Ветер над быстрой рекой

На часах два ночи по московскому времени. Две тысячи четвертый год. Средняя полоса России. Где-то не реке Быстрица, не широкой, но, соответственно названию, быстрой, возле костра несколько человек поют песню. Счастливые глаза устремлены в сторону огня. Ну конечно, огонь из тех зрелищ, на которые можно смотреть долго. Особенно в выходной, на природе, с друзьями и близкими людьми. А если еще и с песнями под гитару, то вечно. В темноту уносится: "…не повторяется, не повторяется, не повторяется такое никогда…". И правда, обычно такое не повторяется. Это как река, в которую не войти дважды. Конечно, пусть будет Быстрица. Войти можно один раз, насладиться мгновением.

      Небо замерло, вслушиваясь в каждое слово, застыли в немом восторге звёзды. Ветерок, слабый, ночной, полусонный, вдруг взбодрился и разносит песню по округе. По сосновым кронам, по прибрежным кустам ивняка, по палаткам соседних туристических пристанищ: «…не повторяется, не повторяется...».

      У них повторилось. Повторилось и на следующий год, и на следующий, и потом вновь и вновь. Год за годом. Именно на этом берегу, точнее на этом кусочке берега, постоянном, как и костер, силуэты пламени которого, конечно, не образуют идентичных прошлогодним, но похожи, похожи ведь. Неизменным остался и состав: десяток обычных мужчин, сплоченных общим делом, одной из самых мужских в мире профессий, молодых возрастом, да не особо молодых в душе. Поэтому и тянулись сюда, отдохнуть, хотя бы раз в год. Конечно же, не одни, с семьями. С офицерскими жёнами, так же как и мужья, уставшими от городской суеты, повседневной нервотрепки на работе и надоевшей бытовухи, жадно вдыхающими этот запах трёхдневной свободы: он ведь обычно такой – с оттенками аромата сосновой хвои, смолы, дыма от костра, чуть наносит тиной с берега, но не портит, лишь подчёркивает его свежесть. С детишками, которых без присмотра ещё не полагалось на территории лагеря оставлять, да убаюкать нужно было, как стемнеет. В двух палатках на весь коллектив в то время.

       Потом и палаток становилось больше и детишек. Менялся транспорт, менялся состав коллектива, количество приезжавших варьировалось в зависимости от занятости по службе и личным делам. Неизменным оставалось желание, время и место встречи. Даже для тех, кто сменил место и характер деятельности. Река год от года чуть заметно металась из стороны в сторону. То мелела, то меняла русло. Сосны становились выше. А в назначенное время, каждый год, почти в один и тот же день, на высоком сосновом берегу вновь вырастали палатки. Разные по форме, высоте и цвету, росли год от года и по размерам и по количеству. Всё больше и больше. И конечно же, росли дети. Всё время.

      С годами, даже если что-то менялось, все равно все осталось так же. И берег, и сосны, и палатки, и костер, и гитара. И дети. Сегодня они, когда-то впервые убаюканные восемнадцать лет назад журчанием реки, да песнями у костра, приезжают сюда самостоятельно, со своими палатками, и поют вместе и в такт со своими родителями. Быстро повзрослевшие дети быстрой реки. И есть уверенность – они всегда будут здесь в определённый и устоявшийся уже с годами отрезок времени, почти в середине лета, незадолго до Ильина дня. И будут петь песни со своими, уже не очень молодыми, родителями. А потом со своими детьми. А потом их дети со своими.
   
       Это все - из другой песни. Это повторяется!

03.08.2022