Бесконечное дежурство. Глава Четвёртая

(начало см.  http://proza.ru/2024/08/01/1674 )

(предыдущая глава см. http://proza.ru/2024/08/06/1040 )


БЕСКОНЕЧНОЕ ДЕЖУРСТВО       (16+)

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,
в которой чемоданы рассказывают о своих владельцах, человеку разумному даётся лишь две руки, портье встречает прелестную иностранку, а бармен вспоминает голливудских актрис

Одного взгляда на вышедших из вращающейся двери людей с чемоданами хватило Альберту, чтобы понять, что перед ним самые настоящие, что ни на есть, американцы. Достаточно было посмотреть на их чемоданы. Кто-то встречает людей по одёжке, кто-то по лицу, а профессиональный портье – по чемоданам.

Во-первых, количество чемоданов позволяет опытному профессионалу сходу сделать вывод о том, из какой части света прибыл гость отеля. Чем больше у гостя чемоданов, тем вероятнее, что он прибыл из какой-нибудь экономически развитой страны Запада, где, как нам хорошо известно из телепередач, материальное сильно преобладает над духовным. Поэтому такой гость повсюду вынужден возить с собой множество костюмов, платьев, туфель, шляпок, украшений, косметики и прочих необходимых ему в путешествии вещей, без которых гости из так называемых развивающихся стран легко и спокойно обходятся по причине их отсутствия.
 
Привыкших к путешествиям в условиях комфорта первого и бизнес-класса западных туристов не смущает даже то обстоятельство, что природа дала человеку всего две руки, и поэтому логично было бы предположить, что максимальное количество чемоданов у одного туриста не должно было бы превышать двух. На заре человечества, в те далёкие времена, когда только появился и освоил прямохождение хомо сапиенс – человек разумный, никто и предположить не мог, что в далёком будущем двух рук ему будет недостаточно. Этот просчёт матушки-природы теперь приходится исправлять грузчикам, таксистам и коридорным, вынужденным тащить за путешественниками сверхнормативные чемоданы (Мальчики, таскающие за девочками портфели после школы, не в счёт).
 
Во-вторых, бренд самих чемоданов говорит о статусе их владельца примерно так же, как его часы или марка его автомобиля. Если Луи Витон – это что-то вроде Роллс-Ройса, Самсонайт и Делси – что-то вроде Мерседеса или Кадиллака, то китайский но-нэйм, купленный в секции гипермаркета, расположенной между сковородками и мешками для мусора – это что-то вроде Лады Калины (такая же канистра на колёсиках, только не железная, а пластиковая).
 
В-третьих, некоторые путешественники любят обклеивать свои чемоданы наклейками с видами городов, где побывал их владелец, что тоже могло бы свидетельствовать о его «проходимости», но, увы, мода на подобные наклейки почти полностью ушла в прошлое. Согласитесь, здесь есть о чём пожалеть. Ведь, с одной стороны, эти разноцветные наклейки были достаточно красивы. На них были изображены главные достопримечательности какого-нибудь города, типа Эйфелевой башни или Тауэр-Бриджа, снабжённые соответствующей подписью, Лондон или Париж, то есть, Париж или Лондон. С другой стороны, клеить липкую бумажку на прекрасную ломбардскую кожу дорогущего чемодана – это просто кощунство.

Прибывшие американцы были явно не из тех, кто сам таскает свой багаж. Чемоданы за ними внесли таксисты, причём, бедолаги, смогли сделать это только за несколько приёмов. Судя по всему, американцам пришлось взять в аэропорту сразу два такси класса «Бизнес», так как в одну легковушку столько чемоданов не влезло бы, тут требовалась Газель и, желательно, грузовая».
 
Альберт надел свою лучшую улыбку и поспешил к вращающейся двери, чтобы поприветствовать гостей и указать таксистам, куда ставить чемоданы. Через стекло двери он разглядел два больших чёрных «мерседеса» и убедился в правильности своей догадки.

«Эх, Сан Саныч! Зачем же ты сократил швейцаров и белл-боев! Разве можно допускать, чтобы в солидном отеле портье-администратору приходилось встречать гостей у дверей и, тем более, таскать чемоданы, будто он портье-багажник! Это же нонсенс! Позор! – думал Альберт, сохраняя на своём лице притворную улыбку – а тут ещё, как назло, я Валеру за хлебушком отослал, некому помочь».
Таксисты принялись было укладывать чемоданы на багажные тележки, но Альберт царственным жестом дал им понять, что лучше предоставить это дело профессионалам и оставить их на ковре, разрешив только повесить портпледы на верхние перекладины тележек. В противном случае, эти люди, не имеющие представления о том, что такое настоящий сервис, всё бы напутали. А после этого он, стараясь держать осанку английского дворецкого, вернулся за стойку, ещё шире растянул свою улыбку и, наконец-то, присмотрелся, как следует, к самим гостям.

Мужчина ему как-то сразу показался не слишком приятным, хотя вряд ли Альберт смог сказать, почему. Возможно, потому что, увидев его седые курчавые волосы и загоревшее под южно-калифорнийским солнцем морщинистое лицо, Альберт дал мужчине лет 65-70. Надо сказать, что Альберт вообще не очень жаловал старикашек. Нет, конечно, не в том смысле, что Альберт плохо относился к пожилым людям. Отнюдь. Альберт был всегда вежлив и уважителен, уступал старичкам место в автобусе, а бабушкам даже помогал перейти улицу. Но то в быту, а не на работе, где приходилось учитывать, что пожилые клиенты отеля, как правило, гораздо придирчивее молодёжи. Они готовы возмущаться любой мелочью, которая не соответствует их странным и давно устаревшим представлениям об идеальном сервисе в идеальном отеле и на которую молодой постоялец вообще не обратил бы внимания.
 
Одет американец был дорого, даже очень дорого, но фирменное пальто сидело на нём скорее просто неряшливо, чем с запрограммированной именитым кутюрье небрежностью. Он бросил на Альберта короткий колючий взгляд поверх очков в тонкой золотой оправе, сидящих на кончике его массивного с горбинкой носа, и портье показалось, что этот взгляд близко посаженных чуть навыкате глаз моментально просверлил его насквозь. Под этим мимолётным взглядом глаза Альберта автоматически прищурились, а уголки рта поднялись ещё выше.
 
Но мужчина больше не глядел на Альберта, а мешком плюхнулся в самое широкое кресло и прикрыл глаза. Похоже, он устал от перелёта, у него болела голова, и ему хотелось поскорее попасть в свой номер и заснуть. Альберт вздохнул с облегчением, потому что ему было как-то не по себе от колючего взгляда этого американца. Женщина, приехавшая вместе с мужчиной, наклонилась к своему спутнику и что-то негромко спросила. Тот кивнул в ответ, и она выпрямилась и обернулась к Альберту.
Только в этот момент Альберт разглядел её лицо, и у него перехватило дыхание: настолько это лицо было красиво в своей исключительной необычности. Никогда в жизни он не встречал такой очаровательной молодой женщины. Такие красавицы могли существовать только на экране или на обложке глянцевого журнала. Её необычайная красота была несомненно результатом удачного смешения разных рас. Тонкие черты лица цвета молочного шоколада в обрамлении длинных вьющихся волос, чёрных с едва заметным рыжеватым отливом, чувственные губы и огромные серо-голубые глаза… Кашемировое пальто от Лоро Пьяно с блестящим пояском подчёркивало её гибкую талию.
 
Альберт на несколько секунд потерял дар речи и, кажется, пропустил обращенные к нему слова прелестной американки. Внезапно поймав себя на этом, он придал своему лицу выражение сосредоточенного внимания. Девушка, очевидно, хорошо знала, какое впечатление производит её внешность на тех, кто видит её впервые. Она охотно простила Альберту его минутное замешательство и повторила свои слова, разумеется, по-английски:
– Проверьте пожалуйста, для нас должны быть забронированы смежные «Люксы».

Она порылась в своей сумочке «Шопард» и подала Альберту два синих паспорта.
Первым портье открыл паспорт мужчины, выданный на имя Саймона Цуккерманна. Никаких голливудских знаменитостей по фамилии Цуккерманн Альберт не знал. Он знал только о братьях Джерри и Дэвиде Цукерах. Ещё на ум приходил Марк Цукерберг, тоже знаменитость, но вроде как из сферы, не относящейся к киноиндустрии. Перед тем, как отложить паспорт мужчины в сторону, Альберт решил проверить свою наблюдательность. Он прочёл дату рождения, указанную в паспорте, произвёл в уме вычисления с четырёхзначными числами и пришёл к выводу, что ему нужно ещё многому научиться: мужчине оказалось 76 лет, а вовсе не 65-70, как Альберт определил на глаз.

«Ну и ладно, натренируюсь ещё» – подумал Альберт и отложил паспорт мужчины в сторону. Гораздо больше его интересовал паспорт девушки. Девушку звали Белинда Давенпорт, а лет, судя по документу, ей было двадцать пять. На фото, вклеенном в паспорт, она выглядела довольно заурядной и немного испуганной темнокожей девчушкой. Правда, паспорт был выдан ещё семь лет назад. За эти семь лет девушка явно успела расцвести и стала намного эффектней. Альберт перевёл взгляд с фото в паспорте на оригинал, и у него снова перехватило дыхание. «До чего же она красивая! Никогда таких красавиц не встречал…» – Альберт вдруг поймал себя на том, что где-то в его подсознании началась яростная борьба между абстрактно-платоническим восхищением и желанием любоваться необычайной красотой девушки и с трудом обуздываемой страстью овладеть ею прямо здесь и сейчас. Было в её красоте что-то зовущее и притягивающее. «Успокойся, Альберт! – сказал он себе – ты же на работе! Ты профессионал! Вот и веди себя, как пристало профессионалу».
 
Но сосредоточиться на работе было не так-то просто. В мозгу вновь и вновь крутились мысли об экзотической красавице и ещё какие-то воспоминания о том, что он когда-то её уже видел. Разумеется, не в жизни, а на экране. Но он никак не мог вспомнить ни одной кинокартины или сериала с её участием. «Но ведь Алиса говорила, что приедет какая-то голливудская знаменитость. Старикашка явно не в счёт, он точно не артист, иначе я вспомнил бы его физиономию, и не режиссёр, иначе я знал бы его фамилию ¬– рассуждал Альберт – так что без сомнений голливудская звезда – это именно Белинда. С такой-то внешностью ей даже талант не нужен, чтобы стать звездой. Но, хоть убей, не могу вспомнить названия хотя бы одного фильма, в котором она снималась. Возможно, она совсем недавно начала сниматься, и фильмы с её участием ещё не попали в наш прокат. Ладно, потом всё про неё выясним, погуглим в Яндексе. Интернет знает всё. А сейчас нужно быть профессионалом и заселить дорогих гостей».
 
Альберт выдал девушке корешки с ключами от обоих номеров и бумажку с паролем от Wi-Fi.
– Номера 601 и 602. Шестой этаж. Лифт за углом справа, в конце коридора. Ваш багаж сейчас будет доставлен, – Альберт из последних сил улыбнулся ещё шире.
Девушка захлопала пушистыми ресницами, лукаво улыбнулась Альберту в ответ и отошла от стойки, чтобы извлечь из кресла старикашку. Тот зевнул во весь рот, с трудом встал из кресла, опершись о подлокотник, и мелкими шажками засеменил в сторону лифтов. А девушка шла чуть позади него, плавно покачивая бёдрами и помахивая сумочкой. В отличие от старикашки она в этот ночной час была бодра и полна энергии. Казалось, невидимый шлейф сексуальности тянулся за ней поблёскивая и переливаясь флюидами.

Едва американцы скрылись за углом, как из вращающейся двери появился Валерий с полиэтиленовым пакетом в руках.
– Добыл хлеб? Тебя только за смертью посылать. Что так долго? Небось, ещё и покурить успел? – спросил портье.
– Хлеб добыл. Целый. Круглый, как и договаривались. Конечно, покурил, раз уж всё равно выходить пришлось. Кстати, ты обещал на этот раз не записывать, – ответил охранник.

– Раз обещал, значит не буду, хотя мне, конечно, может потом сильно влететь от Алисы, если она надумает проверить записи с камер. Кстати, пока ты за хлебушком ходил, к нам голливудская знаменитость заселилась. Теперь нам, Валерий, нужно эти вот чемоданы доставить в 601-ый и в 602-ой, – Альберт указал на чемоданы, стоящие справа от входа в отель. – Ставь коричневые чемоданы на эту тележку, а чёрные – на ту. Я повезу коричневые в шестьсот первый, а ты чёрные – в шестьсот второй.
– А я не нанимался пендосам чемоданы таскать! Я тебе не коридорный! У меня пост на входе, мне отлучаться нельзя, – заартачился Валерий.

– У меня тоже пост за стойкой, и я тоже не обязан чемоданы таскать, но я не выпендриваюсь, как некоторые, – ответил Альберт, – хотя другой бы, на твоём месте, не стал бы отказываться, а сказал мне «спасибо». Это же не просто американцы, а американцы знаменитые. Звёзды Голливуда. Ты только посмотри на их чемоданы!
– Посмотрел. Вижу. Чемоданы здоровенные и наверняка тяжелющие, – продолжал ворчать охранник.

– Вот уж, не зря говорят, что каждый видит своё. Один видит в музее прекрасное блюдо из мейсенского фарфора, а другой – только пустую тарелку из-под отбивной, которую успели слопать до него. Такие как ты, Валерий, видят в этих чемоданах только тяжесть, а умный человек на твоём месте увидел бы щедрые чаевые, – сказал Альберт.
При упоминании щедрых чаевых, охранник взбодрился и быстро и аккуратно переставил чемоданы с полу на тележки.
– Ваня, пригляди тут, чтоб посторонние не шастали, а мы на шестой съездим, – крикнул Валерий бармену.

– А какие в такое время могут быть посторонние? – спросил Иван, оторвавшись от чтения.
– Ну, мало ли… Проститутки какие-нибудь… – ответил охранник.
Альберт ухмыльнулся и покатил тележку с коричневыми чемоданами в сторону лифта. Валерий покатил вторую тележку вслед за ним.
– Я поеду в 601-ый, а как лифт вернётся, ты дуй в 602-ой, – сказал портье охраннику. Тот кивнул.

Первым на шестой этаж отправился Альберт. Он специально выбрал тележку с коричневыми чемоданами, рассудив, что чёрные чемоданы должны принадлежать мрачному старикашке с колючим взглядом, а у фееричной красотки чемоданы должны быть более светлыми.
Поднявшись на шестой этаж и пройдя в самый конец коридора, Альберт одёрнул пиджак, поправил узел галстука и тихонько постучал в дверь номера 601. Он был уверен, что голливудская знаменитость займёт именно более почётный угловой номер. И в этом он не ошибся.
 
– Один момент, – раздался из-за двери голос американки. Секунд через десять девушка открыла дверь, и в полумраке номера, освещённого только приглушённым светом из ванной, Альберт увидел её точёный силуэт. Без пальто она казалась ещё стройнее. 
– Ваш багаж, – сказал Альберт и снял первый светло-коричневый чемодан с тележки.
Девушка нажала клавишу выключателя, обворожительно улыбнулась Альберту и сказала:
– Нет, нет. Это не моё. Это чемоданы мистера Цуккерманна. Мои чемоданы – чёрные.
– О, простите! Ваши чемоданы прибудут через минуту, – сказал Альберт, смутившись. Красотка сочувственно улыбнулась ему и захлопнула двери перед его носом, а портье уныло покатил тележку обратно, к номеру 602. «Надо же было так обмишуриться!» – корил он себя.

Подъехав к двери номера 602, портье постучался. Пока он стоял под дверью шестьсот второго, мимо него проехал со своей тележкой Валерий. Охранник бросил взгляд на Альберта, потом на выпуклые цифры номера на двери, потом снова на Альберта, и поняв, что раз портье здесь, то ему следует ехать в номер 601, отправился в самый конец коридора.

Альберт с завистью и даже с какой-то тоской наблюдал, как охранник один за другим заносит чёрные чемоданы вглубь номера и потом возвращается к тележке за другим. А когда Валерий занёс внутрь последний чемодан, дверь за ним закрылась и не спешила открываться.
 
Альберт тяжко вздохнул, но тут открылась дверь, перед которой он стоял. Мистер Цуккерманн в белом гостиничном халате и белых тапочках, открыв Альберту дверь, зашел вглубь номера и, встав перед распахнутым шкафом, сказал:
– Давай, пацанчик, эти два ставь сюда, в шкаф, этот на банкетку, а вот этот клади вон на ту хреновину, чёрт её знает, как она правильно называется по-русски.
– Это багажница, – сказал Альберт и только тут понял, что американец говорил с ним по-русски. Да, по-русски. Конечно, с сильным акцентом, но акцент это был скорее какой-то виницкий, чем калифорнийский.

– Вы говорите по-русски? – с удивлением спросил он у Цуккерманна.
– Как видишь, ещё неплохо-таки говорю, раз даже ты меня понял. Как видишь, старый Сёма Цуккерманн ещё не все мозги пропил на чужбине. Я же родом из здесь, из Захудаловки. Решил, так сказать, приникнуть к истокам. Не знаешь, как там моя Захудаловка? Ещё стоит? Не всё ещё растащили?
– Да вроде, ещё не всё. Сам я там никогда не был, чего мне там делать, но насколько я знаю, летом туда автобус с восточного автовокзала ходил, – ответил Альберт, – хотите, я узнаю, не отменили ли его из-за распутицы.

– Бог с тобой, пацанчик! Подумай головой, где я, и где автобус! Утром такси мне вызовешь на Захудаловку, – ответил старикашка, зевая.
– Обычное такси туда не проедет, туда джип нужен, – ответил Альберт.
– Ну, вот джип и вызови.
– Вы туда один поедите или с вашей… спутницей? – уточнил Альберт.

– Ловкий ты пацан, далеко пойдёшь. Умеешь-таки правильные слова подбирать. Ишь, как ты эту профурсетку обозвал. А что, понравилась небось? Видел, видел, как ты на неё зенки пялил. Да ты не стесняйся, не стесняйся. Я в твои годы тоже ни одной тёлочки от Замозжайска до Лос-Анджелеса не пропускал, ни белой, ни чёрной, ни в красных пятнышках, от которых потом лечиться нужно было. А эта и впрямь, симпатичная. Куда ж я без неё? Вдвоём поедем, раз уж её ко мне приставили. А теперь, пацан, дуй к себе, мне спать пора. Устал я с этими перелётами и переездами, – старикашка снова широко зевнул и сунул Альберту в нагрудный карман форменного пиджака несколько однодолларовых купюр.

– Доброй ночи, сэр, – сказал Альберт по-английски.
Старикашка махнул рукой, мол, давай уже, вали скорее, и закрыл за Альбертом дверь.
Альберт вернулся на своё рабочее место за стойкой. Тускло освещённое фойе отеля было пустынно. Охранника, который должен был стоять на посту у вертящейся двери на месте не было. Очевидно, он ещё не вернулся с шестого этажа.
Альберт прогулялся по залу до бара, за стойкой которого скучал Иван. Наверное, он устал от чтения: раскрытая книжка лежала на стойке, а сам бармен смотрел куда-то под потолок.
 
– Вот прикинь, Ваня, американец-то оказался банальным Цуккерманном, родом из нашей Захудаловки, – поделился портье с барменом, – вот, гляди, сунул мне от своих щедрот аж целых три доллара. И это за четыре чемодана и два портпледа.
– Ничего удивительного, с Цуккерманнами такое случается, – ни капельки не удивившись ответил Иван, – а звезда как? Я её не разглядел как следует. Как она, красивая?
 
– Не то слово, Ванюша! Просто куколка! Вот только никак не могу вспомнить, в каком фильме я её видел. И имя её ничего мне не говорит: Белинда Давенпорт. Слышал, когда-нибудь про такую?
– Вроде нет. Правда, я из голливудских актрис по именам только старушек знаю, типа Мэрил Стрип или Шэрон Стоун. А кто помоложе, знаю только в лицо.

– И что, даже Анджелину Джоли не знаешь? – спросил портье.
– Анджелину Джоли знаю. А вот Белинду, как её там – не знаю, – невозмутимо ответил бармен.
– Что-то Валера наш у этой Белинды задержался, – сказал Альберт, – пора бы ему уже вернуться на пост.

– А зачем он тебе сдался? Что, скучно стало, прикалываться не над кем? – спросил Иван.
– Да мне скучать-то особо сегодня ночью не приходится. Просто, хотел поинтересоваться, куда он каравай положил.
– Вот он, твой каравай, – бармен поставил на стойку никелированный поднос, покрытый вышитой льняной салфеткой, на которой лежал круглый чёрный каравай с никелированным же соусником на макушке, а в соусник была насыпана крупная розовая гималайская соль.

– Ну, что ж, каравай у нас есть, – констатировал Альберт, – осталось только найти гарну дивчину, которая будет его вручать дорогим африканским гостям. И где нам такую найти?
– Может быть, Настю попросишь? – предложил бармен, – кажется она сегодня дежурит.
– Ну, ты даёшь! Во-первых, Насте через неделю пятьдесят. Забыл, как деньги ей на подарок собирали, на юбилей? Во-вторых, женщина она, конечно, не злая, но внешность у неё, сам знаешь, такая, что все нигерийцы от нас разбегутся. А в-третьих, кроме неё некому будет номера для них готовить. Или, может быть, ты возьмёшься кровать застилать и туалеты мыть?

– А я-то тут причём? Мне от бара далеко отлучаться не положено. Вдруг кто-то из гостей захочет чего-нибудь выпить?
– А раз так, давай ты у нас будешь вместо гарной дивчины!
– Ты думай, что говоришь! За такие намёки можно и по шнобелю схлопотать! – Иван закипел от возмущения.

– Да ты не кипятись! Я же не намекаю, что ты из этих… нетрадиционных. Просто, нигде не сказано, что каравай обязательно должна вручать красивая девушка. Это дело вполне можно поручить и такому красивому и брутальному парню, как ты. Оденем тебя в национальный костюм. Ты у нас парень фактурный, а в белой вышиванке будет вообще полный отпад. Нигерийцы будут в восторге, – Альберт на всякий случай отошел на метр от Ивана, подозревая, что чернокожий бармен может не совсем правильно его понять, не оценить его предложения и, в результате, среагировать неадекватно, например, устроить мордобой на почве предполагаемой расовой неприязни.

Но Ивану это предложение понравилось:
– А что? Прикольно! Только где ты возьмёшь национальный костюм?
– Пойдём, покажу, – ответил Альберт, – вылезай из своей берлоги.
Иван вышел из-за барной стойки. Альберт подхватил его под руку и потащил к сувенирному павильону. На ручке закрытой стеклянной двери павильона висела табличка: «Мы открыты, когда мы здесь. Когда нас нет, мы закрыты».

– Вон, гляди, – Альберт указал на вешало, стоявшее в самой глубине павильона, – как раз твой размерчик.  Валера вернётся, возьмём у него дежурный комплект ключей и позаимствуем на время.

На вешале, ближе других кофт и сорочек к выходу, висела белая косоворотка, расшитая красными петухами.
– Красота! Между прочим, стоит 89 долларов, чистый лён, – сказал Альберт.
В это время на стойке рецепции зазвонил телефон. Альберт поспешил вернуться за стойку, но споткнулся о массивное кожаное кресло и ушиб левое бедро. Когда же он, наконец, прихрамывая, добрался до стойки и снял трубку, услышал только длинный гудок.

«Кто же это звонил в такое время? Не позаботившийся заранее забронировать номер новый гость, слезший с проходящего поезда и пытающийся устроиться на ночлег, обзванивая одну за другой все гостиницы Замозжайска? – Альберт начал перебирать в уме варианты – Или снова Тина? С неё станется. А вдруг… А вдруг это Алиса? Что, если это она звонила. Решила меня проверить, а меня-то за стойкой не оказалось. Вот ведь всегда так, выкладываешься на все двести процентов, из кожи вон лезешь, перерабатываешь, а она подловит тебя на какой-нибудь мелочи и… прощай премия. Скажет, отлучался с рабочего места, не поднял трубку с третьего звонка клиента… Да она найдёт, чего сказать, чем упрекнуть».
 
Альберт грустно вздохнул, будто глубокий вздох мог избавить его от печальных мыслей. «Раз уж такое дело, вот сейчас сяду и буду сидеть здесь за стойкой. Моё дело отвечать на звонки, выдавать ключи и давать распоряжения рум-сервису и коридорным и… и, собственно, всё. А то, что их у нас в отеле нет, этих самых коридорных, это уже не моя забота. Пусть гости сами таскают свои чемоданы. И на кухню за клаб-сэндвичем пусть сами идут, если им вдруг приспичит перекусить посреди ночи. А я буду сидеть на рецепции, потому что отходить отсюда мне не положено» – думал он, тупо уставившись в экран компьютера, как будто надеялся, что там вдруг появится системное окно с надписью: «Свободные номера категории Стандарт для гостей из Нигерии».
 
Вдруг в вестибюле отеля раздался громкий цокот женских каблучков. Альберт поднял голову и увидел худенькую девушку, спешившую к нему из лифтового холла.  На плечи девушки был накинут белый махровый халат с вензелем отеля, но завязанный наспех поясок развязался от энергичной ходьбы, так что портье успел разглядеть чёрные кружевные трусики и кружевной пояс с чулками в крупную сетку. Не укрылось от его взгляда и то, что бюстгальтера на девушке не было. Но заинтересовавшую его было форму её грудей он так и не успел как следует разглядеть. Дойдя до стойки, девушка запахнула халат, махнула рукой, словно хотела куда-то позвать Альберта, но не смогла произнести, куда. Она была взволнована, и ей нужно было отдышаться.

– Инга? Что с тобой? Случилось что? – спросил Альберт.
– Я вам сюда звонила, как назло, никто не ответил, блин… – девушка говорила отрывисто, пытаясь отдышаться после каждого сказанного слова, – пришлось самой бежать. Пойдём скорее…
   
– Куда? – спросил портье.
– Туда… Наверх… В 606-ой…
– Да что случилось то?
– Пойдём скорей, там объясню. Сам увидишь…

(продолжение http://proza.ru/2024/08/06/1073 )