Точка невозврата

Эпиграф

             А  ты чего себя
             так не любишь?      
             Ты чего позволяешь
             ему всякое?
             С ним - всё ясно,
             себя зачем губишь?
             Снова плакала?
             Снова плакала.

             Ты когда решила,
         что с тобой так можно?
             В какой момент
            растоптала границы?
            Веришь, что он
            измениться должен?
            Ты точно ждала
            вот этого   принца?

            Ты боишься стать
            одинокою?
            Думаешь: и кому ты
            нужна такая?!
            Вот и воешь ночью
                глубокою,
            Вдруг об этом
            кто-то узнает.

            Нужно, конечно,
            хоть с этим жить,
            Какой-никакой,
            но вроде бы твой.
            Ну и что, что гуляет
            и может избить,
          Но лучше при статусе.
            Лучше - женой.
               
               Татьяна Равилова

Ближе к ночи началась гроза. Молнии сверкали одна за другой. От них становилось светло, как днем. Раздавался треск, затем грохот, переходящий в далекое сердитое ворчание. И снова - вспышка, треск, грохот...

Петровна почему-то совсем не боялась грозы. Когда-то она жила среди равнин и холмов. Вот там были грозы так грозы! Маленькой девочкой она пряталась на русской печи в бабкиной избе, прижимала к себе кошку и крепко закрывала глаза при каждом новом раскате грома.
- Брось, брось кошку-то, она молнию притягиват, - суеверно причитала бабка, а потом мелко-мелко крестилась, будто крест маленький на себе рисовала.

Много прошло лет с той поры. Бабка давно умерла. Девчонка выросла, замуж вышла, детей родила. Да, что говорить - целая жизнь прошла. А каждый раз, когда природа пугает людей грозовыми вспышками и грохотом грома, Петровна вспоминает бабку, ее слова, всё крепче прижимает к себе кота, и сама при этом думает:
- Притягивает кот молнию или нет? Да, глупости это всё!

Вот и сегодня так. Гроза ушла куда-то за лес, а на смену ей пришел дождь. Ровный, монотонный, длинный-длинный. Под эту ровную монотонность Петровна заснула.
И сон снился какой-то длинный, монотонный. Такой, который и вспомнить потом не сможешь.

Среди ночи раздался грохот. Да такой, что кот подскочил, выгнул спину, а потом метнулся к двери. Петровна и не поняла сначала, что кто-то в дверь колотится. Спросонья думала, что гром гремит.
Но в дверь продолжали стучать. Громко так, настойчиво, и как-то запол;шно.
- Кто?
- Петровна, пусти Христа ради, - раздался женский голос .
Накинула халат, щелкнула выключателем, босиком прошлепала к двери.
За дверью стояла соседка Наталья. Не одна: на руках двухлетняя Олька прячет зареванное лицо в материно плечо, рядом Ст;пка. Ему стыдно реветь, не девчонка, да и большой уже, в третий класс ходит. Лицо белое, губы дрожат, и взгляд исподлобья.
Глянула Петровна на Наталью, на синяк под глазом, на губу разбитую, сразу все поняла.
- Опять?
Молодая женщина только кивнула. Не смогла ничего сказать. Если скажет слово, то разревется в голос, детей напугает еще больше.
Да и чего говорить? Петровна всё знает. И как по пьяни сосед Петька жену свою лупит и гоняет ее по деревне. И как трезвым придирается к любой мелочи, как словами да оскорблениями Наталью и детей до слез доводит.
Сколько уже было всего говорено-переговорено. Все жалели детей, Наталью, уговаривали бросить мужа. Только куда она пойдет? Как жить будет? Кому нужна с детьми? Да и Петра жалко. Не совсем пропащий ведь, хозяйственный. И детей любит. А она сама виновата. Могла промолчать, не перечить  мужу.

Петровна тяжело вздохнула и молча пошла стелить постель в большой комнате. Мимоходом поставила чайник. Ольке сунула в руки игрушку - мягкого зайца, что сидел на спинке дивана. Степку погладила по непослушным вихрам. А он сжался, нахохлился, были бы иголки, как у ёжика, во все стороны бы растопырил.

Всё, спать, спать. Дети уложены, сопят тихонечко. Олька иногда всхлипывает и зайца из ручонок не выпускает. Степка в подушку уткнулся, сжался в комочек. Даже во сне спина как пружина, тронь - вскочит.

И Наталья согрелась, от чая горячего страх  и ужас пережитого немного отдалился, остался там, за дверью, в грозовой непогоде.
Сегодня она смогла убежать. Сегодня она полна решимости и готова что-то менять в жизни. А завтра... Завтра навалится безрадостная действительность с огромным чувством вины за всё, со страхом неопределенности и безысходности.
- Давай-ка ложись, отдохни. Ничего ты сегодня не решишь, не наступила еще твоя точка невозврата.
- Это как? - Наталья подняла голову и вопросительно посмотрела на соседку.
- Это когда обратного пути уже не будет. Совсем. И страшно, и больно, а шаг вперед сделать придется, или погибнешь. Может и не умрешь, но себя совсем потеряешь.
- А у Вас была эта точка... точка невозврата?
- И у меня была, - Петровна горько вздохнула и стала рассказывать:
- По молодости я была девка - огонь! Заводная да веселая, про таких говорят, палец в рот не клади, на всё свое мнение имела. Парни на меня заглядывались. Пришло время, влюбилась. Да так, что только он один - свет в окошке. И тут вдруг оказалось, что он умный, красивый, еще с кучей достоинств, я кто? Деревенская простушка, и ума не особого, и тут не права, и там виновата. Он меня всё переделать пытался, под себя, под свой характер подстроить. Так и говорил: "И на будущее... " А будущего-то и не оказалось. Сколько вместе были - женихались, жили, детей родили - я всё время виноватой себя чувствовала, извинялась, подстраивалась. Потом уже, через много лет, нашла письма и записки тех "счастливых" лет, целый пакет накопился, и в каждом письме, в каждой записке я у него прощения просила, обещала больше так не делать, не говорить, не думать, не ...
Потом много всего было. И ревность, и ссоры, и измены были. И счастье было. Детей Бог дал. Сейчас хорошее чаще вспоминается. А тогда и плохого много было. Но прощала. Любила очень. Потом и любовь ушла, ради детей опять прощала.
Да и как не простить, если сама во всем виновата. Не такая...
А потом произошла одна история. Вот тогда и случилась эта точка невозврата.
Дети были в саду у родителей мужа. Мы в выходной день собрались к ним. Автобусы тогда только до отворота ходили. Дальше через поле, через лесок, потом к ручью спуститься, на горку подняться - вот и сады. Вышли мы из автобуса, по полю шагаем. Солнце жарит нещадно. Я отстала, а муж вперед далеко ушел. Дошла до леса, страшно дальше идти. Дорогу-то знаю, но сам лес пугает. Мало ли, кто там встретится. Стою на опушке леса. Понимаю, что идти надо, а ноги не идут. Тут он обратно возвращается. Заметил, что не иду за ним. Подошел и молча по лицу ударил. Он же разозлился, ему же возвращаться пришлось. Кто виноват? Конечно, жена. Идем по лесу. Стал выговаривать мне, слов обидных наговорил. Мне бы промолчать, а я возразить посмела. Знаешь, в лесу бывают  колеи дорожные, может трактор прошел, может машина тяжелая. Вот такая колея была водой после дождя заполнена. Схватил он меня за волосы и в колею эту. Стал топить. Глаза кровью налились, лицо от злости перекошено. Тогда-то  мне страшно по-настоящему стало. Он меня топит, а я вырваться пытаюсь. До сих пор не знаю, что мне помогло. Или муж в какой-то момент осознал, что делает, или ангел-хранитель меня спас. Только в тот день я поняла, что обратного пути не будет никогда. Вот она - моя точка невозврата.
Ушла я тогда от мужа. В никуда ушла. И на помощь не надеялась, сама со всеми трудностями справлялась. Конечно, тяжело было. Но не сломалась, и себя новую обрела. Вот так-то...

Петровна убрала чашки со стола, смахнула тряпкой крошки от печенья с клеенки.
- Ложись-ка спать, утром новый день будет, и решения новые.
И опять тихо и темно в избе. За окнами дождь шелестит, ровно и монотонно.
Петровна уснула давно. Верный кот спит под боком. А Наталья лежит, прислушивается к дыханию детей. Не может уснуть, всё думает и думает.  Что дальше? Как жить? Где ее точка невозврата.

PS. Картинка из интернета.