10. Оттепель

10. ОТТЕПЕЛЬ.  Стремительно уменьшаясь в размерах, орда катилась на северо-запад. Субудэй спешил. Ему нечем было кормить свою уставшую обескровленную конницу. 1237 год на Руси выдался неурожайный, а то, что все же удалось запасти, было уже израсходовано самими русскими.

К Торжку, в котором было всего около тысячи жителей, темник привел едва ли более 30 – 40 тысяч оголодавших, израненных воинов. Орда торопилась к Новгороду и задерживаться у небольшой крепости не собиралась. Задержаться, однако, пришлось аж на две недели!

Первый штурм, предпринятый татарами 22 февраля, был отбит с большими для них потерями. Субудэю пришлось перейти к планомерной осаде с использованием осадных машин и сплошного кольцевого тына вокруг города.

В Торжке в ту пору не было ни князя, ни дружины. Защита города целиком легла на плечи посадского населения и смердов из окрестных деревень. Возглавить ополчение пришлось старостам: Якиму Влунковичу, Глебу Борисовичу, Михайло Моисеевичу и новоторжскому посаднику Иванко. Горожане ждали помощи из Новгорода Великого, и речь о сдаче врагу даже не заходила.

Именно под Торжком в монгольском войске начала сказываться нехватка в людях. Сил у Батыя становилось все меньше. Бурундай со своим потрепанным отрядом сражался на реке Сить, и ему ещё только предстояло выйти из Ширенского леса на Селигерский путь, часть войск застряла у стен Твери, которая пала лишь в марте, да еще немногочисленные группы грабителей, стремительно «худеющие» в стычках с партизанами, все никак не могли выбраться из заснеженных костромских лесов. Корпус Субудэя был самым многочисленным, но как оказалось, взять малую русскую крепость в одиночку ему уже не по силам. А брать Торжок было необходимо любой ценой. Во-первых, нельзя было оставлять у себя в тылу недобитый гарнизон, а во-вторых, темнику сейчас был очень нужен хлеб, хранившийся в городских амбарах.

Две недели Субудэй непрерывно швырял свои сотни на приступ. У стен города погибла и большая часть полона. Ослепленные яростью степняки гнали людей на штурм. Пленных не жалели, все равно их нечем было кормить. Защитники Торжка, изнывая от открывшегося в стенах крепости мора, отбивались из последних сил, а подмога из Новгорода всё не шла. Сильная новгородская рать стояла где-то у Старой Русы, но на помощь своим не спешила, с безопасного расстояния наблюдая за тем, как погибает один из ее пригородов. В начале марта подтянулись монгольские войска из-под Твери, которые пригнали с собой множество пленных. Субудэй немедленно бросил всех на приступ. 5 марта татары вломились в город. На уличных баррикадах началась резня. Прорубившись сквозь ряды отчаянно сопротивляющихся горожан к пылающим амбарам, степняки всей толпой кинулись сбивать пламя. Воспользовавшись возникшей суматохой, небольшой отряд ополченцев сумел пробиться к северным воротам и ушел в леса. В это время уцелевшие пленные, перебив немногочисленную стражу, бросились по Селигерскому Пути в поисках спасения. Кому-то удалось спастись, остальных монголы зарубили в спину – они это любили.

Спалив Торжок, Субудэй спешно погнал свои тумены на север, торопясь закончить поход до весенней распутицы. Орда стремительно катилась по удобному зимнему пути, проложенному по льду Селигера, Щеберихи и Полы. Стоявшую на волоке Селигер-Щебериха крепость Березовский Рядок монголы взять не смогли или просто не стали тратить время на ее осаду. Миновав Игнач-крест, установленный на мысу близ устья Циновли, при ее впадении в Щебериху, орда промчалась еще 100 верст и на полном скаку встала как вкопанная неподалеку от Старой Русы. Впереди курился дымами тысяч костров мощный новгородский лагерь. Там у Игнач-креста Субудэй с Батыем приняли сложное для них решение повернуть назад.

К началу марта силы монгольской армии были уже на исходе. Все эти измотанные, отощавшие и израненные степные всадники были пока единым целым только благодаря железной дисциплине, да впитанному с молоком матери благоговейному трепету перед вышестоящим начальством. Однако, даже у машины есть свой предел прочности, тем более, когда эта машина состоит из таких капризных, непрочных винтиков, как люди. Не мог старый Субудэй, на совести которого уже была кровь Кулькана, продолжать и дальше рисковать священной жизнью Чингизидов. Прославленному монгольскому темнику было глубоко плевать на то, сколько еще рядовых воинов и знатных нойонов сгинет в боях с новгородцами, он просто вовсе не был уверен в том, что его измотанной армии будет по силам справиться с сытой, хорошо-вооруженной новгородской ратью. Однако, просто повернуть и уйти без боя означало – отступить, потерять свое лицо. Вот тогда на свет Божий и был вытащен этот миф о близкой оттепели, якобы заставившей монгольскую орду отказаться от продолжения похода. Сразу же возникает вопрос, а что мешало монголам пересидеть распутицу в богатом и хлебном Новгороде? Да ничего не мешало! Кроме новгородского войска не мешало ничего. А значит, оттепель – это только повод, возможность отступить и сохранить при этом свое лицо. Субудэй с Батыем, сами того не ведая, создали исторический прецедент, за который, как за соломинку, хватались потом всевозможные Карлы, Наполеоны и Гитлеры, пытавшиеся все свои просчеты списать на капризы непредсказуемой русской погоды. Что ж тут непредсказуемого-то? «Мороз и солнце; день чудесный!».

Теперь – о новгородцах. Они не пришли на помощь великому князю Юрию, позволив ему до конца израсходовать свои силы в борьбе с непобедимым врагом. Они не стали помогать и Торжку, до капли выжав из этой пограничной новгородской крепости весь ее оборонительный потенциал. Такова была их тактика, очень жестокая и циничная по своему прагматизму тактика – тактика, которая дала ожидаемый результат. Новгородцы не пропустили врага в свои владения, не пошевелив при этом и пальцем. Враг благоразумно отступил, вечники благоразумно не стали за ним гоняться. Не будем их за это судить. Всего через два года им придется очень сильно порадеть и за себя, и за всю Русь.

Не дойдя всего каких-нибудь 100 верст до Новгорода – два дневных перехода максимум, орда отхлынул на юг. Беспримерным мужеством своим и упорством низовские города и дружины, похоронив в рязанских, суздальских, костромских, тверских лесах большую часть монгольской армии, спасли от погрома Новгородскую Землю – могучий источник буйного и непокорного русского духа.