Часть первая. Детство и школьные годы 19

 1971

 XXI. Ленинград-Москва-Могилёв-Жлобин

1. Вступление

 Мы приступаем к рассказу о лете 1971 года. Это лето во многом уникально. Значительную его часть я провёл в Жлобине. Но и путь до Жлобина был непрямой, а через Москву. Ещё в прошлом году я спросил Тамару, ходят ли поезда в Жлобин из Москвы. Тамара ответила на этот вопрос утвердительно. Но оказалось, что это не так. Бабушка сообщила, что надо делать пересадку либо в Минске, либо в Гомеле. С Минском связывались определённые надежды - на встречу с тётей Ларисой. Но дело не только в этом. Игорь Вячеславович, муж тёти Ларисы, работал тогда главным врачом в больнице. И думали, что он или кто-либо из врачей его больницы проконсультирует бабушку. Был даже такой вариант: бабушка, мама, тётя Нина уезжают в Минск на консультацию, а со мной остаётся Таня Богомазова. Но этого не случилось. Никто не ездил в Минск. Впервые я попал в Минск в 1976 году.
 А Таню мы увидели ближе к концу пребывания в Жлобине. Вместе приехали в Ленинград. Папа почему-то не хотел, чтобы мы ехали в Минск. Однако в дальнейшем папа и сам приезжал в Минск (правда, это происходило совсем в других условиях). Это произошло в 1982 году. В дальнейшем мы побывали в Минске в 1999, в 2004, 2007 и 2009 годах. Обо всём этом я расскажу в дальнейшем.
 Пребывание в Москве не вписывается в русло обычных поездок. Впервые я ехал из Москвы в Жлобин. В нашем случае промежуточным пунктом был Могилёв. Можно было ехать через Гомель. Можно ехать также через Бологое и Дно (гипотетически). Но этот путь был менее известен, и неизвестно, были ли такие поезда. К тому же я узнал о существовании такой дороги уже после того как все события произошли. Таким путём шёл поезд сообщения Киев-Мурманск. Но этот поезд не идёт через Ленинград или Москву. Он идёт через Дно, Бологое, Волховстрой и дальше по своему маршруту. К тому же этот поезд ходил только летом. А поезд Москва-Гомель через Жлобин пошёл только в 1986 году.
 Наконец, само пребывание в Жлобине продолжалось 48 дней. Оно является самым продолжительным и до сего дня. Это пребывание в Жлобине я считаю событием выдающимся.
 Ещё более важно, что я лучше узнал своих родственников, в том числе, и тех, о ком я даже не знал. Я познакомился с дядей Галиком, Лёней и Лилей. Дядя Галик (Галий Яковлевич) - брат тёти Нины. Лёня и Лиля - это его дети. Знакомство и общение с ними было очень приятным. Помимо этого, мы встретились с ними на зимних каникулах в 1972 году. Потом мы встретились в 1976 году. Но там были совсем другие условия. Всё это ещё предстоит понять и осмыслить.
 А у меня появятся состояния, которые я в дальнейшем назову видениями.
 Вот такие события произошли в этот период. О них я собираюсь рассказать.

2. Последний день учебного года

 30 мая уроков не было. Но всё равно мы пришли в школу. Встретились с Варварой Алексеевной. Встреча прошла во вполне дружеской обстановке. Обсудили перспективы летнего отдыха. Вспомнили прошлогоднюю эпидемию холеры. Варвара Алексеевна сказала, что, скорее всего, будет ограничение поездов южного направления. Но ничего подобного не было.
 После этой встречи мы пошли домой. Я представлял себе, как проведу первый день каникул. Я думал, что лягу в постель и буду мечтать. Мечтать о том, что вот как было бы хорошо, если бы вернулось раннее детство. Я лежу в своей кроватке, а рядом игрушки - что ещё, спрашивается, надо? И вот я пришёл домой, разделся. И представил себе, что лежать буду долго. И, действительно, лежал.
 Потом взял баян и стал разучивать одну из пьес, которая была мне задана на лето. Но так случилось, что в дальнейшем тетрадь с нотами потерялась, так что эта пьеса (песня Г. Пономаренко "Ивушка"), которую я сам же и пожелал, не была разучена.

3. На даче

 В тот же день к вечеру мы поехали на дачу. На Финляндском вокзале мы встретили Сергея Ананьевича и Ирину Валентиновну. В Горьковское поехали вместе.
 Уже было очень тепло. Пока мы ехали в электричке, мы разговаривали. Ирина Валентиновна рассказывала, как они с Сергеем Ананьевичем путешествовали по Крыму. В частности, о том, как они пешком дошли берегом Чёрного моря от Качи до Евпатории.
 А в Горьковском моим любимым занятием была… охота на комаров. Тогда их было особенно много, и был у меня какой-то детский азарт в сочетании со спортивным интересом их бить. И ради интереса я считал, сколько комаров я убил. В первый день (точнее, в первые минуты пребывания на даче, когда мама открывала дверь, а я стоял на крыльце или около крыльца, я убил 10 комаров, а на второй день - 13, итого 23).
 Так же тепло было и на второй день.
 А у папы день был в тот момент рабочим. Он производил съёмку в пионерском лагере от завода. Этот лагерь находился недалеко от Горьковского. После завершения съёмки он оттуда уехал, а во второй половине дня вернулся к нам.
 Каждый развлекался, как мог.
 Но в тот момент мы находились на даче недолго. Мы должны были вечером второго дня уезжать.
 Примерно в 10 часов вечера уехали. Незаметно проехали путь от Горьковского до Ленинграда.
 От Финляндского вокзала мы на метро доехали до станции "Площадь Александра Невского". А оттуда поехали на такси. Папа объяснял водителю, куда ехать и назвал железнодорожный мост "Финляндский". Водитель удивился и спросил: "Какой?" А папа объяснил, что на Малой Охте есть Охтинский мост (он назвал его по-старому - мост Петра Великого), а есть железнодорожный мост. Шофёр понял, и мы доехали до дома.

4. Последний день дома

 Итак, 31 мая поздно вечером мы приехали в город. У нас остался фактически один день до отъезда.
 Конечно, мама и папа собирались в дорогу. А я вёл свою обычную жизнь. Как раз в это время я получил журнал "Литературные чтения" и его читал.
 Вечером по телевизору смотрел начало спектакля по произведению Артура Конан Дойля о Шерлоке Холмсе "Собака Баскервилей". Позже мне его прочитали. Пожалуй, это было последним событием, которое предшествовало нашему отъезду.

5. Поездка в Москву в начале лета

 И вот мы стали собираться. Вышли из дома. На трамвае доехали до Московского вокзала. Как оказалось, поезд уже стоял. Мы благополучно сели в вагон. Оставались последние минуты пребывания в Ленинграде.
 В то время вовсю цвела сирень. У многих были букеты сирени. Повсюду распространялся её неповторимый аромат. И казалось, что такой божественный аромат мы ощущали весь путь, и казалось, что мы едем в рай, и лето - это воплощение рая.
 Само же путешествие прошло без приключений.
 Мы ехали скорым поездом №9. Кажется, это было самым счастливым путешествием в Москву, которое мы совершили, ещё будучи ленинградцами.
 В Москве на Ленинградском вокзале нас встретил дядя Миша. На такси мы приехали домой.
 На этот раз мы не увидели дедушку. В то время у него была конференция, которая проходила в Обнинске. Как раз в то время он был на этой конференции. Мы встретимся с дедушкой в Горьковском, о чём разговор будет в дальнейшем.

6. Сообщение дяди Миши, билеты

 Папа просил дядю Мишу узнать, есть ли на Жлобин поезда, идущие из Москвы. Дядя Миша узнал, что помимо Минска и Гомеля есть поезд на Могилёв. Дяде Мише сказали, что из Могилёва в Жлобин поезда идут чуть ли не каждый час.
 На следующий день отец поехал за билетами. Вначале он побывал на Киевском вокзале, так как оттуда ходили поезда на Гомель (через восемь лет окажется, что они идут с Белорусского вокзала). На самом вокзале купить билеты не удалось. Папу отправили на Земляной Вал. Но туда он не поехал, решил, что посмотрит на Белорусском вокзале. На Белорусском вокзале, по словам папы, много разных поездов ходит. Есть даже поезда, идущие за рубеж.
 Но Белорусский вокзал пока отпадал (так он думал). Сейчас он увидел ещё вариант: можно ехать до Орши, а от Орши до Жлобина есть межобластной поезд, к тому же, все поезда, идущие из Ленинграда через Жлобин, проходят и Оршу. Но большая их часть были ночные и это делало такой вариант проблематичным. И тогда папа купил билет на поезд до Могилёва. Так стало известно, как мы едем. Но об этом речь впереди.

7. В магазине "Рассвет"

 Это было следующим событием во время пребывания в Москве. У меня проблема была одна - книга. Дело в том, что мне выписали одну книгу. Про эту книгу было известно, что она уже вышла. Но мы в тот момент её не получили. И вот я позвонил в магазин "Рассвет" Тамаре Михайловне. Она проверила данные. Оказывается, книга выслана, вероятно, у нас проблемы с почтой. В дальнейшем всё разрешилось. Я держал эту книгу в руках. Но почему-то так получилось, что я её не прочитал. Тем не менее, мы поехали. Надо сказать, что наш путь был необычным. Дело в том, что мы ехали в магазин "Рассвет" не на метро, а на такси. Шофёр плохо знал этот район. Тем не менее, всё же нашёл дорогу. В конце концов, мы приехали.
 Встретились с Тамарой Михайловной. И она нашла книгу - другую. Об этой книге я расскажу в разделе "Моё чтение" ближе к концу главы. А ещё Тамара Михайловна сказала, что в конце июля приедет в Ленинград. Мы пригласили её к себе. И эта встреча состоится. Тамара Михайловна побывала у нас и в городе, и на даче.
 А сейчас, довольные, мы покидали магазин "Рассвет". Я читал первую книгу. Но сейчас у нас ещё одно событие, о котором я и расскажу.

8. У тёти Зины

 А почему мы поехали в магазин "Рассвет" на такси? Оказывается, после этого мы поехали к тёте Зине. Но не поехали мы на такси исключительно потому, что надо было сэкономить деньги - ведь в этом случае надо было бы больше платить. Папа сказал: "Ну, мы его отпустим, не будем задерживать". Правда, сказал он это маме, а до меня смысл его слов не дошёл.
 Между тем, погода портилась. Когда мы шли от магазина "Рассвет" до станции метро "Студенческая", какая-то собака истерически лаяла, будто ей отдавили хвост. К тому же начиналась гроза, надо было идти быстро. Мы идём с трудом, и народу много. На тихой в обычное время станции идёт густая толпа, так что приходится двигаться черепашьим шагом. Ладно, что сама толпа ведёт себя спокойно, то есть, хоть на мне висит эта толпа, но никто никого не задевает, никто никому на пятки не наступает. Так проходит наш путь от станции "Студенческая" до станции "Калининская". Мы этот путь проделали без приключений. От "Калининской" нам надо было перейти на станцию "Библиотека имени Ленина". И тут произошло прямо-таки столпотворение вавилонское. Мы идём вперёд, но идём мелкими шажками. Я никак не могу понять, в чём дело. Я в какой-то степени выражал недовольство. Не знаю точно, сколько времени продолжалось это черепашье движение - по моим представлениям, это было не меньше часа. Похоже, я плакал. А папа меня стыдил, как не стыдно мне реветь, но я всё-таки ревел и недоумевал, почему мы идём так медленно. Оказывается, и в метро можно оказаться во власти толпы, так что сам будешь не рад, что оказался в такой обстановке. Но не возвращаться же домой! Но идти всё-таки было тяжело. Мало-помалу ситуация стала улучшаться, и мы постепенно продвигались к нашей цели. Мы уже не могли вернуться назад. Как бы ни тяжело было, но мы всё же добрались до станции "Библиотека имени Ленина", а оттуда доехали до станции "Проспект Маркса". Я успокоился.
 И вот мы приехали к тёте Зине. Кроме неё и Ивана Тимофеевича, никого не было. Агату ещё в марте увезли в Краснодарский край. Были разговоры о том, что в начале августа её привезут в Москву, и в связи с этим даже были планы, чтобы моя бабушка приехала в Москву и сидела бы с Агатой до тех пор, пока остальные взрослые находились на курортах. (Типичная ситуация: взрослые едут на курорт, а маленькие дети, которые ещё не могут последовать за родителями, остаются на попечении родственников более старшего возраста). Но, к счастью, этого не произошло - видимо, нашли какой-то другой выход.
 Я уже начал читать свою новую книгу. Может быть, можно было бы и подождать, но в ту пору я ещё, видимо, не умел включаться в общую беседу, предпочитал заниматься привычными делами. Но всё-таки совсем происходящее не мог игнорировать. Вспоминаю такой забавный эпизод. Тётя Зина ностальгически вспоминала о прошлом, о том, как раньше они жили с Иваном Тимофеевичем. Она говорила: "Вот было поместье". Меня это так удивило, что я в буквальном смысле лишился дара речи. А потом, уже находясь в Жлобине, спросил бабушку, какое такое поместье было у Ивана Тимофеевича. А бабушка мне сказала, что был он из крестьян. Следовательно, никакого поместья в традиционном понимании, как это можно было бы представить, если бы речь шла о типичном дворянском имении, у него быть не могло. Но тогда неясно, что имела в виду тётя Зина, когда говорила об этом. Помню только, что после этих её слов Иван Тимофеевич усмехнулся. Увы, эта загадка так и осталась (и останется навсегда) неразрешённой.
 Мы говорили тёте Зине, что едем в Жлобин. Она не возражала.
 В целом же наша встреча продолжалась довольно долго. Тем же путём мы приехали домой.

9. У дедушки Ивана Иосифовича

 В этот же период произошло ещё одно событие: мы побывали у дедушки Ивана Иосифовича. Надо сказать, что он приглашал нас к себе давно, ещё в тот период, когда он жил на Комсомольском проспекте. Так, например, он сказал, что у него есть магнитофон. Когда он услышал, как я пою "О моё солнце", он вознамерился записать мой голос на магнитофон. Тем самым он в какой-то мере меня привлекал. Но первым записал меня Руслан (это произошло, напомню, по моей инициативе). И это был мой магнитофонный дебют.
 Но время шло, да и встречи с дедушкой Иваном Иосифовичем носили эпизодический характер. Интервал между ними составлял три года (по крайней мере, так было с первыми тремя встречами). Но в первый год эта встреча явно не могла состояться. И вот теперь уже нам предстояло побывать у него. Отец намекал на то, что дедушка звал нас в Москву.
 В своё время я сам хотел переехать в Москву, но к бабушке, дедушке и дяде Мише. И основным мотивом, двигавшим моё стремление к переезду, были пластинки. Если бы это произошло в период моего обучения в начальной школе, я бы не возражал. Но никто не звал меня в Москву в тот период. Тем не менее, всё время я пытался добиться, точнее, на все лады канючил и повторял, как заезженная пластинка: "Хочу в Москву". А почему я перестал хотеть переехать в Москву в средней школе? По очень простой причине: в нашей школе изучался немецкий язык, а в Москве - английский. Именно это было причиной отсутствия желания переехать в Москву. А с годами оно укрепилось. После школы я стал работать, и эта работа казалась мне единственной, имеющей смысл для меня. Пришлось ценой огромных усилий переломить себя и поменять весь строй жизни. Но Москва не стала для меня второй родиной, как это могло быть в то время, если бы это произошло в период моего обучения в начальной школе. Но Москва дала мне высшее образование, дорогу к сфере деятельности и одно из средств её осуществления - компьютер. Вот об этом мы и будем говорить в своё время. А теперь вернёмся к встрече с дедушкой Иваном Иосифовичем.
 Он жил на Бескудниковском бульваре. Это место находится недалеко от Савёловского вокзала (так я узнал, что в Москве есть такой вокзал, но ни разу там не был и, тем более, ни разу не ездил с этого вокзала). Несколько позже я узнал, что через эту дорогу есть ещё один путь между Ленинградом и Москвой и есть поезд, который идёт по этой дороге. В народе этот поезд называют "Москва-Бутырская" (уж не в связи ли с Бутырской тюрьмой в Москве?). Расстояние между Ленинградом и Москвой по этой дороге составляет 777 км. Сама же дорога идёт через МГУ, Кириши, Пестово, Сонково, Савёлово, Калязин. Но мне никогда не доводилось ездить этим путём (а желание-то было). Но этот поезд идёт почти сутки, останавливается едва ли не на каждой станции. Тогда мне это было интересно. Но остальным отнюдь не интересно. И с этим приходилось считаться.
 Путь на Бескудниковский бульвар мы проехали на такси (возможно, происходило это потому, что мы не знали точно каким образом возможно движение в этом направлении общественным транспортом). Дом было найти нелегко, но всё-таки нашли.
 У дедушки есть собака, я слышал от него про собачку Микки (я полагаю, что так назван он в честь премьер-министра Японии). Как оказалось, это было оправдано. Этот пёс на самом деле был японец - японский пудель. Обычно о японских собаках говорят, что они капризны или агрессивны, но про Микки этого сказать было нельзя. Как оказалось, вёл он себя довольно мирно. Тем не менее, дедушка из прежних наших разговоров понял, что я боюсь его собаку. И он посадил Микки на балкон, сказав, что запер его на балконе "на семь замков". Но, конечно, Микки это не нравилось. Он царапал выходную дверь балкона и громко лаял. Но заметил я нечто интересное: ведь эти его царапанья могут быть интерпретированы не только как попытка освободиться, но и как проявление игровой деятельности (в дальнейшем мы нечто подобное увидим у котов и кошек). И тут передо мной открывалось нечто новое: оказывается, собака может не только лаять, но и играть. И наблюдать за этим куда интересней, чем слышать этот отвратительный звук, каким является собачий лай. Именно подобные наблюдения станут основой моих будущих видений, в которых собаки, а, вернее, отголоски тех действий, которые они производят, станут весьма активными действующими лицами, наряду с другими животными, а также маленькими детьми. Обо всём этом в своё время мы расскажем.
 Как мы и предполагали, Иван Иосифович поставил вопрос о том, чтобы нам переезжать в Москву. Но папа тогда сказал, что этот вопрос так просто не решается. К тому же мы не можем переехать без бабушки Александры Леонтьевны. Пройдёт всего шесть лет, и серьёзные обстоятельства позовут нас в Москву. Бабушку Александру Леонтьевну туда перевести не удалось. Но наши контакты с ней продолжались до самого конца. Обо всём этом в своё время.
 А что же ещё было во время самой этой встречи? Дедушка был не чужд спорта в качестве общественного судьи ярославской футбольной команды "Шинник". Поэтому вполне понятно, что он выписывал газету "Советский спорт". Как раз папа прочитал мне статью о хоккее. В частности, рассказывалось о причинах дисквалификации ведущих игроков того времени - Виктора Полупанова и Валерия Васильева. Причиной было пьянство (так, по крайней мере, можно было судить на основании этой публикации). В то же время, происходил отборочный турнир на первенство Европы по футболу. Как раз в один из ближайших дней должен был состояться матч сборных СССР и Кипра. Дедушка сказал, что придёт смотреть его на стадион.
 А по телевидению показывали фильм-спектакль по финскому народному эпосу "Калевала". К сожалению, просмотром этого фильма и ограничилось моё знакомство с этим произведением. А то, что в нём было множество ответвлений, множество сюжетных линий, не позволило сразу создать в сознании целостную картину этого произведения. Похоже, что ни на одном доступном для нас, незрячих, носителе это произведение не выпущено. Возможно, оно есть в Интернете, но какой Интернет заменит живое чтение? А в те годы ни об Интернете, ни даже о компьютере речи быть не могло.
 А у дедушки был приёмник "Селга". Я просил подарить его мне (наивность, замешанная на невоспитанности: нельзя просить о подарке, если, конечно, потенциальный даритель не согласен сделать такой подарок).
Он сказал, что обещал его другому человеку.
 После ужина надо было собираться в обратный путь. А дедушка в это же время выгуливал своего Микки. Они шли пешком, а мы ехали на лифте. Дедушка сказал, что в соответствии с постановлением Мосгорисполкома, собак в лифте перевозить запрещено. Как мы увидим в дальнейшем, впоследствии это постановление было либо отменено, либо оно применяется выборочно, что очень странно. Во всяком случае, уже при нас собак разных пород и мастей возили в лифте, а я весь трясся от страха, так как они не только лаяли, но и набрасывались на лифт, стремясь освободиться, а это создавало риск аварии.
 А сейчас мы вышли из дома. Без каких-либо проблем мы "поймали" такси. Так мы благополучно добрались до дома. Дедушка же обещал проводить нас на Белорусском вокзале.

10. Мы и дядя Миша в период поездки в Москву летом 1971 года

 Наши контакты с дядей Мишей начались ещё в тот момент, когда мы ехали с Ленинградского вокзала домой.
Ведь именно он сообщил информацию о том, что можно ехать в Жлобин через Могилёв. А по прибытии он вручил мне пластинку. На сей раз это были записи Армстронга (пластинка производства немецкой фирмы "Amigo". Эта пластинка называлась "Луис Армстронг представляет Хенди (блюзы)". Разумеется, всё это были переписи разных лет. При исполнении каждой композиции он выступал в двух качествах - как трубач и как певец. Надо сказать, что на протяжении практически всего пребывания в Москве папа ставил эту пластинку на проигрыватель "Симфония". Я вообще-то положительно отношусь к творчеству Армстронга (ведь ещё в раннем детстве я с удовольствием его слушал). Но сейчас я вдруг обнаружил, что уже такого восторга он у меня не вызывает. Особенно непривычным он был для меня именно как трубач. При исполнении второй композиции его труба вызывала такое чувство, что передвигаешься по льду, что казалось жутковатым. Но, пожалуй, лучшим произведением, которое прозвучало здесь, был "Сан-Луи-блюз".
 А ещё мы слышали у дяди Миши пластинку Леонида Осиповича Утёсова. Это необычно. Раньше дядя Миша говорил мне, что когда он слышит по радио голос Утёсова, то он обычно радио выключает. А тут он поставил пластинку. К слову сказать, эту запись я ни до, ни после никогда не слышал. Возможно, это пластинка 30-х годов. Что он пел, я сказать не могу. Но любопытно, что он сказал: "Вы можете продолжить слушать. Но только для этого переверните меня" (то есть, пластинку).
 А ещё мы прослушали полностью оперу Джузеппе Верди "Травиата" с участием Виктории Де Лос-Анджелес, Карло Бельмонте, Марио Серени, дирижёр - Туллио Серафим (запись 1959 года). Слушали мы её в отсутствии дяди Миши (он принёс пластинки, а тут уж распоряжался мой папа). На меня особое впечатление произвела ария Жермона в исполнении Марио Серени "Ты забыл Прованс родной".
 Кроме того, мы слушали записи Карузо, Джильи, Скипа. Вспоминается песня "Валентия" в исполнении Тито Скипа. А в исполнении Джильи - песня "Лолита". Именно она завершила наше пребывание в Москве.

11. Начало пути

 Итак, 6 июня мы уезжали. Мы с мамой ехали в Жлобин, а папа - в Ленинград. Но папа смог нас проводить.
 Мы на такси поехали на Белорусский вокзал. Вскоре туда приехал и дедушка. Наш поезд стоял на втором пути. Надо было подниматься по ступенькам, так как платформа низкая (за последние годы лишь однажды довелось иметь дело с низкой платформой - это было в 1970 году на станции Тоннельная). Когда мы вошли в вагон, там был смрад. Мама сказала: "Ну и вонища!". Это низкосортный уголь. Потом этот запах прекратился и приобрёл более естественные очертания. Папа никак это не прокомментировал (ведь от него ничего не зависело). Вместе мы просидели почти до самого отправления нашего поезда. Ближе к моменту отправления дедушка и папа ушли. Дедушка проводил папу на Ленинградском вокзале. Уже через несколько минут мы поехали.
 Ехали мы в купейном вагоне. Нашими попутчиками были двое мужчин, которые ехали до станции Бетлица. Я вёл обычную для себя вагонную жизнь. Но примерно в 9 часов вечера мы отошли ко сну.
 А мне не спалось. Впрочем, после поездки в Евпаторию я редко когда спал в поезде в своё удовольствие. Но сейчас ситуация была необычной. Честно говоря, я так до сих пор не уяснил себе, как долго в поездах работают туалеты. В то время у меня сложилось представление, что ночью они не работают. Между тем, мама общалась с теми двумя мужчинами. О чём они говорили, я не прислушивался. Но знаю точно, что они играли в карты. Конечно, никакой азартной игры не было. Играли только для того, чтобы как-то провести время. К слову, подобную ситуацию я в дальнейшем наблюдал не однажды. И вот когда я уже вернулся домой, когда мы с папой и дедушкой гуляли в Горьковском, зашёл разговор о нашем путешествии из Москвы в Могилёв. Папа спросил: "А эти дядьки вас не обижали, хорошо к вам относились?" Мне бы напрямую ответить на поставленный вопрос. А я рассказал, что они играли с мамой в карты. Это ни на шутку разгневало папу. И когда мы пришли с прогулки, он устроил скандал. Кончилось тем, что он заперся во времянке и сутки оттуда не показывался (значит, не ел вместе с нами). Потом он появился, но так и не извинился перед мамой за эту сцену. А мне влетело уже от мамы. Но почему я это сделал? Потому, что приучен говорить правду. У меня не должно быть (и не было) тайн от родителей: ни от папы, ни от мамы. В этом смысле и следует понимать мои высказывания. В жизни, однако, часто бывает не до анализа внутренних смыслов высказываний. Но мои уверения в том, что ничего особенного не происходит, на него не действовали. Он так и не простил маме этой карточной игры. Мама и меня не простила за мою излишнюю болтливость. Итак, это проклятье тяготеет над нами вот уже сорок шесть лет и, судя по всему, останется теперь на всю жизнь.
 И всё-таки мне интересны были чисто железнодорожные впечатления. Поезд шёл совсем не так, как он, в соответствии со здравым смыслом, должен был бы идти. Первые населённые пункты мы могли прочитать даже тогда, когда поезд там не останавливался: Москва-(Белорусский вокзал), Сетунь, Одинцово, Дачная, Полушкино, Чапаево,
Голицыно, Можайск, Бородино, Гагарин, Вязьма, Фаянсовая, Бетлица, Рославль, Кричев, Чаусы, Могилёв.

12. В Могилёве

 Да, я ещё не сказал о том, каким поездом мы ехали. Мы ехали пассажирским поездом №205 Москва-Могилёв. Он отправлялся в 15.50, а в Могилёв прибывал в 10.30. Как только включили радио, поезд остановился на вокзале Могилёв-1.
 Мы спустились вниз по ступенькам - платформа низкая. Прошли в вокзал. Ждали бабушку (она звонила в Москву и сказала, что встретит нас в Могилёве). Однако долго её не было. Тогда мама пошла узнать, когда идёт поезд на Жлобин. Она узнала, что ближайший поезд пойдёт через 10 минут, а следующий будет в 17.40. Между тем, я слышал про поезд Ленинград-Одесса, а также Ленинград-Киев. И тот, и другой идёт через Жлобин. Мама сомневалась, можем ли мы ехать поездами дальнего следования. Но, как оказалось, не имеет принципиального значения, какой тип поезда. Важно другое: купить билет, а также то, останавливается ли этот поезд на данной станции назначения.
 Но поскольку бабушки не было, мама забеспокоилась и пошла звонить. А в это время я стал свидетелем разговора двух женщин. Частично они разговаривали со мной. Они спросили меня, куда я еду. Я ответил: "В Жлобин". А одна из них переспросила: "В Жлобен?" Это прозвучало как-то странно (как оказалось, такие диалектизмы там могли иметь место).
 Накануне было начало космического полёта корабля "Союз-12", пилотируемого космонавтами Георгием Добровольским, Владиславом Волковым и Виктором Пацаевым. Я тут свою лепту внёс.
 И вот в этот момент появилась бабушка. Не было предела моей радости. Мы обнялись. Обнялись так, как будто, не виделись долгое время. Между тем, прошёл всего месяц с того момента, как мы расстались. И вот мы встретились. Я сказал, что мама пошла звонить. Потом я сказал, что поезд пойдёт нескоро, в пять часов вечера. Бабушка пошла на переговорный пункт, и там они встретились с мамой. Мама сняла заказ. А бабушка сказала, что мы можем уехать раньше, прямо сейчас. Как раз через несколько минут отправлялся скорый поезд №11 Ленинград- Киев. Мама и бабушка купили билеты. Билеты были в плацкартный вагон (в данный момент это было всё равно: мы не лежать собирались, а сидеть и ехали мы только до Жлобина).
 И вот поезд подошёл. Я поднялся по ступенькам наверх. Как оказалось, поезд ведёт тепловоз. Слышится равномерный перестук колёс. И казалось, что едешь с такой скоростью, с какой ходят наши знаменитые московские поезда.
 Как раз накануне тётя Нина купила пять килограммов мяса, и из этого мяса сделали котлеты. И эти котлеты мы ели в течение двух недель. Я вспоминал об этом с большим удовольствием. Но в эти котлеты добавлялось свиное сало, а потому они казались очень жирными. Но прежде чем продолжить повествование о пребывании в Жлобине, следует вернуться назад, чтобы вспомнить, что происходило в Жлобине за месяц до того, как я туда попал.
 Вот об этом я теперь и расскажу.

13. Рассказ бабушки

 Итак, бабушка поехала в Жлобин в начале мая. Точнее, 4 мая. Когда она приходила к нам прощаться, то сказала, что раньше, когда была в Кобралово, не раз видела киевский поезд. Он проносился на огромной скорости. И она думала, что он скорый. Но оказалось, что пассажирский со всеми вытекающими отсюда последствиями. Идёт от Ленинграда до Жлобина 19 часов. Останавливается довольно часто. Однако остановки, в основном, непродолжительные, примерно 1-2 минуты. Исключение составляют крупные и узловые станции. Помимо киевских в поезде есть и кишенёвские вагоны. На сей счёт у меня возник вопрос, а как этот вагон (или вагоны) движутся? Ведь здесь возможны два варианта. Либо они в Жлобине перецепляются на кишенёвский поезд (имеется в виду поезд Ленинград-Кишенёв или Минск-Кишенёв), либо проходят полный путь до Киева, а уже оттуда идут в Кишенёв. Скорее всего, наиболее вероятен второй вариант.
 Итак, бабушка прибыла 5 мая утром. Вначале тётю Нину не застала, так как тётя Нина находилась на семинаре в Минске. Она вернулась к 9 мая.
 В это время бабушку лечили от радикулита пчелиным ядом от живых пчёл. Порядка 50 пчёл ей пришлось выдержать.
 Наиболее значительным событием была поездка бабушки и тёти Нины в Бобруйск, Бацевичи и Якимово Лядо. Во время пребывания в Бобруйске они побывали на могиле Устиньи Алексеевны и Леонтия Ивановича, в Бацевичах - на могиле родных тёти Нины, а в Якимовом Ляде встретились с тётей тёти Нины. Она была уже очень старенькая, а изба в плачевном состоянии. Бабушка и тётя Нина оказали ей некоторую помощь.
 А в самом Жлобине многое изменилось. Сами улицы стали в большей степени напоминать городские. Появился асфальт. Но внутри всё-таки в основном жизнь напоминала сельскую: мало того, что туалет на улице, но не было стульчака: приходилось приседать, так что иногда "дела" делать было не слишком-то удобно (мне приходилось ходить в ведро). правда, по прошествии продолжительного времени стульчак всё-таки появился: тётя Нина уже была настолько больна, что не могла проделывать эти действия вприсядку.
 Но главными персонажами здесь оказывались куры. Их держали взаперти, так как они "плохо себя вели". При этом они склёвывали посадки, за что тётя Нина с ними в буквальном смысле воевала. Это, однако, было для меня источником последующих видений, о чём я в дальнейшем расскажу.

14. Первые дни

 Итак, в 13.55 скорый поезд №11 Ленинград-Киев остановился на вокзале Жлобин-пассажирский. Мы вышли из поезда.
 Первым человеком, с которым мы встретились дома, был дядя Павел. Мы поздоровались. Он сказал, что бывал в Киеве. Путь от Жлобина до Киева поезд проходит за десять часов.
 Потом у меня возникло желание поиграть на пианино. Я сыграл песни Микиса Теодоракиса из числа тех, которые я играл в Москве на фисгармонии, а также в Ленинграде на фортепиано.
 Потом я лежал. Проснулся тогда, когда тётя Нина пришла с работы. Она тоже меня приветствовала.
 Потом мы поужинали. После ужина у нас была прогулка. Бабушка сказала, что здесь уже цветут акации. Это не та акация, из стручков которой делают свистульки. Это акации, отличающиеся необыкновенным ароматом. Как раз в это время они расцветают.
 А ещё мы слышали белорусского соловья. Слукавил я: сказал, насколько это хорошо (впрочем, это я впервые слышал соловья живьём). Но здесь он на меня особого впечатления не произвёл. Между тем, в дальнейшем в сочинениях я писал, что "Песня знаменитого белорусского соловья очень красива". Но на самом деле, складывалось впечатление, что какая-то другая птица пытается подражать соловью. В то же время, это маленький ребёнок, который учится говорить. Этим и отличается белорусский соловей, каким я его услышал в Жлобине. Помимо соловья, я услышу также иволгу и овсянку.
 А ещё мы услышали лягушек. И оказалось, что это презабавно. Это только кажется, что в кваканье лягушек ничего особенного нет. Оказывается, квакают они по-разному. Да, конечно, есть и обычное кваканье, которое ничего особенного не представляет. Но вот даже на пластинке "Голоса птиц в природе" (почему-то и озёрные лягушки туда попали) - так вот там две лягушки (ночной дуэт) квакают на разные голоса. Одна, действительно, квакает, а другая производит хрюкающие звуки, но при этом одно другому не мешает, и их это вполне удовлетворяет. Сейчас же мы услышали, с одной стороны, целый лягушачий хор. Они пели (иначе это и не назовёшь) тонкими голосами. При этом звучал ансамбль, причём в унисон. С другой стороны, одна лягушка производила хрюкающие, журчащие звуки (в дальнейшем это напомнило горловое пение). Они явно любовались своими голосами. Интересно это было и мне. А мне представлялось, будто это маленькие дети, почти младенцы, уже сумели создать свой первый детский ансамбль и исполнять свои самые лучшие концертные номера. На протяжении всего лета мы наблюдали за лягушками в Жлобине, и всё это время они производили на меня сильное впечатление.
 На второй день мы ходили на Днепр. Надо было пройти два километра. И мы прошли это расстояние. Долгое время этот полноценный поход на Днепр был единственным. Трижды: в начале 1972, в 1974 и 1977 годах мы ходили в ту сторону, но ни разу не доходили до конца. И только в 1982 году, в отсутствии бабушки (тогда впервые поехали туда с папой) мы довели этот поход до конца. А папа даже выкупался в Днепре. Но всё это произойдёт ещё нескоро.
 Весь этот период отмечался жаркой погодой, температура поднималась до +29 градусов. Такая жара продолжалась в течение всего дня. А по вечерам гремели грозы, усиливался ветер.

15. Мама уезжает

 Четыре дня мы были в Жлобине вместе с мамой. Пришло время ей уезжать.
 Билеты купили заранее, их доставили на дом. Поэтому можно было не волноваться.
 10 июня мама уезжала. Бабушка провожала её на вокзале (меня она не взяла). К тому же они пришли почти к самому поезду. Как раз тогда, когда им надо было переходить через переезд, поезд проходил, так что фактически они встретились. К счастью, поезд стоял там полчаса, так что мама бы не опоздала.
 Итак, мама уехала пассажирским поездом №136-"Днепр" Днепропетровск-Ленинград. Он отправлялся из Жлобина в 18.13, в Ленинград прибывал в 10.30.

16. Сосновый лес

 Когда бабушка, проводив маму, вернулась домой, она сказала, что мы пойдём гулять. Конечно, я согласился.
 Мы пошли в ту сторону, где мы начинали наши прогулки. Туда, где росли акации, где мы слышали соловья и лягушек. Пошли дальше. А дальше оказалось, что начинается сосновый лес. Эта дорога ведёт в сторону железнодорожной станции Жлобин-Подольский (дорога на Калинковичи).
 Сосны здесь не высокие и стройные, как на севере, а низкорослые, что в большей степени характерно для степной зоны.
 Сейчас мы были лишь в самом начале этого леса. Только мы туда пришли, как началась гроза. И мы решили, что пока рисковать не стоит. Раз началась гроза, мы решили вернуться домой. Так место для наших прогулок и, как оказалось, и для первых грибных походов было найдено. И дальше мы будем ходить в эти места. И полюблю я Жлобин именно за этот лес. И именно здесь в моём сознании сформируется тот образ города Жлобина, который я люблю. Но об этом речь впереди.

17. Суббота и воскресенье

 Все предыдущие дни меня учили ходить по участку. Здесь путь был небольшой и необременительный - от крыльца до калитки. Ходил я вдоль проволоки, на которой обычно сушилось бельё. Это самый простой путь. Но у дяди Павла пчёлы. Эти пчёлы летают. И вот когда я совершал свою прогулку, пчела едва меня не ужалила. Но она даже не успела выпустить жало. Я слышал характерное жужжание и ощущал запах мёда. Подумал, что она пыталась ужалить меня в лицо. Я от страха закричал. Бабушка пришла, и неизвестно, каким образом сумела предотвратить пчелиный укус. Но на этом мои контакты с пчёлами не закончились.
 На первых порах своеобразным развлечением для меня было радио. В первый приезд я его фактически не слышал. А вот теперь услышал. Мне особенно интересно было слушать белорусскую речь. В какой-то мере было и обучение. Вначале я слушал информационные передачи из Минска, а потом по вторникам и четвергам в 21.30 были короткие информационные передачи из Жлобина.
 Был у дяди Павла и телевизор. Как раз в эти дни готовились к выборам в местные советы депутатов трудящихся и верховные советы союзных и автономных республик. Но мы в них не участвовали (мне останется три года, прежде чем я смогу принять участие в выборах в Верховный совет СССР). Но подробные репортажи о подготовке и проведении голосования мне были интересны. Каждый такой репортаж наполнял гордостью за страну и укреплял чувство причастности к происходящему.
 Для меня также было интересно узнать о том, как происходило голосование коллектива локомотивного депо станции Калинковичи (ведь об этой станции я впервые услышал буквально на этих днях, а потом я узнал, что это не просто станция, а город).
 В воскресенье 13 июня значительно ухудшилась погода: пошёл сильный дождь, сопровождавшийся ураганным ветром. Фактически весь день ставни хлестали, точно это была артиллерийская канонада. Такая же погода была большую часть следующего дня. Заметно похолодало. Казалось, что ничего подобного никогда не испытывал. Отголоски этого урагана ощущались в течение нескольких дней.
 Воскресенье - это театральный день на минском радио. Именно в тот день по радио передавали спектакль Малого театра Союза ССР "Твой дядя Миша" с участием Виктора Хохрякова в главной роли.
 Бабушка переписала мне железнодорожную дистанцию Ленинград-Киев. В тот день она мне её продиктовала. Вот как она выглядела. Трасса проходит по Ленинградской, Новгородской, Псковской областям РСФСР, Витебской, Могилёвской, Гомельской областям Белоруссии, Черниговской, Киевской областям Украины:
Ленинград-(Витебский вокзал), Оредеж, Заклинье, Батецкая, Бахарево, Передольская, Кчеры, Уторгош, Низы, Сольцы, Куклино, Леменка, Гачки, Дно, Вязье, Бакач, Дедовичи, Судома, Плотавец, Чихачёво, Ашево, Лозавицы, Сущёво, Загоскино, Тигощи, Локня, Стримовичи, Самолуково, Насва, Киселевичи, Шубино, Новосокольники, Власье, Изоча, разъезд 451-й км, Каратай, Горушки, Невель-2, Завережье, Езерище, Грибачи, Бычиха, Росляки, Прудок, Городок, Залучье, Лосвида, Лужесно, Витебск, Сосновка, Замосточье, Разъезд, Богушевская, Лужки, Стайки, Юрцево, Орша, Червино, Прокшино, Копысь, Шклов, Рыжковичи, Лотва, Полыковские хутора, Могилёв-1, Могилёв-1, Буйничи, Чернозёмовка, Дашковка, Барсуки, Баркалабово, Быхов, Лудчицы, Тощица, Старосельский, Рогачёв, Сверково, Лукская, Жлобин, Хальч, Солтановка, Буда-Кошелёвская, Уза, Гомель, Уть, Терюха, Чернигов, Нежин, Носовка, Киев.

18. Приезд дяди Галика, Лёни и Лили

 В то самое время как мы слушали радиоспектакль "Твой дядя Миша" из Заславля приехали дядя Галик, Лёня и Лиля. Кто они такие? Дядя Галик (Галий Яковлевич Семак) - брат тёти Нины. Он родился в 1916 году. Воевал, был ранен. Лечился в Казахстане. Работал в Молодечно, на радиоузле техником по связи.
 Случилось так, что женщина, на которой он женился, оказалась жестоким человеком и скверной матерью для своих детей. То, что рассказали мне Лёня и Лиля (а, в основном, о ней я знаю от них) вызывает чувство ужаса. Только один штрих: в качестве наказания (за какие провинности?) могла привязать к забору. Её мать кормила детей сырыми утиными яйцами. От этого Лиля заболела желтухой и очень долго болела. В 1967 году эта женщина окончательно покинула семью.
 Лиля родилась в 1959 году. В то время, к которому относится наша встреча, она перешла в шестой класс. Ещё она занималась музыкой, училась игре на скрипке. Впрочем, за время её пребывания она не исполнила ни одной мелодии, не сыграла ни одной ноты, а только как бы настраивала скрипку. Но неплохо читала, как раз в то время мы начали читать роман Фадеева "Молодая гвардия".
 Лёня родился в 1962 году. В то время перешёл в третий класс. Не скажешь, что учился плохо, но особо блестящих успехов в учёбе не было. Мы столкнулись, по крайней мере, с двумя фактами, свидетельствующими об этом, но он не проникся чувством ответственности, либо не понимал, либо делал вид, что не понимает, что как ученик, он имеет кое-какие обязанности. И всё же общение с Лёней и Лилей было мне интересно, и на протяжении большей части пребывания в Жлобине мы жили вместе, совместно ходили на наши прогулки, читали книги, смотрели телепередачи - словом, вели полноценную жизнь.

19. Лесные прогулки

 Когда дядя Галик, Лёня и Лиля приехали, погода оказалась неблагоприятной: был сильный ураганный ветер и дождь. И на следующий день дождливая ветреная погода продолжалась. Кажется, весь этот день на улицу мы не выходили. В течение дня был сильный ветер.
 В этот день умер председатель Президиума Верховного совета Белоруссии Сергей Иосифович Притыцкий. Ему было всего 58 лет. Впрочем, как оказалось, и последующим руководителям Белоруссии не везло. Так внезапно всего через несколько лет умер Сурганов, ставший после смерти Притыцкого председателем Президиума Верховного совета Белоруссии. Так в автокатастрофе погиб Машеров, который был первым секретарём ЦК компартии Белоруссии. При таинственных обстоятельствах умер Киселёв, сменивший Машерова на этом посту.
 В связи со смертью Притыцкого был показан давний фильм "Красные листья" (впоследствии узнал, что этот фильм был снят на киностудии "Белорусьфильм" в 1958 году), в котором рассказывалось о его боевой молодости (в фильме он выступает под именем Андрея Метельского).
 А на третий день погода стала поспокойней. В такой обстановке мы пошли в лес. Шли в тот же лесок, в который мы с бабушкой ходили в тот день, когда мама уехала. Оказалось, что он находится недалеко от станции Жлобин-Подольский. Это дорога на Калинковичи. Тут-то мы встретили два поезда - Ленинград-Одесса и Ленинград-Кишенёв. Эти поезда шли под управлением тепловозов. Но ходили здесь и паровозы. Это, преимущественно, грузовые поезда пригородного сообщения (впрочем, однажды мы видели, что на вагоне было написано "Бухарест". Но, как оказалось, пассажирские поезда за границу через Жлобин не идут).
 Конечно, не только ради этого мы ходили в лес. Что вообще человек делает в лесу? Собирает грибы и ягоды. Насчёт ягод можно сказать, что некоторое количество черники бабушке попадалось, но это было не здесь (об этом мы ещё скажем). Но грибы!!! В тот год они начались очень рано. И, что самое удивительное, были грибы вполне приличные, например, белые. Именно за ними мы, в основном, и ходили. И было их очень много.
 Обыкновенно мы ходили довольно долго. Мы выходили примерно в 12 часов, а возвращались от 7 до 9 часов вечера. Так в среднем проходили наши прогулки с Лёней и Лилей. Всё это было интересно.
 Я уже говорил о том, что мы с Колей играли (по аналогии со мной, он придумывал свои страны: на 95-м километре дороги на Волховстрой проживал Бульдо). Эту историю я рассказал также Лёне и Лиле. И они, особенно Лёня, подхватили эту игру. Но ей был придан, если можно так выразиться, белорусский подтекст. Тут свою лепту внёс и я. Как-то раз, ещё до приезда Лёни и Лили, разговаривая с мамой и бабушкой, машинально произнёс: "Гомелёв" (наверно, я хотел сказать: "Могилёв"). Но вот это новопридуманное название "Гомелёв" стало столицей государства Бульдо.

20. Происшествие

 Расскажу о том, как начинался наш обычный жлобинский день. В ту пору утро проходило следующим образом: надо было натощак выпить кружку молока. Тётя Нина требовала, чтобы я это неукоснительно выполнял, чему я сопротивлялся, так как кипячёное молоко не любил.
 А почему? Во-первых, потому, что оно имеет специфический вкус и запах, (оно не кислое, не сладкое, не пресное - короче, никакое), этот вкус кажется мне неприятным. Кислое молоко - это простокваша, которую я невзлюбил ещё в раннем детстве из-за того, что в ней бывают комочки и сливки, которые ни в чём не растворяются. А кипячёное молоко в моём сознании вообще ассоциируется с мочой. Во-вторых, при кипячении молока образуется пенка, которая представляет собой довольно противную массу. Если пенка мне попадётся, и я попытаюсь её заглотнуть, даже что-то вроде тошноты появляется. Но всё-таки иногда пить молоко приходилось. Так происходило (и ещё не раз произойдёт) во время болезней простудного характера. Но всё-таки я предпочитаю сырое молоко - оно, по крайней мере, пахнет по-настоящему и вкус более определённый. Но говорят, что сырое молоко пить нельзя (в школе мне сказали: "Если у вас будет своя корова"). Но ничего подобного у городских жителей быть не может, если, конечно, не считать юмористических рассказов, герои которых держали коров в квартире и кормили их травой, что росла в парках или чем-то ещё в этом духе. Однако шутки шутками, а я слышал на полном серьёзе, что жители Санкт-Петербурга держали у себя на квартире карликовую свинью. Они уверяли, что у них это животное было вполне чистоплотным. Но неясно, что они делали с этой свиньёй (наверно, не ради мяса они её заводили).
 Так что всё в мире относительно. И всё-таки подобные случаи следует рассматривать как нечто, по крайней мере, необычное. Но говорят, что в сыром молоке могут быть бактерии, приводящие к желудочно-кишечным заболеваниям и даже к брюшному тифу. Вот по этой причине и приходится молоко кипятить. А мне, да, может быть, ещё нескольким не слишком сознательным людям приходится кривить рот и кукситься, когда дело доходит до питья этого ненавистного молока, про которое я прочитал в одной популярной книге, что оно больше подходит для телят, нежели для людей. И всё-таки почему-то глупые люди его употребляют. Но вернёмся к событиям, связанным с пребыванием в Жлобине летом 1971 года. Тётя Нина велела пить молоко. Для того чтобы купить молоко, нужно было прийти к магазину с бидоном к 8 часам. Такие походы за молоком происходили каждый день. Даже в воскресенье такой молочный поход происходил. При мне вначале этим занималась бабушка, а в дальнейшем этим обязали заниматься Лилю. В тот день, о котором я сейчас говорю, с самого утра было что-то неладное. Да и ночь прошла как-то нехорошо, долго не спалось, была какая-то боль, непонятно, где. Утром того дня бабушка ушла, возможно, в магазин, так что мой подъём происходил под "руководством" Лили. Собственно говоря, руководство заключалось лишь в том, чтобы предупредить, что надо вставать. Одевался я уже давно самостоятельно. Заправлять кровать - это проблема, которую я не люблю, и которая, несмотря на многократные попытки обучения, всё ещё тяготеет надо мной, так что, в конце концов, я пришёл к осознанию бесполезности этого действия. Но тогда этого от меня не
требовали. Словом, за исключением этих двух моментов можно вполне считать, что подъём я производил практически самостоятельно. Ну, конечно, разные ободряющие слова - это хорошо. Так, во всяком случае, было в этот раз.
 И вот я встал. Как водится, перед завтраком пил молоко. Но в молоке обнаружились пенки. По каким-то причинам устранить их не удалось. Как я выпил это молоко, не представляю - давился этими пенками. А потом была геркулесовая каша. Аппетит у меня совсем пропал. Но немного каши я съел. И каплю чая выпил. После этого Лиля вывела меня на крыльцо, где я немножко перевёл дух.
 И вот пришла бабушка, Лиля рассказала о том, что со мной случилось. Было похоже, что это отравление. Но я от этого не развалился, в постели не лежал. Напротив, мы вели активную жизнь, пилили дрова двуручной пилой. На первых порах состояние даже улучшилось, а, может быть, я просто отвлёкся. Но чай пил. Потом продолжительное время находился на улице. Но в какой-то момент я почувствовал, что меня тошнит и сказал об этом бабушке. Тогда бабушка увела меня домой. Там "извержение" произошло. А через некоторое время и Лиля сказала, что у неё тоже происходит подобное. Бабушка констатировала: "Массовое отравление". Я после этого лежал. Только одно лекарство было применено нами.
 Когда пришла тётя Нина, то она быстро во всём разобралась. Она полагала, что причиной этого отравления были огурцы. На какое-то время они оказались исключены из нашего рациона. Но по прошествии некоторого срока огурцы к нам вернулись. Всё прошло.

21. В Казимировской Слободке и в Жлобине

 Когда мы приехали в Жлобин сейчас, животных, кроме кур и пчёл в хозяйстве тёти Нины и дяди Павла не было. Когда же приехали Лёня и Лиля, они с восторгом рассказывали, как им хорошо в Казимировской слободке. Дядя Павел постоянно ездил туда, так как и там у него были пчёлы. Как раз после наших первых походов в сосновый лес в районе станции Жлобин-Подольский все, кроме меня и тёти Нины поехали в деревню. Но для такого страстного грибника и ягодника, каким была моя бабушка, эта поездка была особенно знаменательна. Как раз 21 июня договорились о том, что рано утром поедут в Казимировскую слободку, а оттуда пойдут в дальний лес за ягодами.
 Я же в тот день оставался в Жлобине на попечении тёти Нины. Для меня это был чисто жлобинский день. Ещё до завтрака тётя Нина поила меня молоком. Я по-прежнему выпил одну кружку. После завтрака тётя Нина предложила мне пойти на улицу. Я какое-то время ходил вдоль проволоки от крыльца до калитки. Это продолжалось до тех пор, пока ни появилась пчела-разведчица (об этом мне сказала тётя Нина). Раз такое дело, тётя Нина отправила меня домой.
 В то же время, тётя Нина выпустила кур, так что я имел возможность наблюдать за их поведением. На поверхности всё выглядело так: куры склёвывали посадки астр. А Тётя Нина их гоняла. При этом она произносила "Псик" (а мне слышалось "Псих"). Я недоумевал, про кого тётя Нина так говорит. Но, собственно, что делали куры? Вот я только что сказал, что они склёвывали посадки астр. Но при этом слышались интересные звуки, которые я интерпретировал как игровую деятельность: что-то пилящее, скребущее, они сопровождались звуками голоса, свидетельствовавшие о восторженном состоянии кур. У них получался воркующий голубиный звук. Они как бы даже порхали или тёрлись о землю. Всё вместе это составляло некий цикл, в котором каждое действие плавно переходило в другое. Это и создавало впечатление, что они таким образом играют. А для меня это тоже было интересно. Я использовал те редкие моменты, когда я сидел на крыльце и слушал, что они делают. Возможно, интерес к подобного рода действиям - это своеобразная компенсация того, что ввиду нарушения зрения и недостатка чувственного опыта вообще я пытаюсь получить впечатления, используя ограниченные возможности слухового восприятия и мысленного создания своего особенного мира, в котором эти впечатления представлены либо совершенно непосредственно, либо, напротив, в фантастически искажённой форме. Но от этого они не утрачивают привлекательность для меня. Именно поэтому я время от времени буду об этом говорить. В данном случае это касается поведения кур. В дальнейшем это будут кошки, собаки и маленькие дети.
 Итак, тётя Нина отправила меня домой. Здесь я смотрел телевизионные передачи. В частности, была трансляция матча на первенство СССР по футболу между командами "Динамо" (Минск) - "Спартак" (Москва). Игра закончилась со счётом 2/0 в пользу "Динамо".
 Был вкусный обед. Самым интересным было первое блюдо. Это борщ, но борщ необычный. Во-первых, потому что использовался концентрат (борщ с довольно острыми приправами). Но тётя Нина из огорода принесла, как она это называла, "бурачки" (свёкла). Но не корнеплод, как можно было бы ожидать, а ботву. Листья свёклы, будучи помещёнными в такой борщ, создавали впечатление, что это капуста. Но на самом деле, никакой капусты там не было. А была свекольная ботва. Сейчас мне такой вариант борща понравился. Когда мы вернулись в Ленинград, я, дабы поддержать эти приятные воспоминания, предлагал делать такой же суп у нас. И дело дошло до того, что бабушка специально ради этого посадила на нашем дачном участке свёклу. Но, видимо, уж слишком бедна наша почва. Да к тому же суп с ботвой свёклы (ботвинием, как говорила бабушка) у нас, к сожалению, не прижился.
 После отдыха я снова вышел на улицу. Теперь уже здесь не было кур. Но теперь у меня появился новый вид деятельности. Для того чтобы это понять, надо ещё раз сказать о способности к самостоятельным движениям, то есть, к таким движениям, которые были бы полезны для меня, для моего здоровья. Так вот, я вынужден констатировать, что эти движения были весьма ограничены. На физкультуре я боялся мяча, поднимался чуть ли не на последнюю рейку "шведской стенки", чтобы избежать столкновения с мячом во время игры в "гандбол". А как добиться того, чтобы я сумел побороть в себе этот страх? Самое правильное - купить такой мяч и участвовать в подобного рода игре. Но деталей этой игры я не знаю. Позже слышал, что для неё, в отличие от футбола, где для игры используется один мяч, здесь их несколько, едва ли не по числу игроков. Но у нас есть обычный детский мячик с сеткой, которым обычно играют дошкольники. А в Жлобине в этом качестве выступала камера. Откуда она взялась, и какая она, велосипедная или автомобильная, я не знал. Суть же заключалась в том, что мне бросали эту камеру, а я её ловил и наоборот, я бросал камеру, а её ловил тот, в чью сторону я её бросал. Если я не поймаю, то мы считали, что мне забили гол. Если же мой "соперник", то это означало, что я ему забивал гол. Первоначально я играл с Лёней и Лилей. А в тот исторический день мы играли с тётей Ниной. Во всяком случае, удовольствие от этой игры я получил.
 Итак, вечером дядя Павел и бабушка приехали в Жлобин. Бабушка рассказала о том, как они провели время. Начнём с того, что им надо было добраться до станции Красный Берег (в 20 км от Жлобина в направлении на Бобруйск и Минск). На этом участке железной дороги в то время ещё ходили паровозы. Бабушка говорила, что в поезде даже везли поросят (увы, в прежние годы такое было не так уж и редко: в пригородных поездах подобный "живой груз", надо полагать, тайком и бесплатно, провозился, создавая неприятные ощущения, и будучи источником спекуляции и контрабанды.
 Чтобы добраться до деревни, нужно пройти примерно три километра. Столько же надо было идти, чтобы попасть в лес. Здесь они встретились со змеёй. Дядя Павел убил её осиновым прутиком. Змея была уже мертва, но ещё долго было видно, как извивался её хвост.
 Конечно, главная цель, которую они преследовали, направляясь в лес, это ягоды. Уже в то время появилась черника. Была там также и лесная земляника. Привезли довольно приличный урожай. Прежде всего, мы с удовольствием отведали эту ягоду. Было ли что-нибудь для технической переработки, не помню.
 Итак, дядя Павел и бабушка вечером того же дня вернулись в Жлобин.
 А Лёня с Лилей ещё на несколько дней остались в деревне.

22. В парикмахерской и на вокзале

 На следующий день после поездки дяди Павла и бабушки в Казимировскую слободку мы пошли в парикмахерскую.
бабушка, как мне показалось, состригла мне небольшую полосу. Сама же она говорила, что сумела сходить в Жлобине в парикмахерскую, где её подстриг мастер-мужчина. Фактически он был один, а потому и мужской, и женский мастер.
 Сама парикмахерская находится рядом с вокзалом. А железная дорога и всё, что с ней связано, было мне интересно. И вот мы туда пошли. Каких-либо проблем здесь не было. И я был доволен.
 После этого мы пришли на вокзал. Здесь мы встретили "наш" поезд, то есть, скорый поезд №11 Ленинград-Киев. Кроме того, видели поезд Ленинград-Кишенёв. В обоих случаях поезда шли под управлением тепловозов. Это были тепловозы производства Коломенского завода. В ту пору Коломенский завод имени Куйбышева был ведущим в нашей стране, где выпускались тепловозы. Впрочем, в дальнейшем я узнал, что тепловозы изготовляются и на Ворошиловградском заводе.
 Вечером того же дня Лёня и Лиля вернулись из Слободки. У них будет ещё одна поездка.

23. Буря над Жлобином

 Это случилось вскоре после возвращения Лёни и Лили. В тот день с утра было тепло, даже жарко. Возможно, это был самый тёплый день нынешнего лета.
 Весь день припекало, парило. Я довольно много времени сидел на улице, на крыльце, пользуясь тем, что пчёлы не так близко летают. То и дело гремел гром, но у нас дождя не было, а если где-то и был, то, казалось, что это происходит далеко, например, в районе Рогачёва. Но в какой-то момент и у нас закапал маленький дождик. А бабушка сказала, чтобы мы все шли в дом. Мы пришли. К тому же уже был готов обед. И тут оказалось, что гроза гремит уже у нас, и дождь льёт как из ведра, а потом начался град. И молнии зигзагами ходили вокруг дома. А у нас сушилось бельё, которое, конечно же, намокло.
 Вся эта буря продолжалась не очень долго. Но бед она натворила. Как позже рассказывала тётя Нина, одну женщину с торфобрикетной фабрики в Лукской убило молнией.
 После обеда несколько успокоилось. Но одновременно значительно похолодало. И оказалось, что это был последний по-летнему жаркий день. Одновременно это была последняя гроза, которую довелось наблюдать в то лето. Да, конечно, отдельные потепления были, были и дожди, но гроз уже не было.

24. Приезд дяди Галика

 Все следующие дни ожидали приезда дяди Галика. Он привёз Лиле скрипку. Но она как-то не особенно активно на ней играла. Только несколько раз меняла струны.
 Мы с дядей Галиком немного разговаривали. Я сыграл на баяне несколько своих произведений. В целом дядя Галик одобрил моё исполнение.
 На этот раз он находился в Жлобине недолго. Во второй половине дня он уезжал. Лёня и Лиля провожали его на станции Жлобин-Пассажирский. Как я потом узнал, он ехал поездом Харьков-Калининград. Вообще-то этот поезд даже проходит Заславль, но там не останавливается. А с дядей Галиком я теперь встречусь только в 1976 году, когда мы приедем к нему на юбилей в Заславль. А сейчас продолжим наш рассказ о пребывании в Жлобине.

25. "Не хочу читать"

 Я хочу рассказать про Лёню. Я уже говорил, что он перешёл в третий класс.
 Прошло некоторое время после того, как они с Лилей приехали, как у него обнаружились проблемы с чтением. Он сказал, что у него по чтению 4. И вот достали книгу "Ты не один". Действие происходит в Западной Белоруссии ещё в тот период, когда она находилась в составе Польши. Польский пан Войтович нанимает Гришу, сына белорусского крестьянина, пастушком. Но он учится в школе, которую ему придётся оставить до снега. В соседней деревне Светаловке, тоже в прошлом имении Войтовича, устанавливается советская власть. Там появляется ШКМ (школа колхозной молодёжи). И вот Гриша со своим дружком-подпаском однажды попытались убежать в эту деревню. Гриша попадает в эту школу, где рассказывает о своей жизни у Войтовича. Они довольно прохладно отзываются и о Войтовиче, и о Польше вообще. Но долго встреча Гриши с ребятами из этой школы продолжаться не может. Пограничники препроводили его в Каролину, деревню, находящуюся в составе Польши, где теперь расположен фольварк Войтовича. Гриша высказывает Войтовичу все те слова, которые он услышал от светаловских ребят. Войтович в гневе прогоняет Гришу. И Грише ничего не остаётся, как снова пытаться попасть в Светаловку, в Советский Союз. Теперь его приняли в эту школу. Вот об этом книга. И вот Лёня стал читать её с самого начала. Читал он вслух так же, как я в первый год обучения в школе, то есть, почти по слогам. Почему это происходило? Тут, скорее всего, проявилась общая закономерность. Как это ни прискорбно, очень многие дети не любят читать. Есть два обстоятельства, объясняющие, но ни в коей мере не оправдывающие такое поведение. Во-первых, это развитие телевидения (впоследствии ввиду более широкой компьютеризации это место занимает сеть Интернет). В самом деле, ребёнку гораздо легче приобрести информацию, если он смотрит телевизор, либо пользуется компьютером. Во-первых, полученная информация выступает одновременно в двух видах - аудио и визуальная. Но нетрудно видеть, что даже в этом случае мало работает интеллект. Это особенно отчётливо проявляется при попытке рассказать содержание фильма после его просмотра. Вот Лёня пытался рассказать содержание фильма, поставленного по роману Фенимора Купера "Зверобой". Он пытается пересказать детали, сразу перескакивая с одного на другое, но, судя по всему, не всё и он понял. А происходит это именно потому, что он ограничился лишь деталями, которые он увидел или услышал в фильме. Получается, что есть отдельные детали, но нет целостной картины. Уже этот пример говорит о том, что ограничиваться просмотром фильма недостаточно. Нужно прочитать литературное произведение, являющееся первоисточником для фильма и сопоставить почерпнутое из фильма или "домыслить" то, что там недостаёт - но опять-таки это будет возможно лишь тогда, когда прочтёшь самоё произведение.
 Вторая причина - переизбыток энергии, побуждающей ребёнка двигаться. А засаживая его за книгу, мы часть этой энергии гасим. И всё-таки нужно прививать любовь к чтению, к хорошей книге, воспитывать умение отличать подлинный шедевр от откровенно слабого произведения, от плагиата. Возможно, делать это нужно постепенно, подводя его к пониманию не только содержания произведения как такового, но и внутренних мотивов поступков героев. Возможно, в этом случае у ребёнка появится интерес. Но, видимо, ничего этого не делалось с Лёней. Возможно, именно поэтому он не обнаруживал желания читать. При этом он явно не понимал, да и не хотел понять, что он уже должен читать бегло. А в школе, видимо, на это внимания не обращали. И получалось, что для него чтение воспринималось как наказание. А для того чтобы выработалось позитивное отношение к чтению, оно с самого начала должно быть таковым, то есть, положительным. У Лёни же дело доходило (особенно в самом начале) до слёз. Возможно, не вполне адекватной была реакция взрослых на эти слёзы. Бабушка сказала, что, если он не научится читать, из него никогда не получится коммунист (могла ли она предполагать, что наступит такое время, когда звание коммуниста не только не будет почётным, но кое-кем будет отторгаться?). Тётя Нина гневно осудила его, сказав, что его слёзы ему не помогут. А дядя Павел и вовсе сказал, что в таком случае следовало бы поставить его на горох, а будет плохо себя вести, ещё и с солью. Надо полагать, что никто и не собирался применять такие изуверские меры наказания. Тогда для чего об этом говорить? Для устрашения. Но достигается ли этим поставленная цель? Судя по всему, не достигалась. Даже словесное упоминание о возможности применения таких методов воспитания ни на йоту не сподвигнуло его к решению этой проблемы. Какое-то время он ещё в час по чайной ложке читал. А потом самолично снял с себя эту обязанность. И, что самое интересное, никто ничего на это даже и не попытался возразить. Так одним читателем стало меньше. Так не дочитали и эту книгу. Во всяком случае, при мне этого не произошло.

26. Таблица умножения и таблица квадратов

 Я ещё раз хочу рассказать о Лёне. Раньше узнал, что у Лёни есть ещё один недочёт: он плохо знает таблицу умножения.
 Тут свои "педагогические способности" проявила Лиля. Сама она заявляла, что она отличница (ну, в чём-то это могло проявляться: она хорошо и бегло читала, в том числе, и вслух - ведь мы даже читали роман Фадеева "Молодая гвардия"). По поводу лёниных плохих успехов по части таблицы умножения она сама заметила. Не раз она призывала его учить её, как-то подсказывала. Но Лёня в данном случае вёл себя как-то легкомысленно, превращая всё в шутку, в игру или в очередную возможность продемонстрировать свои мальчишеские наклонности. Однажды он пошёл на Лилю с лопатой, сказав ей: "Иди спасайся". Последнее было не убедительным: ведь особой физической силой он не обладал. Но обычно по утрам они устраивали некие междусобойчики, которые обычно начинались с повторения таблицы умножения, а заканчивались тем, что они друг в друга запускали подушки. Только вмешательство взрослых, в том числе, моей бабушки, приводило к тому, что подобные безобразия прекращались.
 Я тоже принимал участие в обучении Лёни таблице умножения. Не знаю, однако, дало ли что-нибудь моё участие, но, наверно, всё-таки дало, потому что уже через некоторое непродолжительное время, когда мы встретились вновь (на зимних каникулах) эта тема не поднималась. Но не могли мы с бабушкой не обратить внимание на такую странность: вместо традиционных вопросов типа "дважды два" он говорил: "Два в два". Думаю, что так говорят белорусские школьники. Но, во всяком случае, моя бабушка, да и все мы пытались восстановить в его лексиконе подлинную математическую терминологию, принятую в русском языке. Но тут особых проблем эта часть работы не составляла. Впрочем, тогда математическая часть не была для него такой определяющей, как чтение.
 А у меня была алгебраическая проблема. Надо было составить таблицу квадратов натуральных чисел. Разница заключалась в том, что нужно было не заучивать, а составлять эту таблицу. Тем самым я закреплял формулы сокращённого умножения. Как оказалось, это сыграет свою роль при последующем изучении алгебры. А сейчас для меня задача была больше в том, чтобы побольше сидеть, чтобы большее число написать. Так я довёл таблицу до 100 в квадрате. Когда уже в школе я сказал об этом Варваре Алексеевне, она заметила: "Мало". Потом я довёл эту таблицу до 200 в квадрате. Однако больше никто из класса самостоятельно этого не сделал. Видел я в дальнейшем в классе таблицу квадратов, составленную Виктором Жуковым. Правда, увидел только, что тетрадь толстая, но до какого уровня он её составлял, даже не полюбопытствовал. Но, видимо, до большого, раз такая толстая тетрадь.

27. Воскресная прогулка и её последствия

 Я хотел бы рассказать о короткой прогулке, которая состоялась в следующее после приезда дяди Галика воскресенье. Мы ходили в район станции Жлобин-Подольский. Никаких грибов мы в тот момент не нашли.
 Примерно к 9 часам вечера мы вернулись домой. После этого поужинали. Затем отошли ко сну.
 Должен сказать, что с самого детства и до сих пор надо мной тяготеет невозможность быстро заснуть во время ночного сна. Не знаю, однако, является ли это патологией, или же это моя особенность, значит, норма. Но на сей раз решили прибегнуть к принятию не слишком сильно действующего лекарства - брома с валерьянкой. Про это лекарство, а, вернее, про отдельные штрихи тамариного детства рассказала нам тётя Нина. По её словам, Тамара приходила в больницу и просила "брома, только не свежего". Вообще эта жидкость имеет солоноватый привкус. Но при этом никаких иных отрицательных ощущений не испытываешь.
 И вот мне дали одну чайную ложку этого лекарства, чтобы я заснул. А я всё равно не засыпал - просто лежал без всякого толку. Через несколько минут бабушка пришла в комнату. Увидела, что я не сплю и сказала: "Фу, какой ты плохой!" Впрочем, сказано это было не со зла, а, скорее, как сожаление, как констатация того факта, что это средство мне не помогает. Но всё равно в дальнейшем иногда им пользовались - оно применялось как успокаивающее.
 Однако утром следующего дня было обнаружено, что бутылка с бромом почти полностью выпита, валяется на полу, а кот Барсик завалился у печки, и его в буквальном смысле сотрясает приступ рвоты. Стало быть, он основательно опьянел. Ведь там есть валерьянка, а она действует на котов как алкоголь. Три дня Барсик приходил в чувства. Дядя Павел уже готов был отправить его на вокзал (почему именно на вокзал, мне, по крайней мере, было непонятно). Наверно, имелось в виду сплавить его с глаз долой. Но упросили этого не делать. Но прошло три дня, он пришёл в себя, и прежнее положение было восстановлено. А вообще этот Барсик был в большей степени диковат, не разрешал себя погладить. Если уж такой "смельчак" находился, он сильно рисковал: Барсик мог пребольно его оцарапать, а то и укусить. А в остальном вёл себя, как обыкновенный кот. Ловил мышей. При этом сопровождал действие сильным грохотом. Именно по этому грохоту можно было понять, что он поймал мышь. Необычным в его поведении было то, что в какие-то моменты он вдруг начинал пронзительно пищать, как нам казалось, без всякого видимого повода. Бабушка пыталась его отвадить, потому что, как оказалось, таким пронзительным писком он призывал других кошек приходить. Это, скорее, была "кошачья любовь". Но мне уже в то время казалось, что, призывая их, он думает о совместных играх. В моём представлении это было чем-то вроде коллективных детских игровых действий. Но, повторяю, бабушка всеми силами старалась этому воспрепятствовать. Но не знаю, давало ли это какой-либо эффект. Возможно, именно поведение этого Барсика подтолкнуло меня к предложению завести кота (оказавшегося кошкой). Но об этом наш рассказ впереди.

28. Куры и цыплята

 Напомню, что в 1960 году, в период своего пребывания в деревне Горьковское, я имел возможность наблюдать за поведением кур. Моё наблюдение заключалось в том, что я слушал звуки, которые они издавали. Это не только знаменитое кудахтанье, но и некоторое шуршание, стук. Когда я был маленьким ребёнком, Валентина Александровна, пытаясь объяснить мне значение куриного кудахтанья, говорила мне: "А она спрашивает, куда ей яйцо положить?". Это её кудахтанье не может рассматриваться как пение. По этой причине, я, наслушавшись этого куриного кудахтанья, сказал: "Курица - не птица". А к офицерской поговорке это не имеет никакого отношения (её я знать просто не мог по малолетству).
 В 1970 году я побывал в Анапе. Там у хозяев тоже были куры. Они не только кудахтали, но и скрипели (голосовое скрипение). Любопытно, что этот их скрип имеет то же назначение, что и скрип, производимый младенцем человека. Но не следует путать его со скрипом кроватки или коляски, которые тоже вносят своеобразный колорит в обстановку, в которой находится младенец.
 Одновременно с этим некоторый интерес представляли петухи. Вообще-то "пение" петуха можно лишь условно считать таковым - по ритму весьма однообразное. Но в Анапе происходило своеобразное "соревнование" двух петухов - хозяйского и соседского. Хозяйский был старым, а соседский - молодым. Молодой кукарекал пискляво, а старый - более основательно. И вот я, рано проснувшись, прислушивался, кто сколько раз прокукарекает. Получалось по-разному. Но хозяйский брал верх. Сейчас, казалось бы, в Жлобине курам не было раздолья: их держали, в основном, взаперти. Но происходило это потому, что они "плохо себя вели", то есть, склёвывали посадки, пачкали те места, где они были, своими продуктами жизнедеятельности. Но всё-таки иногда делалось исключение. И тогда у меня появлялось некоторое развлечение. Вообще-то я кур побаивался, как и всех животных. Конечно, о том, что курица может меня клюнуть, об этом думалось в самую последнюю очередь. Куда более пугавшим меня был запах куриного помёта. И, конечно же, у меня не было большого желания находиться в обстановке этих "ароматы", а, главное, грязи на дороге, которая появляется с выходом кур на улицу.
 И вот я наблюдаю за ними, сидя на крылечке. Куры, до этого не слишком проявлявшие активность (да разве услышишь, что они там вытворяют в своём курятнике: разве что кудахтанье, скрип) сейчас проявляют некоторую активность. Это в какой-то мере напоминает поведение маленьких детей. Если руководствоваться только слуховым восприятием, то можно подумать, что они как бы катаются по земле (такой скользящий звук слышится), шуршат, иногда стучат, особенно в тех случаях, когда хозяева дают им зерно или крупу, насыпая её в миски, а они, соприкасаясь клювами с этими мисками с зерном или крупой, стучат по поверхности этими частями тела.
 А что же было в действительности? Куры как раз и вытворяли те действия, о которых я уже сказал. А в дальнейшем я приметил ещё такое любопытное явление: оказывается, куры реагируют на то, какой прошёл поезд, какой локомотив его вёл (дело в том, что с участка тёти Нины были слышны не только звуки поездов, но даже объявления, передававшиеся на вокзале). Так вот, когда проходил паровоз, куры молчали. Когда же проходил тепловоз, они поднимали невообразимый гомон. Можно было бы подумать, что это - простое совпадение. Но таких случаев бывало несколько, а это дало основание предположить, что каким-то образом они реагировали на эти звуки, и им было не всё равно, что именно, паровоз или тепловоз, они слышат.
 Но, пожалуй, самым замечательным событием было появление в доме цыплят. И тут проявлялись какие-то особенности. Дело в том, что среди кур была одна, которая "садилась" на яйца, то есть, пыталась высиживать цыплят. Но тётя Нина по какой-то причине этому препятствовала. Но, в то же время, после одной нашей (кстати, самой продолжительной - 9 часов - и самой урожайной - принесли 37 боровиков - прогулки) приобрела инкубаторских цыплят. Наверно, три или четыре дня они находились в доме. Бабушка не теряла надежду на то, что я всё-таки отважусь дотронуться хоть до цыплёнка. Но этого не происходило. По-прежнему неприятие, связанное с запахом. Но одно любопытное явление бабушка обнаружила. Едва ли не на второй или третий день цыплята стали вылезать из корзины. Они доходили до печки и разгребали глину. В то же время, они клевали зерно. Бабушку это удивляло: ну хорошо, если бы речь шла о цыплятах, непосредственно "воспитывавшихся" курицей, это было бы понятно - подобные действия от кур передаются цыплятам. Но здесь-то цыплята выведены искусственно, в инкубаторе, казалось бы, никаких контактов с курицей не было. Но вот такая интересная история. А мне кажется, что ничего сверхневероятного здесь нет. Просто инстинкты заложены самой природой. В соответствии с этими инстинктами они и действуют.
 Три или четыре дня цыплята находились дома у тёти Нины. А потом их увезли в Казимировскую слободку. Там условия для них были более естественные. К тому же была там курица-наседка. Но именно она в первый же день одного из этих цыплят раздавила. Когда я в дальнейшем рассказал об этом в школе, Валентину Петровну это удивило. Она говорила, что любая наседка может принять других цыплят. Возможно, эта была глупа (обычно считают кур чуть ли не самыми глупыми живыми существами, но вот, оказывается, и среди них бывают умные и глупые).

29. История о зайцах

 Это произошло в пятницу 16 июля. В тот день ближе к вечеру мы совершили прогулку. Как обычно, ходили в наш сосновый лес в районе станции Жлобин-Подольский. Сейчас не особенно углублялись в лес. Просто гуляли. Однако давно заметили, что в этом лесу или где-то поблизости происходит охота. Во всяком случае, несколько раз доводилось слышать звук рога и собачий лай. Судя по всему, охотились серьёзно. В тот день звуки охотничьего рога и собачий лай (подозреваю, что это был один и тот же человек) звучали как-то уж особенно настойчиво.
И вот Лёня и Лиля увидели зайчиков. Их было трое - ещё совсем маленьких. Возникло предположение, что этот охотник охотится на этих зайчат. Но один из них, видно, более смелый, убежал в лес. А двое других то ли не понимали, то ли были настолько ослаблены, что не могли уйти. Лиля сказала: "Давайте возьмём их, иначе они погибнут". Просто удивительно, откуда у неё вдруг такой порыв души (ведь позже мы увидим с её стороны совершенно равнодушное отношение к отцу)! А тут она даже собиралась везти этих зайчат в Минск и Заславль. Но это означало бы для них явную смерть. И всё-таки я думаю, что не стал бы этот охотник стрелять в младенцев-зайчат. Но спасать их точно было надо.
 И вот мы принесли их домой. Тётя Нина пыталась отпаивать их молоком, пыталась их лечить, хотя сама была простужена. На протяжении пяти-шести дней она боролась за их жизнь. Но, увы, они были настолько слабые, что выжить не могли. И случилось так, что в один из последних дней этой борьбы умер один, а на следующий день - второй. В эти дни Лёни и Лили в Жлобине не было (как раз на следующий день вместе с дядей Павлом и теми цыплятами они поехали в Казимировскую слободку). Так закончилась эта история.

30. Появилась Таня

 На следующий день после начала истории с зайцами дядя Павел, Лёня и Лиля уехали в Казимировскую слободку. Там они находились в течение нескольких дней.
 И вот наступил понедельник 19 июля. К нам пришла Таня Богомазова, подруга Тамары. Она получила вызов в Ленинград, в Институт культуры. Начало вступительных экзаменов было 1 августа. Поэтому она и пришла к нам, чтобы навести мосты накануне нашего отъезда. А почему мы заговорили об отъезде? По правде говоря, бабушка ещё хотела побыть в Жлобине, тем более, что обострился радикулит. Но за несколько дней до начала истории с зайцами мы получили письмо из Ленинграда. Мама писала, что дедушка собирается на август приехать к нам. В то же время, после той знаменитой прогулки, когда мы принесли самый большой урожай грибов, в Жлобине значительно похолодало, хотя по радио Минска практически постоянно говорилось о том, что ожидается сухая погода (интересно, что по-белорусски "погода" будет "надворье") с температурой до +25. Но в Жлобине шли постоянные дожди. Бабушка говорила, что это влажный воздух идёт с Днепра. Но такая дождливая погода наводила тоску - почти всё время сидел дома, даже на крыльце сидеть было невозможно. И думалось, что хоть бы домой уехать (хотя дома буду тосковать по Жлобину). Вот такая противоречивая моя натура. И тут стал я уговаривать бабушку вернуться ко времени приезда дедушки. Таким образом, в предварительном порядке этот вопрос был решён.
 А на следующий день мы встретились с Таней и её матерью. Мать в то время работала продавцом в колбасном отделе железнодорожного магазина. Мы туда ходили (там и состоялась наша встреча). Но мы, конечно же, и помыслить не могли о том, чтобы как-то использовать её служебное положение. Только узнали, что едет Таня тем же поездом, в том же вагоне, что и мы.

31. Тётя Шура и Валя

 Приезжая в Белоруссию, я узнаю новых родственников. Вот и сейчас я познакомился с тётей Шурой и её трёхлетней дочерью Валей. Тётя Шура живёт в Красном Береге. Теперь я, наверно, никогда не узнаю о степени родства между ней и моей бабушкой. Узнал я о ней совсем немногое. Сама она особо о себе не рассказывала, возможно, потому, что как-то стеснялась (позже бабушка говорила, что у неё образование всего четыре класса). В те времена такое было не редкостью. И дело не в лени. Очень часто это было связано с тем, что надо помогать родителям. Тем не менее, бабушка рассказывала, что её родители справили пышную свадьбу. А после свадьбы они куда-то уехали, чуть ли не в Ташкент. Кто-то в Ташкенте в то время жил. Но бабушка с ними отношений не поддерживала. А жаль! Быть может, и в Ташкент бы съездили, погрелись бы на среднеазиатском солнышке. Но не удалось.
 В тот момент тётя Шура работала уборщицей на станции Красный Берег. Был у неё муж, который выпивал. Дядя Павел, дабы её немного успокоить, говорил, что он не пьяница, а "любитель выпить". А в чём разница? Оказывается, в том, что пьяница может валяться, где угодно (под забором, например), а "любитель выпить" подобного себе не позволяет. Но, думается, что и то, и другое скверно.
 У тёти Шуры была дочь Валя. Было ей в то время три года. Однако видеть её почти не довелось. Наверно, как и всякий ребёнок её возраста, она стремилась к свободе. Несмотря на пасмурную дождливую погоду, её всё время тянуло из дома. И никакие уговоры тёти Шуры не помогали. И она всё равно уходила во двор. Надо сказать, что именно в это время начали созревать яблоки. Мы застали самое их начало. Замечу, что мне впервые довелось видеть яблоки от начала их созревания до той степени зрелости, при которой мы можем их употреблять. Некоторые из них в самом начале выглядели точно как ягоды чёрной смородины или крыжовника. И всё-таки это были яблоки, но зелёные, ещё невкусные, не готовые к тому, чтобы их есть. Так вот Валя, несмотря на категорический запрет, брала и ела эти яблоки. Позже тётя Шура звонила и рассказывала, что у Вали сильное расстройство желудка. Наверно, это от того, что она ела зелёные яблоки.
 Неполный день они с Валей пробыли у нас. Вечером вернулись домой. А потом им надо было к врачу. И тогда они снова приехали в Жлобин. Но это уже произошло без нас. Мы же встретимся с тётей Шурой и Валей через три года.

32. Микроболезнь

 В то самое время, как тётя Шура и Валя находились в Жлобине, у меня как-то странно повёл себя глаз. Левый глаз я не мог открыть, он точно застилался слизистой жидкостью и щипал. Такое состояние сохранялось фактически весь день. Тётя Нина купила капли альбуцид. Ценой огромных усилий со стороны бабушки и тёти Нины мои глаза открылись, так что удалось закапать эти капли. Всего один раз они были закапаны. После этого глаз открылся, перестал слезиться. Но то, что было в глазу, сразу же передалось в нос. И начался насморк. У тёти Нины была настойка эвкалипта. Помню, с каким удовольствием я полоскал им горло в Анапе. А сейчас тётя Нина закапала мне её в нос. Судя по всему, это был концентрированный раствор. Щипал он точно так же, как "лошадиная" сыворотка. Поэтому в первый (он же и последний) раз я кричал, потому что щипало и драло очень сильно. Потом несколько раз мне закапывали эту настойку. Постепенно состояние здоровья улучшалось. Так в течение трёх дней насморк удалось преодолеть.

33. Ещё одна детская причуда

 Когда я приехал в Жлобин, я и не подозревал о том, что появится новая детская причуда. А дело было так: однажды Лёня пукнул. Лиля его обсмеяла. А он сказал: "Это я ракету запустил". Понимать надо так, что он ещё продолжал как бы играть. А мне это действие и такая аналогия тоже понравилась. И я придумал себе занятие - подсчитывать, сколько раз в течение дня я произвёл это действие. В условиях, когда других занятий у меня не было, это удавалось. И вот у нас с Лёней возникали такого рода "соревнования". В течение недели происходили такие вот, с позволения сказать, "матчи". Как я уже говорил, после начала истории зайцев они с Лилей уехали в Казимировскую Слободку. А я играл в одиночку. И получалось, что общий счёт "ракетных пусков" составил 100. А когда Лёня и Лиля вернулись, я спросил Лёню, как у него дела с "ракетами". Он сказал: "Около 50". Было очевидно, что другие дела у него появились. И эти детские причуды у него отступили. А у меня они продолжались практически до конца лета. Общее число "ракетных пусков" составило 1400. Продолжались они и в наступившем учебном году. Правда, я уже не мог делать такие регулярные подсчёты - ведь надо было заниматься. Но я живо сообразил, что эти "матчи" можно устраивать ночью, точнее, пока я не заснул. Кстати, помимо "пуков" я использовал более пристойные, но необычные звуки: зевок, чих, икоту. Получалось, что в первом случае играла команда Минска, второй - Витебска, в третьем - Вильнюс, в четвёртом - Кишенёва. А потом первым был Ленинград, а второй - Москва. В общей сложности до конца школьной жизни у меня были эти детские странности. Отдельные их отголоски существовали и в последующие годы. Сейчас они появляются лишь тогда, когда я куда-нибудь еду, именно пока я еду в поезде. Как только я приехал на место, они прекращают своё влияние. И так до следующей поездки.

34. Музыкальные занятия

 Говоря о музыкальных занятиях в период пребывания в Жлобине, надо разуметь, что они были двух видов. Дело в том, что я по-прежнему отдавал дань пианино. Это особенно часто происходило в первые дни. Но моя игра заключалась в том, что я подбирал некоторые понравившиеся музыкальные произведения. Вообще-то делалось это не вполне профессионально. Я лишь воспроизводил мелодию и пытался подобрать аккомпанемент. Но при этом я следил лишь за тем, чтобы совпадали тональности. Это были песни Микиса Теодоракиса, а также некоторые фрагменты из произведений Антонио Вивальди (из тех произведений, которые я слушал на пластинках у дедушки). Похоже, что и присутствующие испытывали удовольствие. Мне также говорили, что и соседи в отдельные дни прислушивались к таким моим музицированиям.
 В то время мы не могли отойти полностью от моих музыкальных занятий. Тётя Нина сказала, что у соседского мальчика Гриши есть баян. Он на некоторое время уезжал вместе с родителями в Днепропетровск, а потому мне на время передали баян. По существу, это был такой же тульский баян, как и у меня. Поначалу я повторял старый репертуар. Но очень скоро смекнул, что мог бы заняться и разучиванием тех пьес, которые были мне заданы на лето. И я написал родителям, чтобы они прислали мне ноты. Вскоре получил письмо от мамы. Она пишет, что присылает ноты "Ивушки", других не нашли. Меня это насторожило. Ведь "Ивушку" я писал по нотам в тетрадь. Это была вторая пьеса. В тетради была и первая. А третья была взята из сборника "Тридцать русских народных песен". Там тоже была "Ивушка", но не та. Я-то собирался учить знаменитую "Ивушку" Пономаренко. Но оказывалось, что тетрадь с нотами была потеряна.
 Ну что же делать? Третьей была русская народная песня "Как пойду я на быструю речку". С неё я и начал. Данное переложение было довольно интересным. Здесь смешанное гармоническое построение: одиночные ноты в сочетании с двухголосием как на весь такт, так и на часть такта. И тут до меня, наконец, дошло, как справляться с этим двухголосием: там, где стоит тактообъединитель, исполняется двухголосная часть, а когда тактотделитель - одноголосная. Других проблем с этой песней у меня не было.
 А что делать дальше? Надо искать замену. "Ивушку", которая была в сборнике, я отбросил. Я её никогда не слышал и плохо представлял себе, как она будет исполняться. Между тем, заметил любопытную вещь: значительная часть песен, помещённых в этом сборнике, написана в размере 4/4. Мне это было неприятно, хотя я и сам затрудняюсь сказать, почему. Мне больше нравились пьесы, написанные в размере 2/4. И вот я нашёл две таких пьесы. Одной из них была "Как у нас во садочке". Она была даже несколько сложнее, чем "Как пойду я на быструю речку". В ней было больше аккордов. Да и аккомпанемент у неё был более сложный. Впрочем, аккомпанементом-то его можно было бы назвать весьма условно. Он, скорее, исполнял партию второго баяна в ансамбле. Не так и знакома была мне мелодия этой песни (позже я её услышал). С радостью обнаружил, что нахожусь на правильном пути. Во всяком случае, вчерне я эту песню разучил. Но поскольку она мне не задавалась, постольку я даже не показывал её Надежде Семёновне.
 Такими были мои музыкальные занятия в период пребывания в Жлобине летом 1971 года.

35. Моё чтение

 В этот период я прочитал повесть А. Мошковского "Лавина". Мошковский является автором повести "Не опоздай к приливу", которую я уже читал в четвёртом классе. Действие повести "Лавина" происходит в Северске (есть ли такой город на самом деле, или же он является плодом литературного вымысла, неясно). Герой повести, Сева Путилин учится в восьмом классе. Он стремится быть положительным, даже как бы идеальным. Но некоторые его поступки говорят о том, что в нём всё-таки сохраняются черты такого детского (ребяческого) поведения, которые разрушают заявленный образ.
 Можно ли спокойно посещать школу, когда отца его товарища уволили с работы, причём известно, что уволен он был несправедливо? Или можно ли оставаться в рамках общепринятого режима, когда надо спасти человека?
 Можно ли доверять человеку, хотя ты знаешь, что он подлец? Севе и его друзьям (а друзья ли они?) приходится самим разбираться в этих вопросах и преодолевать трудности. Готовых ответов на все эти вопросы нет, герою самому приходится их разрешать. Возможно, не всегда его вариант оказывается правильным, но то, что он не пытается уйти от их решения, наводит на мысль, что, в конце концов, правильный путь он найдёт, и тем самым он симпатичен нам.

36. В пути

 На протяжении всего периода нашего пребывания в Жлобине происходили постоянные телефонные разговоры с Ленинградом, прежде всего, на предмет того, каковы дела у Тамары. Несколько раз дозвониться не удалось. Говорили: "Абонент не отвечает". Это нужно было понимать так: мама с папой были на даче, а потому ответить не могли. А в другие разы разговоры всё-таки состоялись. Однажды вечером разговаривал с родителями и я.
 Через какое-то время от Тамары пришло письмо, в котором она писала, что проходит практику в детском лагере при заводе "Вулкан". Предполагалось, что в конце июля она приедет в Жлобин. А в Ленинград приехала Лена из Минска. Но так случилось, что в конце июля она возвращается домой. В то же время, родители писали в письме, что на август дедушка приедет к нам. Этого не было с 1964 года, когда они с бабушкой, как оказалось, в последний раз вместе приезжали к нам на дачу. Но в таком случае нам нужно возвращаться в конце июля. Но именно в это время стали происходить изменения на железной дороге: именно в те дни невозможно было купить билеты на днепропетровский поезд, как это было раньше. Но оказалось, что можно уехать кишенёвским поездом. Более того, можно было ехать даже в купейном вагоне. Как оказалось, с нами поедет и Таня, так как она получила вызов в Институт культуры.
 Были куплены билеты на 25 июля. Мы написали письмо, в котором сообщили об этом.
 На следующий день после начала истории зайцев Лёня и Лиля поехали в Казимировскую Слободку. А примерно 23 июля они вернулись. Поэтому последние дни мы провели вместе. Наиболее интересным событием этого периода был матч полуфинала кубка СССР по футболу между командами "Спартак" (Москва) и "Нефтчи" (Баку). "Спартак" выиграл со счётом 5:0. Таким образом, "Спартак" вышел в финал кубка СССР. В финале команда "Спартак" встретится с победителем матча "Торпедо" (Москва)-СКА (Ростов-На-дону). Как оказалось, именно ростовчане одержали победу во втором полуфинале. Таким образом, в финале встретились команды "Спартак" (Москва) и СКА (Ростов-На-Дону). Матч проходил драматично. Дважды перевес был то на одной, то на другой стороне. Уже совсем близко к концу ростовчане могли впервые получить кубок СССР. Но именно в последний момент спартаковцы сравняли счёт. По тогдашним правилам, предстояла переигровка на следующий день. В результате "Спартак" выиграл со счётом 1:0. В итоге именно "Спартак" в тот год завоевал кубок СССР. Но это произошло уже в августе. Мы же вернёмся к событиям конца июля, когда мы уезжали из Жлобина.
 И вот наступило 25 июля. И надо же было такому случиться: именно в этот день в Жлобине началось потепление.
 Примерно в 21 час мы пошли на вокзал. Мы все пошли: и бабушка, и я, и тётя Нина, и дядя Павел, и Лёня, и Лиля.
 Присоединился к нам и Славик. Ему нужно было вскоре ехать в Ригу, к месту своей военной службы. А тётя Нина сказала, что скоро приедет Тамара. А он сказал: "А я останусь".
 В это время пришёл поезд Симферополь-Рига. Этот поезд идёт через Минск, Вильнюс. Эту железнодорожную дистанцию я изучу летом 1972 года.
 Однако нашего поезда долго не было. По этому поводу дядя Павел сказал: "Что-то молдаване запаздывают". Но вот проходит какое-то время. Поезд подходит. Мы уже на платформе. И вот собираемся заходить на посадку. Какой-то человек загородил дорогу, стоял прямо на ступеньке, что могло помешать мне зайти в вагон. Когда бабушка что-то ему сказала, он огрызнулся и сказал: "Не ругайся, тётка!". Возникла короткая перебранка, после чего мы всё-таки зашли в вагон. Подошла и Таня. Наши провожающие вошли с нами в вагон. Прошло несколько минут. Поезд отправился. А у Тани было место в другом купе. Но проводник сразу всё понял. Он сказал: "Ну, раз вы один колхоз, то и поезжайте вместе". И до конца никого к нам в купе не подсаживал. Таким образом, мы доехали до Ленинграда втроём в четырёхместном купе. Начало железнодорожной дистанции я уже изучил, тем не менее, мне всё равно было интересно, где конкретно мы едем в данный момент. И в самом начале мы останавливались особенно часто. До Могилёва я имел возможность следить за тем, как мы едем. Потом заснул. А когда проснулся, то оказалось, что мы уже едем по России. В поезде работало наше радио - "Маяк". Немного поговорили с Таней, мне особенно нравился её певучий голос. Много слушал радиопередач. Передавались спортивные мелодии.
 А посередине дня бабушка переписала мне железнодорожную дистанцию - участок Жлобин-Кишенёв. Вот как
этот участок дороги выглядит:
Жлобин-Пассажирский, Жлобин-Подольский, Мормаль, Светлогорск, Останковичи, Горочичи, Калинковичи, Мозырь, Козенки, Мытва, Овруч, Потаповичи, Игнатполь, Бехи, Разъезд, Сокоричи, Коростень, Ушомир, Турчинка, Горбаши, Житомир, Пряжево, Кодня, Бердичев, Казатин-Пассажирский, Карбышевка, Голендры, Воршица, Калиновка-1, Сольнитский, Сосонка, Винница, Гнивань, Стуменица, Браилово, Жмеринка, Вапнярка, Крыжополь, Кодыма, Однеликово, Слободка, Борщи, Побережье, Котовск, Чубовка, Петровка, Мордаровка, Мигаево, Весёлый Кут, Раздельная, Кучурган, Новосовицкая, Тирасполь, Варница, Алфа, Бульвока, Саколёны, Мирены, Ревака, Кишенёв.

 
1971

 XXII. На родной земле

1. Дома

 Итак, в 19.39 26 июля 1971 года пассажирский поезд №200 Кишенёв-Ленинград остановился на перроне Витебского вокзала. Здесь нас и Таню встретили мои мама и папа. Почти сразу же "поймали" такси. Все в это такси не уместились, поэтому папа поехал на метро.
А мы же на такси приехали домой.
 А дома за это время проводили ремонтные работы. Снова мама и папа покрывали пол лаком. А папа сказал, что есть маленькие неприятности: у нас появились "животные". Я спросил: "Мыши?" Я подумал о мышах в связи с тем, что мыши являются переносчиками инфекционных болезней. Но прежде всего, о неприятном запахе мышиного помёта. Однако мышь нас не так беспокоит.
Правда, это произошло уже в начале следующего учебного года. Тогда папа рассказал, что у нас в квартире побывала мышь, но потом убежала. А в 1973 году папа рассказывал, что мышь появилась у нас в Горьковском. По словам папы, она играла. А сейчас отец сказал: "Нет, не мыши, а клопы". О клопах я слышал ещё в раннем детстве. Говорили, что они кусаются. Но, похоже, ни один клоп меня не укусил. Позже я узнал, что клопы ещё и плохо пахнут. Я думаю, что этим запахом они защищаются. Защищаются, но не от человека, а от кого-то другого. Возможно, это животные, которые их поедают. Скорее всего, это птицы.
 Итак, я услышал о клопах ещё в период раннего детства, когда мы жили на Васильевском острове. Этих клопов истребляли с помощью дуста, ДДТ, дезинсекталя и клопомора. Последние представляли собой нефтяные продукты с запахом средним между керосином и бензином. Но сейчас их морили посредством вонючей жидкости - карбофоса. С этим химическим средством мне ещё предстоит познакомиться, но не сейчас.
 У нас ещё находилась Лена. Но завтра утром она должна улететь в Минск. А сейчас она некоторое время жила у Артамоновых. Рассказала о последних событиях из их жизни. Эти события сводились к тому, что жена дяди Валерика в очередной раз забрала Лену-маленькую и якобы увезла её на Урал. Что было на самом деле, остаётся тайной. Позднее Лена-маленькая, ставшая уже взрослой и имеющая дочь-подростка, сказала мне, что ничего этого не помнит. И неудивительно. Ведь дети в таком малом возрасте, как правило, мало, мало, что помнят и не имеют необходимого жизненного опыта. Я, в части воспоминаний о таком периоде своего детства, скорее, являюсь одним из исключений. А почему это произошло? Очевидно, это явилось следствием малого количества впечатлений. Именно поэтому
многие события, которые для другого человека, быть может, могли бы оказаться незамеченными, запомнились мне. Возможно, следствием того же характера причин являются и мои видения, о которых я расскажу в дальнейшем.
 Однако очень скоро Лена вернулась к тёте Ксене.
 А мы сокрушались по поводу того, что Лена минская возвращается на родину при том, что мы фактически её не видели.
ещё какое-то время пытались позвонить в Минск как бы просить о том, чтобы Лена ещё осталась на некоторое время, но всё безуспешно - телефон не отвечал. Лена закончила десятый класс. Теперь она собиралась поступать в институт. Вот почему и нужно было поспешить, чтобы подготовиться и сдавать вступительные экзамены. Поэтому намерение продлить её пребывание в Ленинграде не удалось.
 Утром следующего дня Лена улетала. Мама провожала её в аэропорту Пулково.
 Ещё одна новость: в Ленинграде находится Тамара Михайловна. Она собиралась к нам прийти. Эта встреча произошла на следующий день, и я о ней расскажу.
 А сейчас ещё об одном околодетском эпизоде. В один из этих дней мы совершали прогулку по ближайшим окрестностям. Моё внимание привлекло поведение одной собаки. Она находилась на балконе. По моему разумению, она играла со своей игрушкой. Вдруг она увидела другую собаку. Эта собака бежала по улице. Не в силах выбежать на встречу со второй собакой, первая стала её облаивать. Вела она себя точно так же, как и собака, которую я наблюдал в Горьковском в апреле, то есть, сначала лаяла обычным способом, затем поскуливала (попискивала), затем фыркала носом «фф-фф-фф-ф», а в дальнейшем снова лаяла. А вторая собака начала лаять хриплым голосом, но уже после того как первая разыграла весь этот спектакль.

2. Первая встреча с Тамарой Михайловной

 На следующий день к нам пришла Тамара Михайловна. Вообще-то она находилась у родственников, но к нам она пришла одна. Мы расположились в большой комнате, и наша беседа началась. Рассказывали о нашей поездке в Жлобин. Бабушка подробно сообщила о наших жлобинских родственниках. А Тамара Михайловна, как работница магазина "Рассвет", проявила интерес к тому, что я изучаю немецкий язык. Она сообщила, что вскоре из ГДР придёт брайлевский немецко-русский словарь. Она обещала мне прислать его. Но этого не произошло. Я думаю, что словари относятся к самым неэффективным изданиям по Брайлю. Видимо, наиболее приемлемый способ в данном случае предполагает применение компьютерных технологий.
 Говорили мы и о поездке на дачу. Эта поездка состоится ближе к концу этой недели, так что мы пригласили Тамару Михайловну на дачу.

3. О нарушении слуха

 Сейчас уже трудно говорить о том, с какого момента следует начать историю о том, как это произошло. Трудно сказать, было ли с нарушением слуха связано моё отставание в первый год обучения в школе. В первом классе обнаружились проблемы с написанием диктантов по русскому языку. При некоторых обстоятельствах их наличие могло бы быть интерпретировано и как следствие нарушения слуха. Были отдельные сюжеты во втором классе, когда я недослышал в диктанте по русскому языку. Аналогичные случаи были и в четвёртом классе. В шестом классе обнаружилось, что левым ухом я не слышу хода наручных часов (правым слышал). В седьмом на уроке истории я не расслышал, когда меня вызвали отвечать. Это было прокомментировано так, что я на уроке сплю. Но могло ли быть такое? Вот сейчас, по прошествии многих лет, могу сказать, что могло. Вернее, не заснул, а, скорее, расслабился. То был последний (шестой) урок. К тому же вызывали последним. Вовремя не сориентировался. Да и просто, действительно, не расслышал. Но это едва не привело к никому не нужному конфликту. Наконец, тот случай опыта с раковиной перловицы, когда её опускали в раствор соляной кислоты, а я должен был услышать звук, но не услышал этот звук, который, казалось, расставил все точки над "и". Но в этом случае я не услышал звук (шум), тогда как в остальных случаях говорилось о восприятии человеческой речи. Ведь именно тогда Валентина Петровна сказала моей маме, что меня надо обследовать у отоларинголога. Но тогда этого не сделали. В Жлобине тоже возникали разговоры о моём слухе. Тётя Нина предположила, что всему виной серные "пробки".
 Сейчас я недостаточно чётко слышал речь. Может быть, мальчика-то и не было, как говорил А. М. Горький? Может быть, были лишь мои предположения или даже фантомы? Но ведь сложности написания диктантов - это не фантом. И примеров таких становилось всё больше и больше. Поэтому и нужно было что-то делать. И мы пошли в нашу десятую поликлинику, к врачу-отоларингологу Цирюльниковой. Здесь мне впервые пришлось столкнуться с тем, как вообще проверяют слух. Это довольно сложный процесс, состоящий из ряда этапов. На первом этапе надо просто заткнуть противоположное ухо и шептать в контрольное. Испытуемый должен повторять шёпот врача. Если он ни разу не ошибся, то это значит, что у него со слухом всё в порядке, и вообще все разговоры о возможном нарушении слуха на том прекращаются. А если испытуемый ошибается, то испытания продолжаются. Мой тест показал, что я ошибаюсь чуть ли не на каждом втором или третьем слове. Конечно, это можно было бы объяснить волнением (кстати, в дальнейшем участие невропатологов или даже психиатров не исключалось). Но на первом этапе ограничились непосредственно исследованием слуха. Но не забудем, что в народе отоларинголога называют "ухо-горло-нос". Это означает, что он исследует и лечит не только слух, но и органы дыхания. И тут оказалось, что тот пресловутый насморк, который был у меня в конце пребывания в Жлобине, мы вылечили не полностью, на скорую руку. Но следы этого насморка ещё сохраняли своё влияние. Таким образом, его надо было долечивать. Вот только настойка эвкалипта, которую мы применяли в Жлобине, уже не годилась. Врач предложила делать водочные компрессы. Были и другие лекарства, например, хлористый кальций. На всё это лечение нам отводилась неделя. По окончании этого срока нам надо было снова прийти к врачу.
 И вот мы поехали на дачу. Здесь и проходило моё лечение. Конечно, я не лежал в кровати, как это бывало при высокой температуре, при боли в горле и сильном насморке. Я вёл достаточно активную жизнь. Но в положенное время я проходил лечение. По окончании лечения мы снова пошли к Цирюльниковой. Она осмотрела меня и выписала два направления на аудиограмму: в сурдологический кабинет на Литейном проспекте и в Педиатрический институт на улице Александра Матросова, 23. Но туда мы пойдём уже в начале учебного года, потому что, когда мама позвонила в сурдологический кабинет, там не очень вежливо ответили в том духе, что, мол, врач в отпуске. А в Педиатрическом институте сказали, что приём будет происходить только, начиная с 15 сентября. Таким образом, решили, что на Педиатрический институт и будем ориентироваться. А сейчас продолжаем рассказ о событиях нашей жизни в это лето.

4. Поездка на дачу

 На следующий день после похода к врачу мы выехали на дачу. Но психологически я, оказывается, ещё оставался в Жлобине. И путешествие на дачу на электричке готов был расценивать как путешествия в Жлобин. Значит, продолжалась игра. Но игра требовала фактического осуществления. И вот когда я слышал объявление очередной остановки, я вместо подлинной услышанной остановки говорил, например: "Нет, это не Левашёво, а Вязье". До поры, до времени эту мою детскую игру терпели, но в какой-то раз на полном серьёзе спрашивали, то ли какая сейчас станция, то ли какая будет следующая. И вот когда я в очередной раз выступил со своими жлобинскими названиями, мама осадила меня: "Люди тут серьёзные вопросы задают, а ты…" (наверно, она хотела сказать: "А ты играешь, как маленький ребёнок"). Во всяком случае, до конца нашего путешествия я эту свою игру прекратил.
 И вот мы прибыли в Горьковское. Хмурым и неприветливым встретило оно меня. Не таким было оно в конце мая, когда мы в самом начале каникул приезжали туда. А что случилось? Оказалось, что лето было прохладным. Да и урожай не так богат. К моменту нашего приезда клубники собрали всего 4 кг (позже он дошёл то ли до 11, то ли до 15 кг, но всё равно это было удивительно мало). Такого ничтожного ещё не было с 1967 года. Кажется, и до самого конца нынешнего пребывания на родной земле настоящего летнего тепла мы и не видели. Но если климат нас подвёл, то нынешнее лето было богато на встречи. И вот об одной из них я сейчас и расскажу.

5. Вторая встреча с Тамарой Михайловной

 Эта встреча произошла 31 июля. На сей раз Тамара Михайловна приехала к нам в Горьковское. Это было запланировано ещё во время нашей предыдущей встречи.
 Тамара Михайловна всегда серьёзно относилась к самым разным моим высказываниям, касающимся моих пристрастий и увлечений. Так в тот момент она совершенно серьёзно отнеслась к моему заявлению о том, что меня интересует железнодорожное дело, в том числе, и то, что непосредственно связано с техникой вождения локомотивов, в частности, тепловозов. А почему именно тепловозы? Дело в том, что ещё со времён путешествия в Анапу, а, точнее, обратного пути, я обнаружил, что колёса вагонов поезда, ведомого тепловозом, производят в процессе движения музыкальный звук, который очень приятно слушать. В какой-то мере в этом стуке и движении колёс прослушиваются отдельные музыкальные фразы из произведений Антонио Вивальди. Это особенно приятно было слышать в процессе движения. Такие звукоподражания развлекали и позволяли укрепиться мечте о далёких путешествиях. Отчасти эти мечты сбывались. А что касается электровозов, то они ничего подобного не внушали. Сидишь в таком поезде, едешь, слышится лишь тарахтение, дребезжание (причём зачастую даже неясно, что дребезжит), вибрации стёкол в окнах. И возникает предположение, что через непродолжительное время эта конструкция развалится, так что ни от неё, ни от меня не останется и воспоминания. Так мы ездили в Москву, а также на электричке на дачу. И уж электровозы (электрички) никаких мечтаний не навевали. И поэтому мысль была лишь о том, скорее бы это светопреставление закончилось.
 Отнесясь серьёзно к моим высказываниям, Тамара Михайловна искала литературу по железнодорожному делу, но не нашла. Это и неудивительно. Ведь вождение локомотивов - не занятие для школьников. Да, существовала детская железная дорога (так и не довелось побывать там хотя бы в качестве пассажира), там проводили специальную подготовку. Но эта подготовка носила отнюдь не массовый характер. Очевидно, отбирались подростки, которые в будущем (это было уже точно установлено) будут работать на железной дороге. С ними технику вождения осваивали не теоретически, а на практике. А что мог в данном случае я? Иметь чисто теоретическое представление. Но подобных занятий с незрячими не проводилось. Да и популярных учебных пособий, скорее всего, здесь не было. Так что неудивительно, что литературы специального назначения она не нашла. И вообще то единственное, что могло бы быть мне доступно, это атлас железных дорог СССР. За ним я охотился на вокзалах Ленинграда (почему-то думал, что он может быть там). Но там его не находил. Мой первый атлас железных дорог мне подарила тётя Тося. Об этом я расскажу в дальнейшем. А поскольку всё-таки натура требовала деятельности, единственной её формой могла быть железнодорожная игра. Эта игра заключалась в том, что какое-нибудь своё действие я имитировал как движение по железной дороге. В зависимости от того, куда я ездил в то время, к которому относится конкретная ситуация, и характер этой игры, точнее, содержательная её часть, менялась. Так, например, в 1970 году, когда мы побывали в Анапе, я обыгрывал ситуацию путешествия из Ленинграда в Новороссийск, причём второй вариант. Тут же вспомнилась и поездка в Евпаторию, а также добавился придуманный мною вариант железнодорожного путешествия в "мои страны". А в 1971 году, когда я побывал в Жлобине, именно поездка в Жлобин и связанные с ней места стали предметом моих игровых действий.
 В тот же день к вечеру вместе с моими родителями Тамара Михайловна уехала. К сожалению, после этого мы встречались только в Москве. Эти наши встречи происходили до 1977 года.

6. Приезд дедушки

 Это было самым замечательным событием нынешнего лета. Вечером 31 июля мама и папа уехали в Ленинград. А 1 августа приехал дедушка. Ехал он скорым поездом №10. Говорил, что уж очень мешало радио. Да, действительно, особенно в то время поездное радио работало далеко не блестяще. Во время движения слышимость была плохая. Правда, на остановках, как мы увидим в дальнейшем, происходило некоторое улучшение трансляции. Но это будет позже, о чём мы в дальнейшем поговорим.
 На следующий день родители вместе с дедушкой приехали в Горьковское. Кажется, сама атмосфера наполнилась новой энергией. И мой дедушка излучал эту энергию. Но что конкретно это означало, об этом мы ещё поговорим.
 После приезда дедушки мы втроём пошли гулять. Как оказалось, мы пришли к Виктору Абрамовичу Залгаллеру. Они долго и обстоятельно беседовали. Именно в этот день я впервые услышал имена двух выдающихся математиков - Александра Даниловича Александрова и Револьта Ивановича Пименова. Александр Данилович ранее был ректором Ленинградского университета. А Пименов известен не только как математик, но и как правозащитник. Однако в ту пору само имя Пименова находилось под запретом. Дело в том, что в период событий в Чехословакии в 1968 году он не только выразил несогласие с позицией советского руководства, но и перевёл на русский язык документ чехословацкой оппозиции "2000 слов", который официальная советская пропаганда охарактеризовала как антисоциалистический. Самому же Пименову пытались приписать психическое расстройство. Но его активно защищал Александр Данилович. Вот об этом и был основной разговор.
 Затем мы вернулись домой. Мы слушали приёмник. Правда, он принимал только "Маяк". Я увлёкся футболом. Как раз в тот день была трансляция матча на первенство СССР по футболу между командами "Нефтчи" (Баку) и "Карпаты" (Львов). Тут интерес представлял даже не столько результат матча, сколько, во-первых, манера ведения репортажа (складывалось впечатление, что комментатор Олег Мухин был непрофессионалом), а, во-вторых, состав команды "Карпаты" включал в себя исключительно украинцев, отсутствовали представители других национальностей, в частности, русские.
 В этот день отмечалась 49-я годовщина со времени смерти великого итальянского певца Энрике Карузо. В этой связи по "Маяку" передавали его записи. Вот такие передачи мы слушали в тот день по радио.
 Так прошёл первый день пребывания дедушки у нас на даче.

7. Лола

 В то самое время, когда у нас происходила вторая встреча с Тамарой Михайловной, пришла женщина, которая поначалу разговаривала только с мамой. Позже мама сказала, что у этой женщины есть девочка. А самоё её зовут тётя Дилла. Возможно, именно с этого момента началась наша дружба или взаимное общение и консультирование.
 Что же это за семья? Мать по национальности узбечка. Её зовут Диллара Милиевна. По своей специальности она научный работник, редактор. Родители мужа долгое время жили за рубежом, в Бельгии. В СССР вернулись в 50-х годах. Свекровь Елена Ивановна работала машинисткой. (Кстати, в дальнейшем она дала мне некоторые консультации по машинописи).
 Чем занимался свёкр, не знаю. К моменту описываемых событий это был уже старый больной человек. Диллара Милиевна рассказывала, что в какой-то мере он был уже не адекватен. Во всяком случае, с какой-то необъяснимой враждебностью относился к девочке. Впрочем, только в то первое лето он был жив. Уже на следующий год он умер, и мы его больше ни разу не слышали. А у мужа Диллары Милиевны была сестра, которая вышла замуж за молодого человека из Уганды и туда уехала, так что с этой стороны никаких контактов не было. Ну, и напоследок, чтобы уж потом перейти к девочке, скажем, что была в тот первый год у них и собака. Её звали Портос. С ней мы никак не соприкасались. В ту пору для меня это имя было загадочным (это и неудивительно: романы Александра Дюма "Три мушкетёра", "Двадцать лет спустя" и "Десять лет спустя" мы начали читать только в 1973 году). А в 1971 году этот Портос был уже старой собакой, к тому же глухой. Во всяком случае, нас он никак не задевал.
 И вот после того как мы коротко обрисовали семью, надо приступить к рассказу о героине. Для начала: как её зовут? Имя ей выбрали Елена. Стало быть, Лена? Нет, не Лена. Леной зовут её двоюродную сестру. А чтобы не путать, её в семье зовут Лола. А мне это имя напоминает героиню оперы Масканьи "Сельская честь". Возможно, родители девочки не подозревали об этом. На эту тему мы никогда не беседовали. Диллару Милиевну, как и следовало ожидать, интересовали вполне конкретные практические вопросы и, прежде всего, самый главный вопрос: где и как воспитывать Лолу?
 Ну, а теперь непосредственно о девочке. В то время ей было три года. Она незрячая. Но помимо этого, у неё были проблемы с ногами. Именно поэтому её возили на коляске. Однажды как раз в то первое лето мы совершили совместную прогулку. Диллара Милиевна намеренно встряхивала коляску, чтобы Лола не заснула преждевременно. Были опасения, что, если она заснёт сейчас, она может не заснуть ночью. Гораздо позже, когда нам доводилось встречаться с Дилларой Милиевной и Лолой, мы с бабушкой оставались у них дома, смотрели телевизионные передачи более позднего времени (например, помню, что смотрели фильм "Дума о Ковпаке"). Лолу в это время уже уложили спать. Но она не спала. Из другой комнаты раздавались возгласы, что-то вроде завывания или что-то, похожее на пение - одним словом, Лола демонстрировала то, что она вовсе не спит, но, напротив, обнаруживает активность. Диллара Милиевна ходила к ней, успокаивала. На какое-то время Лола замолкала. Но потом всё-таки возобновляла свои действия. Диллара Милиевна снова к ней заходила и снова её успокаивала. И снова на какое-то время она замолкала. Но потом снова возобновляла свои голосовые "упражнения". Так повторялось примерно раза три-четыре. Лоле было тогда 9 лет. Можно себе представить, что могло происходить в три года. Вот поэтому и трясли коляску, побуждая её к активности в приемлемое время. Говорить она умела, но связной речи не было. Так, например, она не могла отличить первое лицо от третьего (о себе могла сказать "она" - в чём-то это напоминало Нину Антипову. Но сколько лет было Нине и сколько Лоле? Разница большая. Как же она себя проявляла? Конечно, основной формой её деятельности была игра. Но поскольку было очевидно отставание в развитии, постольку и игра была чисто манипулятивной. Не помню, чтобы она пользовалась традиционными игрушками, хотя её куклу я видел. Но знаю, что в качестве игрового средства использовала волан от бадминтона (называла его "штучкой"). Характерная черта её игровой деятельности заключалась в том, что играла она при определённых условиях: лишь с тем предметом, который можно привязать. А если его нельзя привязать, то такой предмет отвергался и отбрасывался. Наверно, она боялась его потерять. Думаю, что это в какой-то мере может быть оправдано в отношении незрячего ребёнка. Правда, ничего подобного у меня не было. В этом случае я не мог бы обойтись без помощи взрослых.
 Другим пристрастием у Лолы была музыка. Но она не играла на музыкальном инструменте, даже если иметь в виду детские музыкальные инструменты. Она лишь слушала музыку. При этом ей заводили пластинки с записями как классической музыки (любимым её музыкальным произведением была симфония №40 соль-минор Моцарта. Признаюсь, что первую часть этой симфонии я слышал неоднократно, не зная, что она сороковая. Помню, как в 1964 году дядя Миша, когда я при включённом приёмнике не в меру расшалился, сказал: "Вот слушай симфонию соль-минор Моцарта". Но не знал, что она сороковая. И только тогда, когда Лола напела мелодию основной темы первой части, я признал, что, по крайней мере, эту часть произведения я знал. А почему ей нравилась эта музыка? Она не традиционна для восемнадцатого века. Она достаточно ритмична, что соответствует уровню восприятия маленького ребёнка. При том, что в ней сохранена мелодика того времени, с точки зрения ритма, она принадлежит, скорее, двадцатому веку. В ней угадываются до некоторой степени даже джазовые элементы. Это могло повлиять на музыкальные пристрастия Лолы.
 А ещё она любила слушать эстрадную музыку и джаз. Знала она Сальваторе Адамо, Майкла Джексона, Луиса Армстронга. Любила латиноамериканскую музыку. Но не следовало думать, что она сосредоточенно слушала всё музыкальное произведение, как это обычно происходит на концерте. Вполне возможно, что музыка для неё служила как бы фоном, на котором она проводила свои действия. В дальнейшем мне доводилось наблюдать её во время так называемого слушания музыки. Она, например, могла прыгать, сидя на диване, произносить звуки, не имеющие отношения к самому музыкальному произведению. Несмотря на то, что её неоднократно увещевали, чтобы она прекратила эту деятельность (ведь, кроме всего прочего, это могло иметь отрицательные последствия для воспроизведения записей на пластинке), она всё равно продолжала, разве что сами эти её действия становились менее интенсивными.
 Что можно сказать о её поведении? Его нельзя ни осуждать, ни как-то критиковать. Оно выходило за рамки общепризнанных правил. Надо было только следить за тем, чтобы в результате своих действий она не причинила себе каких-либо повреждений. Ничего иного предпринять не могли.
 В первый же день мы приходили к ним на участок (а жили они в самом начале Дачной улицы, если смотреть от нашего участка). Я обратил внимание на то, что у них практически по всему участку размечены края дороги. Именно на этих местах положены камни (кирпичи). Можно было ногой дотрагиваться до кирпичей и, таким образом, ориентироваться. Имелась ли в виду Лола, сказать было трудно. Скорее всего, она была ещё в таком возрасте и в таком периоде развития, когда самостоятельное передвижение и ориентировка, даже сопровождение в своём классическом варианте ещё не было задачей обучения. Эти люди огородничеством не занимались, а потому как бы огораживали таким образом землю, по которой ходили от той, которая якобы возделывалась.
 Всё-таки не снимался с повестки дня вопрос о консультации с тифлопедагогом. Я посоветовал им встретиться с Элеонорой Эдуардовной. Говорили, что такая встреча состоялась. Но и сама Элеонора Эдуардовна, видимо, была шокирована таким необычным поведением Лолы. И получилось так, что ничего положительного от этой встречи не получилось. Ни Диллара Милиевна, ни Элеонора Эдуардовна не слишком охотно вспоминали о ней.
 По крайней мере, в течение шести лет у нас были контакты. Но после 1977 года они прекратились. Правда, какое-то время моя бабушка и Диллара Милиевна общались и кое-какую информацию о положении Лолы мы всё же узнавали. В возрасте девяти лет она пошла в нашу школу. Правда, поначалу директор говорил, что класса для умственно отсталых в школе не будет. Однако она попала-таки во вспомогательный класс, но для слабовидящих (так что же, остаточное зрение у неё было, но она не умела им пользоваться?) Но почему это произошло? Ведь, как говорили, никаких даже намёков на возможное существование у неё хотя бы минимального зрения не было. Каковы были её успехи, сказать трудно. Я пытался через Нину Фёдоровну что-нибудь узнать о Лоле. Она ничего вразумительного сказать не могла - не знала такую девочку. С похожими проблемами была Яна (уж не та ли Яна, которую узнал много позже?). А про Лолу ничего определённого мы не узнали. И только в 2004 году узнали от родственников мужа, что он умер, а Диллара Милиевна с Лолой вернулись в Ташкент, на родину Диллары Милиевны. Они вступили в секту кришнаитов. Но эта секта им помогает. Что же до школьного обучения Лолы, то оно, увы, с самого начала было обречено на провал. Единственное, на что она оказалась способной, так это на ответы на вопросы типа "Да" и "Нет". Стало быть, это был тот минимальный интеллектуальный уровень её развития.
 А в те первые годы мы достаточно активно общались с этой семьёй.

8. Рассказ бабушки

 Но вернёмся ко времени пребывания дедушки у нас на даче. Ближайшие два раздела будут посвящены этому.
 Он привёз с собой шагомер. И каждый день ходил на прогулки. И каждый раз сообщал о пройденном им расстоянии.
 Довольно часто дедушка встречался с Виктором Абрамовичем. А Виктор Абрамович рассказывал о своих грибных походах в районе станции Лейпясуо. И вот он уговорил дедушку составить ему компанию. А бабушка тоже к ним присоединилась.
 Они встали рано утром. На электричке выехали в Лейпясуо. И приехали. А идти до леса довольно далеко. При этом большое расстояние приходилось идти вдоль железной дороги. Да и сам лес представляется более девственным, не тронутым руками человека, а потому и менее благоустроенным.
 Между тем, дедушка и Виктор Абрамович продвигались довольно быстро. Виктор Абрамович рассказывал дедушке об игре в бридж. Дело в том, что в это время у Виктора Абрамовича гостил Гаральд Исидорович Натансон с сыном Славой (Славушкой, как его называл Виктор Абрамович). Они как раз вполне серьёзно занимались этой игрой. Более того, уже в то время проходили международные турниры, например, в Эстонии. Они участвовали в этих турнирах и занимали неплохие места. Дедушка проявил интерес к этой игре. Очевидно, она требовала достаточно больших интеллектуальных усилий. Видимо, это и привлекало его к ней.
 Несмотря на то, что дорога была нелёгкая, дедушка и Виктор Абрамович двигались по ней удивительно легко. Бабушка, по её словам, едва поспевала за ними.
 Грибов собрали немного. Но всё же какое-то количество их было. И с этим количеством грибов они вернулись в Горьковское. Больше они не предпринимали такой дальней поездки.

9. Встречи и беседы с дедушкой

 В этот период дедушка пытался оказать влияние на моё математическое развитие. Именно он сказал, что будет обучать меня, как он выразился, "наглядной геометрии". Суть в том, что он показывал мне рукой на некоторое место. Потом он давал мне авторучку. Моя задача заключалась в том, чтобы я на этом месте поставил точку. Я не должен был корректировать другой рукой место, где я должен был поставить точку. Более того, я должен был без такой корректировки находить это место, где должна была быть поставлена точка. Мне казалось это действие при данных условиях невыполнимым. Казалось бы, это противоречило представлению о том, как незрячий воспринимает окружающий мир и, в частности, пространство, представленное на чертеже. Ведь в этом случае он должен быть точно ориентирован на то, какой именно участок пространства он охватывает. А для этого он должен точно представлять себе, имея возможность корректировать другой рукой своё положение в пространстве чертежа. Дедушка же полагал, что я смогу без корректировки найти это место. Но, вероятно, я не понимал того, что он от меня хотел. И всё же, как и в других подобных случаях, я демонстрировал старание. Сам же я своей задачи не понимал. Я фактически не выполнил её. Через много лет я размышлял над тем, чего хотел добиться дедушка, предпринимая такой эксперимент. Возможно, где-то в глубине души он всё же надеялся на то, что и я стану математиком. Но поскольку никаких специальных условий для преподавания математики незрячим не существовало (мы в этом убедимся несколько лет спустя), поскольку он думал как бы приспособить меня к обычным условиям. Такова его наглядная геометрия. А ещё подумалось мне о другом. В 2015 году я читал в журнале "Школьный вестник" о чемпионате движения "Абилимпикс". Те соревнования проходили в Японии. Среди прочего, там соревновались также программисты и прочие специалисты по компьютерным технологиям. Однако непременным требованием к участникам соревнования было то, что все они должны находиться в равных условиях. Поэтому, когда кто-то из российских незрячих попытался применить брайлевский дисплей, устроители соревнований воспрепятствовали этому. А когда вице-президент ВОС Лидия Павловна Абрамова спросила, как незрячий программист может работать, если он не использует брайлевский дисплей, судья не нашла, что и ответить. Так вот мне подумалось, что дедушка попытался подойти к решению проблемы преподавания математики тоже, имея в качестве стратегической цели такую установку. Но я, выходит, не оправдал надежду дедушки. Во всяком случае, впоследствии мы подобных экспериментов не проводили.
 Ещё раньше я слышал о его увлечении железнодорожным движением, имевшим место в период обучения в гимназии. Прослеживался путь от Москвы до конечного пункта следования. Это было до какой-то степени созвучно моему увлечению железнодорожными дистанциями. Дедушка вспомнил, что и сам в детстве тоже этим интересовался. Но у дедушки в то время была особая игра, когда с помощью фигурок можно было бы изобразить путешествие из Санкт-Петербурга в Севастополь. Но в некоторых случаях фигурки совершали странные и малопонятные действия, в результате которых они могли попасть вместо Крыма куда-нибудь, например, во Владивосток.
 А я читал ему некоторые свои книги. Это были отдельные главы из книги В. Г. Трухановского "Уинстон Черчилль: политическая биография", а также повесть Михаила Булатова и Владимира Порудоминского "Собирал человек слова".
 Мы вспоминали о моём недавнем пребывании в Жлобине. А дедушка рассказывал о том, как ещё в 1922 году ехал из Каменец-Подольска в Петроград. В то время прямых поездов из Каменец-Подольска в Петроград не было. У дедушки с племянницей были три пересадки: в Казатине, в Калинковичах и в Жлобине. Как раз в Жлобине ему и его глухой племяннице пришлось встретиться с милиционером. Этот милиционер пытался их арестовать. Его насторожило то, что они общались посредством жестов. Дедушке стоило большого труда убедить милиционера не арестовывать их, так как девочка ввиду своего дефекта - полной глухоты - не могла воспринимать звуковую речь и говорить голосом. Но почему же милиционер пытался их арестовать? Он посчитал, что они - шпионы, а жесты, с помощью которых они общаются - это шифр, средство передачи секретной информации, что не допустимо, и их надо заключить под стражу. После того как было доказано, что никакие они не шпионы, а общаются жестами ввиду глухоты девочки, милиционер их отпустил. На обратном пути, проезжая через Жлобин, он рассчитывал встретиться с этим милиционером., дабы впредь подобного не повторялось. Но, к счастью, этой встречи не произошло. А о нашем пребывании в Жлобине я рассказывал в письмах, а также во время нашей встречи сейчас.
 Дедушка рассказал о своём пребывании в Румынии. Там осенью состоится международный конгресс по логике и методологии науки. Это была подготовительная поездка. Надо сказать, что предварительные разговоры о ней были ещё в марте. Я помню, что дедушка в разговоре по телефону с кем-то из своих сотрудников говорил о возможности проезда в Румынию поездом. Меня особенно интересовал вопрос, каким образом идёт поезд из Москвы в Бухарест. Можно было предположить, что идёт он через Кишенёв. Но оказалось, что всё-таки дедушка летел самолётом. Побывал в Бухаресте и Брашове. На обратном пути самолёт совершил промежуточную посадку в Киеве.

10. Дедушка уезжает в Москву

 Для меня это было полнейшей неожиданностью. Нет, конечно, я понимал, что когда-то дедушка уедет в Москву. Но вот то, что это произойдёт именно сейчас, было для меня внезапным открытием.
 Утром 20 августа дедушка сказал мне, что в этот день уезжает в Москву. Я выразил недоумение. А ведь ещё недавно я ни о чём таком не думал. Между тем, как оказалось, уже 29 августа в Румынии начинался конгресс. Впоследствии на "Маяке" я слышал в информационных выпусках о начале этого конгресса, а через несколько дней о его завершении. Нашу делегацию возглавлял руководитель института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, вице-президент Академии Наук СССР, академик Федосеев.
 Итак, мы поехали. А наша электричка отправлялась в 9.50. А перед этим мы видели товарный поезд. Пока было время, мы обошли этот поезд. (он стоял в Горьковском). Там были разные вагоны. В том числе, некоторые вагоны были производства Алтайска. Однако город Алтайск не является главным городом алтайского края. Таковым является Барнаул.
 И вот наша электричка подошла. Мы поехали.
 Путешествие прошло без приключений. Мы прибыли на Финляндский вокзал. От Финляндского вокзала на трамвае доехали до своей остановки. Пришли домой. Поели. А за едой были разговоры. Тем разговоров было две. С одной стороны, обсуждался вопрос о боге. На первый взгляд, это было странным. Казалось бы, всякий здравомыслящий человек в наше время ни о чём таком задумываться не будет. Но если рассматривать вопрос с исторической точки зрения, например, если иметь в виду обучение в гимназии царских времён, то ведь мог же существовать дотошный ученик, который во время урока закона божия задавал священнику этот вопрос. Дедушка говорил, что священник в таком случае говорил примерно так: "Бог есть дух, всюду проникающий и всё видящий". Удовлетворял ли ученика такой ответ? Трудно сказать.
 А затем без всякого перехода я задал вопрос: "Я слышал (нам говорила учительница русского языка и литературы), что большинство фамилий происходит от имён. Был ли у нас в роду человек по имени Марк? Откуда происходит наша фамилия?" Дедушка не задумываясь ответил: "От евангелиста Марка". Для меня, ученика восьмого класса советской школы (школы для слепых детей) это и вовсе было непонятно. Потом мы с бабушкой обсуждали этот вопрос. А бабушка объяснила: "Так поп нарёк". И всё-таки это было непонятно. Гораздо позже я прочитал роман-эссе Владимира Чивилихина "Память". Там, между прочим, давалось описание рода Грумм-Гржимайло. Говорилось, что это самый древний род в Европе. И тут мне вспомнилось, что дедушка сказал, что наша фамилия происходит от евангелиста Марка, значит, тоже достаточно древний. Но вот уже в один из последних лет мы прочитали в книге С. Я. Гродзенского об Андрее Андреевиче Маркове-старшем (то есть, о моём прадедушке), что был человек по имени Марк. Отец прадедушки (прапрадедушка) был Андрей Григорьевич. А его отец был Григорий Маркович. Вот откуда Марк взялся. И вот откуда происходит фамилия Марковы. Но я нисколько не разочаровался. В моём сознании обе версии сосуществовали. Древняя, однако, казалась мне более естественной. Но, наверно, эту тему надо обсуждать в более спокойной обстановке, не тогда, когда один из нас уезжает, а мы его провожаем. Но, с другой стороны, если бы тогда не произошёл этот разговор, то, наверно, сама наша встреча затерялась бы на задворках памяти. А вот благодаря этой высокой теме она стала выдающимся событием. И такое её окончание представляется вполне закономерным.
 И вот после этого мы поехали на Московский вокзал. Ехали на трамвае. Это путешествие проходило без приключений.
 И вот мы прибыли на вокзал. То было время, когда шло много поездов: Горький, Свердловск, Москва. Причём московских поездов два - поезд №9 и поезд №13. Дедушка ехал девятым. А народу было много. В каких-то вагонах оказался явный перебор. Поэтому говорили, чтобы пересаживались в 13-й поезд. К счастью, у дедушки ничего подобного не было. Он благополучно сел в поезд. И в положенное время поезд поехал. Так случилось, что это была наша последняя встреча с дедушкой у нас на даче. Больше он на дачу не приезжал, как, впрочем, не приезжал и в Ленинград. Мы встречались только в Москве.
 А сейчас мы не спешили уходить с вокзала. Я услышал тепловоз, о чём и сказал папе. Он это подтвердил. Оказалось, что это был поезд, шедший в Кириши, дальний пригород Ленинграда. Мне хотелось туда съездить - всё-таки тепловоз, а мне это было интересно. Но родители и бабушка говорили, что нам там нечего делать. Возможно, они были правы. Уже на следующий год этот участок дороги электрифицировали. Фактически остался только один участок - Зеленогорск-Выборг через Приморск. На этом участке ходил венгерский поезд "Рапид". Неоднократно мы видели его в Зеленогорске. А однажды видели его и в Ленинграде. Мама говорила, что народу там было много. Очень многие стояли. К тому же этот поезд останавливался на низкой платформе. А у меня были ещё свежи воспоминания о том, с каким трудом влезали в "подкидыш". Поэтому очень скоро я и к этому поезду стал относиться равнодушно и уже не заговаривал о такой поездке, тем более, что путешествие представляло не столь романтическую картину. В отличие от Киришской линии, приморско-выборгскую почему-то не спешили электрифицировать, хотя постоянно говорили о значении порта Приморск (а тот ли это Приморск, а, может быть, он был и в Калининградской области?). Новый губернатор Ленинградской области Дрозденко вместо тепловозов, которые, по его словам, низкорентабельное транспортное средство, предложил использовать рельсовые автобусы. Но как это выглядит на практике, понять не удалось. Не довелось и на новой электричке проехать. Словом, был здесь полный провал.
 Ну, а теперь мы продолжим рассказ о моей и нашей жизни.

11. Последние дни

 Итак, дедушка уехал 20 августа. Однако до конца каникул осталось ещё несколько дней.
 В эти дни произошло, пожалуй, одно весьма интересное событие: мы совершили очередной поход в лес. На этот раз пошли вместе с мамой и с бабушкой. Они собирали грибы. А я, по своему обыкновению, продолжал играть в путешествие в Жлобин. В качестве игрового средства использовалась обычная палка. Я вёз эту палку по земле, воображая, что путешествую поездом из Ленинграда в Жлобин.
 Но я, как ни странно, этим не довольствовался. Казалось, что происходит некое раздвоение: с одной стороны, школьник, готовящийся начать учёбу в восьмом классе, а, с другой, склонность маленького ребёнка к игре, "питательной средой" для которой была поездка, недавно завершившаяся и поразившая его воображение. Впрочем, в какой-то мере наши контакты с мамой этому способствовали. Видимо, в тот момент у нас с мамой было игривое настроение. Она мне предложила: "Давай заблудимся". Я как-то сразу согласился: видимо, появился какой-то несвойственный мне азарт. И мы пошли. Поначалу всё шло хорошо. Но в какой-то момент мы с ужасом обнаружили, что потеряли дорогу. Стоило довольно больших усилий выйти на нужное направление. В дальнейшем таких историй будет несколько.
 Я продолжал интересоваться хоккеем. Как раз в те последние дни августа в ряде городов нашей страны происходил международный турнир по хоккею на приз газеты "Советский спорт". В нём участвовали команды, готовящиеся к чемпионату СССР по хоккею, а также ряд зарубежных команд. К последним относились команды Польши, ГДР, Румынии, Финляндии, Швеции, Чехословакии. Достаточно успешно здесь выступала команда "СКА" (Ленинград). Другой успешно выступавшей в этом турнире была московская команда "Локомотив", которая вернулась в высшую лигу. Матч между командами "СКА" (Ленинград)-"Локомотив" (Москва) состоялся 2 сентября. А в финале команда "СКА" встретилась с командой "ЦСКА". Но в итоге всё-таки победили москвичи. Они и стали победителями этого турнира. Но вскоре начался чемпионат СССР по хоккею. И тут в самом начале команда "СКА" заиграла плохо. Было несколько поражений подряд. Преподаватель физкультуры рассказывал невероятные вещи: о том, что основной вратарь Шаповалов занялся спекуляциями автомобилями. Не лучшим образом вёл себя и второй вратарь Володяев. Что здесь было правдой, а что вымыслом, сказать трудно. Но точно известно, что с Шаповаловым вскоре расстались. В составе команды "СКА" вратари как-то долго не задерживались. Припоминаю двух вратарей, которые играли в этой команде в тот период - Добровольский и Полковников. Но очень мало, что связано с их игрой, мне известно.

12. Музыкальные занятия

 После возвращения из Жлобина встал вопрос о возобновлении моих музыкальных занятий. Потерянные ноты так и не найдены. Что же делать? После того как я разучил песню "Как пойду я на быструю речку", я попытался поработать с песней "Как у нас во садочке". Дома я даже пытался её исполнять. Но приходилось учесть её сложность. Это требовало хорошо её разучить.
 И надо было подумать о том, каким произведением я займусь в дальнейшем. Подобрать его было нелегко. В этом же сборнике я нашёл русскую народную песню "Ой, да мы весёлые ребята". Это была довольно простая композиция, в которой преобладали одиночные ноты, двойные аккорды (терции). Разучил я её довольно быстро. Однако так случилось, что мне не довелось её продемонстрировать Надежде Семёновне. Такими были мои музыкальные занятия в этот период. Таким образом, оказалось, что из трёх заданных мне произведений я разучил только одно.

13. Моё чтение

 В этот период пришли некоторые книги. Их мне удалось прочитать.
 Прежде всего, расскажем о книге рассказов Вадима Кожевникова "Март-апрель". Всех их объединяет одна тема: все они повествуют о Великой Отечественной войне. Уже в первом же рассказе, давшем название сборнику, мы обнаруживаем это. Уже прошёл перелом в войне. Уже всё более очевидной была наша победа в войне.
 И всё же каждый эпизод носил на себе печать драматического и даже трагического. Именно об этом были рассказы Кожевникова. Эту небольшую книгу я прочитал буквально в первые же дни после приезда из Жлобина.
 А теперь поговорим о книге совсем иного рода. Ещё в 1969 году я слушал радиоспектакль по книге Владимира Лёвшина "Приключения Нулика". А в 1971 году я прочитал его книгу "Фрегат капитана Единицы" - продолжение "Приключений Нулика". В аннотации она обозначена как "Путешествия по арифметическим, алгебраическим и геометрическим морям", то есть, в этой книге в доступной для младших школьников форме даются первоначальные представления о математике. Конечно, книга эта была бы весьма ценным пособием, просто, наглядно и не навязчиво растолковывавшим, для чего нужна математика, и каково назначение буквально каждого её понятия. Но для человека гуманитарного склада ума, каким был я, это всего лишь очередная книга, живо и увлекательно рассказывающая о математике, но не привлекающая его к математике. Именно так воспринималась мною эта книга.
 В журнале "Литературные чтения" №№7-9 за 1971 год был помещён роман американского писателя Айзека Азимова "Дуновение смерти". Профессор-химик Брейд расследует таинственную смерть своего аспиранта Ральфа Нейфелда. Он обнаружил его погружённым в вытяжной шкаф, где помещался использованный в опытах цианистый натрий. Да, у него была трудная жизнь. Да, были трудные взаимоотношения с профессорами, научными руководителями его кандидатской диссертации (так не сложились отношения с профессором Ранке и Фостером. И тот, и другой с ним расстались). И тогда Брейд пытался с ним работать. После смерти Ральфа он собирался продолжить его работу. Однако, просматривая его записи, обнаружил подлог. В то же время, старый профессор Кэп Энсон, который по возрасту и состоянию здоровья уже не может вести активную научную и педагогическую деятельность, пишет то ли популярное, то ли учебное пособие по истории органической химии. Тем не менее, этот старый профессор пользуется большим влиянием. Он тоже видит записи Ральфа и ещё при его жизни обнаруживает подлог. И, в конечном счёте, оказывается, что именно он подстроил смерть Ральфа, то есть, по сути дела, совершил убийство, хотя при этом не применялось оружие, или вообще какого-либо прямого физического воздействия с его стороны не было. В то же время, Энсон знал, что Брейд собирался продолжить работу Ральфа. И тогда он предпринял попытку устранить и его, так как, по его мнению, они оба поступают безнравственно, покрывая подлог и пытаясь, таким образом, спасти эту работу. С точки зрения Энсона, это безнравственно. Но именно в этом заключается главный вопрос романа. Он может быть сформулирован следующим образом: имеет ли право на жизнь учёный, готовый покрыть подлог другого молодого коллеги? Автор не даёт прямого и однозначного ответа. Но он ставит этот вопрос и рассказывает один из вариантов его решения. А уж читатель определяет, какую позицию он займёт. Вот об этом роман.

14. Перед учебным годом

 30 августа мы вернулись в город. 31 августа пошли в школу на медосмотр. Он показал, что мой вес - 45 кг, рост - 161 см, объём груди - 75 см.
 Теперь наш класс находится на втором этаже правого крыла, где располагаются кабинеты физики и химии.
 В тот день я встретился с Мишей Губенком. Он меня спросил, где я был летом. Я сказал, что был в Жлобине. Он сказал, что тоже был в Жлобине и что он меня там видел (я-то не видел). И всё-таки жлобинский заряд у меня был, и это хорошо. Но его фамилия наводит на мысль о том, что есть у него белорусские корни (ещё в четвёртом классе некоторые из одноклассников говорили ему: "Да ты же белорус"). А Миша тогда этого не отрицал и не опровергал.
 Итак, лето 1971 года закончилось. Оно было очень интересным. Первую его часть я провёл в Жлобине, а август был отмечен приездом дедушки.
 Теперь начинается новый очень ответственный период - восьмой класс. Он тоже будет весьма интересным. К рассказу о нём мы теперь и приступаем.