ЛЖЕЦ И ОТЕЦ ЛЖИ 02
Начало https://valafila.livejournal.com/31135.html
Обычно я тщательно готовилась к исповеди. Вспоминала все грехи, что совершила за прошедшую неделю и записывала их на лист бумаги. Потом перечитывала, обдумывала каждый: действительно ли я готова раскаяться в них и больше не совершать. Ибо какой толк в постоянном перечислении одного и того же, если грех повторяется, не изжит, захватил меня и управляет мыслями, делами и моей жизнью... Смысл настоящего истинного раскаяния в полном избавлении от греха и очищении души. За годы исповеди я научилась отстраняться от священника, его личности и даже от того, что он есть свидетель Божий на этом ритуале, а я как бы перед самим Богом обнажаю душу свою... На самом деле я шла на исповедь с уже готовым результатом от проделанного покаяния внутри меня посредством глубокого психоанализа собственных чувств и переживаний от совершенных неправедных действий и дел. А священник только читал разрешительную молитву, отпуская от имени Господа мне грехи. Это таинство очень напоминает психотерапию, только вместо психотерапевта - священник, которому я, конечно, доверяла, так как уже установила «глубокий личный контакт», необходимый для изменения моего психоэмоционального состояния, необходимого для спасения. Улучшение самочувствия после исповеди на церковном языке называлось получением благодати Божией. ...Вопрос терминологии, и не более.
Я уже писала об известном медийном протоиерее с его еженедельными радио и телепрограммами, на которых он, часто на грани жесткости и цинизма, публично объяснял православным слушателям и вопрошателям азбучные истины личных, семейных и социальных отношений, снисходя к весьма невысокому интеллектуальному уровню паствы, видимо, достойной только таких методов психологической коррекции. А паства с восторгом внимала его ответам и советам, как божественным словам.
В какой-то момент я осознала всю формальность ритуала исповеди. Более того, я увидела нечестность и лукавство с обеих сторон. Исповедающиеся и кающиеся «рабы Божии» как-то по своему воспринимали это таинство. Они собирали все свои жизненные нестроения, проблемы, которые сами не могли или не хотели решать, и несли их батюшке — для передачи Господу, который своей божественной силой должен был все разрешить лучшим образом. Меня на первых порах воцерковления одна пожилая прихожанка — мать Александра так и научала - «не переживай, не страдай, а отдай все свои беды Господу, и Он управит...». Но здесь не было места воле человека, на которую прежде всего «смотрит Бог»...
Я сочувствовала священникам, уставшим и едва сдерживающим нетерпение от нескончаемого потока повторяющих прямо ему в склоненное лицо «исповедей» в основном пожилых, полуглухих, полубеззубых, но настойчивых прихожан. Я молча подавала батюшке, исполняющему это обременительное послушание, листок с моими грехами, он быстро прочитывал и благодарно «отпускал» меня, горестно поглядывая на длинную, во весь храм, очередь «исповедников». Сколько же сил требовалось бедному церковному служке, чтобы не впасть в грех осуждения, лукавства и лицедейства, исполняя это «святое таинство»!
Грех лукавства и лицедейства долгое время не давал мне покоя и не оставлял меня. При написании статей я использовала всевозможные литературные приемы усиления воздействия на читателя. Прежде всего гиперболизацию, то есть чрезмерное возвеличивание качеств положительного героя и усугубление качеств отрицательного героя. Зло должно быть посрамлено и низвергнуто. А Добро - возведено в абсолют, чтобы оно было понятно, ярко, зримо, и через соответствующего положительного героя. Не важно, что мною двигали исключительно благие намерения. Но в где-то в глубине души я понимала, что это не совсем правда, а может даже, и совсем неправда... А если уж со всей прямотой и честностью, то это вообще ложь. (Благими намерениями... https://valafila.livejournal.com/23201.html).
...Когда я работала в партийных рупорах - газете, радио и ТВ, выполняя задание партии и правительства по созданию правильных образов героев социалистического труда, у меня не возникало конфликта с совестью по поводу неизбежных в такой работе «лукавых» приемов раскрытия личности интервьюируемых. В советское время «святым писанием» был устав строителя коммунизма. (К слову, одно было практической копией другого.)
Но с принятием Христовой православной веры со Словом, которое «было Бог... и... Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Иоанна Гл.1), я уже не могла так вольно обходиться со словами, образами и сюжетами в угоду читателю и заказчику текстов ...если я хотела своего спасения, если шла к Истине, к Богу. Предупреждение Христа-Сына Божия - «от слов своих осудишься и от слов своих оправдаешься» «Мтф 12:37) — я принимала буквально, как закон непреложный. И даже разрешение моего духовника «жить в миру по мирским законам» не могли успокоить мою совесть. Я готова была оставить работу в журналистике. Не случайно же ее считали второй древнейшей профессией. Недовольство моего духовника по этому поводу - «хватит каяться, маловерная! Бог уже простил вас и распялся за вас на кресте!» - не разрешали сомнений, а, наоборот, смущали мое сознание. В результате я все же оставила журналистскую работу и с нею всех положительных героев...
Я воспринимала проповеди священников, как слова истины ...пока глубоко и детально не узнала их жизнь вне церковных служб и не увидела «большую разницу» между словом и делом. И они перестали быть для мня «свидетелями Христовыми», «ибо они говорят, и не делают» (Мтф 23:3).
Безусловно, я не была образцом православной христианки, как должно по Писанию. Я считала себя грешницей и желала спасения, которое мог дать Бог через мои покаяние и праведную жизнь. Но я стремилась приблизиться к образу праведной, насколько человеку возможно. И мои братья и сестры по вере на словах говорили тоже самое.
Но когда я ближе узнала многих прихожан и особенно, духовных чад своего батюшки, то и среди них не нашла сочувствия моим духовным поискам. Гораздо легче и проще получалось у них разделять мирскую жизнь и воцерковленную, словно менять декорации на сцене театра. Куда-то девалась благодать Божия, снизошедшая на них после причастия, сразу же за вратами храма... Обернувшись после крестного знамения на церковь, они тут же менялись, становились теми же мирскими с теми же грехами осуждения, обмана, сквернословия, прелюбодеяния... И мне советовали быть проще и ближе к народу ...церковному.
Как понять, какому Богу они молятся, да еще у самого Его Престола - в алтаре, если до сих пор живы и не сжег их «огонь поядающий» за такое лукавство... «Ибо Бог наш есть огнь поядаяй всякое разжжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омрачение, внутреннее и внешнее, видимое и помышляемое» (Толкование на Евреям 12:29).
И если правда, что «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего...»?! (Иоанна 8:44), то тогда и вера их есть самый пошлый и подлый спектакль, какой и представить невозможно... И каждое слово — ложь.
И в чем тогда отличие пути спасения от пути в светлое будущее — коммунизм с его высокодуховными десятью или двенадцатью «заповедями»?! ...Преданность, добросовестность, забота, честность, нравственная чистота, непримиримость к несправедливости, тунеядству, карьеризму, стяжательству... И эти слова правильные и праведные. А результаты дел их мы до сих пор пожинаем.
Были времена, когда «Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его...». (Ин1:14). Но люди убили Бога-Слово..
И теперь «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк 18:8).
VALA FILA
Свидетельство о публикации №224080801683