ТАТУ

 


Сергей Иванович устал ждать жену. Наконец увидел в зеркало заднего вида, что она наконец вышла из подъезда. Жена грузно плюхнулась на переднее сидение. Знак недобрый. Когда в благостном настроении, она садится сзади. А когда садится на перднем, жди: не так перестроился, резко затормозил. Он уже знал задание: ехать в супермаркет. Там на первом этаже гастроном.  Там она на пять минут выскочит купить какую- какую-нибудь печенюшечку Маринке к столу. Нельзя же с пустыми руками.  А потом Сергей подбросит ее к Маринке и свободен, как птица. Она его в магазин не потянет. Знает его как облупленного. Если бы она не взвалила на себя покупки, так бы и жили, как пещерные люди. Ему видишь ли в магазинах противно. И к Маринке она его не зовет. Знает, что он и подруг ее не любит.

- Почему не люблю, - сказал Сергей Иванович, - Некоторых люблю.

- А почему тогда ты их избегаешь?

- Я не избегаю. Только предпочитаю ездить в Тулу без самовара.

- Без какого самовара? – спросила жена и через секунду, поняв, грозно произнесла, - Это я самовар? Тормози! –Сергей Иванович пожалел, что ляпнул.

- А кто? – пытаясь успокоить жену, произнес он спокойно, но на всякий случай перестроившись в правый ряд, и притормозив у тротуара. - Вот ты вскипела на пустом месте, от элементарной шутки. Так кто ты тогда, как не кипящий самовар?

- Хорошие шутки, я тебе покажу Тулу. Колыму я тебе покажу, - но из машины не выходила, - Разворачивайся. Уже все настроение к ехать Маринке пропало.

- Да ладно тебе, прости дурака, сглупил, - сказал Сергей Иванович, -  И тут не развернешься. Двойная сплошная почти до супера. Придется тебе до супера потерпеть.

Такой поворот – развернуться и вернуться домой, когда жена была уже почти на вылете, в его планы не входил. План был совершенно другим.  Жена его еще на неделе предупреждала, что в субботу к обеду заскочит к Маринке на посиделки. Что у них уже договорено. И Сергей по такому случаю распланировал свои полдня свободы. Хотя, зная свою жену, мог ожидать чего угодно. Накатит блажь - крутанется на сто восемьдесят градусов. Но в данном случае он, сам виноват. Базар нужно фильтровать. Он снова тронул машину и продолжил двигаться к супермаркету.  Жена насупившись молчала.

- Что о тебе Марина подумает, если ты не приедешь из-за такой шутки? – тоном изощренного дипломата, не раз улаживавшим дела миром, проговорил Сергей Иванович, приближаясь к супермаркету. Это не простой универмаг. Мир чудес.  Кулинария, что в пристройке рядом, печет фирменные пирожные, от которых, и у жены, у Марины помрачение в мозгах. И они изредка отпускают вожжи диеты, кутят, делая перерыв в жесточайшей борьбе с лишним весом.
 
- Обо мне как раз она ничего не подумает, - хмуро выдавила жена, глядя на дорогу, -  только посочувствует, что я живу с таким козлом.  А вот о тебе подумает! – жена взяла паузу и добавила, - интересно- интересно, что она о тебе думает. Может быть, думает, что я дура. И не знаю, что что моя первая подруга – это как раз Тула.  Может быть, ты к ней и ездил без самовара?

- Да ладно тебе. Я просто пошутил, - сказал Сергей Иванович.

- Пошутил он. Вот я подругу и выведу на чистую воду. Может быть вы меня самоваром и прозвали. А я тут с ней чаи гоняю.

- Да успокойся, никто тебя не прозвал, - сказал Сергей Иванович.

- Давай дуй в супер. Вот я сегодня выясню, шутил ты или нет.  Подождешь у магазина.  Потом подкинешь к Маринке. Пойдешь вместе со мной. Там и выясним.

- Это зачем?  - сказал Сергей Иванович, - Не видал я твоей Маринки!  - И так он выразительно это произнес, что жена чуть остыла.

- Ладно, довезешь до Маринки.  И больше я тебя собой отягощать не буду.  От Маринки такси возьму. Приеду поздно. а ты пока подумай, где стоит шутить, а где не стоит.

  Большое она не произнесла ни слова. Молчала пока он парковался у супермаркета и не обзывала его, чучелом, которое что и припарковаться по-человечески не может. Припарковались. Она вдохнула, с тяжелым вздохом поднялась, вышла, хлопнула дверью, и почесала в супер. Ее настроение Сергей Иванович оценил по хлопку двери.  К машине она относилась определенно нежнее, чем к нему. Волновалась от каждого постороннего звука. И если она выместила злобу на невинном транспортном средстве, значит точно вернется домой поздно.

Сергей Иванович тоже заботился о машине. Он решил не гонять кондиционер. Под боком кондиционеры супермаркета.  Он вышел из машины, вошел в здание магазина и пошел к кафешке. Именно там жена имела обыкновение встречаться с Мариной. Именно там она намеривалась сегодня купить пирожные. Жены в кафешке не было.  Значит, нырнула в торговые залы. Тогда ее лучше ждать на выходе.  И он пристроился у выхода, где стояли киоски со всякой мелочевкой. Ждал, но супруга не появлялась.

Сергей Иванович знал, что жена может легко зависнуть на любой тряпке. И зависнуть надолго. Он когда-то читал, что при межпланетных перелетах астронавты будто бы теряют ощущение земного отсчета времени. Жена же теряла ощущение времени в супермаркетах. Сергей Иванович набрал ее номер. Нет ответа. В магазинах такое с ней случалось. Сергей Иванович не знал точно причины молчания: или есть такие магазины где глохнет связь, или жена на шмотках впадает в ступор. А искать ее по трем магазинным этажам – дело гиблое.
 
Немного досадуя, что приходится тупо торчать, как оловянный солдатик, он стал рассматривать газеты у киоска с прессой. Покупать он ничего не собирался.  Унылым взглядом скользил по заголовкам газет и картинкам журналов.

- Что-то ищете, мужчина? –  встрепенулась заскучавшая было киоскерша

- Счастья, -усмехнулся в ответ Сергей Иванович.

- Счастья все ищут, - киоскерша, женщина тех же лет, что Сергей Иванович, крашенная блондинка с уже отросшими каштановыми с проседью волосами, машинально взбила прическу и посмотрела чуть вбок, туда, где у нее, вероятно, стояло зеркальце. Как видно, осталась довольна собой. И снова перевела взгляд на Сергея Ивановича.  Ее было потухшие, хотя подведенные глаза, лучились интересом к покупателю. Не всякий так напрямую выдаст, что ищет счастья

-Не то место выбрали, - сказала она, - Разве в киоске его найдешь?

- А может быть. Кто его знает.

 - Уж я-то его знаю. Столько лет тут сижу. А счастья нет.

- Знаете, у Золя есть роман. Называется «Женское счастье», - сказал Сергей Иванович, - Так магазин назывался.

- «Дамское счастье», - поправила киоскерша. Ну это утопия.

- Может быть, вы просто не ищете. Или неактивно ищете. И в этом вся проблема, -  предположил Сергей Иванович.

- Вы я гляжу про меня все хотите знать. все подробности. Активно или не активно, вам-то зачем? Имеете интерес?

- По правилам торговли нужно прислушаться к покупателю, -  Сергей Иванович напустил умный вид, -  Вот и прислушайтесь к покупателю. Покупатель всегда прав. А раз так, я прав.  И я вам говорю: плохо искали. Или не там искали.

- А вы откуда знаете? Вы что следили за мной, что ли? Из какой-нибудь инстанции? Из службы семьи?

-  Я совершенно посторонний. Но я по вашим печальным глазам определил, что счастья вы пока не нашли.

-  Вам что за дело?  Или вы волшебник в голубом вертолете, счастье раздавать? Счастье - это личное.

- Как это личное?  Вовсе не личное, - покачал головой Сергей Иванович в знак несогласия, - Помните в фильме: счастье - это когда тебя понимают.  Кто понимает? Коллектив должен понимать!  Следовательно, счастье отдельного человека - это забота общества в целом.

- Интересно, - хмыкнула она, - И как же это общество в целом мне счастье обеспечит?

- Очень просто. На это газеты и существуют. Почитаешь, а строчки лучатся от счастья. И вы, можно сказать, на переднем крае борьбы за счастье.  Принимаете участие в обеспечении счастьем каждого отдельного гражданина. Газеты продаете, чтобы каждый прочитавший стал счастлив.

- Только не надо политики. Считайте, что я не поняла, на что вы тут намекаете.  Подо что копаете. У вас нет такого ощущения, что вас многие не понимают.

- Одиночества? Случается. И нередко. Но хуже, когда понимают совершенно наоборот.

- И так бывает?

- Бывает. Иногда обычных безобидных шуток не понимают. Пошутишь, а человек обидится.

- Это хуже всего. Не стоит водиться с такими?

-  Да как с ними не водиться? Приходится. Эти обидчивые - мое высокое начальство, -  Сергей Иванович улыбнулся и указал пальцем вверх, думая, что киоскерша поймет, что он имеет в виду супругу.  Может быть, даже догадается, что потому он и болтает с ней, что уже встретил непонимание.  Но и со стороны киоскерши он встретил непонимание.

- А они – она тоже указала пальцем вверх, - и не обязаны понимать. Делать им что ли больше нечего. У них и без вас дел по горло. Они мыслят глобально. А глобальное мышление не допускает шуток. Пошутишь – и пожалуйста. Получи международный конфликт.

- Куда вы хватили. Я не столь высокий уровень начальства имел в виду. Пониже, ближе к телу, -сказал Сергей Иванович.

- А наше начальство, - женщина с досадой махнула рукой, - Вообще идиоты. Сама уже много раз нарывалась. Это плохо, когда начальство не понимающее. Шутить с такими опасно. а тем более в моем положении.

- А что за положение? – судя по внешним данным женщина уже не должна быть в положении. Или она имела в виду какое-то другое положение?

- Я же на идеологическом фронте.

- А вы на идеологическом фронте?

- А как же! А тут не до шуток. Помните: газета — это коллективный агитатор и организатор. А начальство этого не понимает. Им давай выручку. Звери, одним словом.

- То есть, вы – тоже непонятая личность, –  Сергей Иванович, постарался произнести эти слова максимально тепло сочувственно. И добавил, - О одиночество, как твой характер крут, посверкивая циркулем железным.

- Кстати, у нас и школьные готовальни продаются. Я иногда смотрю и мне становится жалко инструменты, которые в нее уложены. И ведь каждому свое место предназначено. А зачем?  Кто это покупает? Вот рейсфедер. Кто им в наше время пользуется?  Он уже пережиток. А все равно его на заводе делают и в готовальню кладут. Ну разве у рейсфедера жизнь светлая?  Никому не нужен, и вдобавок в духоте и тесноте, - помолчала и добавила, - Мой товарищ, по несчастью.


- Я вам сочувствую. Ведь одиночество – тяжелая штука.

 - Вы что, гражданин, клеите меня что ли? Так прямо и скажите, так мол и так. не сочувствовать надо – а давать надежду. «Надежда в мрачном подземелье разбудит бодрость и веселье. Придет желанная пора. Любовь и дружество до вас дойдут сквозь мрачные затворы,… и так далее...  Помните, мы учили.

-  Я впечатлен, - широко открыл глаза Сергей Иванович, - Может быть поэтому вы и счастья не нашли? Помните, как в шпионских фильмах: его убили потому что он слишком много, знал.

- Может быть, - печально согласилась киоскерша.

- Ну, не все так плохо. Счастье состоит именно в том, что ты в дороге, в поиске. Тому, кто всего желаемого достиг, скучно. А вы в поиске.

- Не в поиске, а скорее в разочаровании.

-  Сочувствую. Пушкин сказал: на свете счастья нет. Но счастья нет и выше

- Не так, - покачала головой киоскерша, - Пушкин сказал: «Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет и выше.

-  Ничего себе! – похвалил удивленный эрудицией женщины Сергей Иванович, - Но как же нет правды, когда прямо перед вами столько правды, газет море разливанное. Неужели и там нет правды?

-  Вы опять за свое? -   с лица киоскерши сползла улыбка, -  Вы что, провокатор, из органов? Давайте не будем касаться идеологии. Я ведь все-таки государственная служащая. А на госслужбе принцип железный: на рабочем месте ничего личного.  Личное только дома на кухне. Пушкин, заметьте, погиб в тридцать семь. А мне хочется дожить до его возраста. И до пенсии.  Даже до отодвинутой.

 Сергей Иванович и улыбнулся. Подсчеты киоскерши были явной фальсификацией. Ей было определенно за сорок. И пенсионный возраст уже маячил на горизонте.

- Точно, на свете правды нет, - сказал он, - Ну что же, вернемся к нашим баранам. К счастью.

 -  Тут вы его точно не найдете. Посмотрите, что тут продается. Мелочь, суета сует, - она провела рукой как гид перед экспонатами, давая понять, что выставленное не имеет никакого отношения к счастью, -Вон рядом цветы продают. И то ближе к счастью. 

- И вас не хуже. Все под рукой: и открытки с цветами и поздравлениями, и пресса, и клей, и игральные карты, - сказал Сергей Иванович, - А лотерейные билеты! Купишь, а вдруг там счастье. А «Спортлото»! 

-  Не играй в азартные игры с государством. На скрижалях этой заповеди нет, а не мешало бы высечь - вздохнула женщина, - А «Спортлото» — это самый крупный обман. Потому что там впечатление, что ты сам себе собственными руками счастье прописываешь. А и не доходит, что тебя уже заранее обдурили.

- Прямо как в жизни, - сказал Серей Иванович, - Ну бог с ним со «Спортлото». А вот презервативы! Тоже сам выбираешь.  Когда –то такого счастья не было.  все было жестко и бесцветно.  А теперь всех цветов радуги. И продаются рядом с газетами. Значит лучше стали жить. Как говорил товарищ Сталин: жить стало лучше, жить стало веселее.

 - Презервативы – это признак народного бедствия. Мы и так в демографической яме. Это не счастье, а бегство мужчины от ответственности, - заявила киоскерша, - Я считаю это насилием над природой. Все должно быть естественно.

- Естественно?  А вот у вас очки лежат зачем? Если все должно быть естественно, так и не пользуйтесь ни очками, ни лекарствами. На каблуках не ходите, бюстгальтером не пользуйтесь. Все должно быть естественно.

- Ну вы уж чересчур. Просто нельзя перегибать палку.

-  Каждому свои перегибы.  Каждый по-своему счастья ищет.

- Я лично счастья не ищу, - она снова посмотрела на себя в зеркало, в этот раз печально, - Как парус одинокий. «Увы он счастия не ищет и не от счастия бежит.»

- Нас в школе учили что это Лермонтов написал про революционера, -сказал Сергей Иванович.

- Это было при совке, - уточнила киоскерша, -  Ну понятно, как нас в те годы учили. Счастье в борьбе за освобождение рабочего класса. Ему нечего терять. Кроме своих цепей. А теперь у каждого свое личное счастье. Некоторые искатели счастья за углом у аптеки кучкуются. Залил глаза и счастлив.

-Я не из таких. Я за рулем, - Сергей Иванович доставая из кармана, как алиби, ключ от машины. И тут он вспомнил о жене и Марине, - А некоторые счастливы от пирожных.

- Есть грех, - печально вздохнула киоскерша.

 - Во-о-от. А говорите, что вас никто не любит. Вы в первую очередь себя не любите. Нужно взять себя в руки. Вот, кстати, у вас брошюрка «Лечебное голодание». Как вы к этом относитесь?

Сергей Иванович видел только верхнюю половину киоскерши. И то можно было догадаться, что лечебное голодание -  это не ее конек.

-  Вы, гражданин, мне мозги не пудрите, -  киоскерша посуровела, -  Что конкретно вас интересует?  Или только языком почесать?

- Разве я не могу пообщаться с приятной женщиной? -  Сергей Иванович, желая загладить оплошность, подарил ей ангельскую улыбку. -

- Много тут вас желающих пообщаться с приятной женщиной, - сказала киоскерша и опять посмотрела на себя в зеркало, -  Шли бы вы, гражданин.


Он и без того чувствовал, что заговорился. Нужно позвонить жене. Вдруг он ее пропустил. И сейчас она топчется у машины. У машины жены не было.  Набрал ее номер. Та снова не отвечала. Он вернулся к киоску. Киоскерша скучала.

- Ну что определились, что вам нужно для счастья?

-Это вопрос философский, - заметил Сергей Иванович.

- Ой сколько я уже таких философов видела. Сначала вот так крутится у киоска, рулады источает. А потом оказывается, что женат и прочее.

-  Сразу признаюсь, как на духу, я женат и прочее, - сказал Сергей Иванович.

- Какого тогда рожна? -  горько проговорила киоскерша. Надежда рассыпалась на мелкие осколки, как стеклянная витрина при сильном ударе.

-   Как-то примитивно вы смотрите на счастье.  Счастье разве только семьей ограничивается? Это не штамп в паспорте. Нет такого штампа в паспорте: счастлив. Если бы такой штамп ставить предложили, просто не представляю, как бы население отреагировало.

-  Философ. Знаем мы таких.  Прилипли, будто в долг до получки просите. Нормальные люди счастья по киоскам не рыщут, - она посмотрела куда-то вдаль печальным взглядом, помолчала, словно задумалась о своем, и вдруг произнесла -  Татуированных страсть как не люблю.

- А при чем тут…?  удивленно произнес Сергей Иванович - Я не татуированный. 

- Точно? -  прищурилась киоскерша. Сергей Иванович расстегнул несколько пуговиц на груди, - Ну положим, - сказала она, -  Считай, поверила.

- А в чем дело?

- А был тут один.  Повадился прошлым летом. Подойдет купит журнал с кроссвордами и тут же, не отходя, разгадывать начинает. 

- А при чем тут кроссворды? - удивился Сергей Иванович

- Подождите, сейчас поймете. Щелкал он, значит, кроссворды, как орешки.  Но своеобразно. Вопрос по каждому слову вслух зачитывал. И говорит сколько букв.  Например,: рыба семейства осетровых, семь букв, третья О.  Словно   меня завлекает вместе с ним гадать.  Я ответа не знаю. У меня один ответ: вы с своими кроссвордами работать мешаете.  Шли бы вы домой. Там и гадали бы. А он говорит, что там?  Четыре стены. А кроссворд говорит, меня возбуждает. Наподобие секса.  Счастье говорит в том и состоит, когда люди мыслят одинаково. Ну я думаю, ясно куда клонит. Клеит. Умным хочет показаться.


- А разве не умный? - сказал Сергей Иванович, - А вы говорите счастья в этом месте не ищи. Это уже шаг к счастью. Ну и как? Склеилось?

- Еще чего? Я женщина приличная. Абы кого к себе не подпускаю.

-  Ну, вы же сами говорите, что он человек непростой, эрудированный. Кроссворды щелкает.

- Эрудированный. Еще какой!  Дело было прошлым летом. Жарко.  Он в футболке. Смотрю все руки в татуировках. Да что руки. Ноги. Даже на спине

- Даже так? – удивился Сергей Иванович, - Как вы это обнаружили?  Вы ему рентген делали?

- Рентген, - усмехнулась она, - Уж нужно было бы рентген ему сделать. Неделю как мы с ним....понимаете, … знакомы были А потом его как корова языком. А вскоре узнаю ювелирку  обнесли. Вот этот самый – и она указала на витрины ювелирно отела в двух шагах, - Вы сами не к ювелирному, случаем, приглядываетесь? Так учтите, мне охрану позвать- секунда.

- А я тут при чем?  - удивился Сергей Иванович.
 
- А он тоже, казалось бы, был ни при чем. А как ювелирный обокрали, менты подвалили. И прямиком ко мне.  Такого гражданина случаем не видали? И фотографию этого красавца мне тычут. Кто –то капнул. А я что могу сказать? Знаю только, что Сергеем зовут, и что у него вся спина под хохлому. А они насели – опиши –рисунки. А что я присматривалась? - она вздохнула, - И главное, я потом узнала, что в магазине не сразу хватились, что их обокрали. Сигнализация не оповестила, замки целые. Они хватились только в понедельник после обеда. Да поздно. Обыск у меня делали. С собакой. Оказалось, он подставил меня по-крупному.  Успел кое-что у меня в бачке припрятать. А сам исчез. А я ни сном, ни духом, - она тяжело вздохнула, -  Но с другой стороны, у меня лично даже ложки не взял. А то и такие случаются, мало того, что магазин обнесут, так и у бедной женщины прихватят. А этот культурный, - она вздохнула, - Культурный.  Набил себе Ленина и Сталина, и кресты, а на самом креста нет, - она снова вздохнула, -  Теперь прежде чем с человеком начнешь общаться, спрашивай документы. И проверь, что на нем нарисовано.

- Печально, - посочувствовал Сергей Иванович, - Но, как я понимаю, милиция отстала от вас? 

- Еле - еле.  Приклеились как смола. С кровью не отодрать. А у вас что за профессия, извольте полюбопытствовать.

- Я инженер.

- Человеческих душ? И семья есть?

- Есть.

- А что же кольца не носите?

-  У нас в семье золото только жена носит. У дочки одно серебряное колечко.  Кстати, у нее другое увлечение. Сделала себе на ноге татуировку.

- А вы куда смотрите? Я бы ей ногу оторвала, - она помолчала, - Ну вот пожалуйста, познакомишься с мужчиной, а потом окажется, что дочка татуированная. От меня теперь татуированные отлетают в момент. Со свистом.

- Понимаю, -  сказал Сергей Иванович, - Неприятностей он вам принес немало.

-  Не только неприятности, - киоскёрша лукаво улыбнулась. Сергей Иванович почувствовал, что предстоит услышать продолжение любовной истории - Забрали менты у меня все золото из бачка. И отстали. И зажила спокойно.  А спустя пару месяцев дочка мне говорит: мама, а ты знаешь, что я нашла. Оказывается, лежали у нас на полке в шкафу под бельем презервативы. Лежали и горя не знали.  Десять пачек. Не я покупала.  Сергей этот самый и купил. У меня же в ларьке.

- С запасом – сказал Сергей Иванович.

- Это кому как. Вам, может быть, и с запасом, - А другому – на раз. Но я, естественно подумала, покупает с расчетом на серьезные отношения.  Ну и принес, когда в гости приходил.

- Он к вам приходил?

 - Так ведь в том и дело, что я даже не знала, где он живет. Ко мне приходил.  Мы так встречи подгадали, чтобы дочка была в техникуме. Я ее расписание знаю. А моя работа такая, что по надобности на час могу и отлучиться.

- А дочке сколько? - спросил Сергей Иванович

- Шестнадцать. А тут дочка, значит, вскрыла одну пачку. А внутри презерватива маленькая золотая цепочка. Дочка даже призналась, что Димка ее парень, предложил загнать. Мол, кто узнает?  Но дочка у меня девочка честная. Мне показала. Ну, я-то понимаю, откуда это добро. Но сделала вид, что не в курсе. Вскрыли для проверки еще пачку – и там такая же картина. Цепочка обычная, не что-нибудь этакое, но на две моих зарплаты потянет. Следующую вскрываем– то же самое. Восемь пачек - восемь цепочек. И что самое главное пачки-то – запаянная пленка на фольге.  Как он туда проник? На пачке никаких следов вскрытия. Хоть в лупу гляди, хоть в микроскоп. Вот мастер. Золотые руки.

- Левша, -  сказал Сергей Иванович.


- Вот именно. Так что кое-что от него и перепало. На добрую память.

- И больше вы его не видели?  - спросил Сергей Иванович.
.
- И больше не видела, -  киоскерша вздохнула так. что Серёгой Иванович не понял, грустит она по Левше или нет. Он хотел спросить про цепочки, но зазвонил телефон. Жена.

- Сережа! – услышал он, - Подходи к выходу.

В машине жена стала объяснять куда что из сумок выложить. Что-то в холодильник. А вещи, которые она купила просто на стол. Она завтра разберется.  А пока она едет разбираться с мариной. И от этого зависит насколько поздно она вернется. Чтобы он имел в виду, и зарубил на носу, что так с женой не шутят.   Сергей Иванович молчал, как осужденный услышавший приговор.  Потом приободрился и промурлыкал.

- Не надо печалиться, вся жизнь впереди.

- Ты это к чему? - насторожилась жена.

 - Да ни к чему. Просто песня.
.