Светская жизнь

              Странная вещь, иногда, может приключиться со взрослой, жизнью умудренной бабой. А всё мечты виноваты. Именно они — окаянные !
 —  Вот зачем они нужны ? — думала Надежда Попова в свой выходной, летнего сухого дня.  — Какой прок от всех этих мечтаний ? Толку то ?.. Толку то ?!
             Детей, погодков, Сашку и Юлю, Попова отправила в летний лагерь. Муж съехал в деревню к маме — помогать с настилом кровли, и у Поповой появилась масса свободного времени. Времени, которое можно потратить только на себя. Исключительно на своё усмотрение распоряжаться долгими июльскими вечерами... Вначале ей вздумалось вязать. Благо спицами она стучать умела, а нового пальто ей наверняка не светит. (От автора. Женщины как то удивительно верно могут угадывать что им светит, а где «и надеяться не смей...» А пока нет в голове бабьего ума да опыта — все они — гимназистки наивные.) Попова еще не знала, что ей больше будет к лицу — привычный шарф или затейливый снуд «хомутик». Но когда, побродив по магазинам, она увидела цены на мотки пряжи летом ! то вмиг передумала и решила бросить эту затею. Купить сподручней и дешевле.
               Как и все деятельные натуры Попова любила читать. Художественную литературу. Вернее, не столько читать, сколько выискивать в книгах что-то полезное для себя.
 — Когда бы был этот список полезных авторов ! — восклицала в душе Попова. — Правдивый список авторов и книг, что приносят читателям пользу. При чем тут удовольствие или меткая, остроумная цитата ? — спорила наша героиня с кем-то невидимым. — Бывает и смешно... Но смех — это смех. Бывает красиво ответить можно кому-то. Тебе — раз... А ты — бац ! И она уже молчит, а все улыбаются... Над нею !
 — Нет, ничего полезного я тут не найду. — горестно вздохнула Попова, в сторону отложив томик великого классика, что писал еще в эпоху царскую. Когда еще Красного Октября не было. Сколько воды утекло с тех пор, всё так сто раз переменилось...
              Попова бродила неприкаянная. Грузно повалившись на диван, оглядев пыльную старую мебель, немодную и громоздкую, она бросила взгляд на шторы, плотно задернутые от летнего знойного солнца. Шторы были пегие, выцветшие, выгоревшие. Хотелось чего-то нового, помпезного, но она, взглянув с дивана на мрачную, пыльную, затененную комнату тотчас о ней забыла и принялась мечтать.
              Она одета в изысканное, шелковое... говорят оно прохладное. Как раз для лета ! Что это за одежда ? Это что-то нечто... Такое, и не бельё, и не корсет, а что-то еще лучшее. А вечером, на плечи, она набросит пеньюар, только чтобы без перьев. Красивая, полупрозрачная накидка, халатик, и чтобы какие-то рукава... Недлинные. Руки прикрыть. Она уже побывала в столовой, там всё уже за нею убрали, и всё прислуга, и всё — с поклонами. Они все знают, что им … будет, если ей не смогут угодить. Там всё, конечно, деликатесы, и ест она по чуть-чуть блестящими приборами. Умеет и ножом, и специальными ложечками. И так как она неспеша отрезает кусочки и жует неторопливо, то заметно начала худеть. И так похудела ! Лет на двадцать ! Она теперь внешне, как школьница, но с умом своим... При своем, при нынешнем уме.
 — Всем брысь ! — сказала Попова, и служанки разбежались.
 — Мне тоже уйти, Надежда Леонидовна ? — осведомился важный седовласый дворецкий, с белыми манжетами в крахмальной манишке.
 — Да. Вы тоже можете идти... — вальяжно и в тот же миг строго ответила Попова, протянув руку как подают для поцелуя, но вспомнив, что тот не дворянин, и руки им не подают, она взмахнула тремя пальцами, говоря,  —  Ступайте.
                Удалились все, хозяйка дома осталась одна. Она уселась на французский диван или венский... Всё равно ! Попова на диване, облокотившись, поджала под себя ноги и увидела как в ее руке возвышается красивый бокал, стеклянная воронка, из которой пьют, неспеша, мартини. На дне несколько зеленых оливок, для красоты. Всё со вкусом. Она, глотнув мартини, стараясь как можно эстетичней, поставила бокал рядом на небольшой столик. Вдруг, звонок. Дворецкий, по телефону, внутреннему (значит что-то срочно) доложил ей, что ее ожидает посетительница. Она привезла с собой ее карточку.
 — Ах ! Я совсем забыла — воскликнула Попова. Конечно, на этой неделе, она, как-то не подумав, пригласила к себе эту соседку Ольку и дала ей свою визитную карточку. Иначе дворецкий и докладывать бы не стал. Это очевидно.
 — Пригласите ее. Проводите ее в гостиную. — сказала Попова и с улыбкой упала на диван, раскинув в сторону руки. Она бухнулась. И неприятно. Точно повредив копчик... Проклятая пружина вонючего дивана. Она хотела присесть словно путешественница, которая только что вернулась из заграничного турне в родной дом. И соскучившись, бросает летнюю шляпку в кресло, а сама, по-девчоночьи, плюх на диван. Не вышло. Попова оправила старый «хэбэ» халат, надорванный у кармана сбоку. Они так пришивают эти карманы ! Постоянно халаты там рвутся. Немного грусти и вновь она в гостиной. Спокойно сидит на выбитом диване. Бойкие шаги соседки Ольки. Она входит в гостинную. Вырядилась... В свой новенький цветастый сарафанчик, в мелкий цветочек из незабудок.
 — Ну и что ! — думает Попова и высокомерно кивает посетительнице. На губах Надежды светская улыбка, не учтивая, нет ! С кем тут держаться учтивости ? Причин она совсем не видит. Попова небрежным жестом махнула на стул и Олька, женственно обобрав свой сарафан уселась и сидит.
               Попова не дура. Это в замызганном халате она на дуру кому-то может и похожа. «Рак на горе свиснет — пока вы все поумнеете!»  —  любимая ее поговорка. Попова молчит. В красивом, нарядном и шелковом Попова молчать умеет. О чем говорить то ?! С этими паскудными бабами... В ее нынешнем положении, в одежде дорогой, можно ни с тобой, ни с тобой, не здороваться ! И Олька молчит, не говорит ни слова.
               В гостиной Поповой, шикарно обставленной, сидят обе и молчат.
               Наконец, Попова не выдержала. Встала. Подошла к шкапчику, достала бутылку откупоренную, в ней еще много... Пить и пить ! И уверенной рукой открыла, и налила в свой чудесный бокал дивного напитка. И всё вокруг лучится, искрится и сияет. Это солнце лучами ударило в раму. Попова, отхлебнув, весело взглянула на Ольгу.
 — Ну и молчи ! — подумала Попова и принялась в шелковом пеньюаре расхаживать с бокалом по комнате. Она попивала на ходу. Свободной рукой дергала за голову «китайского болванчика», постукивала по золотистой раме баснословной цены картины. Вдруг ее рука наткнулась на старинный бронзовый подсвечник. Попова поставила бокал, спички, оригинальной формы, лежали тут же. Она зажгла свечи и уселась с бокалом благородно на диван. Свет электрический Попова выключила — на кнопку нажала где-то на пульте. При свечах, в восковом сиянии, Попова еще прекрасней. Олька уже увидела как она здорово похудела и преобразилась в сторону омоложения.
 — А вот у Ольги, при свечном свете, лицо старое... Это не свет так падает, это она так сильно постарела, и сарафан она где-нибудь зацепит и порвет. — решила «хозяйка дома» и тихо улыбнулась. Рассерженная явно Олька встала и пошла к выходу, сказав через плечо:
 — Пока.
 — Пока, пока... — ответила ей довольная женщина, и когда соседка ушла, принялась вилять подолом пеньюара и махать на себя руками. Надежде стало жарко.
             Успокоившись, остыв от впечатлений, Попова причудливой вилкой съела оливки, допила напиток и задула свечи.
               Свечей в квартире не было. Диван противно скрипнул. На складном столе-тумбе, задвинутом к стене, жалко валялся кошелек, выложенный из поношенной, затертой сумки. За десять минут Попова вскочила, сбросив с себя растянутый халат, наспех одевшись в лосины и длинную футболку, собрав на резинку каштаново-пепельный хвост, выбежала в ближайший супермаркет.
               Надежда недолго ходила по полупустому отделу магазина со спиртными напитками, жадно взирая на цветистые полки, уставленные всевозможными бутылками, плотно прилегающих друг к другу.
 — Чего тут только нет — удивилась Попова такому разнообразию. — Блеск и шик ! Только деньги...
              Попова прохаживалась, изучая ценовое предложение. Она остановилась на вермуте «Маренго».
 — Так недорого, относительно, стоит... А какие есть алкоголи ! За что там платить ?.. То же самое что и это ! На один день. На несколько часов, если не алконавты. Такие деньжища хотят за эти свои цветные бутылки. Да...  — констатировала Попова . — Цены есть аховые. Даже, и богатому человеку можно спиртное пить поскромнее...
              Надежда расплатилась на кассе, заказав к «Маренго» пачку тонких дамских сигарет. Она не стала брать себе оливок — и без того уже...
 — Попробую без ничего. — решила рачительная хозяйка и с тонким пакетиком, положив в сумку сигаретки, зашагала домой новой походкой.
              Стеклянного бокала «воронки» дома не нашлось. Были старые рюмки под водку, хрустальные бокальчики под пиво, подаренные свекровью «сыночку». Пересмотрев в шкафу посуду Надежда решила пить из обычного стакана.
 — Не то, конечно, — подумалось Поповой. — Но ничего не поделаешь... Можно будет тихонько два бокала купить и в серванте поставить.
              Попова полчаса билась чтобы открыть бутылку, нужно было пробку подрезать ножом, по другому она отказывалась поддаваться. Это немного испортило ей настроение.
 — И ножи еще эти ! — недовольно буркнула Попова . — Наконец-то ! — в стакане приятно забулькало. Надежда пила ни о чем не думая. Свечей нет, подсвечника тоже. Вкус — сладенький, приятный. К донышку стакана Попова почувствовала легкое опьянение. Тонкие сигареты, хорошая погода... Она не думает ни о чем. Часы бездумий. Тихий вечер, мягкая ночь.
               Наутро Попова омрачилась — раскололся недавно залеченный зуб.
               В августе Поповой позвонила Ленка Резницына. Они виделись крайне редко, хотя и учились в одном классе. У Ленки не было детей и жила она побогаче. Молчаливый сожитель Ленки не бузил — квартира была ее, и законы она знала. Знакомые виделись по преимуществу у Резницыной, к Поповой Елена не заходила. Вообще. Никогда. Из своих каких-то соображений. Резницына сама изъявила желание встретиться.
 — Привет, Попова, чем занимаешься ? Приезжай ко мне — мой уезжает, не хочет меня одну бросать. Будет хорошая мясная нарезка, фрукты... Возьми чего-нибудь выпить и заходи.
 — Алло, Надежда, ты где ?
 — Я в магазине — взяла трубку Попова. — В спиртном отделе... Может пиво купить ? — спросила Попова, оглядывая цены товаров.
 — Возьми «Маренго». Купи одну бутылку «Маренго» и больше ничего не бери. Поняла ? Не трать деньги. Всё. Жду.
                Резницына бросила трубку, и спрятав телефон, Попова, с бутылкой вермута последовала к кассе. Вермут подороже пива, но пиво и правда, как-то несолидно — думалось женщине. Елена выглядывала  бывшую одноклассницу с балкона третьего этажа. Увидев Попову идущую одну, с небольшим пакетом, посмотрев в глазок на женщину подходящую к ее двери, Елена спокойно открыла. Телевизор включен, журнальный стол сервирован. Фрукты стояли в вазе, их никто не предлагал. На столе, две тарелки с нарезанной тонко колбасой и красиво разложенной, варенка, немного копченной, кусочки недорогой ветчины... Никого из мужчин в квартире не было.
 — А где Вова ? — спросила Попова, взглянув на новый телевизор с плоским экраном.
 — С утра уехал. — небрежно отмахнулась Резницына. — Открывай. Будем пить.
               Поповой удалось, с силой провернув крышку, открыть бутылку. Резницына придвинула к Поповой высокий стакан.
 — Это твой. Наливай.
 — А у тебя разве нет бокалов под мартини ? — громко удивилась Попова и застыла с бутылкой в руке.
                Резницыной пришлось встать, приоткрыть дверцу с посудой, достать необходимый бокал:
 — Такой подойдет ?
 — Подойдет.
 — Споласкивать не буду — он чистый.
               Попова мерно налила «Маренго» в сухой бокал, поднесла к губам и пригубила скромно. Резницына чего-то выжидала, и Попова отмалчивалась. Она поняла, если купила за свои собственные ! деньги такой напиток, то твою нарезку «мясную» я еще, может, и не попробую. Резницына достала из под журнального стола, возле себя, бутылку минералки и налила себе в стакан, к «Маренго» Елена не притронулась.
 — Поздно пить боржоми... — язвительно и мягко заметила Попова, жеманно отпивая алкоголь из приличного бокала.
              Резницына схватила кусок ветчины и покусывала без хлеба. Выпив один бокал Попова смело налила себе второй, отщипнув три виноградинки, бросив их в напиток, она высокопарно произнесла:
 —  «Маренго» — это «Маренго»... — напиток играл, крутился в руке Надежды, радужно переливался, ягоды искрились на дне, и только об одном Попова сожалела, —  когда бы ей научиться самой делать себе маникюр. Она старалась не выставлять напоказ пальцы, и «богатенькая» Резницына не демонстрировала свои ногти.
 — Ты ешь — гостеприимно заметила Резницына. — Для тебя же всё нарезалось, всё для дорогих гостей. Или виноград бери...
 — Не хочу — отнекивалась Попова, болтая всякую чушь и несуразицу о своих делах семейных.
 — Как ощущение ? — спросила Резницына, видя как Попова наливает себе пятый бокал.
 — Отличное ! — больше половины бутылки было выпито. Надежда пила не смущаясь. Это она купила, и вермут стоял в центре стола. Она нарочно ставила бутылку в центр стола, наливая себе очередной фужер.
              Резницына молча достала из шкафа второй бокал, поставив его на стол, приказала:
 — Налей мне.
 — Сама ! — парировала Попова, закинув нога на ногу. Ленка налила себе «Маренго».
 — Такой сладкий... — морщилась та.
 — Кому не хочется сладкой жизни ? — спросила Попова, угощаясь колбасой с тарелки.
              Когда бы не телевизор, женщины разошлись бы через полчаса. Резницына налила себе еще один полный бокал, заметив:
 — В общем-то очень даже неплохой этот «Маренго».
               Попова кивала молча.
 — Но мне не хватает какой-то горечи — продолжала Резницына. — Хочется чтобы... Может был покрепче... Отдаленно напоминает шампанское. Стояла открытая бутылка и выдохлась...
 — Его можно с водкой пить. — сказала Попова, кушая нарезку.
             Надежда Попова благополучно добралась маршруткой домой, она ехала по освещенному городу, смотрела в окно и легкая улыбка отражалась напротив.
 — Резницына так удивилась, что у меня есть деньги такой вермут купить ! Что сидела и пялилась на меня, как офонаревшая.
              Дома мать семейства повалилась спать. Все посъезжались, все толкутся в квартире.
Ленка не выдержала, в девять часов позвонила.
 — Привет, Надежда. Как ты ? — участливо спросила Елена.
 — О-о-о, привет. — вяло ответила Попова, показывая своей начальнице, что звонок этот ей особенно и не нужен, но приходится говорить.
 — Как ты себя чувствуешь ? Там у тебя так что-то сверлят... Ты что, у стоматолога ? — допытывалась Резницына.
 — В смысле ?! — перешла на  повышенный тон Попова. — Я на работе. — Надежда огляделась по сторонам и перед начальницей пожала плечами.
 — Ладно, звони. — прервала разговор Резницына.
             А Попова, с удивлением хмыкнув, бросила взгляд на электрочайник и громко спросила:
 — Девочки, давайте чаю попьем ?
               Все «девочки» кивнули, начальница вышла, а Надежда с чайником направилась в общий умывальник. Набирая сырой воды, перед зеркалом, она горделиво приподняла подбородок и вдруг:
 — На тебе... — ёкнуло в ней. Она сомкнула некрепко челюсть и почувствовала в ту же секунду, что стенка коренного зуба надкололась.
 — Ой, да что с того ! — смекнула Попова, выбросив осколок зуба и прополоскав сырой водой рот.
               Она пила чай тихонько. Печенье оставляла на обед. Сколотый зуб острием колол язык и причинял дискомфорт. Попова давным-давно забыла и о Резницыной, и о вчерашней посиделке, и о муже, и о детях.
 — А что дети ?.. Ну, дети, дети, дети... Ну и что. — наверняка знала Попова.
               За два года Надежда от дома отстранилась. Должны все себя самообслуживать. На январские выходные не удалось выгнать мужа в деревню, к его мамаше. Ее собственные родители, из затурканного поселка N., детвору взять к себе на каникулы не захотели ! Они отказались от выросших внуков и перестали помогать деньгами. Фактически...
              Этот улегся вечером... Храпит.
              Из пасхальной корзины, в шкафу, Попова достала бутылочку «Маренго» и банку зеленых оливок. Она долго выбирала в посудных лавках два бокала. Только для себя. Пошли они все вон. Тот бокал «воронкой», классический, для коктейлей, из которого она пила тогда, очень давно, еще в августе, у Ленки, ей не очень понравился. Неосторожное движение и можно всё вылить. На кухне, украдкой, Надежда открыла вермут, в миленький бокальчик со стеклянной ручкой она набросала маслин, заполнила чистым напитком. В слабоосвещенной, прохладной зале Попова поджигала фитиль парафиновой свечки. Она несколько раз гасла — пришлось носиться на кухню со «свечным постаментом». Долгие приготовления.
               Синий халат «махра» прикрыт зимним теплым одеялом. Свеча горит ярко, высоким пламенем. В правой руке у Надежды праздничный коктейль — початую бутылку она поставила за разделочной доской на столе. Понемногу отпивая «Маренго» Попова представила, что сидит в богатой ярко освещенной зале. Вокруг все шумят, толпятся, пытаясь привлечь ее внимание, либо вызвать благосклонную улыбку. Она устало обводит взглядом публику, величественным жестом приближает правую ладонь ко лбу. Глаза ее красивы, с поволокой, таят в себе таинственность и вечную загадку. Ее взгляд ничего не выражает. Никаких предпочтений ! Никому ! Она без фальши, выразительно, обводит всех радушным взором. Рука всё так же, поддерживает голову. Она вся — задумчивость, пальцы прелестны — в перстнях.
 — Если я захочу с кем-то общаться — подумала Попова, коварно улыбнувшись, —   То только на моих условиях. Я занимаю лидирующую позицию. Держу лидерство в разговоре и все признают это. — Попова громко плямкнула, цедила напиток сквозь зубы, — хотелось не быстро всё выпить, а растянуть удовольствие.
                Вдруг с бала-приема Надежда перенеслась вновь в свою квартиру, где ходила по зале и на ходу, с бокалом в руке, никого не угощая, бросала что-то вслух тем соседкам, Ольке, начальнице... А они ей внимали, не смея разинуть рта. На миг она раздраженно очнулась. Даже в мечтах она не может отделаться от этой халупы ! Этой, загроможденной хламом квартиры, которую муж не хочет хотя бы немного преобразить.
 — Другую «стенку»... Покрывала купить на его старючие кресла, хотя бы обои пусть принесет !  —  ей хочется тот дом, с картинки, ту мебель, ту чистоту и опрятность, милые вещицы, что так дорого стоят и всё это, будто бы, ее. Собственное.
 — И если кто-то сидит и на нее смотрит, как она ходит по комнате, попивая вермут с зелеными маслинами, модно и изысканно, а вам всем, типа, если не нравится... То поднимайтесь и чешите... Брысь ! Брысь ! Все брысь ! У нее есть что выпить, полистать... В чем она пойдет завтра в магазин ? — горько расплакалась Попова.
               Не прошло и суток, Надежда попрощалась еще с одним зубом.