Глава 10

       - Di Provenza il mar, il suo-о-оl…
       - Эй, с тобой все в порядке? – голос Полковника донесся из другого мира, обложенного ватой.
       - А? Что?
       - Да ничего особенного, - сочувственно произнес Полковник. - Только не мог бы ты петь чуточку тише – я с Москвой разговариваю.
       - Это я не вам, - обратился он к невидимому собеседнику. - Тут один наш сотрудник неожиданно запел. Ну, ясно отчего – от счастья. От как бы полноты как бы жизни… Да, так вы, уж пожалуйста, сообщайте мне обо всех изменениях… Нет, по емеле не обязательно… Да, по этому самому номеру.  Всего хорошего.
      Полковник сунул мобильник в карман пиджака и с  веселым изумлением посмотрел на меня.
       - Эк, из тебя голос-то рвется. Застоялся что ли? Пардон, я шутейно. Скоро тебе всерьез петь придется. Похоже, послезавтра «середь шумного бала».
        - Как называется теплоход? – спросил я.
        - А вот об этом говорить пока рано, – Полковник залпом осушил бокал с минеральной и наклонился к Симоне.
       - Позвони Рене, закажи стол на шесть персон.
       - Когда?
       - Ты разве забыла? На сегодняшний вечер.
       - Ах, да-да, а почему на шесть персон?
       - Много вопросов.
       - Ты имеешь в виду…
       - Имею, – сказал Полковник. – В виду. Только звони не с мобильного. Понятно?
       Она, мягко колыхнувшись, поднялась из-за стола и поплыла в сторону рецепции.
       Полковник туманно посмотрел ей вслед и медленно перекатил глаза в нашу с Марцелой сторону.
        - У нас, то есть у меня, вечером деловая встреча. Заодно пообедаем. А пока – рекомендую посетить Океанографический музей – не пожалеете. А можете и в Ниццу прокатиться – вы люди свободные… до некоторой степени. Встречаемся в восемь в вестибюле. Впрочем, нет, не в восемь. В девятнадцать пятьдесят девять. Так будет надежнее. Оревуар.
       И Полковник направился к Симоне, которая уже успела позвонить таинственному Рене.
       «Все-таки армейский юмор изжить нельзя», - подумал я.

                *  *  *

        - Ну что, Марцелка, куда ты хочешь – в Ниццу или в музей?
        Она привычно закатила глаза под лоб, что означало – «мне все равно».
         - Тогда идем в музей, раз шеф так его рекламирует. В Ниццу съездить ещё успеем.
        Я старался быть по-возможности любезным, хотя, честно говоря, её индифферентность начинала раздражать. В ответ на мой тон она постаралась улыбнуться – слегка шевельнула уголками губ.
        Миновав авеню Принцессы Грейс, мы вышли к бухте Монако, где стая катеров и яхт полоскала свои отражения в зеленой воде.
       Марцела внезапно затормозила ход и, прихрамывая, отошла к парапету.
       - Что случилось?
       - Я ногу натерла.
       - Болит, да?
       - Так, нормальне.
       - Может, вернемся в отель?
       - Нет, я потерплю. У меня, кажется, есть пластырь.
       К счастью, пластырь действительно нашелся в ее сумке. Марцела расстегнула туфлю и аккуратно наклеила его на припухший палец. И тут я заметил, что – при высоком росте и некоторой нескладности – у нее небольшие и даже изящные ступни.
        И все же мы решили не идти в музей пешком, а доехать.
        Автобус – новенький, чисто пахнущий – был полупуст. На одной из остановок вошла молодая статная женщина в длинном оливковом плаще и села напротив нас. Повеяло духами. Что-то знакомое… похоже на «Клима». Этот аромат когда-то сводил с ума советских женщин, а цена парфюма – их мужей и любовников.
       На повороте автобус мягко качнуло, и незнакомка  слегка откинулась на спинку сидения. Я увидел её лицо, и, как бы в ответ на мой взгляд, она распахнула глаза. Малахит! Зеленый свет залил салон…  Легкие породистые вмятинки под высокими скулами, прямой тонкий нос, брови вразлет, матовая бледность кожи…
      «Да это же просто Хозяйка Медной горы! – подумал я. – Откуда она взялась? Из России, конечно!».
       …тонкое запястье… маленькое ухо с каплей бриллианта… темный водопад кудрей… розовый рот подковкой – Хозяйка чем-то не вполне довольна. Наверняка, давно живет здесь, обеспеченная. Но небогата – оттого и подковка. Впрочем, её это не портит.
   
      Неожиданно для самого себя я заговорил с ней:
       - Простите, вы русская?
       - Да, – изумленно вскинула брови. - А вы… неужели тоже?
       - Тоже, но что в этом удивительного?  Сейчас в Европе русских больше, чем в Сибири.
       - Мне показалось, вы – француз. На Пьера Ришара похожи.
       - Никогда бы не подумал.
       - Правда, правда. Только вы моложе.
       - А вы мне напомнили Хозяйку Медной горы – такая же красивая.
       - Спасибо. Но я и в самом деле с Урала. Из Перми. А здесь живу, потому что замужем. За итальянцем. А вы откуда?
       - Из Чехии – я там уже давно. Женат на Пражской опере.
       - Так вы артист? Вот здорово! Будете петь в Монте-Карло или в Ницце? Можно вас услышать? Я очень классику люблю.
       - К сожалению, я пою в приватном концерте. Для, знаете ли, высших сфер… - и я вполне по-бендеровски ткнул пальцем куда-то в облака.
       - Ах, так! Я понимаю. Здесь много такого происходит, о чем широкая публика и не догадывается.

       Марцела слушала наш диалог явно неодобрительно – видимо, потому что не понимала русской речи.
       Пришлось её представить.
        - Как вам здесь живется?
        - Неплохо, только скучновато. Вот, от скуки пошла работать – занимаюсь элитной мебелью. А вы еще долго будете в Монако?
   - Пока не знаю точно. Может быть, неделю.
        Автобус плавно остановился, дверь мягко вздохнула, приглашая нас выйти.
        - Вот вам моя карточка, звоните, если будете в Праге.
        Она взглянула на неё – порылась в сумочке, достала свою визитку и протянула мне. «Елена Фазано, дилер». (А, может, она – киллер? Запросто. Глянет – и наповал).
        - И вы –  тоже звоните.
        - Муж не очень ревнивый?
        - Нет, нет… Он, правда, немного нервный. Но это не страшно. Звоните.
        Она улыбнулась мне, кивнула Марцеле и пошла по тротуару в свой офис – к спальным гарнитурам в стиле ампир и к хайтековским кухням-столовым.
        Каблуки зацокали по плитам тротуара.
        Похоже, Марцела не поняла ничего из нашего мимолетного разговора. Тем не менее, мне показалось, что она надулась. Во всяком случае, всю дорогу она шла молча и только, когда мы поднялись на скалу Монако, попросила сфотографировать её на фоне Океанографического музея, рядом со статуей принца Альберта Первого, крепко держащего штурвал в своих бронзовых руках.