Хюррем

зачем-то ты любила дураков
похожих на богов или на крезов
тактически меняющих любовь
на дерматин тойот и мерседесов
но мощь войны и сильное плечо
святая ложь арабского напева
быть частью мирозданья,
кирпичом
в фундаменте турецкого гарема
сермяжна жизнь наложниц и рабынь
безмолвных и безродных янычарих
не Роксолана, не Хюррем-шахинь
ты – Шура, приведённая в песчаник
инфляция по сути ценник твой
оплачен унижением эллинов
и от акче-монетки к  золотой
верблюдице, вскормившей бедуинов

красивая как дрёма у костра
как пьяное прибежище Хайяма
и на лебяжьей шее без креста
до крови расцарапанная рана
ты пробуешь огонь и опиат
он как и ты – живой, но обездвижен
так патока слегка касаясь гланд
навечно исчезает чтобы выжить

я попрощаюсь, поцелую  в лоб
убийство, право слово, не проклятье
дворцы уже погружены во гроб,
ещё старуха в подвенечном платье
в твоих десертах королевский яд
и всё не заживает шрам на шее…
Пока, подруга. Правду говорят
что лучшего не будет
в самом деле

моей венгерки эМ1 прицел
немного запотел от этой стыни
как жалко тех, кто так и не успел
найти дорогу посреди пустыни
на нас двоих – вся выжженная плоть
всея ближневосточныя геенны
там где из чрева изгнанный Господь
дамасской сталью вспарывает вены