Комната

Бежит время, оно несётся с немыслимой скоростью незнамо куда и незнамо зачем. Мне становится тревожно. Порой страх подползает к человеку из-за спины, как змея, намеревающаяся совершить смертельный бросок, но каждый раз, отвлекаемая шорохами разума и света, она скрывается в лесной чаще средь хрупких сучьев, тяжёлых камней и вечных пней. Извилистая, она проникнет рано или поздно в любой уголок души каждого и поселится там, постепенно вонзая клыки в самое сердце. Ей стоит лишь найти подходящий момент, чтобы проникнуть в тёплую, обволакивающую сущность каждого из нас. Не найдётся столько людей на планете, сколько существует страхов.

Сердце человека - коридор длиною в жизнь, где каждая комната вмещает в себя, как полагается, несколько дверей. Комната страха располагается в самом далёком, заросшем пылью закутке с повисшим на дверной ручке стальным замком. Всё туда попавшее не выберется из этой комнаты никогда. Оно будет расти, беспрерывно пульсируя и набирая силы, и однажды, разорвав оковы, выльется в лабиринт чувств, поглотив их на своем пути. Постучимся в дверь одиночества? Стало тихо. В центре окружённый стенами-великанами безобразно разлагается ярко-жёлтый лист, принесённый плаксивой осенью. Она безжалостного оставила его здесь, насовсем позабыв о своём друге. Он весь иссох, я даже прикоснуться к нему боюсь в надежде на то, что когда-нибудь он точно взлетит и понесётся вихрем по ветру, но ветра здесь нет. Он один. Зачерствел. Я с особым трепетом беру его за черешок и кладу на ладонь. От моего прикосновения он сворачивается в трубочку. Я набираюсь смелости и сжимаю ладонь, он с хриплым хрустом крошится у меня на глазах, но я всё равно, набравшись сил, пускаю его дуновением по ветру в неизвестность, полагаясь на то, что он обретёт счастье. Мне становится легче. Я ощущаю нарастающую слабость и кладу голову на пол. Здесь сыро и темно. Прищурив глаза, я вижу, как по стенам начинают бегать тени, некоторые из которых кажутся мне знакомыми. Я слышу звонкий смех вперемешку со звуком горьких слёз, разбивающихся о бетон. Я пытаюсь закрыть уши, но руки перестают слушаться и постепенно растворяются в воздухе. Нога не сгибается в колене, врастая в пол, она онемевает, а в след за ней и другая. Я смотрю на свое тело свысока, оно беспомощно валяется, как давеча забытый миром листочек, как ненужная в коробке игрушка, как камень на дне водоема.
 
Я оставляю его здесь и, сделав глубокий вдох, просыпаюсь. Лежу с открытыми глазами ещё минут пять, пытаясь сдвинуться с места и поправить щекочущие глаза и шею волосы. Я делаю еще один глубокий вдох и бессловесно иду в ванную комнату, оставив тело в кровати. Оно не спеша бредет за мной и, позавтракав, я выбегаю на улицу, бросив тело туда же. Я договорилась встретиться с Евой. Она живет в соседнем доме уже все бесчисленные годы, что мы знакомы. Честно признаюсь, за время нашей дружбы я лишь недавно запомнила, какой ее подъезд по счёту. Интересно, а номер моей квартиры она помнит? До Евы я дохожу стабильно за минуты три-четыре. И вот, поднимаясь к ней на этаж, я уже предвкушаю нашу тёплую и ленивую встречу. Каждый раз, с любовь открывая дверь её квартиры, я спрашиваю, есть ли у неё кто-то дома. У Евы никого не оказывается, и я, улыбнувшись, прохожу к ней в комнату. Шерстяной ковер гладит мои ступни, я вновь оглядываю знакомые стены, и мне становится очень хорошо и приятно на душе. Окно, как и всегда, закрыто. Даже если оно иной раз и распахнуто, я этого не замечаю. У Евы в комнате зачастую душновато, но сегодня я чувствую прохладное покалывание по всему телу, чувствую, как по венам бежит ветер, а стенки живота прилипают друг к другу, и мне становится щекотно. Я наблюдаю за Евой: как она неторопливо и аккуратно складывает в шкаф одежду, как относит тарелки, из которых завтракала пять минут назад, на кухню, как бренчит какими-то коробочками, ящичками и скляночками и после обряда приборки усаживается ко мне на кровать. Как обычно, она начинает вырисовывать словами, что с ней успело приключиться в каждую из секунд, пока мы не виделись, и я расслабленно её слушаю.

Время близится к вечеру, и я, широко зевнув, поднимаю свое тело с кровати, вижу себя в зеркале, располагающемся напротив, и уже далеко не с таким энтузиазмом брожу по комнате из стороны в сторону в попытках найти зарядное устройство. Выхожу в коридор, передо мной опять вырастает зеркало, мне становится необъяснимо странно, отчего непонятно, и я прощаюсь с Евой. Доковыляв до квартиры, я опять ложусь на кровать, хоть на часах всего семь вечера. Мне не хочется ничего. Внутри что-то резко сжимается, и я ложусь набок, снимаю очки и закрываю глаза. Почему мне становится тревожно?