об убийстве на дискотеке.

Завели парня с забинтованным глазом, теперь уже не в черной рубашке, а дорогой майке с иностранной надписью, следом доставили его деваху. Та снова была в черном, но легком, вроде как, ситцевом платье. Последней завели сестру «Фулюгана», которая явно чувствовала себя скованно и неуверенно.

Всех рассадили на расстоянии друг от друга, за пустыми столами.Тихо вошел и ещё какой-то мужчина, занявший неприметную позицию в самом дальнем краю комнаты.

Главный, тот, что всегда был при погонах, встал за стоящим слева и по центру столом и заговорил:

- Все здесь собравшиеся являются свидетелями или потерпевшими, - он кивнул в сторону парня с повязкой на глазу.

- Картина такая, познакомившись с девушками, погибший и присутствующий здесь свидетель, выпивали в баре, а потом отправились на дискотеку в парк.

- Потерпевший со своей девушкой, с которой познакомился в тот же вечер, - мужчина указал на последовательницу «готов»,  - а погибший – со своей знакомой.

- Потом решили заняться сексом, одна пара по обоюдному согласию, а вторая, девушка, вроде, поначалу, соглашалась, но потом стала отказываться…

Девчонка в черном посмотрела на парня с забинтованным глазом и пожала плечами.
Парень чувствовал себя неуютно и украдкой озирался. Девчонка в черном криво улыбнулась.

- Таким образом, между погибшим и его спутницей возник конфликт и на звук её голоса подошел её брат…

- Не было там моего брата… - начала было говорить сестра «Фулюгана», но мужчина  поднял правую ладонь, останавливая её.

- Это то, что вы утверждаете, ваше право. Так вот, на шум ссоры подошел её брат, который, вероятно, проходил мимо кустов или направлялся в них с той же самой целью. Брат – не один год состоит на учете, не раз привлекался за мелкое хулиганство.

- Он решил заступиться за свою сестру, то есть, мотив прямо просматривается, и напал на погибшего. Присутствующий здесь пострадавший заступился за друга и получил телесное повреждение, тяжесть которого ещё предстоит выяснять, и больше участвовать в драке он не смог.

«Одноглазый» обернулся и провел взглядом по комнате, на мгновение остановившись на сестре «Фулюгана» и на своей девахе.

- Нападавший нанес погибшему один смертельный удар в область груди и скрылся с места преступления.

- Девушка, с которой пришел погибший, сразу же скрылась, как она утверждает, и момент нанесения удара не видела. Её позднее  нашли через подружек, с которыми она была в баре вместе с погибшим.

- В результате оперативных мероприятий было установлено место нахождения преступника. К сожалению, при задержании он оказал вооруженное сопротивление и ответным огнем был убит.

«Одноглазый» снова провел взглядом по комнате и очумело спросил:

- А это кто?

- Это не та девка, - моргая черными веками, громко произнесла «готша»  и указала на «Фулюганову» сеструху всей пятерней с обращенной наверх ладонью.

В комнате повисла напряженная тишина.

                ***