Блэкетт. Военные и политические последствия - 50

Патрик Мейнард Стюарт Блэкетт

Военные и политические последствия атомной энергии / Military and political consequences of atomic energy, 1948

Глава 10. Как сбросили бомбы
Продолжение

Генерал Г. Арнольд выразил мнение, что "не пытаясь принизить ужасающие и далеко идущие последствия применения атомной бомбы, у нас есть веские основания полагать, что ее применение в первую очередь показало выход японскому правительству. Дело в том, что японцы не смогли бы продержаться долго, ведь они потеряли контроль над воздушным пространством. Они не могли оказать эффективного противодействия ни бомбардировкам с воздуха, ни нашим воздушным минам и, следовательно, не могли предотвратить разрушение своих городов и промышленных предприятий и блокаду их судоходства".

Этот анализ, конечно, основан на информации, большая часть которой стала доступна только после капитуляции Японии. Таким образом, некоторые из этих сведений, например, подробные инструкции императора принцу Коноэ, не могли быть известны союзному командованию в тот момент, когда было принято решение о сбросе первых бомб. Также вполне возможно, что в июле 1945 года верховное командование союзников действительно неверно оценило реальную ситуацию в Японии и сильно переоценило волю японцев к сопротивлению. Но вся эта информация, естественно, была доступна мистеру Стимсону и д-ру Комптону, когда они писали свои статьи, оправдывающие сброс бомб.

В ходе этого анализа мы не нашли убедительных военных причин для решения сбросить первую атомную бомбу 6 августа, а не в какой-либо другой день в течение следующих шести недель или около того. Но очевидна весомая дипломатическая причина, связанная с балансом сил в послевоенном мире.

Давайте рассмотрим ситуацию так, как она, должно быть, выглядела в Вашингтоне в конце июля 1945 года. После блестящей, но ожесточенной кампании американские войска оккупировали большое количество японских островов. Они уничтожили японский военно-морской и торговый флот и в значительной степени уничтожили их военно-воздушные силы и многие подразделения их армии, но они все еще не вступили в схватку со значительной частью японских сухопутных войск. Если бы бомбы не были сброшены, запланированное советское наступление в Маньчжурии, которого так долго требовали и которое, когда оно состоялось, так радостно приветствовали (официально), достигло бы своей цели в соответствии с планом. Это, должно быть, чётко предвидело Верховное командование союзников, которое хорошо знало о значительном превосходстве советских войск в бронетехнике, артиллерии и авиации и которое могло использовать опыт европейской войны, чтобы оценить вероятный успех такого хорошо подготовленного наступления. Если бы бомбы не были сброшены, Америка увидела бы, как советские войска вступили бы в бой с большей частью японских сухопутных войск, вторглись в Маньчжурию и захватили полмиллиона пленных. И все это произошло бы в то время, когда американские сухопутные войска не продвинулись бы дальше Иводзимы и Окинавы. Можно понять огорчение, с которым был бы воспринят такой исход. Самое обидное, что военное командование никоим образом не могло обвинить Россию в этих ожидаемых событиях. Политика России не вступать в войну с Японией до тех пор, пока Германия не потерпит поражение, была не только военным здравым смыслом, но и частью согласованного плана союзников.

В решении этой дилеммы, должно быть, долгожданным подспорьем стал успешный взрыв первой атомной бомбы в Нью-Мексико 16 июля. Можно себе представить, с какой поспешностью эти две бомбы — единственные из существующих — были переправлены через Тихий океан, чтобы сбросить их на Хиросиму и Нагасаки как раз вовремя, и только для того, чтобы японское правительство сдалось лишь американским войскам. Запланированное успешное советское наступление, которого так долго ждали, осталось почти незамеченным в мировой шумихе, вызванной сбросом бомб.

Ссылаясь на эти события, британский военный историк писал:

"Два дня спустя Россия объявила войну Японии; но первая атомная бомба произвела на мир такое сильное впечатление, что очень немногие обратили внимание на этот важный шаг... Атомные бомбы, несомненно, способствовали принятию японцами этого решения. На это, хотя и в меньшей степени, повлиял также быстрый и умелый захват Маньчжурии русскими. Но невозможно утверждать, что это произошло из-за того или другого, или того и другого вместе. Атомные бомбы послужили предлогом, мероприятием по спасению репутации, за которое ухватились, чтобы оправдать капитуляцию, которая была такой же жалкой, как капитуляция Германии, и гораздо менее объяснимой".

Последние слова этого предложения невозможно воспринимать всерьёз.

Особый интерес представляет следующая цитата из "Нью-Йорк таймс" от 15 августа 1945 года. Под заголовком "Советское наступление от Шенно: по словам генерала ВВС, вступление России в войну с Японией предопределило ее конец, несмотря на атомную бомбу", - приводится отчет об интервью римского корреспондента газеты, и там есть следующие отрывки:

"Вступление России в войну с Японией стало решающим фактором, ускорившим ее окончание, и было бы таковым, даже если бы не было сброшено атомных бомб", - считает генерал-майор Клэйр Шенно, который прибыл домой из Германии. Основатель американской добровольческой группы "Летающие тигры" и бывший командующий военно-воздушными силами в Китае сказал, что советские войска были готовы к вторжению в Маньчжурию еще на пятый день. Он добавил, что их стремительный удар завершил окружение Японии, которое поставило страну на колени".

Убедительную поддержку правильности такой интерпретации этих событий можно найти в описании связи между сбросом бомбы и планируемым советским наступлением, приведенном в статье двух американских писателей, Нормана Казинса и Томаса К. Финлеттера, впервые опубликованной в "Субботнем литературном обозрении" от 15 июня 1946 года. В нем содержится подробная ссылка на доклад Комитета под руководством Джеймса Франка, который мы уже цитировали. "Этот доклад, который в то время не был обнародован Военным министерством, является одним из самых важных американских документов последних лет, хотя он практически неизвестен американскому народу". Проанализировав и одобрив в целом приведенные в докладе аргументы против первоначального применения бомб против Японии и в пользу демонстрации, свидетелями которой должна была стать Организация Объединенных Наций, они пишут следующее:

"Почему же тогда мы это сбросили? Или, если предположить, что применение бомбы было оправдано, почему мы не продемонстрировали ее мощь в ходе испытания под эгидой Организации Объединенных Наций, на основании которого Японии был бы предъявлен ультиматум — и бремя ответственности легло бы на самих японцев?..

Каким бы ни был ответ, одно кажется вероятным: между 16 июля, когда мы в Нью-Мексико узнали, что бомба сработает, и 8 августа, крайним сроком (наступления) России, у нас было слишком мало времени, чтобы подготовить очень сложный механизм испытательной атомной бомбы, требующий много времени на решение проблем, связанных с изучением местности и т.д...

Нет, любое испытание было бы невозможным, если бы целью стало поражение Японии до того, как Россия начнёт наступление, или, по крайней мере, до того, как Россия сможет предпринять что—либо, кроме символичного, до краха Японии.

Можно утверждать, что это решение было оправданным; что это было законным проявлением силовой политики в неспокойном мире; что мы избежали борьбы за влияние в Японии, подобной той, которую мы пережили в Германии и Италии; что, если бы мы не решились на такое - с учётом баланса сил в отношении России - мы были бы не в состоянии противостоять российской экспансии".

Эти тезисы Казинса и Финлеттера в значительной степени подтверждают наш собственный анализ. Поспешная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки стала решающим успехом, поскольку все политические цели были полностью достигнуты. Америка получила контроль над Японией, и ей не придётся сражаться с Россией за сферы влияния.