Бутылка в море

               

                Нам не дано предугадать,
                Как слово наше отзовется…
               
                Фёдор Тютчев

      Я проснулся со странным ощущением радости, смешанной с чувством тревоги. Мне снился сон. Он всегда снится накануне принятия важного решения. Я еду на красной машине. Дорога то поднимется вверх, то спускается вниз. И мне немного страшно. А может быть, «мне ничего не снилось, мне просто не спалось». Наверное, страх – это самая большая глупость. Страх совершить поступок, поговорить, признаться. Я всё время боюсь обидеть кого-то, но обижаю. Страшно от того, что меня не поймут, обвинят в чём-то незаслуженно.

     И вдруг я понимаю, что сегодня мне придётся принять очень важное решение, но какое? Я ничего не планировал. И опять стало страшно.

     Мои мысли прервал телефонный звонок. Звонила мама. Ей одиноко и хочется общения. А мне не хотелось отрываться от своих размышлений, и я обманул её, сказав, что еду в автобусе и не могу говорить. Что-то в последнее время я много вру. Соседям, друзьям и просто знакомым. Видимо, я так защищаюсь. Враньё это моя броня. Я всех люблю, но в общении ловлю себя на мысли, что меня не понимают. Я делюсь тем, что меня волнует. Но, когда слышу ответ, понимаю, что мы на разной волне. И в душе появляется пустота одиночества. Это происходит последние годы, может быть, я так взрослею. Иногда я чувствую себя невидимкой. Общаюсь с друзьями, хочу донести до них очень важные для меня мысли, поделиться своими переживаниями, но понимаю, что им это неинтересно и меня никто не слышит. Или слышит, но я не получаю ответного порыва души.

     И тогда я начал писать, сначала небольшие зарисовки, сюжеты, позже –рассказы. В них вкладывал всё, что накопилось во мне, в надежде на то, что прочитает человек – моя родная душа и поймёт меня. Это всё равно, как письмо, запечатанное в бутылку.  Я бросаю бутылку в море, и она плывёт по волнам. А я жду, что её откроет тот, кто поймёт, о чём я хочу сказать. Человек причастный к моему духу, который тоже был в пустоте среди людей и ждал этого слова. Кто-то сказал мне, что в моих рассказах нет действия. Да, возможно физического действия нет, но есть движение души.

     Пора на работу. Оделся, выпил кофе и в путь. На улице со вчерашнего вечера все изменилось. Ещё днём была осень, даже листья с деревьев не успели опасть. И вдруг – вокруг белым бело.

     А я и не заметил, что пришла зима. Она появилась как-то неожиданно.
На улице не успел вдохнуть свежий морозный воздух, как в меня что-то полетело. От неожиданности я вскрикнул и сел в только что выпавший снег.

      Это Петька из соседнего подъезда кинул снежок. А я, вместо того, чтобы улыбнуться первому белому комочку, накричал на него. Петька обиделся и убежал.

      На остановке было много людей. Меня втолкнули в подъехавший автобус. «Вы мне наступили на ногу!» – закричала женщина с огромной сумкой. Я ей ответил, что думал по этому поводу. «Хам!» – бросила она. От неё противно пахло перепревшими духами. И я сказал ей об этом. Что тут началось! Грубиян – это было самое приличное слово из тех, которые я услышал.

      Пришел на работу и, поддавшись полученному в автобусе настроению, нагрубил вахтеру, сказал, попавшейся мне навстречу Людмиле из технического отдела, что она громко тюкает каблуками по паркету. К концу дня я настроил всех против себя и оказался в вакууме.

      Если я так себя веду, то на что надеюсь? На чьё-то понимание или родство душ? Необходимо всё исправить и ещё раз войти в ту же реку, но только с чистыми помыслами и доброй душой.

      Навстречу опять идёт Людмила, я внутренне собрался, улыбнулся,  заглянул ей в глаза и сказал: «Людмила, вы прекрасно выглядите и очень похорошели в последнее время». Она посмотрела на меня с испугом, видимо ожидая подвоха. Но, почувствовав мою искренность, улыбнулась в ответ и пригласила на чай. А она и правда красивая, подумал я. А когда во время чаепития, она рассказала, что прочитала мою книгу и её очень затронул рассказ о бутылке, брошенной в море, я ощутил лёгкое дуновение сопричастности душ.

      Вахтёр отвернулся в сторону, когда я проходил мимо. Чтобы привлечь его внимание, я сначала незаметно скинул папку со стола, а потом шумно поднял её и вручил ему со словами: «Простите меня, я грубо разговаривал с вами».
«Что вы, всё хорошо, я даже не заметил» – сказал он и засиял такой лучезарной улыбкой, что мне по-настоящему стало стыдно за своё поведение.

       Дело, оказывается, не в людях, окружающих меня, а во мне самом. В душе каждого человека целая вселенная. Но она защищена боязнью быть не понятым, может быть, даже осмеянным. И это происходит с каждым, и кто-то должен сделать первый шаг и создать атмосферу доверия, растопить броню.

        В автобусе оказалось сложнее. Мне не верили, когда я, в ответ на грубость, улыбался, а за затоптанные ноги извинялся и просил прощения, что не туда поставил их. Люди не привыкли к такому.

       Я чувствовал себя инопланетянином. Но мне это нравилось. Моя душа обретала свет.