Лопухи

- Люди честные! Убивец! Убивец по наши души пришел! - женский крик пронесся по единственной улочке в едва живой ещё деревушке.

В окнах соседей загорался свет, слышался скрип калиток и брехня сторожевых псин. Постепенно, все небольшое население Плошкино собралось у крайней избы, у чьего забора и голосила уже не молодая тетка Акинишна. В предрассветном мареве она казалась ведьмой, утопленницей. Да кем угодно - все нечисть.
Тощая, аки щепа, Акинишна стояла у калитки, прижав руки - ветки к месту, где у обычных женщин состоится грудь. Седеющие волосы частью осыпались на плечи, а частью раздувались утренним ветерком, следом за ночной рубахой.

- Что ведьма болотная орет, тьфу! - дед Макар сплюнул в сторону и запахнул тулуп накинутый поверх штанов, но без рубахи. - Голосит окаянная! Пошто воешь, горемычная?
- Убили же! Вот он, лежит родимый, - тетка всхлипывала, утирая нос рукавом исподней рубахи, нисколько не стесняясь соседей.
- Да кого убили-то? - Вездесущая Матрёна протолкалась к самому забору и глянула на причину ранней побудки.

В лопухах, которые давненько уже захватили деревушку, расползаясь от двора ко двору, лежало, лицом вниз, тело. Судя по одёже, было оно при жизни мужским. Драные лапти украшали бурые пятна. Кисти рук, странно вывернутые, тоже были в крови. Часть рубахи, торчавшей между дырявого тулупа, будто жевали - мятая, с неровным краем.

- Да с чего же ты, полоумная бабка, решила что убивец у нас завелся? Окстись, может зверь его заломал? - дед Макар стянул тулуп и кинул Акинишне. - Прикрой срам-то. Негоже в сорочке пред всеми стоять. Да и застудишь ещё чего.

Сзади стали раздаваться возгласы и возмущенный шепот.

- Да откуда же тут зверю взяться? - дочка пекаря куталась в платок и жалась к рослому мужу, - никогда они к нам не шли, поля вокруг.
- Да и вообще, кого убили-то? - из соседей вышел второй старожил деревни - дед Игнат.

Высокий, жилистый, сохранивший здравый рассудок и буйный нрав, он вышел вперёд.

- Ну-кась, бабоньки, посчитайте своих мужей да дитёв. А там и посмотрим.
- Кузьки - пахаря Ерошкинского нет! Он вчера в пивной всем хвалился наследником, - все та же Акинишна снова вскинула руки, а по соседям пробежал дружный вздох. - Кажись его и порешили.
- Слышь, Акинишна, - дед Макар достал папиросу и прикурив ее, задумчиво воззарился на виновницу суматохи. - А не ты ли, сама, своими ручками, его порешила?
- Да ты что, старый, совсем ум потерял? - Акинишна взвилась как ведьма от костра.
- А чевой ты буйствуешь? Увел же дочку твою со двора? Обрюхатил. Чем не повод?
- Да что я, злыдня какая? - бабка снова ударилась в слезы. - Али смогу внучка своего батьки лишить? К себе он пошел, к дитю да жене. А это кто, и знать не знаю!
- Я слышала как грозилась ты его, соседушка оглоблей пришибить! - с задних рядов, стоя на носочках, высунулась узкоглазая и пришлая Виска. - Вчерась и грозилась!
- Вот и убивца нашли! Крути ее, пока ещё кого не порешила!
Разгоряченные люди стали окружать побелевшую бабку.
- Щас привяжем, да по утру отвезем в район, на суд!
- Под замок ее!
- Лови!

Соседи растянулись в полукруг, утыкаясь руками в забор и пошли на бедную Акинишну, которая прижалась спиной к калитке.

- Мамко, а что тут происходит? Ик! - удивленный голос заставил всех вздрогнуть.
Из лопухов, словно жираф Йося, со страниц детской книжки, появилась голова пахаря на длиной шее.

Потом он встряхнулся, встал и до жителей донёсся характерный запашок браги.

- Восстал, сердешный! - две старушки упали без сознания на песок.
- Кузька, мать твою тудыть да растудыть! - Макар плюнул ему на сапоги и промазал. - Сгинь нечисть!

Увернувшись от крестов, которыми его осеняли, бедный мужик прикрыл собой тещу.

- Вы чегой-то тут удумали, юродивые?
- Да убивца твоего задержать хотим, - кто-то рискнул и замолк, зажимая себе руками рот.
- Живой я! - гаркнул Кузька, обведя всех красными глазами. - Пьяный, но живой! Ну, выпил вчера лишка. Так повод есть же! Да не смог домой пойти, думал у тещеньки перекантуюсь, да уснул тут, в лопухах. А вы сразу: убивцы, мертвяки! Пойдёмте, мамо, выпьем за ваше здоровье.

Глядя на то, как заботливо пахарь уводит Акинишну в дом, соседи стали расходиться. Лишь дед Макар все смолил папиросу и задумчиво смотрел им вслед.

- Эх, точно надо свататься. Такая женщина! - и снова сплюнув в траву, он поковылял к своему дому.