Бесконечное дежурство. Глава Двенадцатая

БЕСКОНЕЧНОЕ ДЕЖУРСТВО  (16+)

(начало см. http://proza.ru/2024/08/01/1674  )

(предыдущая глава см. http://proza.ru/2024/08/09/1513 )

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
в которой совершается загадочное преступление, бывший инспектор угрозыска ведёт следствие и находит необычную улику, а портье раскрывает дело.

Альберт отодвинул в сторону листок с гистограммой, положил на него Алисину авторучку и вышел из кабинета. Перед стойкой рецепции стоял мужчина лет сорока пяти в мятых бежевых вельветовых брюках джинсового покроя, тёмно-зелёном худи, массивных очках с толстенными стёклами и изо-всех сил дубасил по кнопке звонка. Мужчина выглядел очень взволнованным и не очень выспавшимся, и чтобы привести себя в порядок, ему следовало бы выпить крепкого кофе, а ещё лучше, как следует опохмелиться.    «Явно европеец, скорее всего, в командировке. Я его не заселял, значит, он у нас в отеле уже несколько дней…» —  успел сообразить Альберт, вставая за стойку и изображая на своём лице внимание, хотя это было совсем непросто: трудно подавить зевоту, если работаешь несколько смен подряд. Альберт знал, что обычно клиенты почему-то обижаются, если портье выслушивает взволновавшие их проблемы, широко зевая. Хотя, казалось бы, на что тут обижаться, зевота — вполне нормальный физиологический процесс вентиляции лёгких, и прямой причинно-следственной связи между зевотой портье и его равнодушием к проблемам постояльцев не существует. Тем не менее, на тренингах учили не зевать в присутствии клиентов. А ещё не пить и не жевать в их присутствии и даже улыбаться, когда говоришь с ними по телефону. Английские учёные установили, что улыбка передаётся по телефонным проводам, и клиент на другом конце провода всегда безошибочно чувствует, улыбаются ли ему или корчат мерзкие рожи.

Мужчина взволновано заговорил с сильным южно-славянским акцентом, с трудом подбирая русские слова и чередуя их с английскими, при этом он довольно хаотично размахивал руками:
—  В нашем руме сделали ограбление. Мы с женой вчера вечером не заметили, а сегодня знаемо, какой-то человек был в наш рум.

—  Кто-то зашёл в ваш номер? Вы видели этого человека? —  спросил Альберт.
—  Мы не видели этот человек. Кто-то приходил в наш рум, когда мы были в аут.
—  Значит, кто заходил в ваш номер в ваше отсутствие? Наверное, это была горничная. В нашем отеле номера убираются ежедневно, а наши горничные стараются делать это, когда гости уходят по своим делам.
 
—  Нет, горничная была вчера утром. Мы пришли с завтрак, а рум уже убран, всё хорошо, на свои места. Мы всегда утром оставляем в пепельнице два евро для горничной, как у вас говорят, на чай. Тогда они больше стараются убирать. Очень хорошая горничная. Всегда говорит «гутен морген», когда встречаем её в коридоре с тележкой или вакуум… пылесосом. Такая, знаемо, толстенькая, с красными волосами.

— Вы хотите сказать, рыжая. Это Маргарита, —   сказал Альберт. «Поразительно, как люди разных стран умеют понимать намёки» —   подумал он — «если в номере для некурящих на журнальном столике стоит хрустальная пепельница, то любому туристу понятно, что стоит она там не для окурков, а для чаевых горничной».

—  Может быть. Я не знаю имя. Рыжие волосы, толстенькая. Хорошо убирается, —   сказал мужчина, —   но эта горничная… Маргарита, ничего не брала, кроме тех двух евро, что мы положили в пепельницу. Горничная не есть грабитель. Кто-то ещё ходил в наш рум уже вечером, когда мы с жена были на случка.
—  Почему вы так думаете? У вас что-то пропало? Что-нибудь ценное? — спросил Альберт.

—  Не знаю. Наоборот. Моя жена сильно бояться! Давайте звать полиция, —   ответил взволнованный мужчина, —  я хотел сам звонить полиция 911, но в ваша страна у полиция другой номер. Я не знал. Я идти рецепция. Господин, давайте звать полиция, прошу.
— Секундочку. Давайте, пока без полиции обойдёмся. У нас в отеле есть своя служба безопасности, свой Щерлок Холмс. В каком номере вы остановились?
— Нумера 407.

Альберт сверился с системой. «Так я и думал, в 407 номере у нас живут сербы. Селила их Ксюша» —  портье похвалил сам себя за наблюдательность — «Вот только насчёт командировки я ошибся. Кто же ездит в командировку с женой? Разве что у них семейный бизнес. Наверное, всё-таки туристы. И что они в нашем Замозжайске забыли, если торчат здесь уже четвертый день? По-русски говорят, но не то, чтобы очень хорошо, вряд ли приехали на Талдычевские чтения. Впрочем, к делу это не относится. Тут как никак ограбление! Тут Коршунов нужен, он же у нас в угрозыске работал».

Портье мог бы сделать несколько шагов до каптёрки охраны, но он решил, что солиднее в глазах клиента будет, если он позвонит по телефону:
— Василий Михайлович, это Альберт вас беспокоит, Амарантов. Срочно нужна ваша квалифицированная помощь.
—  Что случилось? —   отозвался Коршунов.
—  Тут у нас, похоже, в 407 номере ограбление. Пострадавший здесь, у меня на рецепции.
 
— Принято. Выдвигаюсь.
Через двадцать секунд Василий Михайлович Коршунов уже стоял перед стойкой и сверлил взглядом взволнованного мужчину из 407 номера.

—  Заместитель директора частной охранной организации «Беркут» Коршунов Василий Михайлович, —  представился он.  —  Что у вас случилось, гражданин?
— Кто-то был в нашем руме, когда мы пошли в аут. Мы с моя жена вчера вечером пошли на случка с другарями...
 
Коршунов вопросительно посмотрел на Альберта.
—  Думаю, случка по-ихнему, это встреча или свидание. Язык-то похож на наш, —   ответил портье на немой вопрос, а другари —  это, наверное, друзья или что-то в этом роде.
—  Что-то в этом роде… случка… —   пробормотал Коршунов и перевёл взгляд на пострадавшего.
—  Да, случка с другарями, найт-клаб «Сиренс». Там маскарад, хэллоуин, диско. Вернулись к себе в отель поздно. Жена много танцевал, очень уставать. Милица хотела сильно сразу спать, а я не давать. Ну, вы понимаете… Красивая молодая женщина… Такой вечер, праздник, романтика… Я не могу сразу спать, когда рядом молодая… Заснули в три или около. А утром жена проснулась попи…

— Попить водички? —   подсказал Альберт.
— Попить водички и смотреть: кто-то был наш рум, пока мы был аут.
—  Что ваша жена увидела? Она заметила, что у вас что-то пропало? —   спросил Коршунов.
—  Наоборот, —   ответил серб.

—  Всё ясно. Ничего не понял… —   сказал Коршунов. —  Давайте, гражданин, поднимемся в ваш номер, осмотрим место преступления, опросим свидетелей. Там на месте и разберёмся, что значит, «пропало наоборот». Амарантов, пойдёте с нами, будете понятым и переводчиком.

—  Василий Михайлович, как же я уйду? Тут же на входе совсем никого не останется, ни портье, ни охраны. Один только бармен, да и тот за углом.
—  Я сказал: следуйте за мной, Амарантов, —  произнёс Коршунов тоном, не допускающим возражений.

Альберт подчинился, хоть и не был обязан выполнять приказы охранника. На самом деле, ему очень не хотелось упустить возможность поучаствовать в расследовании настоящего ограбления. Как ни крути, такое в отеле не каждый день случается. Это ведь настоящий криминал, а не какие-то ненастоящие призраки!
Втроём они поднялись на лифте на четвёртый этаж. Когда подошли к дверям 407 номера серб постучался каким-то условным стуком, хотя мог бы нажать кнопку звонка или просто открыть дверь своей картой. «Наверное, это он таким образом даёт жене понять, что за дверью именно он, а не кто-то другой. В приличных отелях в дверях есть глазки, а у нас… Скорее всего, жена его об этом попросила перед тем как отправить на рецепцию за подмогой. Наверное, стоит теперь там за дверью, ни жива, ни мертва, и трясётся от страха» —  подумал Альберт.

Действительно, вид у приоткрывшей им дверь тёмноволосой худенькой молодой женщины в гостиничном халате и белых тапочках был очень испуганный. Правда, увидев мужа в сопровождении людей в форме: одного чёрном костюме охранника, а другого в бордовом пиджаке портье, она вздохнула с облегчением, сняла дверную цепочку и отступила в сторону, давая мужчинам зайти внутрь стандартного номера.  В номере царил полумрак, хотя горели были включены все имеющиеся осветительные приборы: торшер с огромным серым матерчатым абажуром, большая настольная лампа с плафоном из зелёного стекла и оба бра с гибкими спотами. Альберт был уже не первый год в гостиничном бизнесе, но так до сих пор и не разобрался, почему практически во всех гостиничных номерах, даже в самых дорогих отелях, никогда не бывает достаточно яркого освещения. Почему бы не повесить на потолке в центре номера большую люстру с мощными лампами, вроде тех, что висят в холле или в большом ресторанном зале? Альберт спрашивал об этом у старших коллег, но мнения опытных ассов индустрии гостеприимства по этому вопросу разошлись. Одни считали, что делается это для экономии, чтобы не тратить много денег на мощные лампы и потребляемое ими электричество. Другие спорили с ними, утверждая, что приглушённое освещение тёплых тонов помогает создать в номере атмосферу спокойствия и уюта, а если бы владельцы гостиницы действительно хотели бы экономить на освещении, им проще было бы повесить на потолке яркие офисные светильники дневного света. Третьи полагали, что слабое освещение должно помочь хозяевам отеля скрыть от постояльцев царапины на корпусной мебели и пятна на коврах, а также, возможные огрехи в качестве уборки.
 
Когда лицо женщины оказалось в круге света от торшера, Альберт смог разглядеть её как следует и вспомнил, что уже видел её, причём не так давно. Только вчера вечером она подходила к нему на рецепцию и попросила «мапу». Так она сказала. Только когда она начертила руками в воздухе прямоугольник и повторила ещё два раза слово «мапа», до Альберта дошло, что ей нужна карта. Ведь «map» по-английски и есть карта. Тогда он достал из-под стойки сложенную гармошкой туристическую схему Замозжайска со всеми основными достопримечательностями, включая Левозадовский фаянсовый завод и Правозадовский общественный пляж на берегу заброшенного песчаного карьера, развернул её и привычным жестом нарисовал флажок, обозначающий находящийся практически в центре схемы отель «Орион». Тогда женщина попросила портье показать на карте ночной клуб «Сирены» и Альберт пометил буквой «Х» точку в левом верхнем углу карты, на другом берегу Худой. «Значит, они действительно ходили в «Сирены» на случку со своими другарями» —   подумал Альберт — «А в это самое время, кто-то забрался в их номер и…».
   
– Так, давайте по порядку, – сказал Коршунов, – вы вернулись со случки и сразу заметили, что вас ограбили?
– Нет, не сразу, – ответил мужчина, – жена много выпила, а я много танцевал. Тьфу, наоборот, жена слишком много танцевала, а я слегка много выпил, поэтому мы были совсем очень усталые и не сразу замечать, что происходит и разные детали.
—  То есть, вы вернулись в номер и сразу легли спать, поэтому не сразу заметили, что в номере такой беспорядок? — Коршунов указал широким жестом на разбросанные по номеру бельё и верхнюю одежду, а потом снял с торшера красный кружевной бюстгальтер, аккуратно держа его кончиками пальцев за бретельку, словно дохлую мышь за хвостик.

—  Пардон, — Милица подскочила к Коршунову и, словно кошка, сцапала из его лап своё бельё. Она прижала его двумя руками к своей груди и стыдливо опустила глаза.
«Стесняется, наверное» —   догадался Альберт — «а зря! Вполне приличный размер при её росте».

— Этот беспорядок здесь не был. Когда мы вернулись, здесь был порядок, просто мы были очень усталый, а я очень хотел… ну, вы понимаете… Я уже говорил вам там, внизу. Поэтому я снимал наша одежда и бросал… куда получилось.  Поэтому вы извинить, пожалуйста, наш маленький кавардак. Я правильно говорить по-русски: кавардак?

—  Правильно, —   подтвердил Альберт.
—  Значит, вы вдвоём с вашей женой около трёх ночи вернулись со случки, не заметили в вашем номере ничего подозрительного, разбросали свои вещи, легли в кровать и сразу заснули? —   продолжал выстраивать логическую цепочку Коршунов.
—  Нет, не сразу заснули. Вы же понимаете… Я же говорил, что очень люблю свою жену. Два раза. Мы ведь с ней только недавно поженились. Милица —  моя третья жена. Я её очень люблю, понимаете?

—  Я уже понял, —   кивнул Коршунов, —   третья жена, два раза. Итак, после второго раза вы заснули…   
 —  Нет, сначала мы легли в кровать. Мы всегда спим на кровати…
– Ну, это понятно, все люди спят на кровати, —  сказал Коршунов, —  просто вы уже говорили про… про два раза. Я думал, что вы уже были в кровати, когда …
—  Нет. Первый раз был в коридоре, знаете ли, получилось очень спонтанно. Вот около этой стенки.

—  Прошу прощения, но вынужден спросить: где был второй раз? —  уточнил Коршунов.
—  Второй был в том кресле, понимаете?
—  Слушайте, по какое право вы задавать такие интимные вопросы? Это есть наша частная жизнь… —  прервала допрос рассердившаяся на бестактных мужчин Милица, —   какое это всё имеет отношение к ограблению, где и сколько раз!
 
—  Никакого, —  с невозмутимым спокойствием ответил Василий Михайлович, —   как мы с вами только что с успехом выяснили, никакого. Но раньше мы ведь этого не знали. Вы, гражданка, главное не волнуйтесь. Ваш супруг очень счастлив и доволен своим третьим браком. Вы, похоже, тоже. Поздравляю. Итак, продолжим… Вы вернулись со случки, сразу легли… вернее, не сразу легли, а сначала разбросали по номеру одежду и всё такое, и так далее и тому подобное целых два раза вот здесь и вон там, а потом всё-таки легли в кровать и уснули. Поэтому вы не сразу заметили, что вас ограбили. Я вас правильно понял? А когда же вы заметили?

– Утром. Мы вставать рано. У нас есть будильник. Нам нужно в Доху… – мужчина запнулся, пытаясь что-то вспомнить.
– Так вы собрались лететь в Доху? – удивился Альберт, – тогда вам надо сначала в Москву, в Шереметьево.  Из Замозжайска самолеты в Катар не летают.

– Ни в какой Катар, Амарантов, им не нужно, а нужно им в посёлок Дохудоевский, – объяснил Альберту Василий Михайлович и снова обратился к сербу:
– Продолжайте. Вы встали рано утром, начали собираться в Дохудоевский и обнаружили, что вас ограбили. Что забрали грабители? Что у вас пропало?
– Ничего, – ответил серб, – кажется, всё на месте. Драгоценности жены, и наши паспорта в сейфе. Моё портмоне было в заднем кармане моих брюк, все деньги и кредитные карты на месте. Кошелёк жены с евро – в тумбочке. В нём было 340 евро и 26 тысяч рублей – все деньги на месте и две кредитки тоже там. Мой Макбук – на столе, он очень дорогой, а еще в нём ценная информация.
 
– А одежда?
– Вся одежда в шкафу и на стульях. Кроме той, что мы вчера не успели повесить, когда…
– Что же вы говорите, что вас ограбили, если у вас ничего не пропало? – спросил Коршунов.
– Мы так говорить, что нас ограбили или хотели, потому что вечером, когда нас не было, кто-то тайком пробрался в наш номер, – ответил серб, – и это было уже после того, как горничная сделала уборку и после того, как моя жена взяла мапу, и мы с ней пошли на случку с другарями.

Коршунов подошёл к двери номера, и осмотрел замок.
– Следов взлома нет. Почему же вы решили, что кто-то проник в ваш номер? – продолжил допытываться Коршунов.
– Вот, – вновь вступила в разговор жена постояльца, поняв, что муж не в состоянии что-либо толком объяснить. Она вышла из тени, подошла к журнальному столику и показала на лежащий на нём пакет из крафтовой бумаги с промасленным пятном на боку, – какой-то грабитель был в нашей руме, пока нас не было, и оставил это.
 
– Так это не ваше? – уточнил Коршунов.
– Это не наше, – ответила женщина, – у нас никогда не было такой пакет из бумага.
– Так, так, дело принимает серьёзный оборот, – сказал Коршунов, – Амарантов, выведите господ иностранцев в коридор, пусть подождут там. И дверь прикройте. Это так, на всякий случай. А я гляну...

Альберт кивнул и указав гостям на дверь сказал:
– Пойдёмте, не будем мешать следствию.
Сербы послушно вышли в коридор, портье вышел вслед за ними и захлопнул дверь.
– Это что? Это был не грабитель, а террорист? Там бомба? – с испугом в голосе спросила женщина. Она прижалась к мужу и начала тихонько колотить его в грудь рукой, в которой по-прежнему был зажат красный бюстгальтер.
 
– Не будем торопиться с выводами, – сказал Альберт, стараясь, чтобы его голос не выдал его волнения, – наш специалист сейчас со всем разберётся, все нужные меры безопасности будут предприняты. А вы пока, пожалуйста, отойдите подальше от двери, встаньте вот здесь, за выступом стены.

Гости послушно отошли за выступ, в котором располагался ящик с пожарным рукавом и огнетушителями.
Дверь номера распахнулась, и из неё выглянул Коршунов.

Все трое зашли в номер вслед за ним и уставились на журнальный столик. На нём лежал пустой бумажный пакет и вытащенные из него банка колы, большой розовый помидор «бычье сердце» и завёрнутая в бумажную салфетку французская булка с толстой свиной сарделькой, разрезанной вдоль, внутри.

– Это точно не ваше? – спросил он у удивлённых сербов, – может быть, вы заказывали доставку бутербродов из ресторана?
—  Вообще-то, это скорее хот-дог, а не бутерброд, —   заметил Альберт.
Иностранцы только отрицательно покачали головами.

– За двадцать лет работы в угрозыске ни разу не видел такого, чтобы грабитель ничего не взял, а, наоборот, оставил на месте преступления свой тормозок, – усмехнулся Коршунов, – даже и не знаю, удастся ли нам когда-нибудь выяснить, кто это был. Ведь, чтобы раскрыть преступление, следует ответить на вопрос «кому выгодно?». А кому может быть выгодно, прийти в чужой номер отеля со своей едой, ничего не взять, да ещё оставить свою обед или ужин хозяевам в подарок?

– Там, наверное, остались отпечатки пальцев на пакете, – робко предположил серб, – проверьте по полицейской картотеке.
– Может быть, нам ещё анализ ДНК сделать? – усмехнулся Коршунов. – Эх, жаль, что преступник не откусил свою сардельку, тогда бы мы могли сделать слепок и найти его по оттиску зубов, проверив всех зубных техников Худоевской области.
Сербы похоже не слишком хорошо владели русским языком, чтобы оценить сарказм. Они вопросительно уставились на Коршунова.

– Я думаю, господа, вам ничто не угрожает. Не стоит бояться человека, пришедшего в ваш номер не с пистолетом, а со своей сарделькой. Ведь он ничего у вас в номере не взял, а наоборот. Так что можете спокойно отправляться в свой Дохудоевский. А мы тем временем проверим видеозапись с камер, установленных в коридоре, и попробуем установить имя человека, посетившего ваш номер с неизвестной нам целью.
– Я думаю, имя этого человека – Пробкин Илья Борисович, – сказал Альберт.
Коршунов и сербы с удивлением посмотрели на портье.

– Амарантов, что ещё за Пробкин? Почему вы думаете, что это был именно Пробкин? – бывший инспектор угрозыска с недоумением посмотрел на портье.
– Это же элементарно, – ответил ему Альберт.
– Скажите, – обратился портье к гостям, – не ломались ли у вас в номере вчера днём какие-нибудь электроприборы? Может быть, кофеварка не работала, или фен?
– Откуда вы знаете? – удивилась женщина, – действительно, вот в этом бра не горела лампочка.

– Итак, вчера днём в этом номере бра перегорела лампочка. А теперь, как мы видим, эта лампочка горит, –  сказал Альберт, обращаясь к Коршунову, а затем снова задал вопрос сербам:
–  Скажите, вы просили починить ваше бра? Вы звонили на рецепцию?
– Нет, не звонили? – ответил мужчина.

– Да, звонили. Я звонила на рецепцию и просила починить лампу, – ответила его жена.
– Вам ответила женщина? – спросил Альберт.
– Да, женщина.

– Я же говорил, что всё элементарно, – гордо сказал портье, – у гостей перегорела лампочка. Они позвонили на рецепцию, но попали не на меня, а на Алису Витальевну. Поэтому я ничего об их звонке не знал. А потом они ушли на случку, а Алиса Витальевна прислала к ним нашего штатного электрика Илью Борисовича Пробкина. У нас в отеле только один электрик. Он и заменил неисправную лампочка. А поскольку Илья Борисович – человек проверенный и на редкость благонадежный, как, впрочем, и весь персонал нашего отеля, он ничего не взял из номера, кроме, разумеется, перегоревшей лампочки. Так что, уважаемые господа, можете не беспокоиться. Это был никакой не грабитель, а работник нашего отеля. В нашем отеле мы всегда стараемся устранять неисправности как только узнаём о них.

– Вот в чём дело! Спасибо, извините, что мы зря вас побеспокоили, – сказал серб, – и спасибо, что прислали электрика и починили эту лампу.
– Пожалуйста. Всегда к вашим услугам. Если у вас больше нет вопросов, то мы пошли, – сказал Альберт и вышел из номера, а Коршунов последовал за ним.

–– Амарантов, –  Коршунов дёрнул Альберта за рукав, когда они вошли в лифт, – вы ведь заявили, что это был Пробкин, ещё до того, как выяснили, что в номере перегорела лампочка. Сербы этого не заметили, но я-то – профессиональный следователь. Так что, будьте добры объяснить мне, профессионалу, как вы смогли сделать вывод, что это был электрик, если не знали, что лампочка перегорела.  Как вы это поняли?

– Это элементарно! Сарделька! Я уверен, что на всём белом свете есть только один человек, который приносит из дома на ужин бутерброд с сарделькой. Это наш электрик Илья Борисович Пробкин, покупных хот-догов он не признаёт, считает, что в них слишком много хлеба и слишком мало мяса. Полагаю, Алиса Витальевна вызвала Пробкинра заменить лампочку, как раз тогда, когда он собирался на кухоньке перекусить своим любимым бутербродом с сарделькой. Вот он прямо с пакетом и пошёл менять лампочку. Когда завинчивал лампу, пакет поставил на журнальный столик, а потом забрал перегоревшую лампу, а пакет забрать забыл.
 
–  Что же он потом не вспомнил про него? Должен же он был вспомнить, когда проголодался? – спросил Коршунов.
– Скорее всего, потом его ещё куда-то вызвали, у нас тут постоянно что-то ломается и перегорает, то там, то здесь. А когда Илья Борисович освободился и понял, что пора перекусить, он уже не мог вспомнить в каком именно номере оставил свой пакет с едой. А он у нас человек деликатный. Поэтому он не захотел тревожить всех гостей, кому что-то чинил в течение дня. Просто махнул рукой на свою сардельку и купил себе в кафетерии бутерброд с сервелатом.

– Молодец, Амарантов, соображаете, – сказал Коршунов, выходя из лифта, и направился в каптёрку охраны досматривать видеозаписи с камер наблюдения.
Портье зашёл за стойку рецепции. К счастью, около рецепции никого не было. Из коридора раздавались голоса гостей, направляющих в ресторан. Уже полчаса, как начался завтрак, и те из гостей, кого с утра ждали дела, были там. А большая часть гостей отеля была в своих номерах, умывалась и одевалась к завтраку или ещё спала.

«Счастливчики!» – подумал Альберт – «Их не ждут неотложные дела, им не нужно спешить на работу, они могут позволить себе поспать. Не то что я. Мне-то спать никак нельзя. Скоро некоторые из гостей, закончив завтрак и подхватив свои чемоданы придут на выписку. Придётся выписывать им счета, вызывать такси или объяснять, как добраться до вокзала на автобусе. А пока можно хотя бы несколько минуток отдохнуть. Надеюсь, что до конца смены больше уже ничего сверхординарного не случится».
 
Он зашёл в кабинет начальницы, сел за её стол и тупо уставился на листочек с гистограммой с рейтингами женской красоты.
 
Вдруг дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась женщина в намокшем сером буклированном пальто и чёрных сапожках. На ней была широкополая чёрная шляпа. Под шляпой был красивый фирменный платок из цветастого шёлка, повязанный каким-то особым образом, так что закрывал волосы, шею и даже подбородок, а солнцезащитные очки с огромными круглыми стёклами скрывали пол-лица. В глаза бросались только пухлые губы, накрашенные ярко-красной помадой. Войдя в кабинет и плотно затворив за собой дверь, женщина сняла шляпу и стряхнула с неё капли воды. Без шляпы, в расклёшенном пальто-трапеции, платке и огромных чёрных очках она казалась похожей на ночного мотылька, залетевшего в кабинет на свет настольной лампы.

(продолжение http://proza.ru/2024/08/11/1059 )