АДИ

                АДИ

                автор Олеся Козина


Могучие крылья вспарывали пространство.. оно со свистом умирало позади несущегося Винда, который не просто наслаждался полётом.. он чувствовал себя божеством великого синего простора. Винд был существом, не знавшим ни страха, ни милосердия. Нерв разрушения звенел в нём с ужасной силой, не ведающей покоя. Он летел, терзая трепетную синь, желая губить всё, что попадётся, губить навсегда. Сейчас его переполняла обжигающая разум свобода, от которой даже он сам не мог никуда деться.
Сегодня был необъятный и громкий день, полный страсти, крови и убийственной власти. Сегодня был день жертвоприношений и не утоляемой жажды. Сегодня был день смерти.
Винду удалось разгуляться во всю свою мощь, это был его день, подаренный судьбой день, когда раз в десять лет он мог творить что хотел. Он это сразу почувствовал тогда... тогда, когда убил Ади. Что-то поднялось из глубины его измученного сердца, что-то вроде крика, который так и не вырвался наружу. И, может быть, голос, который он тогда услышал, был голосом мёртвого Ади, который подарил ему один день из каждых десяти лет для утоления жажды уничтожения, взамен на приближение судьбы. Винд тогда не понял этой сделки. Но вот сейчас, в полёте, ему иногда казалось, что эта ненавистная синева как бескрайние глаза Ади, - открытые, неуязвимые. И они видят всё, что он натворил сегодня за долгий страшный день. И, возможно, сегодня он осознал, что судьба...
Что с того, что судьба опять стала ближе на десять лет, это же всего десять земных лет, потому что Ади был человеком, и всё его время было человеческим. Но не для Винда. Винд ненавидел людей и то, что они создавали. Он был рождён на погибель, и каждое разрушительное действие давало ему источник новой ненависти и новой смертельной силы. Люди были слишком терпеливы в том, что касалось боли и страданий, и часто жертва требовала больше времени, чем готов был отдать Винд.. Поэтому он целился в их души.
Сегодня ему удалось превзойти себя в жестокости, он сиял как новорожденное чудовище. Позади остались чья-то боль, остывшее сердце, обманутая надежда, разбитое ожидание.. и навеки холодные тела. Особое удовольствие он получил от гибели девушки, так и не дождавшейся своего возлюбленного. Её любимый умер, а она всё ждала и ждала.. это нужно было уничтожить, потушить навсегда. Нельзя, чтобы такой огонь горел на земле. Винд ещё с неба мог учуять эти маяки и тогда бросался, как буря, на город, выискивал свет и гасил.. Обычно, вместе с его хранителем, но иначе было никак.
Ади был ему единственным другом. Человеческим, надёжным, сильным. Ади с детства хотел стать воином и стал им. До момента раздора Ади был миром, куда Винд мог прилететь в любой момент и остаться надолго. Но этот мир украл бог.
Им пришлось сражаться. Ади сражался за веру, а Винд - за свободу, и он победил. Последним, что помогло ему одержать коварную победу, стал крик Ади: «Ты - демон!». Как будто Винд и сам этого не знал... Но Ади вложил в это слово всё, чего не приняла бы его драгоценная душа. Он должен был умереть. Тот, кто тебя убивает, - становится тобой, так ведь, Ади? В этом была твоя несчастная истина?
Теперь, чувствуя, что Ади мог возвратиться каким-то непостижимым образом, Винд летел, разрывая свои мысли и обнявшиеся облака. Он сам устанавливал порядок, Ади не мог вернуться, ему нет здесь места...
И всё-таки, память сегодня колола то ли изнутри, то ли извне, мстила какой-то упорной и настойчивой мыслью: а что, если..! Ну тогда, Ади, ты снова умрёшь, и будешь умирать, пока забвение не сотрёт тебя совершенно.. и даже я забуду твой облик.
Ребёнком Ади напоминал ангела, - такого, каким его рисовали или представляли люди. Его глаза источали небо, а светлое шёлковое сияние волос казалось неземным. Он просто ходил, а за ним тянулся солнечный свет..
Они дружили с тех лет, когда оба полюбили море. Ади всегда бродил по берегу, разыскивал что-то непонятное, поднимая то крупные, то мелкие камушки.
«У каждого должен быть свой камень», - сказал Ади тысячу лет назад, будучи мальчиком-ангелом. И Винд это запомнил, хотя в ответ он ядовито пошутил про надгробия. Спустя века, он понял-таки, что имел в виду Ади: видимо, тот всегда это знал. Некоторые вещи люди почему-то знают сразу...
Ади, в конце концов, нашёл свой камень: ничем не приметный бурый камушек с пёстрыми крапинками. Зачем он носил камень с собой?..
Зачем вспоминать?! Винд взмахнул крыльями и рванул вверх, к бесполезному солнцу.. Когда стало трудно дышать, Винд опомнился и начал спускаться. Пусть светит себе. Ничего не исправить.
Почему-то снова в мысли проникла убитая сегодня Девушка. Винд убил её не сразу, он наблюдал, предвкушая ни с чем не сравнимое ощущение. Она была такая лёгкая, с такой бессмысленной, совсем человеческой надеждой. Ничем выдающимся она не обладала, кроме того, что умела ждать. Наверное, она чувствовала время, но это осталось в её душе, тайной, ускользнувшей от Винда. Он всегда хотел подержать в руках душу человека, рассмотреть её в упор, но пока ему не удавалось. Ничего, всё впереди!..
Та девушка была неприятно похожа на Ади, - он тоже чего-то ждал от Винда.. Она любила смотреть куда-то, чего не было, но, видимо было, - для неё. Смотрела и улыбалась, и не знала, что обречена. Хорошо, что больше не будет этих колокольчиков её смеха, сыпавшихся отовсюду. Чудесам не место на земле. И её не стало. Как и других. Сегодня был день смерти.
...
Синева угасала, несмотря на просыпающиеся звёзды, и надо было спускаться на ночлег. Винд распростёрся на тёмном леденящем море и замер, внушая ужас морским обитателям. Сегодня он будет спать, спать и не думать, спать и не вспоминать. Завтра он погуляет по земле, наполняясь новой силой злости. Частенько он изображал из себя человека, но люди сторонились его, никто не связывался с Виндом, от которого несло опасностью. Это переполняло гордостью его сущность, он был слишком непредсказуем. Иногда кто-то всё же приближался к нему, но исчезал так же резко, как и возникал. Винду не нужно было земное, быстро исчезающее.. Презрительная его гордость была словно неподвластная скала. Человеку не под силу забраться на такую высоту.
Завтра он снова будет ощущать своё неизмеримое превосходство, а сейчас время не думать, время спать.
..и пока демон спал, на него смотрели, смотрели, смотрели синие глаза.
Никто не может остановить рассвет, и море издалека начало неудержимо золотеть.. Лучи скользнули по векам Винда, и он встрепенулся, подняв волны. Настал новый день, который скоро окрасится в желанный цвет, а не в это золото, не отпускающее небо. Окончательное пробуждение Винда обратилось в мощный смерч, поднявшийся над морскою гладью. Смерч угрожающе двинулся, издавая растущее гудение и беспокоя глубину..
Крошечный тщедушный мальчишка, на голом побережье. Мальчишка, конечно, со светлыми волосами. Винд пришёл в ярость, и море под ним заклокотало.
Зачем же люди так смертельно похожи?..
...
На границе берега и воды поднимался тихий безветренный день. Волны легонько касались камней, искрились, и лучи перебегали с одного пенистого гребешка на другой.
По пустынному каменистому берегу бродил мальчик. Обычный мальчик, как сотни других, не умеющих драться, с хрупким здоровьем и любящими родителями, всегда с опаской отпускавшими его на одинокие прогулки. Как сотни других мальчишек, он воображал себя героем и любил всевозможные приключения в своих бесстрашных мечтах. Как сотни послушных мальчиков, он был старательным и незаметным, если дело не касалось справедливости. Он был как те сынишки, которых обожали и баловали родители, с единственной разницей: в это утро он пришёл на берег в последний раз...
- Майкл, Томас опять не спит, слышишь? Что же его так тревожит? - в очередной раз разбудила Грейс своего мужа.
- Успокойся, подростку снятся сны. Проснется утром и забудет, давай спать. - Майкл перевернулся на бок, зевнул и снова уснул.
Грейс ещё какое-то время прислушивалась, но тоже уснула. Каждую ночь она просыпалась от странных беспокойных всхлипываний своего двенадцатилетнего сына, но когда подходила, мальчик дышал уже ровно и почти неслышно. Как-то раз Томас пообещал рассказать свой сон, если вспомнит. Но он не помнил, а ночью Грейс будил тот же тревожный звук; она переживала, но ничего не могла сделать.. «Подрастёт, и всё пройдёт, это временно», - утешал её муж.
- Томас, дорогой, просыпайся, сегодня ты не идёшь в школу! - услышал мальчик сквозь лучистые слои утреннего света.
- Как не иду? Почему? - спросонья спросил он маму.
- В школе начался ремонт, у вас будет неделя каникул, - улыбаясь, ответила Грейс.
- Целая неделя?.. Значит, я могу гулять, могу быть свободным? - Томас наконец осознал своё счастье.
- Конечно, мой дорогой, умывайся и идём завтракать, - мама обняла его и поцеловала в лоб.
Вот это было утро! Счастливое утро, без высокомерных одноклассников и беспомощных учителей. Томас был так рад, что хотел отпраздновать это событие прогулкой по любимому берегу.
Когда он допивал какао, внезапно вспомнился назойливый сон, снившийся из ночи в ночь. Да, весь сон, от начала до конца, который до этого момента был крепко запертой шкатулкой с невесть чем пугающим и неизбежным.. Почему-то она открылась, пока он пил какао рядом с мамой.
- Мама, я всё вспомнил. Даже могу рассказать! - воскликнул Томас неожиданно для себя.
- Что ты вспомнил, мой дорогой? - удивилась Грейс.
Мама была так спокойна в эту минуту и так хороша в своём домашнем аккуратном платье, так светилась чем-то вечно добрым, что Томас тотчас решил промолчать о своём секрете. Невозможно сказать маме, что сегодня он остановит зло. Дома зла не было.
- Я тебя очень люблю, ты моя любимая мамочка! - Томас обнял маму, хоть сердце его колотилось, как будто он солгал.
- Так ты это вспомнил? - засмеялась Грейс, и в комнате возникла радуга. Всегда начиналась радуга, когда мама смеялась. Она каждое утро так искренне молилась за свою семью, что Томасу хотелось плакать. - Ладно, иди. После прогулки будет вкусный сюрприз! - она обняла сына и погладила его по ясной голове.
Смерч начался очень быстро, и минуты не прошло, как Томас присел на излюбленный камень. Он видел надвигающийся смерч, ради этого он и пришёл. Он был спокоен, очень спокоен, даже не слышал своего сердца. Отчего-то было совсем не страшно, наверное, из-за утра, в котором навсегда осталась мама. Волны уже пожирали берег, и ветер трепал светлые детские волосы.
- Сейчас я убью тебя, - сказал негромко мальчик навстречу морю и снова ощутил свой сон. Всё было точно так, как он запомнил: золотое утро над серебряным берегом, и неодолимый свежий запах смерти. Он оглянулся и увидел свою палку, он оставил её вчера, будто заранее знал, что она пригодится.
Наклонившись, он поднял палку, и едва успел заслонить лицо от колючих брызг..
В безжалостной руке взметнулся меч, и предсмертный рёв оглушил морской простор, покатился по зеленоватой глади, будоража море до самого горизонта.. Время умерло..
- Всё закончилось, - громко произнёс бледный мальчик, не веря своим глазам, - синим-синим, - глядя на кусок огромного кожистого крыла, ещё бьющийся о камни.
В море ослепительно отражалось восстающее новое солнце.
...
- Майкл, Томас не с тобой? Не понимаю, его до сих пор нет дома.. - Грейс уже в третий раз звонила мужу. - Приезжай быстрее, пожалуйста.
...
Могучие крылья вспарывали пространство.. оно со свистом умирало позади несущегося существа, которое чувствовало себя божеством, не знавшим ни страха, ни милосердия. Нерв разрушения звенел в нём с ужасной силой, не дающей покоя. Демон летел, терзая трепетную синь, желая губить всё, что попадётся, губить навсегда. Сейчас его переполняла обжигающая разум свобода, от которой даже он сам не мог никуда деться.
Сегодня был новый и долгий день, полный бешенства и убийственной власти. Сегодня был день жертвоприношения и не утоляемой жажды. Сегодня был день хаоса.