Усохший плод дружбы

В конце 90-х, закончив аспирантуру в Москве, он вернулся назад в Фергану, и не пожалел. Пережив время сумятицы, обустроился в жизни. Теперь у него свой бизнес по разведению курдючных овец, стабильный доход. Слава Всевышнему, он богат и окружен хороводом детей.

Услышав в телефонном разговоре про теракт в Крокусе что то запальчиво произнес по-узбекски, остыв перевел:

-  Ждешь таджика в гости, держи топор под лавкой.

Работать надо правоохранителям, а не деньги с гасторбайтеров щипать. Видимо у вас в Москве еще осталось наследие от 90-х.

Представил как он маленький, черненький, имеющий привычку потирать ладони перед принятием важного решения, глядя в округлое окошко белокаменного офиса, греет пальцы рук. Там вдали горы. За их остроконечными вершинами, разрисованными лучами солнца и складками каменных глыб, в мозаично пестрый, желто-темный окрас скрывается зеленая долина горных пастбищ. Вот-вот сочная трава украсится ковром из цветов.  Подходит время выгона овец. И спора с соседями. С кем то получается вести минорный разговор, а с кем то спор доходит до яростных распрей.

Всем, и той, и другой стороне, хочется последнего избежать. Но изредка, иногда, ход событий меняет замыслы. Приходится держать в запасе оружие.

Кульмамат  понимает – оружие крайняя и самая не эффективная мера разрешения спора. Людские потери невосполнимы. Знает он это из давнего опыта, приобретенного  когда то давно, еще во времена его срочной службы в Советской армии при СССР.

Тогда их узбекский батальон поднял бунт. Причины недовольства, как он понимает сейчас, были сомнительны. Но во время спора, возникшего между военным патрулем и толпой солдат, его земляк Юнус Рахимов, выбив из рук офицера пистолет, произвел в него выстрел.

Подтянуто стройный, в новенькой отглаженной форме, белозубый, он звонко кричал на узбекском:

- Узбеки – он служил хлеборезом, - бейте русских, я вас хлебом накормлю.

Его застрелили.

Солдат батальона загнали в вагоны и отправили обратно в СССР на переформирование.

Последствия бунта принесли больше горя, чем их причины. Причины были – отвратительное питание, нательное и постельное белье со вшами, холодные казармы. Но так было у всех. Рядом находился танковый полк, состав которого зиму провел в палатках, в пустыне с ветрами и морозами зимой за – 30, а летом с жарой за + 40.

- Зря, совсем зря погиб Юнус Рахимов в далекой пустыне Гоби, -молодость, горячка, качает головой Кульмамат.

Стычки между подразделениями тоже происходили часто. Танковый батальон киргизов против минометного дивизиона таджиков. Половина пехотной роты армян против другой, азербайджанской полуроты.

Лупили друг друга палками, с большим энтузиазмом забрасывали камнями. От смертоубийства сдерживали замки на решетках в оружейных комнатах, и скорый вызов разведроты, состоящей в основном из русских. Но были в ней вкраплены и другие нации – грузины, узбеки, чеченцы, но в гораздо меньшем количестве.

Солдаты разведроты разводили дерущихся на исходные позиции, по их казармам.  Зачинщиков тащили в штаб полка, где его начальник, подполковник Галстян, применял к ним свои воспитательные меры.

Много чего случалось лишнего, зряшного. Но видимо тогда не только молодая кровь бурлила. Иное тоже влияло. Кого в подразделении было  больше, у кого сила, те и стремились качать свои права. Произвол побеждал дисциплину. Спустя всего полтора десятка лет, тлеющие угли скрытых конфликтов превратились в военные пожары с тысячами погибших. Система социальных тормозов после разрушения государства не сработала.

Поправив воротничок белоснежной рубашки он всмотрелся в свое отражение в зеркале. Иней на висках, волосы стали редки:

- Старею, пора думать о замене. Эх если бы тогда в СССР, - он вернулся к воспоминаниям, - побыстрее произошла смена стариков на адекватную молодежь, энергичную, работоспособную, думающую в первую очередь про интересы народа, а не про свой карман, сколько бы жизней сохранили. Ну что вспоминать, из старой шкуры новую шапку не сошьешь. Взглянув на часы он набрал по телефону Джураева, командира вертолета.

- Алик, через два часа летим проверять пастбища к деду Азамату на сочную баранину. Шучу. Проверять границу с соседями.

Прихватив документы спустился вниз. Вышел во двор. Возле его машины была другая, с чужими, посторонними номерами. Из ее открытого окна доносился сладкоголосый напев Вилли Токарева:

- С добрым утром, тетя Хая, Вам привет от Мордыхая…. Вам посылка из Шанхая...

За стоянкой машин находилась Чайхана. Из ее окон, перебивая музыку из машины, истошно вопил рокер:

- Сбил тебя наш летчик Ли-Си-Цин.

Брелок с ключом зажигания от машины провернулся в его ладони трижды. Кульмамат поморщился. Шанхай, Мордыхай и Лисицын – вот так опять ведутся игры с непонятным завершением. Кому то хочется большой крови.

К его машине ветер приволок перекати-поле. Он отбросил его ногой.
 
- Такое же бесплодное как смысл этих песенок, - он вздохнул, и уже садясь в машину улыбнулся, скоро буду в юрте Азамата. Чабан угостит кумысом, расскажет веселые истории из жизни лошадей, овец  и собак.