123

Время шло. Всё чаще лодки возвращались на берег ни с чем, а очереди к ним сокращались. Счастливое колечко не попадалось.

- Наверное, его уже и нет. Унесла неосторожная волна, - таково было мнение большинства, и господа обратили внимание на другие развлечения.

Лишь самые упорные продолжили скользить на лодках по тёмной воде.

- Письмо! - громко сказал Маша, привлекая общее внимание. В руке она держала белую бумагу. Помахала, демонстрируя всем.

«Это же то письмо Ливасова», - сразу поняла Таня и насторожилась, не понимая, что они задумали.

Теперь многие потянулись к Маше, желая знать, что ждёт общество на этот раз.

- Не знаю, - смеялась Маша. - Оно лежало здесь, за этим пнём. Но, может, это не розыгрыш, и его действительно кто-то потерял?

Маша оглядела присутствующий. Но дамы и господа отрицательно качали головой. Никто письмо не терял.

- Так значит, это новая тайна, и нам всем предстоит её отгадать, - Маша стала разворачивать листок.

«Опасно! Опасно!» - если бы тревога в душе Тани имела бы свойство кричать, она бы кричала так.

- «Дорогая моя возлюбленная Варвара Сергеевна! Варенька, как я часто зову Вас в ночной тишине...»

С каждым словом праздничное настроение сменялось неловкостью и смущением. Нет, это не новое развлечение. Это, похоже, действительно письмо.

Маша, казалось, и сама это поняла и теперь смущённо замолчала.

- Я видел, - раздался неуверенный голос Ливасова, - мне кажется... я видел, как оно выпало из складок платья... - он замолчал, но тяжёлый взгляд его был направлен на Варвару Палетову. Дамы и господа улавливали этот взгляд и следом переводили свои на перепуганную девушку.

- Это моё! - Тане показался неприятным этот писклявый голос, и она только через мгновение поняла, что голос её. Девушку окутала тошнотворная волна нереальности происходящего. Таня обвела взглядом изумлённые лица знакомых, немного задержалась на потемневших от ужаса глазах матери. Мелькнуло: «Матушка, прости, родная. Я и сама не понимаю, что делаю. Наверное - глупость и позже пожалею. Но сейчас надо идти до конца». - Это моё, Машенька, - Таня попыталась улыбнуться. - Дело в том, - Таня объясняла уже всем, словно оправдываясь, - я пишу роман. Как мадам Сара Филдинг... - Таня замолчала, поражённая своими словами не меньше окружающих.

- Но тут упоминается имя, - глаза Маши метали молнии.

- Ах, главную героиню я сделала похожей на одну мою знакомую девушку и на время взяла её имя. Я его потом изменю. Отдай, - Таня подошла к сестре и почти вырвала у той из рук письмо.

Затем не выдержала всеобщего внимания и пошла прочь от людей.

- Это же надо, дамы и господа! Среди нас появилась писательница. Как это прекрасно! - добрый господин Аганов пытался исправить весь ужас ситуации.

- Да, но... Так же можно навредить репутации невинного человека.

- Рядом с романистками опасно находиться. Нет уверенности, что не окажешься в её рукописании в каком-нибудь неприглядном образе.

- А я бы не прочь оказаться в романе. Это был бы интересный опыт.

- Вы не годитесь...

Вот уже раздались смешки. Дамы и господа приходили в себя.

Всё это Таня слышала, спеша укрыться за деревьями.

- Соня, я ничего не понимаю. Таня написала обо мне роман?

- Я и сама не понимаю.

- Но почему этот роман выпал из складок моего платья? Так ведь господин Ливасов сказал?

Соня взглядом нашла в толпе Дмитрия Сергеевича. Он был весел, как всегда. Но она его знала чуть больше. И было понятно, что лёгкая краска на щеках вызвана то ли досадой, то ли сдерживаемой злостью.

- Не надо верить всей чуши, что несёт этот господин.

Соня держала ладони Вари в своих руках, чувствовала, как ту сотрясает крупная дрожь, и пыталась передать ей своё тепло и силу.

- Мне - нехорошо. Я страшно испугалась.

- Держись, родная. Сейчас всё пройдёт.

А между тем на дороге показались новые гости.
 
- Господин Думинский, - вдруг раздался чей-то голос.

Николай Кузьмич был не один. Рядом стояла миловидная женщина в скромном сером платье. За её руку держалась очаровательная малышка с куклой в другой руке. Сзади маячила унылая фигура пожилой дамы.

- Добрый день, дамы и господа.

Все обрадовались Николаю Кузьмичу, приветствовали его радостными возгласами, позабыв о незадачливой романистке.

- Позвольте представить моих спутниц.

Дамы и господа улыбнулись в вежливом ожидании, но внешний вид прибывших не впечатлил. Ничего интересного, решили все. И все ошиблись.

- Госпожа Анна Ливасова и её дочь.

- Ливасова? - все обернулись к Дмитрию Сергеевичу, ожидая объяснений.

- Анна! - несколько театрально завопил он и кинулся к руке дамы. - Моя малышка, - не менее радостно завопил он опять и прижался губами к пальчикам перепуганной девочки. - Дамы и господа, как я счастлив сегодня. Наконец меня отважилась навестить моя жена... И дочь.