Лыжи

Всем выдали лыжи, палки и лыжные ботинки. Я, деревенский пацан, конечно, среди наших ребят во взводе оказался в числе нескольких лыжников, которые могли и бегать на них, и кататься с горы, и прыгать с самодельного трамплина.

Многие суворовцы, приехавшие из южных областей страны, к моему удивлению, не только кататься на лыжах, но и ходить толком на них не умели.

Лыжи свои я, конечно, подготовил образцово и держал их в порядке. Просмолил, правильно закрепил крепления, а это была целая наука, грамотно подбирал мазь по погоде. В подошвах ботинок надо было очень точно просверлить отверстия. Этому нас научили еще в школе. Где-то с пятого класса мы уже могли подготовить и правильно отбалансировать свои лыжи.

На уроках физкультуры школьники бегали лыжные кроссы от Татарского Бурнашево до Савино и обратно. Наш физрук говорил нам, что эта дистанция составляет семь километров, хотя, понятно, что эти километры никто толком и не измерял. Промеряя летом эту трассу на мотоцикле по спидометру, я удивлялся, насколько ошибался наш физрук. По зимнему маршруту выходило шесть километров в одну сторону. А, значит, дистанция была не семь километров, а все двенадцать. Ну ладно. Бегали и бегали, никто не помер. Это всё потом очень пригодилось.

И тут, вдруг, подходит ко мне суворовец со второго взвода. До сих пор помню его фамилию. Вот какой я, оказывается, злопамятный. И сейчас еще на него держу обиду. Вот напишу этот рассказик, поплачусь и, наверное, уж тогда отпущу.

Вообще говоря, воспоминания, которыми я вдруг ни с того ни с сего занялся, получается, очень тяжелый жанр. Во всяком случае, для меня, это точно. Иногда всплывают какие-то события, о которых, казалось бы, забыл навсегда. А вместе с ними могут всплывать не только веселые странички, но и обиды. Это, действительно, иногда бывает тяжело.

Так и здесь. Агишев обратился ко мне с просьбой дать ему лыжи на занятия по физкультуре. Свои он, оказывается, сломал. Кто-то там ему наступил на пятки. Сам-то он, конечно, не виноват, но бежать очередной кросс надо. Вот он и пошел по взводам искать того, кто его выручит.

Надо ли говорить, как жаль мне было отдавать свои любимые лыжи другому человеку, да еще с «подмоченной» лыжной репутацией. Признаюсь, просьбой этой он поставил меня в трудное положение. С одной стороны, я понимал, что этот парень и мои лыжи может угробить, с другой - мы же суворовцы. Мы дружные ребята, мы должны друг друга выручать.

В общем Агишев, имя его я не помню, взял мои лыжи. Вслед ему я смотрел с невыразимой тоской и предчувствием беды. Наблюдая, как он корячится, застегивая лыжные крепления, я понял, что этот парень вообще не лыжник.

Так и вышло. Вернувшись после кросса, который он опять не пробежал, этот товарищ весело и бодро сообщил мне, что лыжи нечаянно сломались, «потому что крепления на них были неправильно установлены».

-Ах ты паразит!- мысленно воскликнул я,- он ещё и меня обвинил во всём  этом.

Ничего ему не сказал, потому что ком обиды просто застрял в горле. Принимая из его рук сломанное имущество, подумал, что можно будет приклепать обломок при помощи консервной банки, как мы это делали в деревне. У многих из нас лыжи были клёпаны-переклёпаны, составлены из кусков. И ничего, и бегали на них, и катались с гор. Хорошо, что этот горе-лыжник обломок принес с собой, а не выбросил его на трассе.

Времени на эту работу не оказалось, так как на следующий день кросс был у нашего взвода. Теперь уже я оказался в этой унизительной роли попрошайки. Пришлось ходить по другим взводам и клянчить инвентарь, объясняя всем, что «Агишев сломал мои лыжи».

Володя Клячко с третьего взвода, тоже малорослый, как и я, у нас с ним как-то сложились взаимные симпатии, одолжил мне своё имущество. Тоже с тяжёлым вздохом.

Обувая ботинки с шерстяными носками, связанными мамой, я сразу почувствовал, что ногам будет тесновато. Но подумал, что деваться теперь некуда, пробежать десять километров сумею. Вытерплю.

Выхода нет, взвод уже построился, а я все копаюсь, и майор Сандлер недвусмысленно дал понять, что сегодня я разгильдяй и отстающий.

-Догоняй,- крикнул он и повёл взвод через Подлужную на реку Казанку.

После первого круга, на пяти километрах, понимаю, что боль становится невыносимой, и больше я её не смогу терпеть. Останавливаюсь, снимаю носки и надеваю лыжные ботинки на босую ногу, намереваясь в таком виде пробежать второй круг.

Сандлер, который находился у финишного флага, увидел эти мои манипуляции и буквально подбежал ко мне.

-Что такое?- сурово и встревоженно спросил он.

Осознав, что я оказался босиком на двадцатиградусном морозе, офицер-воспитатель потребовал немедленно бежать в санчасть. Видимо, он уже вообразил себе, как мои отмороженные ноги сейчас отвалятся или как их будут ампутировать. Сам он так и бежал по снегу без лыж вместе со мной до самой санчасти.

-Четыре укола ему в задницу, разгильдяю вот этому,-  попросил добрый Марат Исаакович медсестру.

Дежурная медсестра Фаина Хусаиновна, женщина с необыкновенно светлыми и добрыми глазами, я это рассмотрел, когда она склонилась над моими ногами, усмехнулась:

-Что он натворил?

-Он на босу ногу бежал десятку,- с трудом переводя дыхание ответил командир взвода, - влепите ему какую-нибудь дозу, чтобы знал, как нарушать.

-Ну, вояка,- спросила у меня медсестра, - как ноги? Чувствуешь ещё?

И взяла в руки мои обледеневшие ступни. Ладони были тёплые и мягкие.

На самом деле, от того, что я непрерывно бежал, хотя и в холодных ботинках, ноги я не отморозил, только они сильно замерзли, конечно.

Фаина Хусаиновна уложила меня на кушетку, что-то налила себе в руки и начала растирать мои окоченевшие ступни.

Марата Исааковича она успокоила:

-Ничего страшного, обморожения нет.

И добавила, уже мне:

- Сейчас будет больно, потом пройдёт.

Чанышева Фаина Хусаиновна - легендарная женщина. В Казани она вообще справедливо считается настоящим национальным героем. В годы Великой отечественной войны она вынесла с поля боя десятки наших раненых бойцов, оказала им первую медицинскую помощь, работала операционной сестрой, многих просто спасла от смерти.

За военные подвиги она награждена многочисленными орденами и медалями. Но одной наградой она гордилась особенно. Это была медаль Международного Красного Креста имени Флоренс Найтингейл.

Во всём огромном Советском Союзе награжденных такой медалью, это мы потом уже узнали, было всего сорок шесть человек.

Заставив выпить какую-то гадкую микстуру, медсестра меня отпустила, не став даже ругать за разгильдяйство.

Вот так через эти ласковые, но очень крепкие руки она передала мне, пятнадцатилетнему пацану, какую-то своеобразную эстафету от тех солдат Великой отечественной войны, которых она выносила с поля боя. И об этом я всегда старался помнить.

Спасибо Агишеву за сломанные лыжи. Спасибо Володе Клячко за ботинки маленького размера.

2024