Вне времени

Нижние из пещер подземных, - писал безумный араб, - недоступны глазу смотрящего, ибо чудеса их непостижимы и устрашающи. Проклята земля, где мёртвые мысли оживают в новых причудливых воплощениях; порочен разум, пребывающий вне головы, его носящей. Великую мудрость изрёк Ибн Шакабао, сказав: блажен тот погост, где нет колдуна; блажен тот город, чьи колдуны обращены во прах. Ибо древнее поверье гласит, что душа, проданная Диаволу, не спешит покидать пределы склепа, но питает и научает самого червя грызущего, пока сквозь тлен и разложение не пробьётся новая чудовищная жизнь и жалкие поедатели падали не наберутся хитроумия, чтобы вредить, и силы, чтобы губить. Огромные ходы тайно проделываются там, где хватило бы обычных пор земных, и рождённые ползать научаются ходить...

Говард Филипс Лавкрафт, «Фестиваль»

Со странного происшествия в гербовой высотке посреди так ненавистного мной Солнечного (даром, что малая родина), прошло полгода. Я, наконец, нашёл себе работу по вкусу: отныне я корреспондент интернет-издания «Тайная жизнь: мистика рядом». Не то что я до сих пор охотно верил в то, что написано в тамошних статьях, но работа там мне позволяла иногда вполне официально проникать на некоторые интересующие меня объекты. Да и с нахождением всей информации проблем не было – главред имел широкий спектр полезных знакомств, иногда на самом верху. А может и сам когда-то был в числе таких. Кучкой конспирологов работников журнала тоже нельзя назвать: любые темы отсеиваются на предмет здравого смысла. Скорее они все обладали особой привилегией, которой, наверное, обладает суммарно меньше процента земного населения. Привилегией думать широко и непредвзято. Допускать то, что наука и религия считают ересью.

Увлечённый работой, я далеко не сразу нашёл время разгрести свою электронную почту. Среди спама и ответов пары наших клиентов и информаторов, я увидел что-то новенькое.

Диггер Фреон

Помните вашего клиента, с которым ездили в декабре прошлого года в ту высотку? Так вот, я его крот. Пишу открыто, поскольку я в тени. Есть одно очень важное дело. Я знаю, что вы устроились в одну из контор, которые иногда пользуются моими услугами. Есть важный материал, который я могу доверить только вам лично. Как только прочтёте письмо, незамедлительно пришлите ответ. В случае согласия, я назову адрес, где мы должны будем встретиться.

Игорь Крот

Любопытно, склонил голову на бок я. Опять вспомнили? Не суть. Любопытство взяло верх, и я набрал утвердительный ответ. Несмотря на то, что с ответом я опоздал на три недели, собеседник отреагировал немедленно. Назвал адрес одного особняка в радиусе Павелецкой. Опомнился я, только выйдя на свободу из тёмных казематов московской подземки. Перед моим взором развернулась панорама Павелецкого вокзала и непонятной архитектурной формы, чей смысл ускользал с периферии ума, как и любая мысль, вспыхнувшая искоркой и погасшей, утренним озарением хронического алкоголика в тисках похмелья.

Да и сам особняк нашёлся не сразу. На вид это был уплотнённая сотню лет назад прачками и слесарями вокзального депо многоквартирка – таких доходных домов в любом крупном городе Российской империи было множество. И если фасад был отреставрирован совсем недавно, двор утопал в джунглях заброшенности. Крот сидел и ждал меня на истлевшей за много лет скамейке. И он узнал меня сразу.

- Это вы Фреон? – спросил он, слегка подавшись вперёд.

- Ну, допустим, я, - я кивнул и протянул ему руку для приветствия.

Сам крот выглядел как мужчина неопределённого возраста, с пивным животом и посеребрёнными висками. Костюм был повседневный, без изысков, но вполне дорогой и элегантный. На дух таких не переношу...

- У меня есть к вам небольшой вопрос, - мой собеседник встал, расправив привычным для себя движением складки коричневых брюк. – Что вам известно о Метро-2?

- Эээ, - от неожиданности вопроса я чуть не сел на землю. – Ну, изучал как-то тему, не особо вникал. Если и есть что-то, то туда не проникнуть просто так. А вообще да, читал что-то в «Преисподней». Только, если что, у меня от этого названия не очень лицеприятные ассоциации...

- Я бы удивился, если бы Метро-2 не существовало... – уклончиво ответил мужчина. – Кстати, я так и не представился. Игорь Спицын.

- Колян... – я передёрнулся. – А как связано наше дело с Метро-2?

- Напрямую, - кивнул Спицын. – Почти. Вообще, нет никакого Метро-2. Вы правильно подметили, что это название появилось в фантастической литературе. Как раз в «Преисподней». Есть разветвлённая сеть бункеров с индексом «Д», о которых я через того особиста вам рассказывал. Так называемые тоннели Метро-2 – лишь транспортные артерии. Поскольку я пока не раскрыт, у меня есть доступ к некоторым входам туда. Один из них – в подъезде за моей спиной. Раньше это была полноценная станция, но сейчас линии приходят в упадок. Многие станции теперь лишь аварийные выходы. В качестве исключения я продемонстрирую вам её и расскажу о сути дела. Пойдёмте.

Ничем не примечательный подъезд представлял из себя то, что можно увидеть в любом таком здании: аккуратная лестница из бетона, покрашенные в зелёный до половины стены, нагромождение почтовых ящиков с расписными цветочными горшками и лифт. Он как раз и интересовал Игоря Спицына. Прожав хитрое сочетание клавиш, кабина дёрнулась и поехала вниз.

- В центре линии относительно неглубокие, - пояснил он. – От пятидесяти, до семидесяти метров. Имеется несколько гейтов с действующими линиями подземки, в первую очередь с кольцевой линией и принадлежащими ей соединительными ветками.

- Я ходил как-то по тоннелям метро, но не видел ничего такого, - возразил я.

- Ещё нужно постараться отыскать нужные съезды и проходы, - кабина лифта остановилась, Спицын немного дёрнулся. – Приехали. Сейчас, включу свет...

Тёмную галерею озарил свет взрывозащитной лампы. Воздух был спёртый, повсюду была паутина и клочья пыли.

- И где же станция? Пчхи... – спросил я. – Чхи...

- В ту сторону. Гермодверь стоит открытой.

Коридор кончился так же быстро, как и свободное место в моей носоглотке, забитой под завязку пылью. Перед моим взором предстала станция. Совершенно голый тоннель, платформа, неотличимая от людского ходка, рельсы утоплены в идеально подогнанные бетонные плиты.

- Неплохо, - кивнул я. – А с чего тут решили станцию сделать? Чхи...

- В этом доме были квартиры сначала чекистов – в двадцатые годы тут проживали Мстислав Желех и молодой ещё Берия. Жили недолго – одного расстреляли, у другого появилась личная дача. После войны квартиру занял бывший фронтовик и глава службы безопасности набирающего обороты теневого правительства СССР – Александр Поликарпович. Это была его личная станция, с которой он каждый день ездил на работу, а на выходных на дачу в Балашихе.

Я заметил, что сигнал светофора сменился с красного на лунно-белый. Заготовлен маршрут? В этот же момент в тёмном зеве тоннеля показался состав. Аккумуляторный электровоз тянул единственный вагон, похожий на старомодный метрополитеновский, только внутреннее убранство было лучше. Увидев людей на платформе, машинист остановился. Спицын, открыв дверь кабины, что-то сообщил ему, ткнув своим толстым пальцем в меня. Я расслышал только конец его последней фразы:

-... экскурсионный маршрут будет небольшим. Я договорюсь с остальными. Будет ему одноразовый пропуск, не стоит волноваться. Так кто ему поверит? Никаких утечек...

Состав тронулся и так же неожиданно исчез в тоннеле, как и появился.

- Сейчас эту ветку не используют, - пояснил Спицын. – Очень редко, если надо перегнать поезд в депо под Раменками. И то, не останавливаются...

- А почему?

- Сейчас все гостайны раскрою, - улыбнулся крот. – Нам, кстати, тоже не стоит тут задерживаться. Всякое может случиться...

- Повышенный уровень радиации?

- В том числе. Ладно, пойдём. Вернёмся к сути дела. Есть даже среди этих, - перст Спицына ткнул на этот раз в тоннель, - легенда о некоем подземном городе, построенном итальянцами по приказу царевны Софьи, жены царя Ивана III. Она выходила из старинного византийского императорского рода, прекрасно знала все замуты патрициев, знала, где лучше хранить тайны и вести переговоры. Часть подземелий в начале прошлого века открыл один археолог, после чего сделал доклад в императорском археологическом обществе. Так вот. Хозяева в шестидесятых, при строительстве очередной ветки Метро-2 наткнулись на неизвестные доселе катакомбы. Проводились раскопки, на которых полегло от разных обстоятельств множество ликвидаторов, рабочих и заключённых. Причём большинство ушло нелепо: то глазом на арматуру насадятся, то кирпичом по каске получат, то споткнутся на ровном месте и шею свернут, то генератор сам по себе включится и зажарит до корочки работающих с прожекторами электриков. Некая аура таким образом могла не допускать до знания огромное число людей, которые к этим знаниям были не готовы.

- Я должен буду проникнуть туда и изучить подземку в одиночку? – опешил я, опьянённый свежим воздухом.

- По сути да. Вы, обладающий привилегией, вполне сможете пройти. Я поговорю с вашим главредом – мы вместе в одном любительском рок-клубе играем. Он заготовит базу для статьи об этом подземном городе. Вам – интересный материал для номера, мне - уверенность, что там есть что-то ценное.

- А на кого вы работаете?

- Я вольный художник. Вчера работал с ФСБ, позавчера с Хозяевами, сегодня с вашим журналом, завтра – с господином Кравчиковым. Ничего особенного.

- Вроде понял. И когда будет «экскурсия»?

- В ближайшие дни. Я дополнительно уточню и позже позвоню. Номер пробью по базе данных. Удачи!

Спустя пару дней я вновь стоял на той станции. Меня вместе со Спицыным подобрал поезд, двери закрылись и состав тронулся. Тоннель был тёмным, освещаемый единственным лучом прожектора электровоза. Моя голова была пуста, крот это видел и не донимал пустыми разговорами. Чувствуя, что мы приближаемся к чему-то жуткому, я быстро проверил снаряжение и карты.

- Был ещё один вход, - наконец бросил мой провожатый. – Под Сухаревой башней. Там в своё время сидел личный чернокнижник Петра Великого, русский шотландец Яков Брюс. Временный вход был и под московским поместьем Евтуховых. Случайно обнаружили его во время расширения погребов во второй половине XVII века. Занятно, но не более. Сейчас эти проходы засыпаны – чекисты сотню лет назад постарались. Да даже если и есть сейчас там проходы, доступа к ним я не имею. А вот и остановка. Сигнал там не ахти, поэтому без связи.

У гермодвери нас ждало двое солдат в чёрных мундирах. На петлицах каждого – перекрещенные золотые грабли на красном фоне. Предъявив пропуска, мы прошли дальше. Помещения были явно заброшены не один десяток лет, но за ними посматривали.

- Так и нереализованный форпост между линиями до ближней дачи Сталина и Второй Кольцевой, по которой мы ехали. Первая для членов Политбюро, а ныне для окружения президента, вторая для Хозяев. Пропускной режим, как между Западным и Восточным Берлином. Строительство так и не закончили, зато появился проход в подземелья. Вам налево, в технические помещения. А мне вперёд и наверх, по стволу на поверхность. Главное, сумейте выбраться. Пропуск сдадите в здании наверху. Ещё раз удачи!

- Спасибо, - кивнул я, включив налобный фонарик и ступив в область тьмы.

Уровнем ниже располагалось насосное оборудование – симпатичный синий моторчик, чей шланг уходил в прямоугольное отверстие в полу – зумпф. Нижняя точка, где собиралась вода и оттуда откачивалась на поверхность. В дальней стене была брешь, в которой виднелась кладка белого камня и остатки строительного освещения. Галерея уходила далеко вперёд, в неизведанные недра Москвы. Я чувствовал лёгкое возбуждение, как сразу после проникновения на объект, который давно хотел посетить. Коридор шёл под небольшим углом, изгибаясь вправо.

Вскоре я упёрся в плотную стену паутины. Не растерявшись, я щёлкнул бензиновой зажигалкой и принялся выжигать себе дорогу. Не то чтобы я был брезгливым, просто заморачиваться с соскабливанием липкой дряни с комбинезона было лень. Оставалось уповать на то, что из-за всего этого я не пропущу нечто такое, что пошатнёт мои и без того натянутые нервишки. Всё же пропустил.

Перед моим носом стоял, прислонившись к стене, скелет в точно такой же чёрной униформе. Только старой и истлевшей. Непроизвольно я перекрестил его левой свободной рукой, почему-то четырьмя пальцами. Почуяв оскорбление чувств верующих (хотя какие верующие в светлых шестидесятых?) шкелет медленно повернул голову в мою сторону, сверля душу пустыми глазницами. А после рассыпался. Банально потревожил своими движениями то, что и без того держалось на честном слове. Это я сейчас с холодной головой так вижу. Но тогда я был на пределе своих возможностей, поэтому негромко ойкнул. Совсем шуганный стал, подумал я и пошёл дальше.

А дальше по карте был тупик. Но на самом деле был спуск ниже. Винтовая лестница красного кирпича вывела меня в просторный зал с множеством стеллажей. На полках – толстые рукописные книги, судя по всему, на греческом и латыни. Тайная библиотека Ивана Грозного? Возможно, но не точно. Из любопытства решил изучить первый попавшийся талмуд. Написанный на латыни трактат «Гермес Трисмегист» за авторством сумасбродного грека Теофила Родосского. Значит, это не подделка, как рассуждали мои коллеги по изданию. Любопытство на этот раз не пересилило здравый смысл. Я решил, что этого будет достаточно, тем более, никаких денег мне Спицын не предлагал, а нахождение предполагаемой библиотеки Ивана Грозного, сокровища, которое искали русские цари, иностранные шпионы и лично Наполеон Бонапарт, уже тянуло на сенсацию. Слишком лёгкую сенсацию.

Меня это смутило. Почему Хозяева не прошли всего пары шагов до этого колодца и не спустились в него? Зачем нужно было посылать меня столько лет спустя? Кстати, о сущности Спицына я уже догадывался. Никакой он не крот. И не вольный художник. Такой же Хозяин. Наследник или просто приблатнённый. Обойдя зал вдоль стены, я понял, в чём причина такого промаха Хозяев. Лестницы наверх не было. Я оказался заперт в этом каменном мешке. Паника. Вот что со мной тогда было. Не вспомнил ведь, что бывал уже в подобных ситуациях, когда аномальная зона отказывалась выпускать. И я метался от стены к стене, что твой волк из той серии «Ну, Погоди!» в поисках выхода. И он нашёлся. В том же месте. Тот же колодец. Только лестница вела ещё на один уровень ниже. Пришлось повиноваться аномалии и спускаться ниже.

Там меня встретил ударивший в нос коктейль удушающих миазмов гниения, разложения, пыли, уксусной кислинки и каких-то специй. В нишах стояли какие-то алхимические приборы, печи для очистки неблагородных металлов, реторты для перегонки зелий и весы для отмерки каких-то порошков. Наверное, именно с помощью похожего оборудования Даосы в поисках эликсира бессмертия открыли пыль смерти – порох.

За аркой виднелось огромное пустое пространство. За неимением других путей, я двинулся к ней. Это был балкон, нависший над пропастью. И глянув в неё я осознал одновременно ту фразу Ницше про бездну и нечто большее. Города. Города, ушедшие под землю в безумно далёком прошлом. Во времена царя Соломона они были покинуты уже как тысячи лет. Внизу я увидел утопающий в бирюзовом тумане город из белого мрамора с розовыми прожилками, золотыми куполами и серебряными шпилями дворцов и храмов, посвящённых богам, пришедшим с седых звёзд; видел его улицы с аллеями белых кипарисов, мощёные драгоценными камнями. И я заметил, как вокруг обелиска из оникса на центральной площади ведут хороводы странные существа, которых я видел в глубоком детстве, на картинках в энциклопедии и в одном из музеев Каира, когда ездил с родителями отдыхать в Египет...

Наверное, тогда я окончательно потерял связь с реальностью. Всё это казалось мне сном, мороком, странной галлюцинацией, но никак не былью. Сознание пошатнулось, и я бросился бежать. Бежал совершенно не разбирая дороги. Так бежишь от маньяка во сне, от чудовища из-под кровати во время горячечного бреда. Гигантские залы устремляли в безграничную высь колонны, они терялись во мраке, где летали нетопыри. А может кто-то, обладающий нетопыриными крыльями. Я не хотел об этом думать. Не хотел думать о том, что есть места, живущие вне времени, по своим причудливым законам. И хорошо, что они сокрыты от глаз людских в глубоких подземельях.

Очнулся я сильно позже. Это была сбойка обычного московского метро. Это я понял по опознавательным знакам и отсутствующим на дне тоннеля плитам. Сердце бешено колотилось, мозг отключился, тело работало на автопилоте. Я брёл в сторону Павелецкой, прокручивая в голове отпечатавшуюся фразу, прочтённую в пору моей беззаботной юности.

Огромные ходы тайно проделываются там, где хватило бы обычных пор земных, и рождённые ползать научаются ходить...