Да и Нет

Одна и та же история изложенная в разных сочетаниях, комбинациях, видоизменениях и вариациях, неподлежащее сомнению продвижение от «да» к «нет».
«Да» — я родился, открыл глаза, сделал первый вдох, огляделся, мне всё понравилось, начали рости зубы, подрос, окреп, приноровился, обнаружил, пошёл в школу, спорт, сревнования, поступил в институт, влюбился, женился, обзавёлся, удостоверился, размножился, продвинулся по карьерной лестнице и ещё многое, многое «да».
И абрикосовое лето, и благоуханные цветы украшают заливные луга, и лунный свет серебрит ветви и стволы спящих деревьев, и неслышный шепот  звёзд, и ласковый ветер покрывает моё лицо воздушными поцелуями, и через меня струится ливень счастья звёздный, и встречи под луной, и ночи полные любви, и зелённые глаза твои без дна, и губы сладкие, как спелые вишни, и безрассудный Бог любви, и деньги, и комфорт, и тысячи желаний, и ещё достаточно молод, и впереди ещё целая вечность, и ещё много, много «да».
 «Нет», подстреленный на взлёте и заклеймённный невидимой рукой, и крылья сломаны, и серый пепел от сгоревшего костра, и неодолимая река забвения, и я по ней плыву, и молодости я кричу вдогонку: «не уходи, побудь ещё немножечко со мной».
И уже «нет», и солнце беспомощно опрокинулось за горизонт, и простуженная осень за окном, и цветастые огни маскарадов быстро гаснут, и ветер листья жёлтые кружит в прощальном танце, и дождь безостановочный с разлукой пополам, и голос старческий хрипит, и безысходность, и седина, и длинная дорога в никуда, и «нет» уже меня.
Родственники, друзья и знакомые устраивают символические похороны, но в этом гробу меня нет, в нём моё тело, моё уже бывшее тело.

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 5
Наставления государя Ришабхи своим сыновьям, часть 1: «Дети мои, каждый рождённый в бренном мире обрекает себя на страдания.
В мире, где всё преходяще, свободная по природе душа становится пленницей страха и наваждения.
Но тем, кто родился в человеческом теле повезло более остальных, ибо, взирая на мир глазами человека можно освободиться из оков иллюзии.
Потому в отличии от других тварей Божьих человеку не пристало трудиться лишь ради телесных удовольствий, доступных даже пожирателям испражнений.
Дабы обрести умиротворение, столь необходимое для понимания смысла жизни, человек должен научиться умерить потребности плоти.
Тот чей разум умиротворён может увидеть вечное среди преходящего, чтобы обрести вечность нужно отказаться от суетного, а это под силу лишь человеческому разуму.
Единственно обуздав плотские потребности можно обрести душевный покой и наконец свободу.
По-настоящему свободен тот, кто всегда невозмутим, не причиняет зла ближним, не печалится об утратах и не радуется приобретениям.
Всякого кто стяжал выше названные качества следует считать подлинно святым.
Воистину свободен тот, кто свободен от гнева, сознавая призрачность зримого мира свободный остаётся равнодушен ко всему, что происходит в миру.
Свободный человек отдает себя во власть Высшему Повелителю и сторонится общества тех, кто живёт ради удовлетворения телесных нужд.
Даже живя в миру раб Божий хранит не привязанность к жене, детям, друзьям, дому, имуществу и трудится он лишь для того, чтобы не дать зачахнуть своей плоти.
Плоть ненасытна, потворствуя телесным желаниям человек становится рабом своего тела.
Безумен тот, для кого плотские удовольствия смысл жизни, словно одержимый он бросается в омут суетных забот и ради плотских удовольствий идёт на многие злодеяния.
Глупцы всеми способами стараются продлить жизнь плоти, не понимая, что она источник их страданий, что душа обретает плоть в наказание за порочное стремление стяжать.
Тело, какими бы достоинствами оно не обладало, не награда за добродетели, но кара за прегрешения.
Сыны мои, покуда вы не обратитесь к познанию своей истиной сути, вы будите испытывать тревоги и страх потерять накопленное.
Кто трудится из корыстных соображений хотя бы и во благо ближних, тот вынужден рождаться снова и снова в мире, где владычествует смерть.
Кто трудится не ради Господа Бога, тому не увидать света свободы.»

За тяжелой тканью занавеса вечности волнуется, надрывно дышит, ждёт, томится, терзается и монотонно гудит переполненный зрительный зал, смех, крики, весёлый шум толпы, музыка, голоса, звон хрустальных бокалов.
Первый вдох, открываю глаза, удивление неожиданному, встреча со светом, ошеломляющее и непостижимое, старт, весна, брызги смеха, расправленные крылья и беспредельные голубоглазые небеса, ветер удачи спутник карнавала, самое время сойти с ума от счастья.
Несёт меня течение сквозь океаны огней, всполохов, воспламенений, восторгов, наступлений, сражений, одержимостей, страстных порывов, юное сердце отстукивает стремительный ритм каждого дня.
Пью маленькими глотками каждый новый день, счастье, это всегда быть молодым, нет ни часов, ни минут, ни преград, ни непреодолимостей, ни препятствий, ни заграждений, ни оборонительных сооружений, в пылающем сердце сияющие звёзды, безумная, необузданная энергия заблуждения!
Этот мир принадлежит только мне, встречи и расставания, любовь, боль, грусть, эфория, тревоги, победы, разочарования, одиночество, надежды, горькие слезы, здравствуй сцена!
Жизнь — комедия и драма одновременно, пою и плачу, танцую и смеюсь, играю на различных инструментах и бью навстречу врага, пока не упал занавес, пока играет музыка, пока система не обнулена и не обесточена, пока лёгкие ещё дышат, пока не выключился на сцене свет и не упал занавес, пока я ещё есть.
И не важно, насколько я быстрый, удачливый, решительный, расчётливый, умелый, этот заезд для меня последний.
Всё юное, звенящее, красивое скоротечно, хрупко и ненадёжно, время шелестит песком обречённости протекая сквозь пальцы, почётное место в первом ряду, мой выход, последний танец, заранее зарезервированный смертью.
Вчера ещё рано, а послезавтра поздно, ночная мгла, присыпанная звёздной пылью, пестрые ленты на вращающемся колесе, разноцветная карусель судьбы, под разукрашенными масками скрываются лица, полутени, ускользающие образы, жизни, голоса, взгляды, шествующие сквозь время.
Стою на обочине дороги судьбы, проносятся мимо скоростные поезда непредсказуемости, кровавые трагедии, фатальные драмы, земля, усеянная руками, ногами туловищами, обогряными кровью, полупрозрачные тени танцуют над своими поверженными хозяевами.
Да и нет, у моей вечности кончился срок годности, снимаю посмертную маску, опавших листьев последний карнавал, разукрашенная карусель уже вращается без моего непосредственного участия.

Шримад Бхагаватам книга 2 глава 3
С каждым восходом и закатом солнца близится наш последний час.
Колесо времени неудержимо, лишь внемлющий слову Бога и слову о Боге способен остановить неумолимый ход времени.

«Да и нет» зависит от тебя, от того, кем ты являешься — этим кратковременным одноразовым телом или бессмертной душой.
«Да», молодость, стремительность, страсть, импульсивность, прерывистое дыхание, возмущение, негодование, воодушевление, круговерть эмоций, восторгов, неуправляемостей и душевных порывов, сердце, выпрыгивающее от счастья из груди,
«Нет», ноябрь, поздняя осень жизни, опавшие листья укрыли пёстрым ковром остывшую землю, оглянулся по сторонам, а моё время уже прошло, не нашёл, не смог, не удержал, не остановил, не успел, растерял, стоит ли догонять навсегда ушедшее.
Я уже повержен временем, согнулась моя спина, поникли плечи, ослабли руки, потухли глаза, голос старчески захрипел.
Слова, которые боятся дневного света, шёпот звенящей тишины, тугая повязка на глазах, сотканная из полумрака, неизбежности и густых теней, бархатная ночь, усыпанная бриллиантовыми звёздочками, сверкающими под хрустальным куполом поднебесья.
Я вспоминаю себя в прошлом, когда я был глупым, безответственным, беззаботным мальчишкой, который отчаянно влюблялся и совершал дурные поступки.
Я хочу поговорить с ним, хочу вправить ему мозги, объяснить, что, как и к чему, но не могу этого сделать, того весёлого задорного парня давно уже нет, остался только этот испуганный, разбитый временем старик.
Да и нет, рассвет, возникающий из тумана, пронзительно кричащая тишина, время исчезнувших со сцены бытия и время родившихся вновь.
Да и нет, сейчас я ещё могу смотреть, как солнце встаёт над просыпающейся Москвой, как постепенно гаснут огоньки ночного города, как розовая пенка безмерности разливается над трепетной линией горизонта, я всё это ещё вижу.
Завтра? Я не уверен, что у меня будет ещё одно завтра.
Да и нет, порог забвения, белый цвет, беспредельная тишь лесов и полей, завороженных снегом и льдом.
Беззащитные снежинки, словно маленькие частички воспоминаний, они падают на мою тёплую ладонь и умирают, уступая место следующим снежинкам.
Да и нет, романтики, витающие в облаках, неунывающие весельчаки, философы, логики, скептики, оптимисты-идеалисты, охотники за женщинами, дети, старики, влюблённые поэты, фантазёры-мечтатели, учёные, глупцы, жрецы науки, искатели приключений, звездочёты, рвущиеся к власти, пустынники, отрешённые от мирских чувств и соблазнов, богатые и бедные, друзья и враги, непримиримые атеисты и ищущие Бога - все находятся в одинаковом положении, на секундной цепи, на кратковременном поводке у смерти.
Стратегические позиции, рычаги управления в её ловких, умелых, натруженных руках.
Мы можем строить какие-то планы, о чем-то мечтать, кого-то любить, куда-то спешить, за кем-то бежать, на кого-то надеяться, на что-то рассчитывать, преодолевать и открывать сверхъестественное, и неопознанное, но все эти факторы, все эти пластилиновые замки и картонные укрепления ею никак в серьёз не учитываются, не принимаются в расчёт.
Да и нет, я в одном шаге от места кремации трупов, гасну на лету, время медленно зачитывает приговор, формула моего спотыкающегося выцветшего счастья, серый гранит надгробий, кованные ограды, засохшие цветы над просевшей могилой, они уже всё ушли, канули в необратимость, а я всё ещё как-то живу, как-то дышу, как-то передвигаюсь, на что-то надеюсь, как-то приспосабливаюсь к новой для меня небоеспособной действительности.
Да и нет, монотонные календарные строчки, жизнь, похожая на песок, струящийся в бесконечных часах вечности.
Да и нет, весы, встать, суд идёт, отсрочка или приговор, ещё несколько вдохов и выдохов или петля на шею прямо сейчас?
Да и нет, смерть со старостью пополам, полная чаша, медленно бреду по дороге утрат, недостач, злосчастий и потерь, в отражении зеркала времени моё изборождённое морщинами лицо, пунктуальные агенты по страхованию моей жизни: хронические болезни, бессонница, депрессии, страхи и липкая капризная старость дружно плетутся за мной.
Да и нет, ничем не оправданная стремительность времени, пару раз подпрыгнул, дотянулся, успел, поймал, обнял, прижал к себе, обзавёлся богажом, чемоданом, имуществом, обналичил, пробежал, сподобился, оглянулся, а уже старик.
Да и нет, время помогает мне подняться на эшафот, выше голову, задорно кричит смерть, ловко набрасывая петлю на мою шею.
Да и нет, все проблемы резко превращаются в шелуху, которая разлетается на ветру времени, тону в бушующем океане рождения и смертей, имён и образов, масок и обличий, перепутий и направлений.

Книга Иова, 14. 1—2
Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями. Как цветок, он выходит, и опадает: убегает, как тень, и не останавливается.

Шримад Бхагаватам книга 12, глава 2
Шукадева продолжал: «В грядущий век порока в людях день ото дня будут истощаться такие добродетели, как верность долгу, чистота, правдивость, терпимость и милосердие.
От того жизнь человека сократится непомерно, и он ослабеет телом и памятью.
Богатством будет измеряться значимость человека, его происхождение и доблесть.
Уважать человека будут не за благородство, благонравие и добрые дела, но за его деньги.
Закон будет на стороне сильных и прав будет всегда тот, в чьих руках власть.
Женщины и мужчины будут вступать в семейный союз лишь для чувственного удовольствия, в делах торговых воцарится обман, главным мужским и женским достоинством будет умение изящно совокупляться, а чтобы прослыть духовным лицом достаточно будет облачится в одежды священника.
Не умение подкупить судью будет равносильно поражению в судебной тяжбе, запутанная речь станет признаком учёности, бедность будет пороком, мошенничество — добродетелью, бракосочетание будет свершаться по устному соглашению.
Сытость будет целью человеческой жизни, наглость будут принимать за правдивость, умение содержать семью будет подвигом для мужчины, заповеди будут соблюдаться лишь тщеславия ради, потому, как нравы духовенства, чиновников, купцов и работного люда развратятся до предельной степени, правителями будут становится самые жесткие и лживые люди.»