Полонянка цикл лики любви

 

      Валерий Семенович Князев, (в студенческой среде «Князь»), со скучающим видом сидел за преподавательским столом. Сегодня он принимал экзамен у студентов третьего курс истфака. Сдавала первая группа. Князев скользнул глазами по лежащему перед ним бланку: да, эти трое, сидящие перед ним, последние. Два парня и девушка. Князев усмехнулся, он заранее мог сказать с какой отметкой выйдет из аудитории каждый из них: один из парней, тот, что, не отвлекаясь, делает пометки в листке, уйдет с отличным результатом. Второй, рыскающий глазами в поисках нужного ответа – получит «неуд» и пересдачу через неделю. Девушка? Эта сдаст, без проблем: девчонки, они ответственные! Князев поймал себя на том, что, не отрываясь, смотрит на девушку. Она, почувствовав это, заметно поежилась.
«И что уставился! – упрекнул себя Князев, - у нее и так душа в пятках! Хорошенькая, глазастая!»
Он, глянув на часы, предложил:
- Родионов, ваше время истекло! Пожалуйте, к барьеру!
Как и предполагал Князев, парень «отстрелялся» достойно. Получив «отлично» поспешно вышел за дверь.  Второй, подойдя к столу, положил на стол билет и абсолютно чистый лист:
- Можно пересдать позже? С вопросами не повезло!
- Можно, - рисуя в зачетке «неуд.» - согласился Князев, - через неделю!
Парень вышел, а через минуту за дверью прозвучало:
- Князь, падла, «неуд» влепил! Пересдача через неделю!
Девушка, слышавшая это, покраснела и поспешно опустила глаза.

      Волновалась, но отвечала уверенно. Четко, подкрепляя примерами, описала деятельность жестокого палача Сибири, атамана Бориса Анненкова. С рождения и до креста. Князев, слушая ответ, отметил с какой брезгливостью она говорила о жестокости атамана в отношении людей.
- У вас все, или что-то вспомнили дополнительно?
- Женщин жестоко истязали: он и его подручные! – в глазах девушки блеснули слезы. – Зачем такие чудовища появляются на свет?
Князев с интересом посмотрел в полыхнувшие ненавистью глаза девушки:
- Борисова, если бы я не знал, кто вы, то подумал бы, что вы не понаслышке знаете об этих истязаниях!?
 - Не я, - девушка прерывисто вздохнула, - бабушка моя, она была в плену у подручного Анненкова! Ей удалось сбежать, парень помог, мальчишка совсем!
- Ваша бабушка жива?
-Нет, она умерла уже давно, а ее историю мне рассказала мама.
- Как звали вашу бабушку?
- Надежда, меня назвали в ее честь!
Надя Борисова, получив свое «отлично», простившись ушла.
Князев, заполняя нужные бумаги, не мог отделаться от мысли, что историю полонянки он уже от кого-то слышал. Может и не эту, но подобную!  Нужно было заставить память вспомнить!

      В свою холостяцкую однушку Князев попал только вечером. Пара бутербродов и чашка кофе успокоили его голодный желудок. Время было раннее, по телевизору не показывали ничего интересного. Сходил в душ, надел легкие спортивные брюки: в июне, в городе, даже вечером было невыносимо душно. Нагревшийся за день асфальт, щедро делился со всем окружающим, своим теплом. Утром, с первыми лучами южного солнца обмен начнется сначала!
С удовольствием вытянулся на диване, подложил обе руки за голову. Любимая поза его отца! Уставшие за день глаза тоже просили отдыха. Отец! Его Валере не хватает и до сих пор! Князев Семен Иванович никак не оправдывал свою громкую фамилию. Плотник-кровельщик, всю жизнь трудился, чтобы обеспечить свое немаленькое семейство. Четыре года войны и совсем не княжеское детство.

       Валерий вздохнул, скоро отпуск, он просто обязан съездить в поселок, где родился и вырос, где остались могилы его родителей, и его первая несчастливая любовь! В начале июля зацветут предгорья, удивительное творение Божьих рук! Иначе это и не воспринимается! На эту красоту невозможно насмотреться! Панорама, открытая памятью, поражала. Луговина! Нет, это не просто поле, поросшее разнотравьем, это небесный ковер, сотканный с любовью из тысячи цветов, разной величины, цвета и оттенков! Щедрый подарок Творца земле и людям!
И он вспомнил! Все!

      Валерка, пострел четырнадцати лет, впервые ехал на подводе на сенокос, с отцом и старшим братом Никитой. Отец правил лошадкой, угадывая едва заметную тропку, чтобы не примять и лишнего метра драгоценной луговины! Остановились у небольшой горной речки. Омывая гладкие камешки, хрустальная вода, не переставала лепетать что-то свое, только ей понятное, прокладывала себе русло, огибая валуны и пробиваясь сквозь многолетнюю толщу наносов из песка и гравия. 
Валерка до сих пор помнит, как заломило зубы, едва он припал к прохладным струям:
- С ледника идет, - пояснил отец, усмехаясь, добрые, карие глаза плеснули теплом, — это не из колонки!
С подводы сняли слеги (рейки) начали мастерить шалаш: три-четыре дня нужно где-то спать. Никита, вооружившись острым ножом нарезал веток тальника, росшего по берегу речки. Ветками накрыли слеги и получился просторный домик. Внесли матрас и одеяла. Котелок для варева и сумку с продуктами на первый день.
- Мы с батей косить деляну будем, а ты за хозяйку: кулеш варить, да за лошадью приглядывать! – Никита ткнул брата в плечо, засмеялся, - года через два ты эту должность Толяну передашь! Всему, братишка, свое время! Пока, отец будет косы править, я тебя рыбу ловить научу!
- Здесь!? Без удочки?
-Здесь, - согласился Никита, - еще какой рыбки на уху наловим! Осман, маринка, повезет, так и форель поймается!
Никита срезал гибкий прут ивы, свернул небольшим кольцом край прута, снял майку и прикрепил ее вокруг полученного круга, собрал вместе края майки и крепко перевязал шнурком из ботинка. Получился самодельный сачок. Отец, глянув на примитивное орудие лова, одобрительно хмыкнул.
— Значит, так, братец, снимай брюки, чтобы не вымочить, бери вон ту ветку и иди по берегу до березки, видишь? Я тоже отойду только в обратную сторону! Речка мелкая, только холодная, так что не утонешь! Входи в воду, иди мне навстречу, хлопай веткой по воде, пугай рыбу. Я с сачком встречать ее буду!
Вечером, уплетая пахнущую дымком уху, Валерка быстро забыл окоченевшие ноги и мокрую насквозь одежду: вкусная уха стоила таких жертв!

     Матрас постелили, легли поперек его, чтобы хватило места всем: не беда, что ноги на траве, зато спине тепло и мягко. Никита, отвернувшись, уснул быстро. Отец, подложив ладони вместо подушки, лежал молча, о чем-то думал. Валерка, рядом с отцом, ерзал, устраиваясь:
- Пап, - Валерка, собравшись с духом, выпалил, - ты помнишь, как влюбился? Ну, в первый раз?
Отец медленно повернул голову:
- А тебе это зачем знать?
- Интересно, пап, как это у вас было? Тогда давно?
- Как это у вас, ты уже успел узнать, раз спрашиваешь? Угадал?
- Ну, почти! – смущенно пробормотал Валерка.

   Отец долго молчал и Валерке уже было неудобно от того, что он начал такую взрослую тему.
Глухой голос отца, заставил вздрогнуть:
- Когда мне было столько же лет, как тебе, жили мы с родителями далеко отсюда. Большая деревня Андреевка, Омской области. Кроме меня было еще двое - брат Илья и сестра Галя.  Я старший.
Одна тысяча девятьсот двадцатый год! Страшное время: власть менялась не ежедневно, а ежечасно! Разбойничьи банды, атаманы, самозванные правители. На словах все были за народ, который не уставали, грабить, жечь и терзать. В наших краях тогда свирепствовали банды атамана Анненкова, Какого сброду там только не было! Разных национальностей и вероисповеданий! Объединяло их одно: легкая нажива и месть каждому, кто попадется под руку!  Сравнить их со зверями, значит, обидеть зверей!

Нашей деревне поначалу везло: мы только слышали о набегах, грабежах и поджогах. Главный бандюк уходил к границе с Китаем, а небольшие отряды, охвостья его банды, шныряли по деревням, грабили не до грабленое!   Но настало черное утро для нас и нашей деревни. Вначале убили кузнеца за то, что не стал подковывать бесплатно лошадь их главного вожака Рябого Клима. Наш староста собрал мужиков и просил, чтобы не супротивничали, отдавая нажитое грабителям, а вожак их, в свою очередь обещал не чинить расправ.
Моя мать, женщина суровая, приказала отцу на время пребывания банды, схорониться в зарослях тальника, у речки, чтобы бандиты не угнали с собой. Если придут в наш двор, то с мальцов взятки гладки, вот и уйдут ни с чем! Однако, судьба распорядилась по-своему. По указке старосты быстро нашли дворы, где были лошади и подводы. Забирали, грузили награбленное. Пришли и к нам. Мать, вышедшая навстречу двум бандитам, объяснила, что у нас не лошади, а быки: медлительные, своенравные, требующие особого подхода. Один из пришедших, судя по внешности, азиат, на мгновение задумался, засомневался. Нашу судьбу решил второй:
- Ну, быки так быки!  Пускай телипаются в конце обоза! Хозяин твой где?
Мать торопливо ответила:
- Вторую неделю у брата в Раздольном! Помогает дом после пожара восстанавливать!
- Тогда твой старший с нами за место погоныча пойдет! - Хмурый ткнул плетью в мою сторону. – Готовьте подводу!
Они ушли, сопровождаемые причитаниями матери. Я пошел запрягать быков.
- Пап, а ты бы сбежал от них! – Валерка не мог даже представить, что чувствовал его отец, покидая свой дом, уходя в неизвестность.
- От них не сбежишь, Валерка, много их, все верхами, при оружии. Хотя, мысль такая у меня была. За моей подводой закреплены были эти двое: азиат Алик и Хмурый, который своим недовольным видом оправдывал свою кличку. На мою подводу нагрузили в основном зерно и муку. Первая стоянка была, можно сказать, на пустыре, обоз двигался вдоль речки, лошадям и людям требовался отдых и вода. Резали отобранных овец, готовили на кострах пищу. Мои стражники вернулись сытые, азиат бросил мне кусок лепешки и ребро, на котором было немного мяса:
- Поешь, погоныч, а то сдохнешь, кто с твоими быками управляться будет?!
- Клима не видел? - спросил у азиата Хмурый.
- Он с китайцем в деревню вернулся, девка ему приглянулась, - Алик засмеялся, мелькнув гнилыми зубами, - Рябой охотник до женской красоты!
- Боком бы эта охота не вылезла! Ему в обозе девок мало!?
- Замолкни! Климу виднее, с ним лучше не связываться!
-А ты, что это под мешками давеча спрятал? – Хмурый указал глазами на повозку.
- Наган обломился! У пьяненького казачка спёр. Лишний не будет!
Когда они ушли я отыскал тряпицу, в которую был завернут наган, запомнил, где лежит, так, на всякий случай. А случай этот не замедлил представиться.


Вторая стоянка была в деревне. Пока моя повозка прибыла к месту назначения, все дома были заняты, мне был указан домик на отшибе:
- У дома монашки становись, во двор не рыпайся, эта и убить может, - давал мне наставления азиат, - в доме Клим остановится, как вернется, ему лишние глаза не понадобятся! – Свою фразу сопроводил гадкой ухмылкой.
- Где он? – Хмурый был в недоумении.
- Полонянка его сбежала, ловит!
- Не завидую девке!
Пристроив меня, они ушли. А я постучался в дом страшной монашки.
Выглянувшая старуха чем-то напоминала монахиню: черное одеяние и недовольное, постное выражение лица. Колючие, глубоко посаженные глаза смотрели, не мигая:
- Чего тебе?
- Матушка, мне бы ведерко быкам воды принести, они пить хотят!
Может, мой возраст или такое обращение к ней сделали невозможное, но я приобрел себе друга. Получил ведро, разрешение брать воду из колодца. Завела меня в дом, накормила. Пока я ел выведала обо мне все. Задумалась.
- Хочешь домой вернуться?
Я, заплакав, кивнул головой.
Вышла и вернулась с мотком тонких ниток, отрезала ножом кусок нити подала мне.
- Пока этих извергов нет, ступай, перетяни ногу самому сильному быку, прямо над пяткой. Перетяни сильно, не жалей! Нитку схорони под шерстью, чтобы глазом ее не заметить. К утру нога опухнет и бык захромает. Уразумел? Только молчи, отказывайся от всякого обвинения! Авось, покрутятся, да и бросят тебя за ненадобностью. А там уж, как Бог даст!
Так я и сделал! Спать я не мог, всякий час бегал проведать быков. Луна сияла на небе так ярко, что я мог разглядеть, как, выбранный мною бык, беспокойно перебирает ногами. Опухлость была уже заметна. Вернулся к подводе, под которой спал в эту ночь. Ухо уловило приближающийся цокот копыт. Всадник остановил лошадь поодаль моей повозки. Луна дала мне возможность увидеть, лежащую поперек седла женскую фигуру. Соскочил с лошади, рывком сдернул пленницу, поставив ее перед собой. Девушка, почти девочка, пошатнулась, пытаясь обрести равновесие. Мешали связанные руки. Луна осветила лицо девушки, и я замер! Так вот за кем возвращался Рябой! Перед ним стояла Надя, старшая дочь нашего сельского священника, видно, что  измученная, длинная коса расплелась, густые волосы почти скрыли лицо девушки. Ради нее я ходил в церковь, ибо только там мог любоваться ею! Моя икона стояла перед своим мучителем низко опустив голову:
-  Что… (прозвучало матерное слово) решила меня дураком перед однокашниками выставить?! Я, ведь, к тебе по-доброму хотел, на лошадь отдельную посадил, не связал, как девку непотребную! А ты в бега: не нравлюсь я тебе! Так я могу тебе другую компанию обеспечить! – Он кивнул в сторону деревни, откуда были слышны пьяные выкрики и женский визг. – там, таким непокорным пальцы рубят и уши режут! Да пальцы секут не целиком, а по частям! Ты, этого хочешь!?
Надя отрицательно качнула головой:
- Тогда постарайся сделать так, чтобы мне понравилось! – Рябой рванул ворот ее платья, обнажая девичью грудь, Надя, вскинув связанные впереди руки, попыталась прикрыться…
Я не помню, как в моих руках оказался наган, спрятанный азиатом, я не умел из него стрелять, не знал выстрелит ли он вообще. Я готов был умереть, но не дать бандиту надругаться над Надей!
Рябой Клим стоял ко мне спиной и не мог меня видеть. Несколько прыжков и я прижал дуло нагана к его затылку,  нажал на курок. Раздался глухой звук, наган выстрелил! Рябой, дернувшись, упал к ногам Нади. Мы стояли оглушенные: два подлетыша, попавшие из-под родительского крыла прямиком в ад!
Хлопнула дверь, из калитки, на улицу, вышла хозяйка, глянув на бездыханное тело Рябого, перекрестилась, пробормотала:
-Одним супостатом меньше! - Увидев в моих руках наган, спросила, - где взял?
Я кивнул в сторону повозки:
- Положи на место! - Я повиновался. - Руки подружке развяжи.
Когда я освободил Надю, отдала мне новый приказ:
- Подведи лошадь ближе, пускай подружка держит поводья, а мы с тобой погрузим мертвяка на лошадь. Пусть едет к своим дружкам!
Мертвое тело было неподъемным.   Только страх перед расправой дал нам силы выполнить это! Матушка-хозяйка зацепила поводья за ногу мертвеца и хлопнув лошадь по крупу направила ее в сторону деревни. Рябой, по иронии судьбы, занял место Нади. Поперек седла.

   Коротко объяснил нашей спасительнице: кто такая Надя и почему ради нее я убил человека:
- Схоронись под моей кроватью, - указала Наде на двери дома, - там тебя искать никто не станет. Ты, - она обернулась ко мне, - раненько соберешь в ведерко землю, скроешь кровь. Лопату я вынесу. Дождавшись утра, я выполнил ее наказ, тщательно зачистив кровь, окровавленную землю высыпал в стороне, далеко от дома.
Лошадь с телом Рябого обнаружили утром. Начались поиски виновного, которые ни к чему толковому привести не могли. Было упущено время! Китаец, с которым Рябой ездил за девушкой, уверял, что Клим его отпустил, а сам отправился на поиски беглянки. Не верить ему не было причины. Убийство вожака могло произойти далеко отсюда. Где? Возвращаться и искать не было времени. Наседали отряды красных. Свои головы были дороже!
     Ближе к обеду бандиты стали собираться в путь. Тут-то и обнаружилось, что мой бык лежит и не может встать на опухшую ногу. Хмурый пытался ощупать больную бычью ногу, но бык не давался, пытался поддеть его рогами. Наколол? Ужалила змея? Поди, дознайся у бессловесной скотины!
Спешно перегрузили мешки на другие подводы. Азиат, достал спрятанный наган, кинул на меня подозрительный взгляд, проверяя. Ни один мускул не дрогнул на моем лице: не было ни страха, ни раскаяния, я знал зачем это сделал и не жалел о содеянном! Похоже, что моя надежда на возвращение домой начинала сбываться. Хмурый, уже сидя на лошади, на прощание, ударил меня плетью вдоль спины, банда уходила, покидая деревню, оставляя после себя незаживающие раны в памяти сельчан.

   Хозяйка помогла мне снять нитку с ноги быка. Потребовалась неделя, чтобы животное восстановилось, и мы с Надей смогли уехать домой. Надю переодели в мои портки и рубаху, положенные мне в дорогу матерью: ее платье было изорвано. Хозяйка, посоветовала нам при встрече с незнакомыми людьми упреждать их о том, что один из мальчиков (Надя) болен холерой. Длинную косу Нади спрятали под картузом, нашедшемся у доброй хозяйки. Упоминание о холере оказалось действенным нас объезжали близко не приближаясь.

   Долго рассказывать, сын, как мы добирались в свою родную Андреевку. Но добрались, даже быков сохранить удалось. Родители были безмерно рады.
Давай-ка спать, завтра работа предстоит. Мы ведь не истории рассказывать сюда приехали.
- Пап, а что Надя?
-А что Надя? Вернулась домой. Вот только батюшку ее убили бандиты, когда за ней приезжали. Оборонить хотел да не смог!
Ее с той поры в деревне полонянкой прозвали. Года два спустя, остановился у нас отряд красноармейцев, командир их и увез Надю с собой. Видно, любовь меж них вышла.
- Пап, ты любил ее? – Тихо прошелестел голос Валерки.
- Ну, вот, что ты заладил: любил, не любил! Кто ее эту любовь в глаза видел?  Какая она из себя? – Горечь, скользнувшая в голосе отца, ответила на поставленный вопрос.
«Значит, любил, если до сих пор забыть не может!» - сделал свой вывод Валерка. 
Спустя минуту, он уже спал и не мог видеть, как долго еще ворочался отец, выходил покурить, вздыхая о чем-то, что разбередило старую, надежно схороненную боль.
 
   Князев усмехнулся, как он сразу не вспомнил эту быль, рассказанную отцом?! С отцовской легкой руки он увлекся историей: поступил в университет на истфак, затем аспирантура. Скоро защита кандидатской. Нужно будет найти эту девочку, как там ее? Борисову Надю. Интересно, это ее бабушку спасал мой героический отец, решившийся в четырнадцать лет на убийство?! Какая была эта Надя? Если внучка на нее похожа, то хороша!
В очередной отпуск он еще не решил, куда поедет. Был во многих местах, связанных с важными историческими событиями. Может, махнуть на родину отца? Взять с собой Надю! А, что? Пусть посмотрит будущий историк, где обитала ее бабушка, которая задолжала моему отцу за спасение. Я согласен, если внучка рассчитается со мной за нее! Имею право на наследство!
Князев улыбнулся, вспомнив широко распахнутые карие глаза. Воительница! С такой в жизни не соскучишься! Он найдет ее, обязательно, но это будет завтра!