Глава 14

       Бар был ещё открыт. Только один гость у стойки горбился над своей рюмкой, да за столиком в уголке сидела парочка суперменов, томно глядя друг на друга. Бармен давно уже навел порядок в своем хозяйстве и теперь, наверное, по третьему разу перетирал полотенцем бокалы и фужеры, разглядывал их на свет, пытаясь отыскать хоть маленькое пятнышко. Но, увы, они были чисты, как и репутация этого заведения.
       - What would you like, Sir?
       - Let me think, John… I have a mood to be happy this night.
       - Exuse me, - обратился ко мне сосед за стойкой, - if you like to be absolutely happy, I’ll recommend you nice old brandy.
       Похоже, он сидел тут давно и не терял даром времени.       -      - Are you sure brandy is the best?
       - Oh, yes. Please, let me invite you for a drink. Your singing yesterday was so impressive.
       «Ах, вот в чем дело - любитель пения».
       Он кивнул бармену:
        - Martel «Privielege», double, please.
        «Резвый старт», - подумал я.
        - I am Eduard, - он протянул мне короткую толстую лапу, крепко тиснул. Веселый, слегка безумный взгляд голубых, навыкате, глаз, мясистое лицо, темно-оранжевый загар, серебряная щетина волос сползает к бровям. Теннисная рубашка с зеленым крокодильчиком, часы «Картье», тонкое обручальное кольцо белого золота.
        - I am Eduard too. Nice to meet you.
        - Oh, we are namesakes! Nice to meet you.   
        - Choose.
        - Choose. *
        По всей видимости, мой тёзка из Гамбурга был прав, советуя употреблять хороший коньяк в целях достижения абсолютного счастья. Через полчаса наш диалог стал гармоничным – он распался на два монолога, что, как всем известно, не мешает взаимопониманию. Нет, нет, не зря виноград зрел, огонь пылал, а коньяк томился в дубовой бочке.
       - Это время плещется в наших бокалах, - сентиментально философствовал Эдуард. - Годы заточения оборачиваются часами свободы, не так ли?
       - Да, бар – корабль, на котором мы путешествуем внутри себя, - вторил ему Эдуард. - Чудесная яхта, я уже почти совершил кругосветное путешествие. Осталось только сплавать в Монголию и Тибет.
       - А я чувствую, как во мне плавают столетия. Треченто, куатроченто, чинкуеченто… Кстати, в Монголию удобнее ездить поездом. Транссибирским экспрессом. А Тибета вообще нет. Его в Голливуде придумали. Да-да.
       - Позволь, но ведь Ричард Гир встречался с Далай-ламой. Об этом все газеты писали… и в Интернете тоже.          -     - Да… встречался. Видишь ли, Далай-лама есть, а Тибета – нет.
       - Где же, по-твоему, Далай-лама живет?
       - В Голливуде. Там специально для него горы построены. Так и называются – американские горки. Слыхал?
       - Слыхал. Может, кофе выпьем? Здесь есть настоящий гавайский.
       Бармен Джон приготовил нам двойной эспрессо. Было уже три часа. Поздновато. Даже влюбленная парочка диссидентов плоти исчезла.
        - O'key, Eduard, byе. Sleep well.
        - It was nice to speak with you. Good night. *

------------

      * - Что бы вы желали, сэр?
         - Дайте подумать, Джон… У меня есть намерение      
        быть счастливым сегодняшней ночью.
         - Извините, ……. если вы намерены быть абсолютно
         счастливым, я бы рекомендовал хорошую порцию
         старого коньяка.
         ………..
         - Вы уверены?
         - О, да. Разрешите угостить вас. Ваше вчерашнее
        пение было столь впечатляющим.               
         ………..
         - Мартель «Привиледж», двойной, пожалуйста.
         ………..
         - Я – Эдуард.
         ………..
         - Я тоже Эдуард. Рад знакомству.
         - О, да мы тезки! И я рад.
         - Ваше здоровье.
         - Ваше здоровье.
         ………..
      * - О.К. Эдуард, пока. Доброй ночи.
         - Было приятно поговорить с вами. Доброй ночи.
        (англ.)

                *  *  *

      В номере было тихо и пусто. Дверь на балкон не закрыта, оттуда тянет сладким табаком – кто-то из соседей вышел покурить. Я прикрыл дверь, разделся и лег в постель. Заснул сразу, с внезапно мелькнувшим сновидением, и тотчас же проснулся. Сквозь не до конца задернутые шторы в окно смотрела луна. Но это была не та Белая Богиня, что пленяла Грейвса, вдохновляла его стихи, нет. Она напоминала ломоть чеддера, только и всего. Я закрыл глаза и снова заснул, на сей раз глубоко и без всяких снов.