Глава 6

       ...Итак, луна была ясная, в самом начале ущерба. Мы возвращались в отель. Там Полковник сядет в свой BMW и уедет на таинственную дачу, ту, что «на горке», а я пойду в свой дабл, где на широкой кровати лежит мертвая царевна из города Брно. (Надеюсь, что она на ночь не слишком сильно душится).
       - Вот ведь, - раздумчиво сказал Полковник, - все так тихо, мирно, благопристойно, а начиналось-то с разбоя. Герб Монако видел?
       - Видел – над входом во дворец Гримальди.
       - Кто там изображен, помнишь?
       - Смутно. Какие-то мужики. У одного меч в правой руке, а другой, похоже, левша.
       - Совершенно точно, так что на память можешь не жаловаться. Но суть-то в том, кто эти мужики. Как думаешь – кто?
       - Не знаю. Охраняющие престол рыцари?
       - Ага, рыцари. А почему они в рясах?
       - Наверное, мода была такая.
       - Это ты точно сказал – мода. Мода на убийство. Чтоб ты знал, я прежде, чем купить виллу, все тут изучил. В смысле, историю этих монегасков. Так вот, в тринадцатом, что ли, веке на Скале стояла генуэзская крепость. Однажды  ночью – дело было в январе – в ворота постучались какие-то монахи. Пустите, мол, согреться и переночевать. Ну, те и открыли – как-никак святые отцы. А отцы достали мечи из-под ряс и стражу изрубили в капусту. Словом, захватили укрепленный пункт диверсионным методом. Командиром у них был пацан по имени Франсуа Гримальди, кстати, знатный генуэзец, которого за что-то там, не помню, лишили гражданства. Вот он им и отплатил – крепостью овладел да тут же и присягнул на верность французскому королю. А тот, естественно, в долгу не остался – присвоил ему звание, пардон, титул князя Монакского. И прозвал он его – Франсуа Хитрый.
      У Полковника был снисходительный вид профессора, рассказывающего студенту случаи из своей жизни.
      - Ну, а потом его потомки долго тут безобразничали – пиратством промышляли, разбоем. И, как принято в среде аристократов, родственнички мочили друг друга почем зря. Братик убивал братика, племянничек резал дядю, а сыночка этого племянничка, по имени Геркулес, топили в море. История, блин. И что теперь? Сплошной музей восковых фигур под открытым небом. Аристократы, князья, графы, шевалье, словом, национальные герои. Но ты попробуй, колупни этот лакированный воск – что под ним? Убийство и грабеж. Грабеж и убийство. Хотя, знаешь, я к печальному выводу пришел, – Полковник внезапно замолчал, и с минуту мы шли молча.
       Я не выдержал и спросил его, к какому такому печальному выводу он пришел.
       - А? Ах, да – вывод такой:  героями, особенно национальными, чаще всего становятся именно убийцы.
      «Вот тебе и военный», - подумал я.
       - А их потомки, те непременно оказываются борцами за либеральную идею, кому хочешь хавальник начистят. И они, прикинь, ещё нас за варваров держат! А ведь неизвестно, так ли уж случайно принцесса Грейс погибла. Ну, да это неважно. Важно то, что ты испытательный срок прошел – я тебя принимаю на постоянную работу. Десять тысяч евро в месяц...  для начала. Но придется освоить французский, хотя бы элементарный. Поскольку ездить сюда будем часто. Идет?
       - Идет, уи, месьё, - сказал я и для солидности басовито кашлянул, как бы пробуя голос.
       - Завтра Симона съездит в банк - получишь аванс, а девушка – свой гонорар.
       Полковник, по-видимому, хорошо знал топографию местности – мы шли по каким-то ему ведомым дорожкам, то поднимались, то спускались по ступенькам и вышли к отелю «Ле Меридиен» неожиданно быстро. Окна были темные – все уже спали. Только на reception горела лампа и маячил бессонный портье.
       - Вот и пришли.  Завтракать мы с Симоной приедем в отель, так что увидимся скоро, – выпятив нижнюю губу, он прилежно вгляделся в свой «Ролекс», - часа через три, нет, четыре. Ты знаешь, что по этому поводу говорил Наполеон Буонапарте?
       - По какому поводу?
       - Насчет сна. Он говорил, что мужчине достаточно трех часов, а штатские и женщины могут понежиться в постели на час дольше. Поскольку в нашем подразделении есть женщины, встречаемся здесь через четыре часа. Вопросы? Будь здоров.
       И Полковник, стараясь держать строевой шаг, направился к своей машине, припаркованной на стоянке возле отеля.

                *  *  *

       Марцела предусмотрительно не выключила свет в ванной – я сумел войти в комнату, не натыкаясь на мебель. Соседка моя спала так тихо, как будто её здесь не было, как будто душа, уйдя в астрал, заодно прихватила с собой и тело, тем более, что особых проблем с переносом его – длинного и легкого – не могло возникнуть.
       Вначале я решил прикорнуть на полосатом шелковом диванчике – всего четыре часа, пустяки. Однако он оказался не очень-то удобен, а, главное, коротковат.         
       «Нет, подумал я, - этот ампир высосет меня, как вампир, завтра буду никакой, а за десять тысяч в месяц от Полковника можно ожидать всего. Устроит какой-нибудь марш-бросок по горам Прованса в водолазных костюмах, с него станется».
       И я осторожно, словно вор, подкрался к широкой кровати, откинул одеяло, пахнущее лавандой, и с наслаждением вытянулся на скользкой простыне. Марцела не шелохнулась.
       Перед тем, как провалиться в сон, сквозь цветные пятна полудремы я увидел прошедший день – словно фильм, прокрученный наоборот – ясную луну, кромку берега, черные волны моря, крепкомордых питерских бандитов, бар, бешеный пропеллер рулетки, зелено-коричневую пещеру казино со сталактитами хрустальных люстр, монахов, воинственно размахивающих мечами над входом во дворец Гримальди, Симону в лопающемся коконе бального платья, Полковника в распутинском обличье, бухту Ангелов и макет припорошенных снегом Альп там, внизу, под нашим «Боингом». Последнее, что я услышал, был вопрос: «Сто тысяч евро в месяц, идет?» «Так, нормальне», - ответил  я и отключился.