Мещанин и обыватель как образ жизни

В царской России мещане – это податное сословие, состоящее из мелких домовладельцев, торговцев, ремесленников. Оно существовало наряду с дворянством, духовенством, купечеством и крестьянством с конца XVIII века до 1917 года. Но это, как говорится, общее название слоя людей, которых можно идентифицировать и сегодня.

Почему оказалось, что в переносном смысле этого слова МЕЩАНИН (согласно Толковому словарю Ушакова) -  это человек с мелкими, ограниченными собственническими интересами и узким идейным и общественным кругозором. Иными словами, говоря современным языком, - ОБЫВАТЕЛЬ, безразличный к интересам общества. И как оказалось так, что вторичное значение понятия стало фактически превалировать над первым, показывая генезис мещан от сословия к образу жизни?

Не удавшийся средний класс в целом или неудачники, которые не смогли влиться в ряды среднего класса? А, может быть, всё проще: просто огромный пласт людей, которые хотели жить исключительно частнособственническими интересами по принципу «моя хата с краю»?

Не получилось ли так, что в советский период этих самых мещан-обывателей немного погоняли «метлой», усадили за парты учиться, показали, что кроме личного, есть ещё Отечество, которое надо любить и защищать. А сейчас вновь мещане-обыватели, словно плантации «борщевика» расплодились по всему жизненному пространству, олицетворяя навязанное нам извне Общество потребления?


Об этом написал очень красноречиво А.И.Герцен в произведении «Былое и думы», говоря про западный «идеал»: «Из протестантизма они сделали СВОЮ религию, - религию, примирившую совесть христианина с занятием ростовщика, - религию до того мещанскую, что народ, ливший кровь за неё, её оставил…» (с.642), «мещанство ни к чему не обязывает» (с.641). 
И далее зарисовка: «Прудон был под судом, когда журнал его остановился после 13 июня. Национальная гвардия ворвалась в этот день в его типографию, сломала станки, разбросала буквы, как бы подтверждая именем вооружённых МЕЩАН, что во Франции настаёт период высшего насилия и полицейского самовластия» (с.686).

Тем самым Герцен хотел подчеркнуть и то, что позиция большинства мещан (а точнее, её отсутствие и полная лояльность, беспринципность и тяга комфорта) и позволяла властям творить любое беззаконие.

«…Чисто жизненной поэзией с мышцами и силой – пишет А.И.Герцен, - которую я редко встречал в выродившихся, рахитических детях аристократии и ещё менее у МЕЩАНСТВА, строго соразмеряющего число детей с приходо-расходной книгой» (с.671).

Не кажется ли вам, что сегодняшние МЕЩАНЕ, также дорожащие исключительно своей карьерой, комфортом и сытой жизнью, прикрывают и олицетворяют застой в общественной и экономической сферах?

А такой мещанин/обыватель в политике?




Вот ещё несколько значимых кусков из произведения А.И.Герцена.

Кому интересно понять суть некоторых процессов, которые имеют свойство повторяться по прошествии времени с неумолимой частотой и как возможно избежать того, чтобы нас всех захлестнуло обывательская публика, вот очень красноречивый отрывок про семью Фогта и его жизненную позицию.
 
"В однообразной, мелко и тихо текущей жизни германской встречаются иногда, как бы на выкуп ей, — ЗДОРОВЫЕ, КОРЕНАСТЫЕ СЕМЬИ, исполненные силы, упорства, талантов. Одно поколение даровитых людей сменяется другим, многочисленнейшим, сохраняя из рода в род дюжесть ума и тела. Глядя на какой-нибудь невзрачный, старинной архитектуры дом в узком, темном переулке, трудно представить себе, сколько в продолжение ста лет сошло по стоптанным каменным ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой за плечами, с всевозможными сувенирами из волос и сорванных цветов в котомке, благословляемых на путь слезами матери и сестер... и пошли в мир, оставленные на одни свои силы, и сделались известными мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами. А домик, крытый черепицей, в их отсутствие опять наполнялся новым поколением студентов, рвущихся грудью вперед в неизвестную будущность. За неимением другого тут есть наследство примера, наследство фибрина. Каждый начинает сам и знает, что придет время и его выпроводит старушка бабушка по стоптанной каменной лестнице, — бабушка, принявшая своими руками в жизнь три поколения, мывшая их в маленькой ванне и отпускавшая их с полною надеждой; он знает, что гордая старушка уверена и в нем, уверена, что и из него выйдет что-нибудь... и выйдет непременно! Dann und wann *, через много лет, все это рассеянное население побывает в старом домике, все эти состарившиеся оригиналы портретов, висящих в маленькой гостиной, где они представлены в студенческих беретах, завернутые в плащи, с рембрандтовским притязанием со стороны живописца, —в доме тогда становится суетливее, два поколения знакомятся, сближаются... и потом опять ВСЁ ИДЁТ НА ТРУД. Разумеется, что при этом кто-нибудь непременно в кого-нибудь хронически влюблен, разумеется, что дело не обходится без сентиментальности, слез, сюрпризов и сладких пирожков с вареньем, но все это заглаживается той реальной, чисто жизненной поэзией с мышцами и силой, которую я редко встречал в выродившихся, рахитических детях аристократии и еще менее у мещанства, строго соразмеряющего число детей с приходо-расходной книгой.
Вот к этим-то благословенным семьям древнегерманским принадлежит родительский дом Фогта. Отец Фогта — чрезвычайно даровитый профессор медицины в Берне; мать — из рода Фолленов, из этой эксцентрической, некогда наделавшей большого шума швейцарско-германской семьи. Фоллены являются главами юной Германии в эпоху тугендбун- дов и буршеншафтов, Карла Занда и политического Schwarme- rei1 17 и 18 годов. Один Фоллен был брошен в тюрьму за Вартбургский праздник в память Лютера: он произнес действительно зажигательную речь, вслед за которою СЖЁГ НА КОСТРЕ ИЕЗУИТСКИЕ И РЕАКЦИОННЫЕ КНИГИ, ВСЯКИЕ СИМВОЛЫ САМОДЕРЖАВИЯ И ПАПСКОЙ ВЛАСТИ. Студенты мечтали сделать его императором единой и нераздельной Германии. Его внук, Карл Фогт, в самом деле был одним из викариев империи в 1849 году. ЗДОРОВАЯ КРОВЬ должна была течь в жилах сына бернского профессора, внука Фолленов. А ведь au bout du compte все зависит от химического соединения да от качества элементов. Не Карл Фогт станет со мной спорить об этом в конечном счете (С.670-671)
Два года спустя он доказал, как много энергии в его седой голове и как его теории – правда, то есть как они близки к практике. Венский рефюжье, доктор Кудлих, посватался за одну из дочерей Фогта; отец был согласен, но вдруг протестантская консистория потребовала метрические свидетельства жениха. Разумеется, ему, как изгнаннику, ничего нельзя было достать из Австрии, и он представил приговор, по которому был осужден заочно; одного свидетельства Фогта и его дозволения было бы достаточно для консистории, но бернские пиетисты, по инстинкту ненавидевшие Фогта и всех изгнанников, уперлись. Тогда Фогт собрал всех своих друзей, профессоров и разные бернские знаменитости, рассказал им дело, потом позвал свою дочь и Кудлиха, взял их руки, соединил и сказал присутствовавшим:
– Вас, друзья, беру в свидетели, что я как отец благословляю этот брак и отдаю мою дочь, по ее желанию, за такого-то.
Поступок этот ошеломил пиетистическое общество в Швейцарии; оно с негодованием и ужасом взглянуло на этот антецедент, сделанный не горячим юношей, не бездомным изгнанником, а старцем безукоризненным и уважаемым всеми» (с.673)…




P.S.

Пиетизм (от лат. pietas — благочестие) — протестантское религиозное течение, придававшее особую значимость личному благочестию, религиозным переживаниям верующих.

Герцен А.И. Былое и думы. Части 1-5. Библиотека всемирной литературы. Т. 73. М.: Художественная литература, 1969 – 926 с.