Аттракцион

   – Вон, видишь, ворота? В них – дверь. Тугая. Дёргай сильней. Там трубы кусок лежит – вставишь в щель между дверью и воротиной, чтоб не закрылось. Понял? – Пашка давал наставления зардевшемуся мальчишке по имени Савва.
   Савва кивал. Он был младше Пашки на три года и младше вообще всех присутствующих. Большая удача, что они взяли его с собой на Аттракцион.
   –  Зайдёшь, шагов пять сделаешь и остановись.  Когда начнётся – не беги. Запутаешься – не вытянем. Кричи лучше и за верёвку держись. Понял?
   – Да. А сильно страшно? – Савва боялся, что слишком испугается и опозорится в первый же раз. Он знал пределы своей храбрости и всерьёз переживал как бы не струсить.
   – Когда как. – ответил серьёзно Пашка.
   – Да не дрейфь. – добавил Валера – Пашкин лучший друг.
   – Ну, иди. – Пашка держал в руках грязный канат, который Валера с Лёшей утащили из кладовки на пристани. Огромный моток лежал у ног русоволосого Пашки, а конец из него трижды опоясывал тонкую талию Саввы и крепился на ней надёжным морским узлом.
   Савва пошёл. До здания котельной было метров пятнадцать. Почему ребята не подошли ближе Савва не знал. Он не задавал таких вопросов. Он верил им как специалистам. Они уже больше месяца ходят на Аттракцион. Савва осторожно ступал по сухой земле, местами украшенной низкой бледной травой. Отчего-то ему не спешилось. Серьёзность ребят нагнала на мальчишку жути, которая нарастала с каждым пройденным шагом. Ему уже хотелось, чтобы всё это оказалось шуткой.
   Савва достиг огромных тёмно-бурых от ржи ворот котельной и обернулся. От него, как от гигантского паука, тянулась толстая витая паутина-верёвка, которую методично травил Пашка. Он стоял в своей вечной когда-то оранжевой рубашке. Сбоку от него блестел линзами очков Валера. Солнце как раз смотрело им в лица. Смотрел и Савва.
   – Давай, Савка, открывай! – крикнул Саня – Савин старший брат. Он стоял ближе всех и махал ему рукой, призывая к действиям. Тон его был ободряющим, несмотря на тревожный взгляд.
   Савва вдохнул пряного летнего воздуха, с привкусом ржавчины, машинного масла и угля. Выдохнул и взялся за вытянутую, вертикально приваренную ручку дверей, вмонтированных прямо в полотно огромных ворот. Дверь отскрипела вправо и замерла. Савва держал её, чтобы большая пружина сверху, не утянула её обратно. Он навалился на горячий от солнца металл плечом и заглядывал внутрь.
   – Подпорку поставь! – закричали сзади. – Вон, труба, внизу!
   Савва не успел ничего разглядеть во тьме помещения, почувствовал только как оттуда потянуло прохладой. Он опустил взгляд под ноги и увидел полуметровый обрезок трубы. Подобрал, попробовал сунуть в щель, между дверью и косяком. Та не лезла. Савва подтолкнул дверь и труба аккуратно поместилась над петлёй, где её, судя по скарябанной ржавчине, всегда и устанавливали. Заклинив створу двери, мальчишка, наконец, смог внимательно вглядеться в помещение котельной. Правда он почти ничего не мог различить там, привыкшими к яркому дню, глазами. Тогда он ещё раз обернулся и, убедившись, что ребята следят за ним и крепко держат верёвку, туго охватившую его за пояс, шагнул внутрь.

   – Долго  молчит. – сказал Саня – Дёрни.
   – Да погоди, – возразил Пашка – Она наверное втянулась.
   Канат в его руках плавно заскользил в сторону котельной, заползая в чёрный проём двери.
   – Видишь, – Пашка перехватил поудобнее пыльные жилы каната – нормально всё.
   Саня ничего не ответил. Он знал, что Пашка прав. Просто переживал за брата. Саня вспомнил свой первый раз в котельной, его пробрало мурашками и он ещё больше забеспокоился.
   
   Внутри было прохладно. Пахло сыростью. Под ногами, на бетонном полу, шуршал угольный песок. Иногда похрустывали крупные кусочки. Савва сделал пять шагов, следуя наставлениям и остановился. Глаза привыкали к темноте и, в пугающем неизвестностью, пространстве начали проступать очертания металлических конструкций, лесенок, нависающих над головой помостов, грузной округлости котла. В глубине помещения в потолке, метрах в двадцати над полом, светилась небольшая дыра. Савва постоял с минуту, всё настойчивее ожидая того, ради чего сюда заявился. Однако, ничего не происходило и он, осмелев, сделал ещё два небольших шага.

   – Сааааняяяяяя!!!!! – донеслось из котельной. Голос Саввы был надсадным и умоляющим. Ребята вздрогнули. Слишком долго всё было тихо. Пашка сразу же натянул верёвку, подёргал её несколько раз, давая Савве понять, что его услышали и что сейчас его станут выводить и медленно начал тянуть на себя.
   – Аааааааа!!!! – звонко вырвалось из тёмного прямоугольника двери и верёвка застряла. Ребята встрепенулись. Саня чуть не сорвался, чтобы побежать на помощь. Он обернулся на Пашку. Тот вспотел и неотрывно глядел во тьму котельной. Оттуда всё пронзительнее и звонче доносился детский крик.
   – Он в ворота упирается! – Валера вскинул руку, указывая на дверь. Он стоял так, что ему был немного виден напряжённый силуэт в темноте.
   – Савка! Не упирайся! Это мы тебя тянем! – закричал Саня – Отпусти! Это мы тебя тянем! Обратно!
   – Сааняя! – негромко и очень жалобно позвал Савва и вывалился из дверного проёма. Он упал на четвереньки и поднял на ребят зарёванное лицо.
   Пашка потянул канат.
   – Всё, Савва! Всё! Иди к нам! Это мы! – закричал Саня, маня брата руками.
   Мальчишка слабо улыбнулся и пополз на четвереньках в сторону спасителей. На ходу он так разрыдался, что, когда достиг друзей, уже не мог остановить слезы и громко всхлипывал, когда пытался произнести хоть слово.
   Ребята ободряюще хлопали его по плечу и говорили, что он хорошо справился.
   Пашка снял с него привязь и, намотав на себя, завязал крепкий узел.
   – Пойду дверь закрою. – сказал он, протягивая верёвку Валере. Тот принял извалянный в угольной пыли канат. Валера почти бегом добрался до двери, глянул во мрак котельной, убрал упор и закрыл скрипучую дверь.
   Через минут десять Савве удалось успокоиться. Он глядел на свои ободранные в кровь коленки и молчал.
   – Ну вот ты, Савва и посвятился. Теперь можешь с нами ходить. – улыбался Пашка.
   Савва посмотрел на него и на глаза снова навернулись слёзы.
   – Не везде так. – заверил его Валера – Это самый страшный аттракцион. Остальные не такие.
   – Дайте ему отойти. – сказал Саня – Пошлите домой.

 *  *  *  *

    – Дети пропали.
   В кабинете запахло улицей. Сырой травой и землёй. Хозяин кабинета посмотрел на вошедшего, оценивая серьёзность информации. Тревога на лице последнего была, надо сказать, неподдельная.
   – Здравствуй, Саша. Садись и подробно объясни. – вежливым тоном велел хозяин кабинета.
   Мужчина отёр дождевую воду, стекавшую с волос на лицо и сел за стол, напротив участкового.
   – Вчера ушли и не вернулись. – начал он – Мой Лёша, Санька Ринн, Валера Белополов и Паша Коротких. Всех друзей оббежали, везде, где придумали – посмотрели. Нигде нет. Больше суток прошло, Иван Яныч. Мы с ног сбились.
   – Тааак... – Иван Янович анализировал услышанное. – Пиши имена друзей. И адреса, если знаешь.
   Он выдал мужчине бумагу с ручкой.
   – Раньше не было такого? – спросил он.
   – Ни разу. Паша, бывает, дома не ночует, но он у кого-то из пацанов, а не вот так – не пойми где.
   – В город не собирались случаем? – Иван Янович делал пометки в стареньком блокноте с кожаной обложкой.
   – Сказали бы. – мужчина отложил ручку и протянул бумагу участковому – Денег бы попросили. Да и вообще, предупредили бы. Обычно предупреждают.
   – Позвоню в город, на всякий случай. – сообщил Иван Янович, убирая сложенный вдвое лист с именами в блокнот – Может быть их там где встречали или встретят. Я свои мероприятия начну, а ты домой ступай. По улицам в такой дождь бегать без толку. Попытайся выспаться. Если до завтра не вернутся – поисковой отряд соорудим. Из наших. Официально – сам знаешь, три дня срок выждать полагается.
   Мужчина согласно кивал. Мрачное лицо его нисколько не просветлело от слов участкового. Он поднялся и вышел, оставив две грязевых вереницы следов.
   В кабинете установилась тишина. Снаружи приглушённо барабанил дождь, тикали часы на руке участкового. Он думал. Положив руки на колени, откинувшись на спинку стула, он смотрел прямо, туда, где висели его шесть грамот, скопленных за тридцать три года службы. Взгляд рассеивался не достигая стены и был недвижим. Серые глаза не моргали. Потом Иван Янович кивнул сам себе, погладил седые усы, позвонил в областное управление и, переобувшись в резиновые сапоги, покинул кабинет.

   Он объехал все адреса, указанные отцом Лёши Клиненко и узнал некоторые детали. Например, ему стало известно, что двое из ребят уехали из дома не велосипедах. Что Паша Коротких не возвращался домой с позавчера и что ни у кого из пропавших он не ночевал накануне исчезновения всей компании. Мать Паши много пила и мало помнила, но двухдневное отсутствие сына зафиксировать всё же сумела. Так же Ивану Яновичу стали известны часто посещаемые пропавшими мальчишками места и имена некоторых ребят с которыми они общались в посёлке. Особый интерес участкового вызвал Савва – младший брат пропавшего Саши Ринна. Он был очень подавлен и крайне озабочен судьбой брата, но на вопросы отвечал несколько неуверенно, словно недоговаривал. Стоило поговорить с ним ещё раз. С глазу на глаз, без родителей и немного позже, чтобы чувство тревоги подточило фундамент его скрытности.
   Иван Янович пообедал и совершил ещё один рейд по собственно составленному расширенному списку друзей пропавших и узнал ещё некоторые детали. Например, Олег – одноклассник Валеры Белополова рассказал, что с самого начала лета Валера и Паша редко гуляют в привычной своей компании, почти забросили футбол и уезжают куда-то с утра, а возвращаются под вечер. Куда именно – они не раскрывают. Отговариваются тем, что у них есть тайное место в лесу, что-то вроде землянки и они там проводят время. Иван Янович попытался разузнать в какой стороне эта их предполагаемая землянка и счастливая случайность пролила ему на это свет. В момент визита участкового к однокласснице Саши Ринна, в их доме гостила её двоюродная сестра Алина, которая проживает на северной окраине посёлка и неоднократно видела как пропавшие ребята уезжали и возвращались по тамошней лесной рыбацкой дороге.
   Вернувшись в свой кабинет под вечер, Иван Янович стянул с себя грязные сапоги, обулся обратно в туфли, заварил чай и встал у подробной карты местности подведомственного ему посёлка, висевшей на стене между окнами. Что-то подталкивало его в сторону этой версии с землянкой. Какая-то не оформившаяся догадка скользила по краям воронки его мышления и он ожидал, когда же она, влекомая центробежной тягой мысли, провалится в лунку и даст ему, наконец, успокоение ответа и вектор его дальнейшим оперативным действиям.

   Ответ пришёл под утро. Он буквально приш;л и постучал в окно, оторвав участкового ото сна. За окном оказался отец пропавшего Саши Ринна, которого Иван Янович пригласил зайти для более комфортной беседы.
   Звали отца Саши – Геннадием.
   – Савва рассказал, что они два месяца уже ездят в Полыньево. – начал Геннадий, но замялся от многозначительного и почти торжественного:
   – Воот!
   Участковый победно и как бы подтверждая слова рассказчика, ткнул в его сторону пальцем. Полыньево! Это та самая догадка, что мучила его весь прошлый вечер. Заброшенная больше трети века назад деревня на севере от их посёлка. Её уже давно нет на картах, а пожилая голова участкового уже не могла так скоро и точно выдавать хозяину целостную картину разбитых на куски событий. Года уже не те. Зато насчёт Саввы он не прогадал. Не вынес мальчишка, вызрел и раскрылся, что маков цвет.
   Геннадий очень удивился. Иван Янович посоветовал не обращать внимания на странности старика и продолжить рассказ.
   – Он сказал, что они там устроили какой-то аттракцион. – продолжил Геннадий – На территории бывшей фабрики. Толком ничего объяснить не может, какую-то несуразицу гнёт. Не знаю, бензин они там нюхают что ли? В общем, Иван Яныч, у вас УАЗ – поедемте, а?
   – Обязательно поедем. – согласился участковый – Через час я за вами, Гена, заеду. Соберитесь пока в дорогу. Там километров десять – не меньше. Еды возьмите, если ребята там, возможно они голодные. Аптечка для первой помощи у меня в машине есть. Ступайте.
   Геннадий поблагодарил участкового и ушёл. Иван Янович начал было одевать свой костюм для похода в лес, но передумал и облачился в милицейскую форму. Всё ж дело было служебное и так ему его выполнять как-то привычнее. Участковый нашёл в блокноте номер отца Лёши Клиненко, сообщил ему о предстоящей им скорой поездке, позавтракал, расчесал седины, водрузил на них фуражку и вышел из дома.
   Спустя треть часа два отца и один участковый отправились на поиски детей.

                *  *  *  * 

   На всякий случай в местном отделении лесничества Иваном Яновичем была арендована старая карта, на которой подробным образом отражалось местоположение былого населённого пункта под названием Полыньево. Так что, когда рыбацкая дорога на озёра осталась слева, ориентироваться стали по карте.
   – Как они вообще нашли это богом забытое место? – недоумевал Александр Клиненко. Он сидел рядом с Иваном Яновичем и удручал последнего сильным табачным амбре. Геннадий трясся на заднем сидении и всё больше молчал. Он думал о том, какой мальчишеский кодекс заставил его сына два дня молчать о местонахождении своего пропавшего брата? Мать неуёмно лила слёзы, сам Геннадий не мог спать. И всё это на глазах у Саввы. И он молчал! Геннадий не злился, но поражался. Вообще-то – это хорошее качество – преданность. Но Савве ещё предстоит научиться им правильно пользоваться. Только бы с ребятами всё было хорошо.
  Дождливая серость осталась во вчерашнем, полном тревог, дне. Солнце уже выбралось и сушило верха лесной гущи, по которой, лавируя между стволами стоящих и лежащих деревьев, гудел милицейский УАЗ. Старая дорога, указанная в карте, давно канула в зарослях, так что спасательной бригаде приходилось сильно петлять, держась условного курса на мёртвую деревню. От этого путь их оказался долгим и нервным. Дважды им приходилось разворачиваться и искать иной проезд. Первые признаки искомого захолустья появились спустя три часа езды. Местность почти никак не отличалась от привычного лесного пейзажа. Только полуразвалившиеся кладки печей торчали кое-где из кустов и полностью обросшие мхом и травами прятались в зелени брошенные останки вросших в землю домов.
   – Фабрику нужно искать. – Александр разглядывал по переменке карту, разложенную на коленях и окрестности плывущие в окне.
   – С какой мы стороны заехали? – пытался понять Геннадий, заглядывая сзади и тыча пальцем в карту – Отсюда что ли получается?
   Иван Янович вёл машину вперёд, аккуратно и не спеша, иногда поглядывая на карту и сверяясь с памятью. Ведь он бывал в этих местах. В юности, ещё до армии, раза два может быть. Тогда здесь ещё существовало несколько жилых дворов. Только память тех лет затёрлась до нескольких неясных кадров и совсем ничего не давала теперь её обладателю.
   Всё же им кое-как удалось отыскать правильное направление и автомобиль, наконец, выкатился к территории бывшей фабрики. Что сразу же бросилось в глаза – так это её не в пример лучшее состояние относительно самой деревни. И пусть железобетонные постройки ещё могли оправданно соперничать живучестью с деревянными хатами, но прилегающие пространства, по совершенно неясным причинам, оставались почти не тронуты захватывающей всё на своём пути растительностью.
   Иван Янович направил УАЗ по центральной фабричной дороге, по бокам которой были разбросаны сооружения различной величины и назначения. Первым слева оказалось вытянутое одноэтажное сильно облупившееся штукатуркой здание, в одном из окон которого участковый заметил осиротело застывшее спинкой ко входу стоматологическое кресло. Видно, в былые времена, фабрика имела неплохой оборот и снабжалась всеми необходимыми для персонала благами.
   – Мне вроде бы дед рассказывал, что тут после войны телеги делали и бочки всякие. – заговорил, вдруг, Геннадий, чем рассеял нарастающее гнетущее напряжение – А потом мебель стали делать.
   – Где нам тут детей искать он тебе не рассказывал? – сам от себя не ожидая съязвил Александр и тут же обернулся к другу по несчастью – Извини. Нервы. 
   Геннадий не ответил. Иван Янович посмотрел на Александра с удивлением, но тоже ничего не сказал. Нервы и правда были взведёнными. Даже у него, не говоря уж о родителях исчезнувших детей. И место это было каким-то недобрым. УАЗ, между тем, поравнялся со старинной водонапорной башней, похожей на исполинскую противотанковую гранату, воткнутую рукоятью в землю. Иван Янович смотрел на неё пока обзор ему не заслонил Александр, подавшийся всем телом вперёд. Он обмер, вжал пальцы в панель над бардачком до того, что у него побелели ногти, побледнел лицом, выпучил глаза и замычал как будто собирался сказать что-то, но застрял на первом слоге и тянул его с нарастающей громкостью голоса. Участковый не на шутку испугался.
   – Ты чего это? – успел спросить он, прежде чем всё вокруг переменилось.
   Не было никакой фабрики. Ни здания с креслом, ни башни-гранаты. Не было ветхих сооружений, торчащих друг из-за друга, не было ржавой рухляди, растащенной по территории, поросшей крапивой и полынью. Но был город. Непривычный, высоко вознёсшийся в небо чёрными глянцевыми стенами зданий. Вообще, здесь всё было чёрным. Даже сам свет. Фонарные столбы, изящные, словно высеченные античными художниками из того же чёрного глянца светили чёрными лампами, посылая улицам чёрный свет, в котором, вопреки всякой логике, всё было отчётливо различимо и ощущалось так же естественно, как привычный для Ивана Яновича свет солнца.
   Сзади послышался негромкий мат Геннадия. Александр исчез, словно его никогда и не было в салоне автомобиля. Сам салон тоже исчез. Иван Янович, пытаясь сглотнуть ком в моментально пересохшем горле, ничего не понимал. Ведь сам он тоже исчез. Он ощущал своё тело в сиденьи своего старого УАЗика. Он чувствовал педали и руль, чувствовал запах табака от Александра, слышал урчание мотора, но не видел своих рук и туловища. Он видел только чёрный город. Город, который плыл со скоростью ехавшего автомобиля, в котором по всем ощущениям, кроме зрения, находился сейчас участковый. И плыл он в широкую витрину кондитерской, за чёрным прозрачным стеклом которой были расставлены разнообразные пирожные в красивых вазах. Иван Янович медленно закрутил рулевое колесо влево, руководствуясь водительским инстинктом, который откуда-то из глубин сознания предвещал неприятное столкновение. Насущное же внимание его было целиком отдано на растерзание этому странному месту. Невидимый автомобиль заехал на блестящий чёрный тротуар, в лицо участковому ударил яркий свет, он надавил на тормоз, моргнул и очутился обратно на территории фабрики. УАЗ съехал с дороги и стоял, почти упёршись в заржавелую часть какого-то механизма, с валами и рычагами.
   Иван Янович молча покинул салон автомобиля и тяжело дышал, опираясь на раскрытую дверь. Он пытался набрать в себя не столько наполненный влагой летний воздух, сколько нормальный человеческий белый свет. Отцы последовали за ним – вон из машины, подальше от пугающего видения. Геннадий осторожно потрогал участкового за плечо.
   – Вы тоже город видели? – зашептал он – Чёрный.
   – Бензин, говоришь, нюхают? – Иван Янович обернулся и вперил в Геннадия серость строгих глаз – Чего тебе Савва рассказывал? Цитируй, Гена.
   Тот отшатнулся, опасаясь седого, но крепкого старика. Он понимал теперь, что и правда виноват: не придал должного значения словам сына.
   – Галлюцинация. – Александр оглядывал окрестности – Коллективная. – он обернулся к спутникам – Может токсины какие? Я читал…
   – Савка сказал, что они это «Аттракционом» называют. – начал вспоминать Геннадий, потирая мелкую щетину на раскрасневшемся лице – Ходят сюда смотреть всякие места. Да он толком объяснить не мог! Страшно, говорит, бывает и весело. Не помню я! Я думал фантазирует, малец! – сам себя упрекая воскликнул Геннадий и замолчал.
   – Хорош аттракцион! – усмехнулся Александр – Чуть с ума не съехал, ей богу. Чертовщина! – он снова огляделся – Или токсины…
   – Так, мужики, – объявил Иван Янович, скрылся в салоне автомобиля, появился со своей милицейской фуражкой, надел и продолжил, выравнивая её по носу – Сейчас мы будем звать детей. Если не дозовёмся – станем выбираться. Двигаться вглубь и искать их – считаю не разумным. С чем мы имеем дело – не известно, но, по всему видать – опасно. А сгинуть тут мы права не имеем. Д;лжно об этой чёртовой оказии доложить – пусть специалисты разбираются токсины тут или чертовщина. Все согласны?
   – Согласны. – нехотя протянул Александр, взвесив слова участкового. Были эти слова горькими, но разумными.
   Геннадий молчал. Ему идея бросить детей, хоть и перед лицом неизвестной опасности казалась предательской по причине как раз этой самой неизвестной опасности, в которой детей и предполагалось бросить. Однако сам он ничего иного как позвать детей придумать не мог, а потому пожал плечами в ответ на выжидающий взгляд участкового.
   Стали звать. Выкрикивали по очереди имена всех четверых мальчишек, прислушивались – нет ли ответа? Но, кроме лесного шума-шелеста и поскрипывания невидимой железяки, шатаемой где-то потоками прохладного ветерка, слышно не было ничего.
   – Неужто уедем? – с сожалением подытожил Геннадий после пятнадцати минут сего безуспешного мероприятия – Они ж тут где-то. Наши пацаны. Тут, не иначе.
   – Предлагай. – пресёк неуместные сентименты Иван Янович, сразу переходя к сути.
   Геннадий замялся. Не было у него предложений. Кроме одного сумасбродного, на которое никто из присутствующих не пошёл бы, включая его самого. Перспектива продолжить обследование фабрики и снова оказаться внутри объёмного и столь правдоподобного миража его по-настоящему пугала.
   – Тогда уходим. – участковый принял молчание Геннадия за согласие с прежним планом – Не ровен час опять накроет.
   – И я об этом подумал. – согласился Александр – По какому принципу это работает? Почему настигло нас тогда и не повторилось до сих пор? Может быть оно на автомобиль среагировало? Может пешком назад надо?
   Иван Янович нахмурился. Как можно оставить казённый автомобиль? И по лесу полдня пешком шагать к тому же! С другой стороны, может он и прав. Кто знает может так оно безопаснее будет. Жизни дороже какого-то казённого автомобиля.
   – А если назад пешком можно, – обрадовался Геннадий – значит и вперёд можно!
   Иван Янович и Александр одновременно посмотрели на него со смешанными чувствами.
   Герой, подумал Иван Янович. Такие в войну на амбразуру бросались.
   – Предлагаю следующее – сказал он – Я сажусь за руль, и малым ходом к выезду. Вы – сзади пешком. Обе версии враз проверим. Выберемся – объедем фабрику кругом – может ребят где приметим. Твой настрой, Гена, я уважаю, но погибнуть не дам. Служба не велит. Все согласны?
   – Давайте испробуем. – согласился Александр и обратился к Геннадию – Если пешком – ничего, то можно потом заново. Или с другого краю. Тут подумать надо…
   – Я так решил, – твёрдо заявил Геннадий – Сейчас по вашему – садитесь за руль, выйдем и езжайте за помощью. А я останусь. Пойду искать их.
   Нашёл он свою амбразуру, подумал Иван Янович. Таких не остановить.
   – Решено. – сказал он.
   А где-то слева, издали послышалось детское «Паааааааап!»

                *  *  *  *

   – А Пашка где? – удивился Лёша.
   – Он дома не ночевал. – пожал плечами Валера. Он сидел на большом велосипеде, подстать его могучей фигуре.
   – Где ж он ночевал тогда? – Саня посмотрел на друзей с тревогой.
   – Опять, наверно, к этой своей ездил. – разозлился Валера – Без нас.
   – Сам правила придумывал и сам нарушает! – Лёша поправил кепку неудобно сидевшую на кучерявой голове. – А нам теперь пешком…
   – А может он у Олега ночевал? – предложил Саня.
   – Да они после драки не разговаривают. – возразил Валера – Он бы ко мне пришёл, ну или к вам. Да он там, точно! А если не там, то сам виноват – он без нас, а мы – без него тогда. Залазьте, до поворота-то доедем.
   Мальчишки загрузились на взрослый велосипед Валеры – один на багажник, другой – на раму, где для удобства была приделана деревянная сидушка, и покатили по дороге в лес.
   
   – А ты чего Савву не взял? – крикнул Лёша с багажника. Ехали вниз с горки и ветер от езды сдувал слова, да ещё хрустела грунтовка под колёсами и присвистывала правая педаль, каждый раз как уходила вниз.
   – Наказали! – Крикнул в ответ Саня – Он вчера грядки не полол! Убежал с Максимами на рыбалку.
   Сам Саня грядки полол исправно. Он не мог допустить, чтобы его не отпустили гулять. Вообще, с того момента, как они обнаружили Аттракцион, трудолюбие и ответственность его существенно возросли, что не могло не радовать родителей. А Савка не понимал этой простой закономерности. Или банально ленился. В любом случае, сегодня он остался дома, а Саня ни за что не пропустит Аттракцион. Ради него он готов даже учиться на пятёрки.
   Когда с проторенной мотоциклами и грузовиками рыбацкой дороги пришлось свернуть, ребята спешились. За два месяца они проложили самый короткий из возможных путей на Аттракцион и добирались до него – полтора часа на велосипедах по двое или на час дольше пешком. С собой они всегда брали какой-нибудь еды, чтобы голод не гнал их домой раньше, чем солнце станет клониться к закату. Сначала брали и воду, пока Пашка не отыскал родничок в окрестностях брошенной деревни. На краю старой фабрики, на пригорке, откуда было видно почти всю её территорию у них располагалась так называемая «база». Там они оставляли велосипеды и вещи, там обедали, там отдыхали между аттракционами. Туда они и пришли к полудню.
   – Я же говорил он тут! – победно воскликнул Валера, когда увидел велосипед Пашки.
   – Любуется опять. – засмеялся Лёша – Странный человек. Ведь она ненастоящая!
   – Этого мы не знаем. – заметил Валера, снимая сумку с едой с руля.
   – Они же живут, меняются – подтвердил Саня – Стареют даже.
   – Сам ты стареешь! – ещё пуще развеселился Лёша – Я же видел, что он молодой! Ты перепутал!
   – Не перепутал я! – закричал Саня. Его злило, что ему не верят. Точнее верят не ему, а Лёхе. И то только потому, что Лёхина версия более правдоподобна.
   – Да хватит вам. Пошлите Пашку из любовной истомы вытащим. – Валера начал спускаться по склону в сторону фабрики.
   Ребята отправились следом.
   
   – И чего нам теперь делать?
   Вопрос Сани остался без ответа. Никто не знал чего им теперь делать. Никто ещё толком не понимал что вообще произошло. Там, где они ожидали увидеть Пашку где-то между кабиной трактора, лежащей на земле и цехом, с приделанным на крышу, огромным ржавым барабаном, похожим на юлу, оказалась лишь верёвка. Один её конец был привязан к скобе, торчавшей из бетонного основания столба в безопасном месте, другой уходил далеко за кабину от трактора и прятался в кочковатой траве возле груды трухлявых досок.
   Лёша сидел на корточках, закрыв рот ладошками сложенными лодочкой. Валера замер в одной позе. Опустив плечи и вообще как-то уменьшившись. Саня взял канат и потянул. Тот легко подался и заскользил как змея по сухой земле. Так она и доползла до ребят. Никто не проронил ни слова. Беда оглушила их. Саня стоял с канатом в руках.
   – Может он за досками там? – наконец сказал он, просто чтобы хоть что-нибудь сказать – Или дальше.
    – Паааашаааа! – крикнул Валера.
    – Паааашаааа! – крикнули втроём вразнобой.
   Ответа не было.
   – Как его искать теперь? – дрогнувшим голосом спросил Лёша.
   – Надо сходить туда, за кабину, где вер;вка была. – предложил Валера.
   – Ноги сломаешь. – ответил Л;ха – Там навалено всякого!
   – Сверху посмотреть. – предложил Саня.
   – Откуда? – панически дёргано развёл руками Лёша. – С базы сюда не видно! И за складами. Да и вообще оттуда Пашку не разглядеть. Он лежит может в какой-нибудь канаве. В бинокль разве что. Может за биноклем съездить?
   – С водонапорки. – сказал Валера и принялся отвязывать верёвку.
   – Там же город! – запротестовал Лёха – Не забраться!
   – Вы меня доведёте. – с решимостью ответил Валера. Он собрал канат в охапку и направился к выходу с фабрики – Пошлите.
   – Валера, ты дурак что ли? – разъярился, вдруг, Саня – А если ты сорвёшься? А если сверху тоже не видно? Если там тоже город?!
   – Высоко аттракциона нет. – парировал Валера не сбавляя шага.
   – На Ползучках нет, а на Городе может и есть! – не унимался Саня, догоняя друга – Мы же не проверяли!
   – Вот и проверим! – разозлился Валера. Он остановился и крикнул не на Саню даже, а на ситуацию – Пашка пропал! Ему помочь надо!
   Зашагали вдоль периметра фабрики. Оводы кусались и надоедали. Лёха отмахивался от них кепкой и шлёпал по уже севшим на тело приставучим букашкам. Жара нарастала. Саня пожалел, что надел шорты – крапива нажалила ноги. Валера шёл впереди. Молчали.
   Когда пришли к водонапорной башне, Валера обвязался канатом и стал примериваться к местности. Ему нужно было пройти по прямой до башни, обойти её на четверть диаметра и вскарабкаться по лесенке наверх. Пройти прямо к лестнице с другой стороны было сложнее – там на пути были камни и всякая железная рухлядь. Кроме того, нужно было тащить с собой что-то на что можно будет встать, потому что лестница, приделанная к башне не спускается до земли, а зависает где-то в трёх метрах от неё.
   Саня тоже понял про лестницу и уже тащил к ребятам железный, сваренный из чего попало, стул, который стоял в бывшей курилке около столовой. Валера взял стул, ещё раз хорошенько изучил маршрут, посмотрел на друзей и шагнул в аттракцион.
   Чёрный город возник едва он сделал третий шаг. Всё вокруг потемнело. Здесь всегда было так. Днём – светило чёрное солнце, ночью – горели чёрные фонари. Ни ярче, ни тусклее. Одинаково. Местные жители выглядели точь в точь как люди. Они бродили по своим делам. Сейчас улица была пуста. Валера сосредоточился на своей нелёгкой миссии. Он делал мелкие шаги как бы по глянцевому асфальту, который, однако, ощущался под ногами как мягкая трава.
   – Я правильно иду? – крикнул Валера.
   – Да! – ответил голос Сани.
   Хорошо, что в аттракционе звука нет, подумал Валера.
   Он шёл полубоком, выставляя вперёд правую ногу, обшаривая ей землю, чтобы не запнуться ненароком за какой-нибудь камень в траве. Могли бы его видеть продавщицы из кондитерской, они бы сильно удивились его манере передвижения по проезжей части.
   – Там проволока! – крикнули сзади – Слева! Почти под ногой!
   Я думал она дальше, подумалось Валере. Он нащупал её упругую загигулигу и пнул. Она уцепилась за штанину. Пришлось нагнуться и, когда не получилось отцепить, оторвать её вместе в куском ткани. Странно было трогать руками то, чего не видишь глазом. Обычно посещая аттракцион, они вообще ничего не трогали и никуда особенно не ходили. Просто стояли и наблюдали, ибо что либо делать – крайне сложно, если ты себя даже не видишь. К этому и привыкнуть-то не особо удавалось. Валера распрямился, нащупал стул там, где видел лишь блестящий чёрный асфальт, повернулся и пошёл снова.
   – Я близко? – крикнул он.
   – Метр! – донеслось до него сзади.
   Валера сделал два шага и вытянул руку вперед. Она легла на что-то тёплое, твердое и шершавое. Он облегчённо вздохнул. Железная спика увесистого стула резала пальцы и он поставил его, чтобы дать им отдохнуть.

   Ребята внимательно следили за другом. Он постоял немного и двинулся вдоль башни по кругу, касаясь правой рукой её облезлой стенки. Ребята двинулись параллельно по широкой дуге в двадцати метрах от него. Лёша следил, чтобы верёвка ни за что не зацепилась на, богатой всяким мусором, земле. Валера шёл аккуратно шаря ногой впереди себя.
   – Стой! – скомандовал ему Саня. – Она прямо над тобой!
   Ребята замерли в ожидании. Они потели больше от волнения, чем от солнца, которое ушло высоко в небо, укоротив на земле тени. Валера установил стул, проверил не шатается ли он, взобрался на него, опёрся одной ногой о башню, и стал шарить рукой над собой насколько мог дотянуться.
   – Высокооо. – простонал с досадой Лёша.
   – Там сантиметров тридцать, Валера! – крикнул Саня – Давай я тебе чего-нибудь брошу, подложишь?!
   – Не надо! – крикнул в ответ Валера. Он встал на стуле поудобнее, снова оперся ногой о башню и подпрыгнул, угодив рукой в нижнюю перекладину лестницы.
    – Аайй. – скривился он, прижав руку к животу, пошатываясь вместе со стулом.
   – Сильно? – крикнул Саня, сморщившись.
   – Нормально! – ответил Валера, снова примерился и повторил попытку. В этот раз он сумел ухватиться за ржавь перекладины, потом повисел немного, подтянулся и схватился за следующую. Со стороны он казался неуклюжей или даже пьяной обезьяной. Но ребятам было не до смеха. Они знали, что для Валеры – это целое испытание. Он не видит там, в Городе ни башни, ни лестницы, ни даже себя. Он прыгает сейчас там по воздуху. А наощупь проделывать такое – задача непростая.
   Валера поднялся ещё на две ступени и смог закинуть на нижнюю перекладину ногу. Стало проще. Он уже увереннее пополз наверх, как слепой ведя руками по лестничной конструкции, хватаясь за каждую перекладину под локти и прижимаясь грудью к лестнице. Видно было, что ему страшно. Ребята внизу неотрывно следили за каждым его движением. Когда он схватился за четырнадцатую ступень и подтянулся на её уровень, друзья услышали его радостное:
   – Вииижу! Нет тут Города!
   А потом верхние крепления лестницы дрогнули, вырвались из ветхого тела башни, Валеру запрокинуло назад и понесло вниз, с криком ужаса и треском вырывающихся, одного за другим, всех остальных креплений.
   От страха мальчишка вцепился в лестницу, которая так и впечатала его прильнувшее к ржавому железу тело в землю. Ребята, онемев, следили как их друг несётся к земле с воплем, потом скрывается за трансформаторной будкой, заслонившей его от взоров, полных ужаса и шлёпается на траву с грохотом и хрустом костей, выкрикнув свои последние звуки боли.
   Лёша сжимал в руках канат и плакал. Саня схватился за голову и завёл скороговоркой:
   – ВалераВарераВалераВалера…
   Он сорвался и побежал назад, туда, откуда Валера начал свой смертельный путь. Он хотел увидеть – может быть его друг успел отцепиться, спрыгнуть с проклятой лестницы в самом конце падения и откатиться в сторону, хотя и догадывался, что этого не произошло, а произошло самое страшное. Саня искал лучший обзор, а найдя, сразу отвернулся и зарыдал. Он увидел только ногу, неестественно торчащую из под скривившейся ржавой конструкции, с остатками кирпича на штырях, смотрящих вверх.
   – Валеееера – позвал жалобно Лёша.
   Он повторил это раз десять, пока жуткое молчание в ответ не заставило его тоже замолчать.
   Сколько времени они с Лёшей просидели то плача, то молча, Саня не понимал. Он был в шоковом забытии. В одно время ему, вдруг, подумалось, что Пашка разыграл их. Что он увидел их приближение, закинул верёвку в Трущобы и спрятался. Только почему-то забыл выйти, чтобы расхохотаться над их испуганными лицами. Сане казалось, что из-за идиотской шутки погиб Валера. Он разозлился на Пашку и даже хотел побежать на «базу», чтобы найти его там, но потом понял, что Пашки нет. Что Пашка не сделал бы такого. Не подставил Валеру под такую опасность. Саня сидел и смотрел на землю, почёсывая иногда крапивные волдыри на лодыжках. Он уже успокоился, но не потому что не хотел больше реветь, а потому, что не мог. Лёша сидел рядом и так же молча разглядывал свои новые кеды.
    Погода хмурилась. Налетел ветер и как-то быстро принёс тучи. Солнце прекратило жарить и стало прохладно. Запахло предстоящим дождём.
   – Надо его достать. – сказал, наконец, Лёша.
   Они снова долго молчали. То ли обдумывая как это сделать, то ли решаясь приблизиться к страшно мёртвому телу друга.
   – А Пашка? – Саня посмотрел вглубь фабричной территории, которая теперь стала мрачной и враждебной, принёсшей огромную беду – Думаешь он тоже….как Валера?
   Лёша вздохнул. Думать о таком не хотелось. Хотелось, чтобы ничего этого не было. Хотелось домой. Хотелось передать всё происходящее взрослым. Но возвращаться с известием о Валере в посёлок было как будто невозможным.
   – Я пойду искать Пашку. – вдруг заявил Саня.
   Лёша посмотрел на него испуганно.
   – Я по дороге пойду. До конца. Там позову его. Может он живой. – Саня встал и пошёл к ближайшей молодой осине, росшей неподалёку от входа на фабрику. Он долго крутил, не желающий отрываться побег, а когда тот оказался у него в руках, зашагал прямо по дороге.
   Лёша молча наблюдал. Почему-то ему не хотелось отговаривать друга. Может потому, что тот был так решителен, что это не представлялось возможным. Может потому, что он истощился морально и уже не мог противостоять чужой воле, даже если дело грозило новой бедой.
   Прогремело небо. Ветер напал на лес и тот зашелестел и заскрипел, провожая Саню по дороге недоброй своей мелодией. Лёше стало жутко. Потом он разозлился на Саню за его упрямство и эгоизм. За то, что он оставил его здесь одного, за то, что не спросил совета, а молча стал вершить своё идиотское мероприятие. За то, что не попросил помощи. Лёша недолго смотрел как Саня, щупая палкой дорогу, словно слепец, двигается уже по Городу, потом вскочил, взялся за верёвку, которая вела за трансформаторную будку и отправился за Валерой.
   
   Саня проковылял по лоснящейся чёрным дороге, пересёк улицу, не отворачивая прошёл сквозь витрину кондитерской, попал внутрь. Там, вдоль волнообразных прилавков с вазами, наполненными разномастными сладостями, сновали покупатели. Саня шёл сквозь людей, прилавки, стены. Каждый из ребят уже проделывал это. Они ходили по дороге – на сколько хватало каната и возвращались. Каната хватало, чтобы пересечь два аттракциона и попасть в третий. Саня миновал Город и, сделав последние шаги в подсобке чёрной кондитерской, сразу оказался в Механизмах. Это был громадный двигатель неизвестного назначения.  Исполинские шестерёнки вращались величественно, иногда расцепляясь и сцепляясь с соседними, чтобы вновь прийти в движение. Трубы и трубки различной величины тянулись вдоль стен к невидимому высокому потолку, если он вообще был. Подсвечивало эти великанские зубчатые колёса несколько шарообразных светильников, зависших в воздухе над выступающими из правой стены прямоугольными площадками с, метровой высоты, перилами по периметру. Иногда на площадке появлялись люди в заношенных рабочих костюмах, неведомым образом посылали светильники облетать механизм, а когда осмотр оканчивался, люди заставляли светильники зависнуть в том же месте и уходили. Сейчас на площадках никого не было. Саня двинулся поперёк механизма, проходя сквозь серые страшно вращающиеся на валах шестерни. Он шарил палкой перед собой, проверяя наличие валяющихся на пути преград. Левой ногой он шагал по травянистой обочине, правой – по бугристому асфальту.
   Загремело снова. И скоро по округе заиграл дождь. Он бил редкими крупными каплями. Вышибал громкие звуки разной тональности из всевозможных поверхностей фабричной территории. Ветер нагнал запах прохлады и сырости. Дождь усиливался, обдавая Саню холодными ударами ливневых крупных капель. Саня забеспокоился. В таком шуме Пашка не услышит его и в десяти метрах. Он миновал уже тёмные недра неведомого механизма и вокруг него снова всё изменилось. Теперь он попал в Жёлтый Каньон. Он шагал вдоль широкого каменистого оврага, по бокам которого возносились далеко вверх тёмно-жёлтые, со светлыми слоями, землистые стены, которые венчал голубой, сужающийся к горизонту, конус неба. Жёлтый Каньон – большая редкость. Он появляется с большим временным промежутком. Валере, например, ни разу не доводилось его видеть, а Сане посчастливилось застать его уже во второй раз. Мысли о погибшем друге омрачили впечатления и Саня, приостановившийся было, засеменил дальше. Дождь наращивал усердие. Гром трещал так близко, словно, подними Саня палку вверх, он ткнул бы ею в тучу. Вода заливала лицо и мешала смотреть и дышать, насквозь промокшая одежда отяжелела. Саня, не дойдя, до края Каньона, остановился. Есть ли смысл продолжать путь? Ливень нагонял на него тревогу и страх. Саня попробовал позвать Пашку, имя тут же утонуло в плеске воды, звучащем решительно с каждого квадратного сантиметра. Саня повернул назад. В этот момент ударила первая молния.


   Лёша долго не решался приблизиться к трупу друга. Он дополз до трансформаторной будки и знал, что в двух шагах от него прижатый железом к земле, лежит Валера. Уже вовсю гремело и лил усиливающийся дождь. Лёша всё-таки отважился и нащупал впереди безжизненно-твёрдую ногу. Сразу отпустив её, Лёша застонал от ужаса и горя. Он попробовал приподнять лестницу, чтобы освободить тело друга и она подалась намного легче, чем ожидалось. Лёша встал поудобнее, чтобы следующим рывком попытаться перевернуть конструкцию, но чёрный Город, вдруг, осветила яркая вспышка. Это была не просто молния в небе, казалось она ударила прямо над головой, Лёша почувствовал как пространство вокруг него слегка завибрировало и засветилось изнутри, словно в каждый атом воздуха была вмонтирована маленькая лампочка. От неожиданности Лёша бросил лестницу и отшатнулся назад, навалившись на сырой кирпич трансформаторной будки. В этот момент молния ударила снова. Вибрация усилилась, «лампочки» в воздухе загорелись ярче и Лёша, потеряв опору, повалился назад. Он сделал несколько неуклюжих шагов и всё-таки сумел сохранить вертикальное положение, в изумлении обнаружив себя стоящим на блестящем чёрном асфальте Города. Лёша остолбенел, не веря своим глазам – он видел себя! Себя внутри чёрного Города! Ливень затих и он мог расслышать как бьётся его испуганное сердце. Сзади раздался писклявый гудок, Лёша вздрогнул, обернулся и увидел притормаживающий чёрный автомобиль в двух десятках метров от себя. Лёша отбежал на тротуар, бесцеремонно таращась на водителя. Тот, в свою очередь, удивлённо глядел на странного, промокшего невесть где, парнишку, пока не скрылся за углом здания кондитерской. Лёша изумлённо потрогал стену из чёрного монолита не веря что рука чувствует именно его. Снова завибрировало и тишина ночного Города опять сменилась шумом дождя и холодными потоками воды с неба. Лёша зашарил руками по сторонам, пытаясь понять где он теперь находится. Ни лестницы, ни трансформаторной будки он не нашёл и шагнул вперёд. Небо над головой разрывалось грохотом, оно трещало так, что, казалось, дрожит каждая капля вокруг и земля под ногами. Лёша сделал ещё шаг и город сменился тускло освещённым нешироким коридором с дверью слева. Лёша догадался, что за этой дверью крутятся огромные детали Механизмов. Сверкнуло и шум дождя сменился гулким гудением, а ноги, вместо мягкой травянистой земли, ощутили твердь железного пола и лёгкую вибрацию. Леша снова проявился в аттракционе и мог видеть своё тело. Он огляделся. Коридор уходил вперёд на три десятка метров и заканчивался дверью. Сзади, в пяти метрах тоже была дверь. Лёша стоял в растерянности, совершенно не понимая что ему делать. Словно отвечая на его немой вопрос, задняя дверь отворилась и в коридор ввалился грузный высоченный человек в синем комбинезоне с грязными коленками. Он удивлённо уставился на мальчишку, остановившись, потом хрипло спросил что-то на неизвестном аукающем языке. Лёша сначала вжался в стену, а когда громила с загорелой рябой кожей лица сделал шаг в его сторону, продолжая что-то спрашивать, припустил в другой конец коридора. Сверкнуло. Лёша запнулся за что-то и полетел на сырую землю. Правую ногу пронзила боль, в ладони вонзились камушки. Лёша вскрикнул и застонал. Кепка свалилась и волосы быстро промокли под проливным дождём. Он обернулся и увидел громадного человека в комбинезоне, который испуганно пялился куда-то мимо него. Лёша так испугался, что если сверкнёт снова, то громила настигнет его, что пополз скорее вперёд, по камням, грязи, мелким железякам, траве. Вперёд, сквозь грохот неба и плотный ливень, рискуя напороться лицом на какой-нибудь штырь или проволоку, но только не попасть в лапы этого человека, почему-то вселившего в мальчишку дикий ужас. Лёша прополз так несколько метров и оказался в Жёлтом Каньоне. Он не остановился, хотя и понимал, что это уже другой аттракцион и громилы тут никак не может быть. Но он полз и полз, шаря исцарапанными руками впереди. Сверкнуло. Сырую фабричную землю под животом сменила твёрдая иссушенная долгим жарким солнцем корка в частых трещинах. Но Лёша и теперь не остановился. Он только пополз быстрее, потому что мог видеть перед собой отсутствие опасности наткнуться на что-нибудь. Сверкнуло. Под животом снова стало сыро. Лёша выполз из Каньона в Автопарк. Десятки грузовых автомобилей и автобусов существенно отличавшихся видом от всех известных Лёше стояли рядами под серым угрюмым небом. Снова сверкнуло. Из под бушующей грозы Лёша попал в нудную безветренную морось. Он взял правее, чтобы обогнуть оказавшееся на пути большое колесо с глубоким протектором и пополз вдоль автомобиля, уже осознавая, что пора бы и остановиться, но продолжая извиваясь, ползти по грязи аттракциона. Завибрировало и ливень снова обрушился на Лёшу. Грохот уменьшился и не оглушал больше. Лёша сделал ещё пару движений и врезался лбом во что-то твёрдое. Он схватился за голову и погрузился лицом в сырую траву, потом повернулся на бок, свернулся калачиком и остался лежать так, рыдая от боли, страха и отчаяния. Он чувствовал вкус крови, примешавшейся к дождевой воде, попадавшей в рот. Ещё дважды он оказывался в тихом моросящем парке, а потом снова под шумным ливнем. Когда боль отпустила, Лёша пошарил над головой в поисках того, что остановило его ошалевшее поползновение. Ощупав сырое железо преграды, он угадал в ней экскаваторный ковш. В его заострённую переднюю кромку,  он и въехал головой. Лёша обрадовался. Он понял где находится. Этот небольшой ковш, вросший в землю, он видел почти в центре фабрики. А это значит, что совсем рядом стоит двухэтажное здание, в котором он может укрыться от дождя. Лёша поднялся на ноги и стал медленно двигаться вправо. Гремело уже совсем редко и несколько в отдалении. Гроза уходила, но ливень не уменьшил напор. Лёша обнаружил, что ему больно стоять на правой ноге и продолжил путь на четвереньках. По его расчётам, здание должно было быть справа в десяти-пятнадцати метрах. Он встал коленом на что-то твердое, заскулил от боли, пощупал и выудил из травы какую-то железяку в виде палки с приделанным к ней, шатающимся набалдашником. Лёша стал использовать его как щуп, проверяя дорогу на предмет опасных преград. Больше не сверкало. Лёша двигался вдоль ряда новеньких самосвалов оранжевого цвета с незнакомыми эмблемами на радиаторной решётке. Вскоре щуп уткнулся в стену и Лёша, испытав большое облегчение, привалился к ней спиной.
   Посидев с минуту, собиравшись с силами, он встал и, опираясь о стену зашагал, вправо. Там, как он помнил, должен был быть вход в здание. От стены пахло мокрой штукатуркой. Дождь не унимался и громко хлестал по ней и по хромающему мальчишке. Вскоре он нащупал проём входа без двери и шагнул внутрь.
   Внутри было темно. Этот факт крайне поразил Лёшу. В здании не было аттракциона. Видение исчезло. Лёша посмотрел на улицу – там была фабрика. Серая, тёмная, обливаемая холодными струями дождя. Лёша вспомнил про Саню. Ведь он тоже должен быть где-то там. Лёша осмотрел всё, что позволял обзор и, не увидев друга, решил подняться на крышу здания. Глаза понемногу привыкли к темноте и он нашёл лестницу. С трудом захромав на второй этаж, он не обнаружил никакого люка на крышу. Тогда он стал выглядывать в окна, всматриваясь в открытые взору окрестности, но Сани нигде не было видно. Дождь понемногу стихал и Лёша попытал счастье позвать друга. Не получив ответа, он уселся, привалившись спиной к стене с облупившейся краской. Судя по мебели и утвари, это был когда-то кабинет инженера или что-то вроде того. Лёша обессилел, словно ползал по фабрике не останавливаясь целые сутки. Ушибленная нога непрестанно ныла, на вздувшемся шишкой лбу пульсировала болью рана. Было холодно в сырой, прилипшей к телу одежде, зубы стучали, тело дрожало. Однако, Лёшу уже ничего не заботило. Он словно исчерпал запасы эмоций и сидел просто уставившись во мрак помещения, освещаемого через окно чахлым светом, затянутого тучами неба. Лёша закрыл глаза и, под глухие барабаны затихающего дождя, погрузился в холодный тягостный сон.

   Саня испугался. Вспышка молнии как-то неестественно осветила аттракцион. Саня прибавил шаг, но сверкнуло снова и дождь исчез. Зато появился он сам. В жёлтом каньоне, под палящим солнцем, вымокший и напуганный. Он стоял на иссушенном, превращённом в твердь, глиноподобном панцире земли, вместо неровного асфальта и мягкой травы фабрики. Саня в изумлении побрёл вперёд. Было очень странно шагать там, куда раньше мог только смотреть. Подумать только, он попал внутрь аттракциона! Как это возможно? Саня нагнулся и подобрал кусок ссохшегося песка, раздавил его и высыпал из ладони, улыбаясь. Всё настоящее! Он всегда знал, что это реальные места. Он верил в это. Саня пробежал по каньону вперёд, потом бросился вправо и достиг неровной земляной стены. Потрогал её тёмно-жёлтую слоистую породу. Он рассмеялся, восторженно восклицая не самые цензурные выражения из своего мальчишечьего лексикона. Он ещё раз провёл рукой по жёлтой землистой стене каньона, убрал прилипшую ко лбу мокрую чёлку и подумал о том, что добыл для Лёши доказательства настоящести аттракционов. И это вырвало его из веселья, вернув мысли о том, что случилось до того, как он попал в это удивительное место. А затем его голову занял единственный и очень тревожный вопрос: как ему вернуться обратно? Саня повернул назад. Сырые следы привели его к месту, где он появился. Справа поодаль, ближе к дальней стене, он обнаружил мокрый шлейф на земле, словно по ней волокли мешок с только что выловленной рыбой. Саня долго топтался на этом месте. Он догадался, что попал сюда, когда в аттракцион ударила молния. А, спустя полчаса ожидания, понял, что гроза уже, должно быть, кончилась или ушла дальше в лес. А значит молнии больше не ударят…


   Лёша не знал сколько он проспал в тёмной холодной комнате. Один раз он вышел из забытья, но сил ему хватило только на то, чтобы переползти вглубь помещения и устроиться внутри поваленного на пол шкафа. В следующий раз он проснулся от того, что в бок ему что-то больно впилось. Он достал из под себя толстую книгу, посмотрел на улицу, где стало немного светлее, но всё так же шёл дождь, подумал о том, что надо бы выбираться отсюда, но мысли эти утонули в тумане сонливости и он опять отключился. Он просыпался и снова засыпал ещё несколько раз. Кажется в один из них, Лёша слышал снизу хриплые мужские голоса, но позвать на помощь так и не смог, окутанный усталостью и тяжёлой непреходящей дремотой. Ему снились его друзья. Живые, весёлые. Они как обычно шутили и громко обсуждали что-то, сидя на «базе» у костра, а потом его позвал отец. Из леса, издали. Ребята обернулись и замолчали. Лёша приподнялся вглядываясь в чащу. Оттуда снова донёсся голос отца. И не только его. Кажется звали их всех. Лёша посмотрел на друзей, испуганных разоблачением их тайного места и проснулся.

              *  *  *  *

   – Лёшка! – Александр обернулся на крик, выискивая сына в недрах фабричного беспорядка.
   – Папа! Я тут! – из окна второго этажа, стоявшего в глубине территории, здания, выпал стул.
   – Иду, Лёшка! Иду! – крикнул в ответ Александр, посмотрел на спутников и, не дожидаясь когда его начнут отговаривать, зашагал уверенно в сторону сына. Однако, пройдя метров пять, он остановился приняв позу человека, увидевшего опасность. Затем попятился, а потом почти бегом вернулся к машине.
   – Там опять этот… – выговорил  он испуганно – город.
   – Пааапа! – детский голос снова разнёсся по округе – Это не опасно! Это картинка! Она не опасная! Только запнуться можешь! Тут везде разбросано! Я попробую дойти! Папа, я попробую сейчас!
   – Будь там! – крикнул в ответ Александр – Я сейчас сам приду! Мы сейчас придумаем и сами придём, Лёшка! Будь там, никуда не ходи!
   – Хорошо! – донеслось из здания. Голос мальчика был слабый и какой-то больной.
   – Так. – с задумчивым видом сказал Иван Янович – Если эта картинка не опасна, мы сейчас возвращаемся к воротам – он показал на начало асфальтированной дороги, где от ворот у въезда на фабрику остались два высоких ржавых столба – и едем вон оттуда прямиком к зданию. Забираем парня и назад. Все согласны?
   Отцы закивали. Александр ещё раз крикнул сыну, что они скоро его заберут. Они залезли в авто, Иван Янович спятился с обочины на дорогу и развернул машину к выезду с фабрики. Очутившись в чёрном городе, все трое снова ахнули, однако, ориентации не потеряли. Иван Янович, в сердцах, прибавил газу и они очень быстро вынырнули из миража, облегчённо радуясь. Посовещавшись, решили, что Геннадию стоит остаться здесь, у въезда на случай непредвиденных обстоятельств предполагаемой спасательной операции, дабы, в случае оных, привести необходимую помощь. Нехотя, но он согласился.
   Объехав территорию справа, Иван Янович осмотрел предстоящий маршрут на предмет препятствий, примерился и направил авто по прямой к двухэтажному зданию, в котором находился пропавший мальчишка. На малом ходу, они въехали в новый мираж. Это был длинный изогнутый пляж с огромными, посаженными в берег, каменными глыбами. Вдали, за небольшим изумрудным от травы холмиком высился маяк. Слева было море.
   – Вы здесь? – не выдержал Александр. Он занял место сзади, сразу за сиденьем водителя.
   – Здесь. – отозвался участковый.
    – Вы только не сворачивайте, Иван Янович. – напомнил Александр.
   Участковый промолчал. Он был  предельно сосредоточен. Он пустил автомобиль на скорости человеческого шага и крепко взявшись за руль, следил, чтобы намеченный курс не был нарушен. Назойливая, пугающе реалистичная картина морского пейзажа, столь неуместная в их захолустье сильно сбивала с толку. Иван Янович закрыл глаза. Он решил, что разницы в сущности нет и он даже выиграет от простой темноты, нежели перед его взором будет стоять совершенно необъяснимый и ввергающий чувства и мысли в хаос мираж. Две минуты езды показались престарелому участковому беспредельно долгими, однако конец пути ознаменовался глухим ударом – автомобиль упёрся бампером в здание.
   – Я первый, ты за мной. – распорядился Иван Янович – держимся за машину, потом за стену – до входа. Там крикнем твоего Лёшу.
    – Хорошо. – согласился Александр.
   Автомобиль глушить не стали. Выбрались наружу и наощупь как два слепца двинулись ко входу в здание. Когда завернули за угол, пляж сменился огромной площадкой, заставленной всякого рода техникой. Александр изумился и подумал, что с радостью пересел бы со своего старого Урала на вон ту мощную машину с оранжевой кабиной.
   – Вход! – облегчённо сказал Иван Янович, нащупав дверной проём. Шагнув в него, он увидел во мраке болезненный силуэт мальчика.
   – Пропало. – изумлённо констатировал Александр, появившись следом – Лёшка!!!
   Отец сначала обнял сына, потом стал рассматривать его в полутьме коридорчика. Он ужаснулся, увидев отёк, который спустился со лба на глаз, расцарапанные руки, грязную и порванную местами одежду.
   Мальчик плакал.
   – Лёша, где остальные ребята? – спросил участковый.
   Лёша заревел ещё пуще, не в силах вымолвить ни слова.
   Участковый выждал немного, ожидая ответа, а не дождавшись, спросил снова:
   – Лёша, они живы?
   – Я...н...н…не…з…знаю – выдавил мальчик сквозь всхлипы.
   – Они где-то на территории? – помрачнев, продолжал Иван Янович.
   – В…ва…лле...ра у…м…мер. – ответил Лёша и разрыдался в объятиях отца.
   Иван Янович похолодел от услышанного.
   – Пойдём назад. Я первый, вы за мной. – сказал он.
   – Лёша, ты идти можешь? – спросил Александр.
   Мальчик закивал головой.
   – Т…т…там к…кто-то й…й…есть. – вымолвил он показывая в левое ответвление коридора – Й…й…я слышал…
   Он и правда слышал там какие-то звуки, когда спустился вниз, ожидать спасителей. Это было что-то не похожее на обычные звуки фабрики. Идти туда он побоялся. А теперь ему, вдруг, подумалось, что там могут быть Саня или Пашка.
   – Будьте тут. – велел участковый – Я проверю.
   Он медленно двинулся по тёмному коридору, лишь тупик которого освещала дыра оконного проёма. Под ногами скрипел песок, от стен пахло плесенью. Сначала Иван Янович думал, что мальчику показалось, но потом сам уловил некий звук. Что-то жужжащее, но не по-живому, как муха, а монотонно, как какой-нибудь аппарат. Звук доносился из-за двери справа. Иван Янович приблизился к ней и почти коснулся ухом, вслушиваясь. Звук был непрерывным, напоминающим гудение высоковольтных проводов. Участковый взялся за холодную ручку и приоткрыл дверь. Звук стал громче. Изнутри пахнуло чем-то терпким и резким вроде вспотевшего и вымокшего животного. Иван Янович поморщился и шагнул внутрь, оказавшись в коротком коридорчике. Само помещение было без окон, однако слева, из-за угла, облизывая стены, падал дрожащий искусственный свет. Участковый сделал три шага и ахнул.
   В центре помещения высился, едва доставая до потолка, некий бочкообразный аппарат, с кнопками и экранами, на которых светились цифры. Венчал этот исполинский цилиндр ободок яркого света, которого хватало, чтобы хорошо рассмотреть то, что находилось на полу. Там, вкруг были расставлены кресла, в которых полулёжа находились существа похожие на людей. Они были голыми, тощими, с бледной кожей, сквозь которую проступали угловатые кости. Лица их были безмятежны как у спящих, глаза закрыты. Из темени каждого исходило по два толстых чёрных кабеля. Провисая между креслами они связывали всю дюжину спящих в одну ужасную человеческую гирлянду. От каждого кресла к цилиндру в центре тянулись провода, прячась в его основании.
Иван Янович обомлел, ему стало дурно. Комната вибрировала от гудения этого прибора, вонь человеческих тел душила и вызывала рвоту, а их вид нагонял ужас. Вдруг, один из полулежащих лицом к участковому открыл глаза и вперил в него испуганный и в то же время возмущённый взгляд. Иван Янович попятился и упёрся спиной в стену. Дрожащей рукой он расстегнул ремешок кобуры и извлёк оттуда пистолет. Не отрывая глаз от следящего за ним существа, он снял оружие с предохранителя, поднял руки, свёл воедино целик, мушку и лоб этого существа и спустил курок. Хлопок выстрела вырвал его из оцепенения. Но и пробудил ото сна остальных существ. Тогда Иван Янович перевёл ствол на соседнее с застреленным лицо и снова спустил курок. Перевёл ещё раз и ещё раз спустил курок. Ещё раз. Ещё раз. Иван Янович делал это методично, не спеша, как на стрельбище. Когда в прицеле оказался девятый затылок, пистолет звонко щёлкнул, резюмируя опустошённость магазина. Иван Янович убрал пистолет в кобуру, оглядел проделанную работу, встретился взглядом с одним из оставшихся живым существ, испытал прилив ужаса и быстро, насколько позволяло ослабевшее от напряжения и страха тело, покинул помещение. В дверях он столкнулся с Александром.
   – Чего у вас тут? – воскликнул он, чуть не сбив участкового с ног, схватив его за плечи и задержав в вертикальном положении.
   – Пойдем отсюда, Саша. – не приказал, а попросил он и увлёк спутника назад к выходу, не давая тому пройти к месту неожиданной и жестокой расправы.
   – Там дети? – заупрямился Александр, вырывая руку из слабых пальцев участкового.
   – Там нет детей. – заверил его Иван Янович.
   – В кого вы стреляли? – почти крикнул Александр, морщась от выходящего из помещения запаха – Что там за такое?
   – Пап…па! – донеслось от входа – Пап…па!
   Александр посмотрел на мрачного бледного участкового, взял его под руку и крикнул в ответ:
   – Иду, Лёша! Иду! Не бойся!
   На выходе они столкнулись с Геннадием.
   – Ты чего?! – возмутился Александр – Как дошёл? Ты же на стрёме должен быть!
   – Услышал выстрелы, побежал к вам, а миража нет. Пропала картинка. – ответил запыхавшийся Геннадий – Чего у вас тут происходит?
   – Садись за руль, Гена. – велел  участковый – Поехали отсюда к чёртовой матери.

       * * * * *

   Паша не мог оставаться дома. Пьяную мать он терпеть не умел и не хотел. Вернувшись с Аттракциона он собрал немного снеди в дорогу и отправился обратно на заброшенную фабрику, но уже без друзей. Снова проситься на ночлег к кому-то из них Паше было стыдно, а ночевать на фабрике ему не в новинку. Он сел на велосипед и к одиннадцати вечера был на месте. Солнце ещё освещало темнеющее небо из своей загоризонтной усыпальницы, так что даже не пришлось пользоваться старым отцовским фонариком. На «базе» Паша передохнул, запалил костёр, подбросил в него побольше дров и, прихватив канат, спустился к своему любимому аттракциону. Ему очень нравилась одна юная жительница Трущоб, которые транслировались на этот участок фабрики.
   Аттракционы впервые обнаружил именно Паша. В самом конце мая, когда учёба закончилась, они с Валерой отправились на поиски золота. Двоюродный дед Валеры рассказал, что в былые времена в этих лесах некоторые старатели имели удачу нападать на верховые жилы этого драгоценного металла. Будучи старым охотником он в подробностях описал в каких именно местах находились жилы на которых он лично бывал. Конечно, было очевидно, что лес давно похоронил старые шурфы под слоями мха и травы, но ребята, ведомые азартом кладоискателей, решили дерзнуть. А, дерзнув, наткнулись на старую фабрику. А на ней – на великий и ужасный Аттракцион. Эта находка была куда дороже любого золота. Они сохранили её втайне, а позже посвятили в эту тайну своих самых близких друзей Лёшку и Саню. Вчетвером они обследовали всю территорию и составили карту Аттракциона.
   Аттракцион представлял из себя некое подобие ромашки. Из середины фабрики во все стороны расходилось двенадцать лепестков разных аттракционов. Широкие в два-три десятка метров у внешнего края и сужающиеся к центру. Некоторые аттракционы «гуляли». То есть втягивались к центру и выходили дальше наружу, поглощая до двадцати метров территории фабрики. Некоторые были статичны и всегда имели одни и те же границы. Три из двенадцати аттракционов умели «меняться». Они транслировали по два или три разных места. Остальные девять были «одинарными» и всегда показывали одну и туже «картинку». Всем 16 аттракционам были даны названия: «Трущобы», «Ползучки», «Склянка», «Автопарк», «Механизмы», «Синий Каньон», «Жёлтый Каньон», «Город», «Стена», «Берег», «Бойня», «Тюрьма», «Ломатель», «Станция», «Головастики» и «Комната».
   Паша спустился к фабрике. Стемнело, но глаза быстро привыкли к летней не слишком кромешной ночи. Он привязал канат к столбу, обвязал другим концом поясницу и вошёл в Трущобы. Знакомые хижины из тонких стволов странных деревьев с волнистой тёмной древесиной стояли этажами друг на друге. По крышам сидела и бегала темнокожая детвора. Над головами зависло поразительно голубое небо. Между двумя высокими нагромождениями хижин, уходившими вдаль на сто или больше метров и заканчивающимися тупиком, ширилась улица, вмещая в себя торговые лавочки под навесами и большое количество людей. Одеты они были в пёстрые наряды. Кто-то был почти голым, но большинство носило лёгкие плащеобразные накидки. Разнообразие товаров поражало воображение. Особенно бросались в глаза неведомые продукты, некоторая утварь, не поддающаяся анализу её назначения и диковинные животные, живые и в виде освежёванных вяленых тушек. Паша прошёл к «своему» месту рядом с одной из торговых лавочек. За небольшим прилавком, уставленным мешочками с разноцветными специями, сидела молодая девушка. Она улыбалась проходящим и подходящим обитателям рынка. Ради этой улыбки Паша готов был сидеть рядом с ней сутками. Он опустился на землю подле своей недосягаемой возлюбленной и стал наблюдать за нею, грезя о том, как он внезапно очутится рядом с ней по-настоящему или наоборот, каким-то образом вытащит её к себе на фабрику.
   Так прошёл час или больше. Пашу мучила жажда, но подниматься на «базу» было лень и он терпел. А когда ночной летний зной всё-таки доканал его и он решился покинуть аттракцион, случилось странное: в толпе снующих прохожих он увидел высокого человека в серой кожаной куртке и черных брюках, совсем не похожего на всех других жителей «Трущоб». К тому же он был бледнолицый, в отличие от всех остальных смуглых и совсем темнокожих людей. Он мелькал среди кишащей толпы покупателей, то появляясь, то исчезая, а когда повернул лицо анфас, Паша ахнул – вместо левого глаза у бледнолицего под бровью находилось нечто похожее на линзу бинокля размером с пробку от бутылки. Паша удивлённо наблюдал за ним. Впервые за два месяца он видел в Трущобах такого необычного человека. А человек, между тем, словно бы встретился взглядом с Пашей и направился в его сторону. Конечно этого не могло произойти, никто из аттракциона не видит «посетителей», но выглядело это зловеще и Паша заволновался. А когда человек с линзой вместо глаза выбрался из толпы и быстро зашагал  прямиком на него, Паша было хотел вскочить и убежать, но внезапный страх сковал его тело и он только и смог, что повалиться назад и проползти так с полметра спиной вперед не сводя взгляда со страшного незнакомца. Незнакомец остановился у самых ног испуганного мальчишки и досконально оглядел его слегка наклонив голову вбок. Паша молчал. Он не мог поверить, чтобы кто-нибудь из аттракциона мог его заметить. Предполагалось, что это реально живущие люди, выдвигались разные теории, но какого-либо контакта никогда раньше не было. Это всегда была лишь картинка. Паша побледнел, ему стало дурно.
   – Не бойся. – сказал линзоглазый. Голос его был ласков, но несколько железен. Он протянул Паше руку – Поднимайся, мальчик.
   Паша послушался. Рука незнакомца была твёрдая, сухая и сильная. Он с лёгкостью поставил Пашу на ноги.
   – Я Дюк. –  линзоглазый показал себе на грудь и развернул ладонь к Паше, вопрошающе подняв единственную бровь.
   – Паша. – ответил Паша.
   – Давно ты наблюдаешь это место? – линзоглазый окинул взглядом рынок и вернул его на испуганное лицо мальчишки.
   – Два месяца. – почему-то врать этому Дюку Паше совсем не хотелось. 
   – И что ты об этом думаешь? – спросил Дюк, снова подняв свою бровь.
   Паша пожал плечами.
   – Мне нравится. – сказал он и скосил взгляд на безмятежно сидящую в тени навеса смуглянку в белом ш;лковом платке, спущенном с головы на шею.
   Дюк проследил его взгляд и улыбнулся. Все самые простые и привычные для Паши эмоции на этом лице с линзой вместо глаза выглядели зловеще.
   – Тебе нравится эта девушка. – почти радостно заключил он – Хочешь увидеться с ней вживую?
   Паша не ответил. Хотя и радость подобной возможности зажглась где-то в районе солнечного сплетения, но всё же эта ситуация имела пугающую атмосферу и доверия этот Дюк, при всей своей вежливости, вызывал не много.
   – Давай я проведу тебе экскурсию. – сказал линзоглазый, положив руку Паше на спину и увлекая его вглубь аттракциона – Раз уж ты так давно наблюдаешь это место, тебе, наверное хочется знать что оно такое и как оказалось в вашем лесу.
   Паше было интересно. Очень. Все эти дни, с самого обнаружения Аттракциона он мучился этим вопросом. И он пошёл с линзоглазым Дюком. Сам не ожидая. Ведь минуту назад он желал пуститься со всех ног на «базу», прыгнуть на велосипед и больше никогда не приезжать сюда. Но необоримое любопытство требовало раскрытия давней мучительной тайны происхождения Аттракциона.
   – А куда мы? – спросил он.
   – В одно здание, тут недалеко. – ответил Дюк.
   – Я не пройду, я же… – начал было Паша, но Дюк спокойно сообщил, что проведёт его.
   – А вы, значит видите и это – Паша развёл руками, намекая на рынок – и фабрику?
   – Только левым глазом – Дюк улыбнулся.
   Когда Пашу дёрнуло назад, он вспомнил о канате и отвязав его, отправился след в след за незнакомцем. Они шли вдоль улицы наискосок, мимо трущобных жителей, которым до них не было никакого дела. Прошли сквозь стены из того же волнистого дерева, миновали комнатку, уставленную горшками с цветами на тощих стеблях, прошли ещё несколько комнат. Их Паша рассмотреть не успел, он отдал всё внимание передвижению по каменистому покрытию фабрики, то и дело ожидая за что-нибудь зацепиться или споткнуться. Но, как ему и было обещано, никаких помех под ногами не оказалось до самого здания, войдя в которое, Паша ощутил гнильную затхлость и удивился тому, что Трущобы исчезли и он смог наблюдать тёмный тамбур, а потом коридор с окном, выходящим на ночную фабрику, в который заливалась светлая летняя ночь.
   – Сюда. – сказал Дюк отворив третью дверь слева и сделал пригласительный жест.
   Паша вошёл. Неприятный запах ударил ему в нос так, что он спрятал его в рубаху.
   – Запах удручает. – согласился Дюк, увидев Пашин жест – Но, таковы вынужденные условия. Не пугайся того, что сейчас увидишь. Я тебе всё объясню.
   Мысленно Паша принял предложение линзоглазого, но завидев двенадцать голых людей, связанных проводами, выходящими из макушек, даже застонал от ужаса.
   – Не бойся. – Дюк положил ему на плечо тяжёлую руку.
   – Что это? – вымолвил Паша.
   – Это Генератор миров. – ответил Дюк – Все эти проекции, которые ты мог видеть на территории вашей заброшенной местности – реальные миры. Они существуют так же как существует твой мир. Там живут такие же живые люди, как ты и я.
   – Генератор? – подавляя желание покинуть помещение, переспросил Паша.
   – Так мы его называем. – отозвался Дюк – Мы изобрели способ создания новых реальностей. К сожалению он выглядит вот так. Не очень эстетично, но ведь и условия у нас сейчас не лучшие. Мы пережили некоторые проблематичные события и вынуждены были спешно эвакуировать Генератор сюда, в безопасное место. В нашей лаборатории всё было очень хорошо организовано и они – он показал на людей в креслах – были в прекрасном состоянии.
   – А кто вы такие? Откуда? – Паша вдруг понял, что говорит с представителем внеземной цивилизации. До сих пор он был настолько шокирован происходящим, что эта восторженная новость не оглушала его, а вот теперь оглушила.
   – Я не смогу объяснить тебе этого. – просто ответил Дюк – Существует много миров, таких как твой или те, что создал наш Генератор. Мы из одного из них.
   Паша внутренне ликовал. Он прочёл сотню фантастических книжек и, вдруг, оказался внутри одной из них. Только всё в ней было на самом деле. Не выдумка – жизнь!
   – Вы говорили, что я могу увидеть ту девушку вживую. – спросил он.
   – Можешь. – улыбнулся линзоглазый. Его улыбка уже не так пугала. – Пойдём.
   Они покинули смердящее помещение с ужасающим Генератором миров и вернулись в Трущобы. Дойдя обратно до комнаты с цветами, остановились. Дюк вынул из кармана куртки предмет, напоминающий пульт от телевизора, только с экраном. Нажав на нём несколько кнопок, он передал его Паше со словами:
   – Нажми вот здесь.
   Паша поколебался недолго, но нажал. Он ощутил лёгкий разряд тока по всему телу. Так бывает щиплет статический разряд от свитера или кошки.
   Вокруг стало громко. Пространство наполнилось многоголосьем на незнакомом наречии и множеством незнакомых запахов. Паша изумился. Неужели он попал сюда, в Трущобы?
   Дюк улыбнулся и протянул ладонь, прося вернуть «пульт». Паша отдал прибор.
   – А вам не нужно…? – спросил он.
   Дюк показал на свою линзу.
   – Я могу перемещаться более удобным способом. – сказал он – Ступай, посмотри на свою красавицу. У неё чудный голос.
   Паша зарделся и, дабы не показать своего смущения, поспешил выйти на улицу.
   Дюк вздохнул, убрал прибор обратно в карман, пробормотал что-то о новой эвакуации генератора и исчез.