О случайностях и последствиях

Вот, тоже вспомнилось про Случайности.

Вообще, уголовные дела, бывшие в производстве почти 15- 20 лет назад, увы, забываются. А некоторые нюансы запоминаются. Равно как и некоторые фигуранты, обрывки допросов, заключений экспертиз или других деталей.

Тот раз случилось изнасилование. Преступление совершено в условиях неочевидности. Поздний осенний вечер, безлюдный пустырь у ЖД переезда, и семнадцатилетняя девочка, шедшая от подружки домой.
Нашли её утром прохожие, избита очень сильно. Из ушей вырваны серёжки, украден сотовый телефон. Вот он и стал ключевым «фигурантом», вовлекшим в это уголовное дело несколько людей, весьма опосредовано друг с другом знакомых, а то и вовсе – незнакомцев и, в конечном итоге, разоблачившим преступника.

Когда девочка пришла в себя и смогла заговорить, она рассказала об обстоятельствах нападения и о том, что преступник ей незнаком абсолютно. Как могла описала внешность, но и описание не дало ровным счетом ничего.
Поскольку нападение произошло на пустыре, то свидетелей тоже – ноль.
Оставался телефон. По добытым сведениям от сотового оператора, телефон в эфире молчал со дня преступления. А у нас подходили к концу сроки следствия..

И тут поступила информация, что в похищенный телефон помещалась сим-карта и совершен один звонок. Сим-карта зарегистрирована на некоего Мискина и живет он вообще в другом городе за полторы сотни километров.
Опера помчались за Мискиным, по приезду сообщили, что так-то он тип весьма подозрительный. Живет в полулегальном хостеле в окружении мигрантов сомнительной законности, ранее судим за кражи, а со слов местных оперов,  попадал в поле зрения в связи с изнасилованием, также совершенным в условиях неочевидности и нераскрытом по сию пору.

Мискин самозабвенно удивлялся задержанию, отрицал вообще всякую причастность, но алиби не имел.  Оставалось предъявить его на опознание потерпевшей, и она его узнала.
Потом я думала над этим опознанием и склонялась к тому, что опера ей «подсветили» показав фото.
Тут ремарка.

Довольно часто я сталкивалась с такой категорией оперов уголовного розыска, которым «чистота» доказательства была не важна. В их парадигме мира уже всё было «в елочку» и если чуть-чуть «помочь» следствию, то, нуачотакова.
Объяснять почему такое делать нельзя категорически я уставала довольно быстро.

Другое объяснение опознанию могло быть и то, что потерпевшая, в силу пережитого шока и возраста, видит угрозу в любом мужчине, предстающем перед ней в мал-малость агрессивном контексте, и указывает просто на любого.
Как бы там не было, у нас была сим-карта, сработавшая в телефоне и опознание. Мискина арестовали, но предъявлять обвинение решили обождать и поехали в его хостел на обыск. Комнатешка была маленькая, обыскали тщательно и ничего. Ни одежды с кровью и осенней грязью с пустыря, ни билетика на автобус в искомую дату или около того, ни телефона, ни сим-карты.
Мискина отпустили.  Оснований для предъявления обвинения на таких скудных уликах было мало.

Тут вспомнили другое. А что насчет того номера, на который был осуществлен звонок с сим- карты Мискина, вставленной в телефон девочки??? Как оказалось, номер принадлежит местной жительнице.
Приезжаем к ней домой и составляем разговор на предмет – кто вам звонил и тыкаем пальцем в бумажку с распечаткой звонков. Дама, со всех сторон в положительных характеристиках, недоумевает, жмет плечами, морщится лбом и разводит руками – я не знаю!!! Причем, надо заметить, звонок был менее минуты.

При нынешнем обилии спам – звонков, само собой разумеется, что любой незнакомый номер непознаваем в собственных входящих уже через полдня. Но тогда еще было по-другому, и дама все-таки вспомнила.

Вспомнила и рассказала, что была у подружки в гостях и та ей сказала, что купила с рук сотовый телефон. При ней решила проверить, нашла сим-карту в ящике комода и вставила в телефон, после чего осуществила короткий дозвон на номер дамы. На том и закончилось.
На вопрос, где живет подружка выяснилось, что живет она, аккурат на улице, примыкающей к пустырю, где избили и изнасиловали девчушку.

Казалось, что совсем чуть-чуть и раскроется преступление. Так и вышло.
Подружка дамы сообщила, что поздним вечером того самого дня нападения, к ней постучался её знакомый Иванов и предложил купить за копейки вполне новый телефон. Пояснил, что выиграл в карты и волноваться не о чем.  Женщина заметила, что руки его были испачканы кровью и грязью.

Осталось только задержать Иванова. Задержали. Он был в глухом непризнании вины. Телефон нашел в грязи, а руки в крови потому, что упал пьяный в темноте. Кстати, провели опознание, и девочка указала не на Иванова, а на другого человека - статиста, из числа арестантов (опознание в ИВС проводили).  Тот засмеялся и сообщил, что по этапам 2 года уже катается. А девочка потеряла сознание.

Помню описание судебной психолого-психиатрической экспертизы – где эксперт описывает процесс экспертизы. «…Подозреваемый категорически отрицает причастность, настроен агрессивно, выдвигает версии происхождения у него телефона потерпевшей.  При разговоре не нейтральные темы успокаивается. На внезапно заданный вопрос врача – эксперта «А зачем телефон забирал у М.?» вскидывается «Как зачем? А если бы она в милицию позвонила!?» потом замолкает. Тушуется.»

Последним доказательством были сережки девочки – потерпевшей. Иванов подарил их своей сожительнице. Агрессивно настроенная «декабристка» во время обыска обещала всех нас сгноить за произвол над невинным Ивановым. Впрочем, наш обыск закончился быстро. В её ушах висели серьги изнасилованной девочки.

А, ещё… Откуда у подружки дамы сим – карта Мискина? А всё очень просто. Женщина поехала в областную больницу в соседний субъект на автобусе и на одной из стоянок вышла на улицу, покурить. На асфальте увидела сим-карту и подобрала.  А Мискин вспомнил, что среди мигрантов, обитавших в хостеле, было не мало тех, кому нужна была сотовая связь, а паспорта гражданина РФ не было. Вот он, добрая душа, покупал сим- карты всем нуждающимя мигрантам на своё имя. Не трудно ведь и, в конце концов, «нуачотакова»)))