Штурман Капитана Гнездилова, Глава 16

В ОКЕАНАХ ПРЯЧУТ ЛЕТО...

В жарких странах, где рассветы
В океанах прячут лето,
Твой дышит прибой не для меня, прощай.
Капитаны слышат звёзды,
В их обман поверить просто,
Твой остров чужой не для меня, прощай…

Николай Фоменко, Дмитрий Мурашов & бит-квартет «Секрет»


Мы заходим в бухту Врангеля.
Погода чудесная – тишь да благодать! В Приморье наконец-то пришло настоящее знойное лето! Выхожу на крыло мостика, заглядываю в оптику пеленгатора и зависаю...
В волшебном глазке прибора наблюдаю множество женских тел в разноцветных лоскутиках бикини, которые усыпали всё песчаное побережье, и им нет числа!
Это же надо! Несколько дней назад мы выходили из Нагаевской бухты, которая была окружена заснеженными сопками, кутаясь от холода в тёплые кожанки, а тут «совсем другое кино»!
— Ну и что там такого интересного увидели? – выводит меня из состояния эйфории голос мастера.
— Пеленг беру! – лихо лгу я капитану.
— Да вижу я, какой вы пеленг берёте! Небось на девушек пялитесь?
— Да нет же, Сергей Алексеевич! Я не специально, просто их там очень много… Загорают, купаются…
— Много, говорите? Вы бы лучше делом занялись, чем женские прелести в оптику пеленгатора рассматривать!
Я густо краснею, а он, вдруг, сообщает:
— Кажется, я знаю, чем вас занять! Давайте эксперимент устроим?
— Какой ещё эксперимент? – недоумеваю я.
— Вот давеча вы говорили, что в прибрежном плавании полагаться на показания GPS нельзя? Верно?
— Так точно, говорил!
— Вот давайте и проверим!
— Ну, если вы так хотите, то давайте, конечно, проверим! – соглашаюсь я.
— Мы сейчас будем становиться на якорь, поскольку наш причал ещё занят. Чиф будет определять пеленг и дистанцию до точки отдачи якоря с помощью радара, как обычно это мы делаем, а вы это сделаете при помощи GPS. И посмотрим, у кого из вас точнее выйдет.
«Ну что ж, эксперимент так эксперимент! Всё равно ведь не отстанет!» — бурчу я про себя.
Я снимаю с карты координаты нашей якорной точки и записываю в GPS-навигатор.
Чиф тем временем определяясь по радару, наносит путевые точки на карту, и мы поочерёдно докладываем капитану пеленг и дистанцию — каждый своим способом.
И — о чудо! — выход на якорную точку по радару и GPS полностью совпадает! Ничья, один — один!
Подходим к точке якорной стоянки, сбавляем, а затем стопорим ход, и мастер командует отдачу якоря. Старпом по рации дублирует команду на бак, и три смычки* правого якоря уходят в воду. Наш кэп просто сияет от восторга!
— А вы говорите, не точно! Вон как замечательно встали – комар носу не подточит! Отличная штука этот GPS-навигатор! Я всегда говорю штурманам, что надо осваивать современные технологии — за ними будущее! Но нет же, у нас почти все староверы, вон старпом до сих пор с огромным циркулем носится — из музея морского флота, видимо, его стащил и всё никак с ним расстаться не может!
— Нам просто повезло, Сергей Алексеевич! Видимо, сегодня точность у GPS высокая! — осторожно сообщаю я мастеру, чтобы ненароком не задеть его «души прекрасные порывы».
Капитан, явно довольный собой, покидает мостик, а мы со старпомом рассчитываем, а затем наносим его легендарным циркулем на карту радиус якорной стоянки, и чиф, подробно проинструктировав меня по особенностям несения вахты на якоре, с чувством выполненного долга удаляется к себе в каюту.
Болтаемся уже второй час на внутреннем рейде в ожидании постановки к причалу. На мостике — гробовая тишина, лишь в штурманской рубке шмелём жужжит репитер гирокомпаса.
Я подхожу к радару, засовываю голову в тубус и беру пеленга и дистанции для контроля дрейфа на якоре. Аккуратно наношу точку на карту – дрейфа нет, а значит, и нет причин для беспокойства.
Наливаю себе из кофейника чашку крепкого ароматного кофе и выхожу на крыло мостика, чтобы поболтать с вахтенным матросом – Вовой Маточкиным — и ещё разок взглянуть в пеленгатор на берег.
И пока мы с Володей судачим о том о сём, появляется взволнованный марконя* с бланком радиограммы в руках.
— Владимирович, вы мастера не видели? – обращается он ко мне.
— Так у себя он, в каюте, скорее всего, а что такое?
— Вот, радиограмма пришла – отец у него умер…
Я беру из его рук радиограмму и вчитываюсь в её содержимое. Да, действительно, сообщается о смерти старшего Чуйко... Отправлю вахтенного матроса со скорбной вестью к капитану.
Через пару минут он возвращается, а следом за ним на мостик поднимается заполошный чиф.
— Игорь Владимирович, через пятнадцать минут снимаемся с якоря и идём на швартовку, – сообщает он. — Капитан срочно уезжает в город на похороны!  Да, вместе с ним едет третий штурман и начальник рации. Вы заступаете на стояночную вахту, второй – займётся грузовыми операциями!
Затем он берёт в руки микрофон общесудовой трансляции и, привычным движением отжав тангенту, командует:
— Внимание экипажа, швартовой команде по местам стоять на швартовку, боцману и третьему помощнику — на бак, второму помощнику — на ют! — И, сделав, для приличия небольшую паузу, добавляет своё любимое: — Боцману — на бак!
Снимаемся с якоря и идём на швартовку к причалу контейнерного терминала.
На мостик поднимается капитан, по нему видно, что он чрезвычайно расстроен, но совсем не подаёт виду — держится как может!
После окончания швартовки мастер делает запись в судовом журнале: «Командование судном передаю старшему помощнику капитана Сташкову Владимиру Яковлевичу, КМ Чуйко С. А.», ставит число, дату и подпись и покидает мостик.
Я выключаю приборы, гашу свет в штурманской рубке, надеваю нарукавную повязку РЦЫ и спускаюсь к трапу.
Пока спускаюсь, слышу, как вахтенный матрос даёт три звонка, а это значит, что мастер уже покинул борт судна и можно немного расслабиться. Грузовые операции откладывается на завтра, а потому привычная суета, присущая приходу в порт, напрочь отсутствует.
Я безмятежно курю, удобно облокотившись на фальшборт и с головой погрузившись в свои думки о жене и доме. Из состояния грёз меня выводит телефон, который нарушает звенящую тишину, и я моментально срываю трубку, возвращаясь, словно от звонка будильника, к суровой действительности.
— Трап, четвёртый, слушаю! – кричу я в трубку.
— Игорь Владимирович, как там обстановка? Всё спокойно? – интересуется умиротворённый голос чифа.
— Да, Владимир Яковлевич, всё спокойно! Мастер отбыл, выгрузка будет завтра утром.
— Я тогда прилягу отдохнуть, а вы не забудьте, пожалуйста, огоньки стояночные включить! И про швартовые кончики не забывайте!
— Хорошо, Владимир Яковлевич! Не забуду! Да вы не переживайте, отдыхайте!
— Хорошо, я у себя, если что – звоните! – закругляется чиф и кладёт трубку.
Над Восточным сгущаются сумерки.
Летний вечер ласкает слух звуками поющих цикад и манит ароматом маньчжурского леса, перемешенным с запахом водорослей. И когда «Гнездилов» накрывает плотное покрывало летней ночи, на палубе появляется СЭМ. В руках у Дмитрича зажжённый фонарик и огромная судовая люстра. Лёгким движением рук он крепит её на фальшборте и включает питание.
И о чудо! Яркое светило загорается над морской гладью.
А на эту вспышку света, словно мотыльки, устремляются многочисленные морские гады – кальмары, анчоусы, камбалы и прочие обитатели здешних морских глубин.
Не заставляют себя ждать и обитатели нашего «летучего голландца» — по палубе крадутся причудливые тени со спиннингами в руках, и вечер перестаёт быть томным…

Фото Евгения Пафнутьева.