Рассказ Присвоенная медаль

                Часть 1. На фронтах германской
  - Интересно, сколько может продолжаться эта кровопролитная война?  Неужели не навоевались? О чём там, в Ставке думают? За что воюем? – задавали эти вопросы друг другу вчерашние молодые крестьяне, которых призвали в декабре шестнадцатого года в действующую армию.
  - Как вы можете так рассуждать? Сколько надо – столько и будем, - крикнул на них Семён Волошин, который рвался на войну, чтобы отомстить за своих товарищей.
  Главный герой был из небольшого провинциального городка, где он родился и вырос. Работал помощником повара в трактире. Хозяин не мог расстаться с таким ценным кадром.
  Дождавшись призывного возраста, его мобилизовали в Русскую императорскую армию.
  - Ну что ж, раз Родина позвала, надо идти, - говорили напутственно Семёну, которому, конечно, было немного страшновато.
  - Я обязательно вернусь, - сказал своим коллегам Волошин.
   На вокзал бойцов вели офицеры.
  - Встань за веру, русская земля, - пели гражданские люди «Прощание славянки». Этот марш уже давно был знаком Семёну.
  Перед посадкой в поезд, призывникам выдали форму, которую  новобранцы надели в немноголюдном, отапливаемом маленькой печкой вокзале. Сапоги натирали ноги Волошину. Зелёная гимнастёрка тоже была не по размеру. Зато серая шинель с трёхзначными числами на погонах (это был номер полка) оказалась в самый раз.
  - Куда едем – то? – спросил кто – то из строя.
  - Да, действительно, скажите нам, ваше благородие, - никак не могли угомониться сегодняшние солдаты.
  - На румынский фронт, - ответил молодой белокурый фельдфебель.
  - А в какие войска? Почему вы нам сразу ничего не говорите? - выделываясь, решил завоевать авторитет среди молодых один боец.
  - Неугомонный какой! В артиллерию. Но сначала обучение в тылу, - промолвил из под лобья тот же фельдфебель.
  И вот добрались они к месту назначения. Солдаты и офицеры выгрузились из вагонов. Их выстроили, пересчитали и пешим порядком следовали дальше. Теперь их ожидала месячная подготовка.
  - Артиллерия – это не просто род войск. Это бог войны. И вам оказана большая честь служить здесь, - громким голосом прокричал командир учебной батареи – поручик Львов, поправляя свою портупею.
  - Сейчас ужин, потом баня, - добавил подпоручик Андреев.
  Наступило утро и по команде «Подъём» батарея, спеша одеться на ходу выстраивалась в казарме. Зарядка, утренний туалет, завтрак из перловой каши, кусочком ржаного хлеба и яблочного компота. Что ж, неплохо кормят.
  Теперь учебные занятия в корпусе, где и познакомился Семён со своим соседом по задней парте Юрием Чиркиным, который любил шутить надо всеми. За это многим он был противен. Но Волошин дружил только с ним, так как с другими новобранцами он никак не мог наладить отношения.
  Семён и Юрий всегда отставали ото всех. Они были троечниками, и за это их на практике выше подносчиков снарядов не определяли. Но главный герой отличался хорошей стрельбой из трёхлинейки.
  - Строевая, строевая, - зачем она нам нужна на войне?, - шептал Юрий у своего товарища.
  - Раз её проводят, то в будущем пригодится, - ответил Семён.
  - У меня ноги все в мазолях, - жаловался Чиркин, - который не умел толком заматывать портянки.
  - Давай я тебя научу.
  - Было бы неплохо.
  Волошин называл его своим другом и считал, что ему с ним крупно повезло. Но Чиркин не считал его таковым. Он даже не делился с ним ничем. Помнится случай один, когда на Рождество Христово в январе семнадцатого каждому солдату после ужина выдали по две шоколадной конфетке. Юрий съел свои сладости сам, а Семён поделился с ним, при этом ничего ему не предъявив. Слишком добрым он был по отношению к нему. Даже, тогда когда, перед отправкой на фронт Волошин вынул из вещмешка свою банку тушёнки, которую ему, как и всем воинам выдали сухим пайком, взял и  угостил Чиркина, а тот даже не поблагодарил его.
  - Ну что, канониры, вот и закончилась ваша подготовка. Надеюсь, что те знания, которые вы здесь усвоили, пригодятся вам. Берегите себя, - напутственно произнёс речь один из офицеров.
  Когда солдаты и их командиры сняли головные уборы, священник благословил их на ратный путь и окропил святой водой.
  А вот и фронт. То самое место, где по – настоящему закаливается характер и преподносится Богом серьёзное испытание войной.
  - Когда – нибудь я сбегу отсюда, - трусливо произнёс Юрий.
  - Не делай этого, пожалуйста, - отгонял его паршивые мысли Семён.
  - И тебе советую.
  - Нет, я буду здесь до конца. Даже до самой смерти.
  На позициях пока что было тихо. Разведка сообщила, что противник готовит очередное наступление. И связи с этим командование артиллеристов и пехотинцев разрабатывало совместный план наступательной атаки.
  Первыми начали работать, конечно же, пушки. Семён и Юрий подносили снаряды, так как на большее они были неспособны. Далее пошла в бой пехота. Противник не растерялся и начал бить со всех орудий. Даже до тыловой артиллерии долетали немецкие снаряды.
  Наводчика смертельно ранили. Волошин занял его позицию и начал наводить орудие в цель по германской пехоте. Немец отступил. Несмотря на то, что он был троечником, он справился со своей задачей. Ведь он кое - что освоил из практических занятий во время обучения, и был награждён медалью «За храбрость».
  Семён был ранен в руку шрапнельным осколком. Сразу же после боя к нему подбежала сестра милосердия в коричневом жакете и с изображением красного креста на белом переднике.
  - Потерпи, солдатик, сейчас я обработаю рану и перевяжу. Рана неглубокая, навылет, - нежным голоском произнесла из своих красивых губ сестричка.
  - Мне бы попить, родная.
  - Конечно, - отвинтив крышечку фляги и напоив жаждающего парня – артиллериста.
  - Спасибо Вам. Могу ли я узнать Ваше имя? – спросил перевязанный.
  - Меня зовут Феврония Ласточкина, - смущённо ответила сестра.
  - А меня Семён. Будем знакомы.
  - Ещё пару перевязок и рана пройдёт.
  - Вы очень красивая девушка. Вы мой идеал красоты. Девушка, у Вас такие глубокие серо – голубые глаза, на которые хочется смотреть вечно. У Вас такие замечательные черные волосы, - пытаясь добиться расположения сестрички Волошин.
  - Ну что же Вы меня в краску вгоняете, - заскромничала Феврония.
  После перевязок они сидели под звёздным небом и разговаривали о чём угодно, только не о войне. Семён дарил ей ромашки. Волошин начал потихонечку догадываться, что его чувства взаимны.
  - Знаешь, я ведь тоже из Тамбовской губернии. Так что мы тобой с одной земли, - Ласточкина шёпотом говорила, старясь никого не разбудить.
  - Здорово, а как ты оказалась на фронте? – спросил влюблённый Волошин.
  - Я, конечно, не хочу этого вспоминать, но тебе расскажу. Отправилась сюда за своим женихом. Он был унтер – офицером. Хотели пожениться после войны. Но он мне изменил. Потом его перевели в штаб фронта. Пообещала себе, что не буду доверять парням, но когда я встретила тебя, то моя жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов, и снова полюбила, - расчувствовавшись, призналась Семёну.
  - Родная моя, мне очень жаль, что с тобой это произошло. Хочу тебе сказать, у меня тоже была невеста, но, когда она узнала, что меня отправляют на фронт, бросила меня. И провожать не пришла. Но, увидев тебя, мой ангел, я понял, что нас с тобой сама судьба свела, - признался Семён.
  Не всё оказалось так просто. Дело в том, что Чиркин положил на Ласточкину глаз. Он не раз предупреждал своего товарища, чтобы тот перестал оказывать ей знаки внимания, иначе ему несдобровать. Волошин даже не слушал его и стоял на своём.
  Юрий, опрокинув ворованного спиртику, полез с кулаками на Семёна. Между ними завязалась драка.
  - Так как гауптвахт у нас нет, то отправляю вас на передовую в пехоту, там может быть, поймёте, что такое дисциплина, - разнимая, грозился офицер.
  На последок Волошин зашёл к Ласточкиной, чтобы попрощаться. Может, даже в последний раз.
  - Будь осторожен, мой милый, - расплакавшись, сказала Феврония, целуя его первый раз в губы.
  Февраль семнадцатого. Революция. Залётчики прибыли в пехотный полк, но их не спешили отметить. Юрий прямо перед атакой противника проиграл в карты приличную сумму, а брать её негде.
  Во время очередного боя этот неприятель под шумок вырубил прикладом Волошина (думая, что он погиб), поменял документы и забрал медаль, так как за неё солдат мог получать хорошее жалованье. Так он мог расплатиться.
  После этой атаки многие покинули свои позиции, а кто – то сдался в плен, так как в связи с Февральской революцией солдаты уже не исполняли приказы командиров.
  Среди пленных оказался Семён и его будущий друг Владимир Левашов. Он своими глазами видел происходящее с Волошиным на поле боя, но вмешаться не смог из за ранения в ногу.
  Волошин, окончательно очнувшись, выслушал то, что запомнил товарищ и сразу же в потайном карманчике нащупал фотографию своей любимой. Хорошо, что, Чиркин до неё не добрался. Посмотрел и стало легче. Теперь же, он носит имя своего главного врага.
  Пробыв в плену год, русские солдаты были освобождены в связи с заключённым с германцем миром. Всё это время Владимир склонял Семёна на сторону большевиков. Он убеждал его, что советская власть, а именно большевики, даруют народу свободу от буржуазийского пережитка.
  - Большевики дают власть советам, фабрики рабочим, землю крестьянам! – толковал Владимир.
  - А если нет? – спрашивал Семён.
  - Такого и быть не может, - твёрдо убеждал его друг.
  Главный герой после долгих колебаний и аргументируемых нравоучений понял, что с этим товарищем ему по пути.
                Часть 2. Война внутри войны
  После возвращения двух земляков в родной город в апреле восемнадцатого их мобилизовали в Рабоче – Крестьянскую Красную Армию. Зачислили их в запасной полк.
  - Ну что ж, теперь нынче война не империалистическая, гражданская, - посвятил Владимир своего друга.
  - А что, без неё никак нельзя? – спросил Семён.
  - Видимо, нет. Будем защищать советскую власть, - ответил ему Левашов.
  К лету подразделение, где служили наши герои, прикрепили к губчека, чтобы служить на благо революции внутри гражданской войны.
  -  Товарищи, лучшие из вас будут направлены к нам в чеку. Для этого вам придётся немало потрудится, - сказал председатель своим бойцам.
  - А что, перспективная служба эта губчека. Тут можно дослужиться до хорошей должности. Я верю, что в будущем мы займём эти козырные должности, - шёпотом произнёс Владимир.
  - Да я как – то и не знаю даже, возьмут нас туда или нет?- задал вопрос Волошин.
  - Главное стараться изо всех сил и всё получится. Сейчас пока нужно вступить в партию.
  И вот первое задание. В селе Алгасово Моршанского уезда местные жители разогнали продовольственный отряд. Командование направило туда карательный отряд в количестве сто двадцать бойцов. Среди них были Волошин и Левашов, которые отличились в наведении порядка в этой деревне.
  По возвращению в центр начальство решило принять в партию этих красноармейцев и назначить их на должность помощников заместителя начальника отдела губчека по борьбе с бандитизмом, то есть с народными восстаниями.
  - Вам оказана огромная честь, чтобы служить в этом органе. Не подведите, - сказал им их начальник по фамилии Луньков.
  - Мы не подведём, - слаженно ответили ему друзья.
  - Отлично. Сегодня отправляемся в командировку в тот же Моршанск для усиления. В этом уезде совсем распоясался крестьянин. Нужно помочь местным коллегам, - твердил Луньков, - выдвигаемся завтра, а пока, идите подкрепитесь и выспитесь.
  Наступило осеннее утро. Красноармейцы выстроились возле губчеки. Из помещения вышли те самые новоиспечённые чекисты. Во главе с Луньковым все погрузились в грузовики. Теперь им следует проделать путь до уездного центра.
  Добравшись до Моршанска, усиление разместилось в специально подготовленной казарме. Местные коллеги пригласили чекистов в здание уездной чека, где специально для них был накрыт богатый по тем временам стол. Тут, пожалуйста, и сало и нарезанный репчатый лук и папиросы. Также там, среди поляны красовалась бутылочка самогонки, которую чекисты опрокинули минут за двадцать.
  Ближе к вечеру сюда прибыл председатель штаба по ликвидации мятежа в уезде – товарищ Атюнин в сопровождении своих подчинённых – Соколова и Щеглова. Персона важная, ведь он руководил всей операцией. Ему не понравилось, что чекисты выпивали горячительный напиток.
  - Вы что творите. Революция в опасности, а вы устроили тут пирушку. Чтобы я этого больше не видел. Усекли?
  - Так точно, - ответили ему рыцари революции.
  - Переходим сразу к делу. Местными красноармейцами с боем были взяты несколько соседних сёл в уезде, но мятежники не сдались. Наша задача – совместными силами отбить у повстанцев эти села любой ценой.
  - А сих хватит? – спросил Луньков.
  - К Моршанску уже стянуты крупные военные силы, естественно из Вашего города, кстати, хвалю вас за оперативность и за то, что сразу откликнулись. Из Пензы и из Шацка. Так что – отвоюем.
  Немного погодя, по донесениям разведки, мятежники отказались от похода на город, испугавшись усиления красных. Но в село Рудовка, что на границе Моршанского и Кирсановского уездов готовилось ещё одно восстание.
  - Теперь нужно делать упор на подавление этого мятежа, - приказывал Атюнин.
  - Мы Вас поняли, - ответили местные.
  - Отправляемся сегодня. Нельзя терять ни минуты, - сказал председатель штаба.
  Когда красные добрались до села, их тут же обстреляли мятежники. Но бойцы не растерялись и ответили им огнём. Также для подавления восстания была применена артиллерия. Благодаря своему военному прошлому, Волошин возглавил расчёт и тут же оказался среди тех, кто стёр с лица земли другое мятежное село - Ракша.
  После этого в уезде продолжалась карательная операция, которая была последней для Левашова. Он вместе с Семёном продолжал гнать повстанцев к лесу, тут же Владимир был убит тем самым главным врагом Волошина, который поломал ему жизнь. Не успел он спасти своего товарища.
  Про Юрия было известно то, что он бежал с фронта германской и избежал призыва в Красную Армию. Это Волошин узнал после операции.
  Враг был ранен в живот. Он умолял Семёна не убивать его. Даже просил прощения и пытался отдать ту самую медаль.
  - Не нужна она мне. Теперь меня советская власть награждает, - сказал чекист.
  - Прошу тебя простить меня, - жалобно произносил Чиркин.
  - Я то, может быть, и прощу тебя, а вот мой друг нет. Арестовать его, - скомандовал он красноармейцам.
  Волошин подбежал к Левашову. Владимир сказал ему:
  - У меня не было никогда такого друга как ты, - умирающе молвил Владимир.
  - Ты навсегда останешься в моём сердце. В моей памяти, - закрыл товарищу глаза.
  Прошло время. В начале девятнадцатого восстание было подавлено. За особые успехи в проведении операции Волошина хотели представить к ордену Красного Знамени, тот отказался от него.
  -Наградите посмертно моего покойного друга, а я от награды отказываюсь. Он заслужил этого.
  - Будь по – твоему, - сказал председатель губчека.
  - Тогда возвращайся на Моршанскую землю бороться с контрреволюцией. Новая должность тебя там ждёт.
  - Есть, товарищ председатель. Теперь я после всего этого буду ещё упорнее бороться с бандитизмом. И ещё, попрошу похоронить Левашова с воинскими почестями.
  - Да, ты прав. Такого сотрудника потеряли.
  На память о своём друге Волошин сохранил его кобуру, с которой не расставался до самой отставки.
  Семён пытался отыскать свою Февронию. Он посылал запросы, наводил справки, но у него ничего не получилось. Волошин иногда поглядывал на фотографию, храня её под сердцем.
  - Может, это и к лучшему? – рассуждал чекист. – Не стану её подвергать опасностям с моей – то службой.
  Волошин так и не завёл ни семью, ни друзей. Он с головой был погружен в работу, в которой забывался. Моршанская земля – это его вотчина, где он чувствовал себя в своей тарелке. Его много раз звали на службу в губернский город, но он ни в какую не соглашался.
  Коллеги его уважали и немного боялись, так как он навел среди местных чекистов жёсткую дисциплину. Но своих он в беде не оставлял. Подчинённые спокойно могли обращаться к нему с любыми вопросами, которые он с удовольствием решал. От них требовалось только одно -  верно служить революции и с жадностью относиться к делу, которое им доверила партия.
  Хоть Волошин и был чекистом, но он не забывал о вере в Бога. Конечно, церкви не посещал, но и не был сторонником того, чтобы их разрушать. Нательного креста он не носил, со священнослужителями не общался. Просто молился за своих родных и близких перед сном. Может быть, поэтому Семёну было легче жить и работать.
  Хочется сказать напоследок то, что кем каким бы то ни был человек – красным, белым или зелёным, он в первую очередь должен оставаться человеком, способным ценить каждый момент своей жизни, ведь все мы когда – нибудь, покинем этот свет, где ответим за все свои смертные грехи, если здесь, на нашей грешной земле, не осознаем их и не покаямся.