Маньяк 18-плюс

Маньяк  (18+)
Детство Гришки было не сладким,  но он этого не знал, и считал, что так и должно быть.  Сколько он себя помнил, вопрос пропитания всегда был главным, т.к родители могли загулять на неделю-две. Хорошо, что жили они в деревне, а там всегда можно прохарчиться, если иметь хитрость, ловкие руки  и дружить с людьми.  Следуя мамкиным советам, он ни с кем не ссорился, предпочитая казаться слабым, а не сильным, хотя сила у деревенских парней сама собой проявляется. Многие его жалели, но другие видели что-то отвращающее и избегали с ним общаться. В деревне было несколько семей, которые жили как-то по-другому, и иногда он им завидовал, но понимал, что это судьба, а она у всех разная.

То, что он не хотел учиться, все принимали за лень, а главным методом воспитания было отцовское «лень загоним под ремень». Считалось, что отец в доме был главным, потому что и мамку он воспитывал кулаками, и называл не иначе как дуррой и бл-дью. Но отец был трудоголиком, часто задерживался на работе или бухал у соседей. Когда он ночевал дома, Гришка тоже уходил к соседям, бабе-Клаве и деду Мидяю, а когда отца не было, спал дома, с мамкой. Мамка его любила, и спать под её бочком было для Гришки величайшим наслаждением, особенно когда мамка трогала его письку – чтобы он быстрее уснул.

Когда он стал «мужчиной» он не помнил, и не помнил с кем, то ли с бабой-Клавой, то ли с мамкой, но ничем особенным это для него не стало, просто было продолжением детских ласк.
Как любил повторять отец: «Всяку шваль на х-й  пяль, бог увидит лучше даст». Мамка ему поддакивала: «Ты, сын, за баб держись, около них всегда можно прокормиться… Только  сильно не груби. Грубость и смелость вещи разные... Смелые  и настойчивые бабам нравятся, а грубые нет. Ласковый телёнок двух маток сосёт… Отец твой грубый, злится, что у него х-к не вырос. А у тебя с этим всё в порядке – мамка дело знает и плохому не научит». 

Иногда, несколько дней подряд приходилось ходить в школу, и это было сущим наказанием, пока к ним не пришла новая учителка. Она была родом из соседней деревни, но закончила в городе педучилище, и была какая-то другая. Она считала, что хорошие ученики должны помогать плохим, а так как хороших было мало, то троих мальчиков и одну девочку, начала подтягивать сама. В эту троицу попал и Гришка. Сначала она решила узнать интересы своих подопечных, и когда очередь дошла до Гришки, он признался, что больше всего любит котлеты с картошкой.
 - Ну, еда, это понятно, она всегда важна, но человек – не животное, и у него должно быть что-то ещё. Чем тебе нравиться заниматься кроме еды?
 - Еб-ся.
Девочка покраснела, и на некоторое время впала в ступор, но она выросла тоже в деревне, и быстро поняла реальность.
 - Ну, это не то. Во-первых, это тоже животный, а не человеческий инстинкт; а во-вторых, он неприличный, и слово это грубое. В коллективе об этом говорить не принято, в крайнем случае говорят сношаться или трахаться, или заниматься сексом. Тебе об этом никто не говорил?
 - Говорили, но те слова я забыл.
 - А о чём ты мечтаешь? Ты не мечтаешь научиться ездить на мотоцикле?
 - У меня его нет. Я помогаю дяде-Мидяю ремонтировать мотороллер, и когда он умрёт, то мотороллер достанется мне. А ездить на нём я уже умею.
 - А ты будешь рад, когда дед-Мидяй умрёт?
 -  А смерти можно радоваться?
 - Смерти нет, но зато мотороллер станет твоим.
 - Не-е, пусть Мидяй живёт, а мотороллер будет нашим. Одному человеку трудно уберечь хорошие вещи – или украдут, или отберут.
Учителка задумалась, потом сказала:
 - Ладно, давайте лучше решать задачу.

На учёт в детской комнате милиции его поставили в двенадцать лет, когда он изнасиловал шестнадцатилетнюю девку. Она отдавалась за деньги, но у него денег не было, и прошлось применить силу. В пятнадцать лет он по пьянке, так же силой, взял девятнадцатилетнюю мать двоих детей, и ушёл на малолетку, где его приняли как насильника и опустили, после чего он попал в лазарет.
Казалось бы в жизни наступила по-настоящему чёрная полоса, но врачихе он понравился, она поговорила со старшаками, и его приняли почти на равных – лазарет для всех был священным местом. Кликуха Гребень превратилась в Грибень, от слова грибок, у врачихи он стал частым гостем, и она его научила, как надо правильно брать и отдавать. Она же посоветовала ему поступить заочно в техникум, и они договорились с физиком о подготовке. И хотя учиться он совсем не хотел, но она сказала, что  без работы головой он станет тупым и некрасивым, потому что вся умная кровь будет уходить в его грибок.

На удивление, учёба ему начала нравиться, больше, может быть потому, что напоминала ему о той молодой учителке, которую он очень хотел, но так и не успел взять. Он, даже, научился мечтать, в основном о том, как после малолетки на ней женится.
Несколько раз к нему приезжала его пострадавшая, и старалась вымолить прощение. И если на первую свиданку он шёл с желанием её придушить, то потом оттаял, и ждал её с нетерпением.

Но выйти из зоны ему не удалось. Сдавая сессию в технаре, он связался с преподавалкой, но их застукал муж, и она написала заяву об изнасиловании. И хотя дело было шито бельём, но это был уже третий рецидив, и ему дали шесть лет, переведя на взросляк, откуда он вышел через пять лет, с дипломом автомеханика в кармане, и семилетней зоновской академией.

С месяц поторкался в деревне, между домом и своей блудницей, стараясь меньше бухать, потому что бухло иногда переклинивало мозги, а обратно не хотелось.  Любимая учителка его не дождалась, вышла замуж и уехала в город.  Жить в семье ему нравилось, и жёнка пообещала родить пацана, но ему нужна была работа, и он решил перебраться  в областной центр, и  кто-то из местных дал ему адресок для временного проживания. 
Хозяйка была чуть не в два раза старше его, но они друг другу понравились, и она устроила его  слесарем в автопарк, и даже организовала водительские курсы.  Сев на машину, он ощутил, наконец, долгожданное чувство свободы, удачи, и честно заработанных денег.

Хозяйка, поняв, что он становится самостоятельным, стала уделять ему больше внимания, одновременно не ограничивая его свободу, только просила с бабами предохраняться и не принести какой-нибудь заразы. Более того, привела в дом молодую девку, которая после аборта не могла беременеть, обеспечив этим относительно спокойное житьё.
Так они прожили пять лет. Грибень наладил связи с зоновскими корешами, и часто помогал им по мелочам, стараясь не впутываться в опасные дела. Но однажды к нему в машину села молодка, чем-то похожая на ту молодую учителку. Он сразу её захотел, в своей настойчивости несколько перегнул палку, она пожаловалась,  и Грибеня из таксовки уволили.  Но у него была уже своя машина, и он начал промышлять самостоятельно. 

И всё бы было хорошо, но ему постоянно хотелось чего-то нового, и однажды он увёз «попутчицу» за город и взял её. Она сильно сопротивлялась, что хорошо обострило удовольствие.  Он совсем не хотел её убивать, и долго пытался договориться о продолжении встреч, и она даже начала ему поддакивать и обещать, но в какой-то момент он понял, что обманет. Она обещала ему много денег, но схема их получения была сложной, а рисковать он не хотел. Затянул на её шее шарф, и когда она начала трястись в  судорогах, снова с удовольствием её взял. Потом долго сидел рядом, обдумывая ситуацию, достал сапёрную лапату, выкопал небольшое углубление, ещё раз надругался над  мёртвой (чтоб было за что сидеть) столкнул её в яму, засыпал землёй, забросал хворостом, тщательно всё проверил. Жизнь ему пёрла, и снова в зону не хотелось, но и исключать этот вариант было глупо.  По рассказам опытных сидельцев он знал, что в этом деле большое значение имеет обычная случайность.

После этого он встретился со своим лучшим корешем, обеспечил себе девочку-алиби, и заодно договорился о поддержке, если появится возможность заработать.
Случай представился через два месяца. Девочка ехала на другой конец города, а когда садилась срисовала на телек номер машины.
 - Вы извините, сейчас много маньяков развелось, отправлю маме фотку на всякий случай.
 - Я похож на маньяка?
 - Да говорят по лицу не определить.
Пока ехали, он узнал, что с мамой они живут вдвоём, что  квартира маленькая, но мама торгует на рынке, и они надеются купить большую.
 - На рынке сейчас тоже не сильно заработаешь, наверное маме хахаль помогает.
 - Ну что вы, какой хахаль, там все, или наркоши, или пьянь, или бабники. Есть несколько человек нормальных, но они с семьями.
 - А как ты думаешь, я бы мог понравиться твоей мамке?
 - Ну не знаю, как я за неё могу решать. А вам сколько лет? И вы что, не женаты?
 - Двадцать шесть лет, и не женат.
 - Так ей уже тридцать четыре года.
 - Я таких и люблю, постарше себя. Жил с одной, но она рожать не может, а я ребёнка хочу.
 - Ну не знаю. Большее, что я могу – вас познакомить. А там уж сами решайте. Кстати, мы можем к ней на работу заехать, почти по пути.
 - А у неё машины нету?
 - Нет, была, но посыпалась, и решили продать. Пока деньги экономим. Нам удобнее на автобусах, и мне в техникум, и ей на рынок.
 - Ну вот, я мог бы вас возить.
 - А, вам наверное жить негде?
 - Ну почему, однюшка в Пустырном, живу один, да стрёмно как-то одному. Тебя как звать-то?
 - Глаша.
 - Какое-то имя не современное.
 - Бабушку так звали.

Они подождали мать, и поехали домой. 
Дома легонько поужинали, после чего дочь ушла в комнату, оставив потенциальную пару на кухне. Грибень вскоре обозначил, чего хочет, объяснив, что уже два месяца не имел женщины. Но подруга отказалась заниматься сексом при дочери, хотя и не отказывалась в принципе, намекая на машину. Грибеня такой вариант не устраивал, и он начал действовать по-своему.  Врезал ей кулаком по голове,  аккуратно опустил  на пол, затолкал в рот полотенце, достал из своей сумки наручники, окольцевал руки и ноги, ещё одно полотенце разрезл на ленты, и прошёл в комнату молодухи. Она сидела с учебником на кровати, спросила:
 - Что, дядя Гринь?
Он молча схватил её за волосы и халат со спины, бросил на кровать, уткнул лицом в одеяло, придавил своим телом. Она бешено сопротивлялась и пыталась кричать, но он заломил её руки за спину, а в рот затолкал угол одеяла.  Но ноги были свободны и она боролась за свободу. Грибень тоже мог бы её приглушить, но это сопротивление ему нравилось, и всё больше заводило. Из кухни на четвереньках выбралась старшая и поковыляла к входной двери.
 - Эй, вернись, а то я придушу твою дочь, - крикнул Грибень, и она послушно приползла к ним.
Он связал молодой руки и ноги лентами из полотенца. Очень хотелось засадить молодой, но сначала решил заняться старшей. Принёс с кухни нож, сказал:
 - Вы бабы дуры, и сейчас должны меня внимательно  послушать. Я сейчас освобожу от кляпов ваши рты, но если хоть слово громко вякнете, прирежу обоих. Мне терять нечего, полиция меня уже ищет, и если я вас прирежу это ничего не изменит. А нужны мне ваши деньги, и даже не все, может быть. Но я думаю, что ваша жизнь дороже этих презренных бумажек. И ещё я хочу вас отъеб-ь, и это даже важнее денег.   
Поднял старшую на кровать, положил рядом с дочерью. Они смотрели друг на друга, и слёзы градом катились из глаз.
Он раздел старшую до нага, поиграл с телом, и лёг на неё.
 - Доча, отвернись, не смотри.
 - Нет, пусть смотрит, меня это хорошо заводит. Он отъимел старшую во всех возможных вариантах, упал обессиленно на постель, и вдруг уснул. Мать нашарила в постели нож, встала на колени перед насильником, на секунду взглянула на дочь, решительно подняла нож и опустила.

Увы, произошло то, что называют «законом подлости», нож попал в ребро, скользнул по нему, оставив рваную рану, Грибень очнулся. Вся его жизнь с детства была похожа на эту ситуацию, и он среагировал мгновенно, перехватив руку, пытавшуюся повторить удар, ткнул  бабу в солнечное сплетение.  Вырезав из пододеяльника длинную ленту, толкнул старшую.
 - Ну-ка, перевяжи мне рану.
У них снова ручьём лились слёзы, но Грибеня это не трогало. Он встал, нашёл сумочку старшей, вытряхнул на пол. Денег было немного, но главное, что его интересовало – телефон и паспорт – были здесь.
Он удалил фото своей машины, спросил:
 - Ты сможешь перевести деньги на нашу карту?
 - На чью, на вашу?
 - Я ж не один работаю. Давай, входи в банк, показывай, сколько на счету.
 - Можешь нас убить, потому что без денег нам всё равно смерть.
 - Убивать может и не придётся, если денег достаточно, мне надо всего пару лимонов, но потом каждый месяц должны будете мне перечислять по пятьдесят тысяч.
 - И ты не боишься, что сдадим в полицию?
 - А чего мне бояться, после того, как зона получит лимон, меня там примут как родного. Да для меня и так там дом родной.  Но вы и о себе должны подумать, потому что после моего ареста, вы долго не проживёте, и спрятаться нигде не удастся. У нас везде связи.
Он достал свой телефон, раскрыл паспорт хозяйки.
 - Узнал? Запиши паспортные данные, пробей родственников, скинь номер карты, - к старшей, - входи в кабинет.
 - Ты же потом снимешь все деньги. Но учти, банк большие суммы перечисляет только после двойной проверки.
 - Не смеши. Для него большие деньги – сто лимонов. А с вашими они не заморачиваются.
 - Пообещай, что все не снимешь.
 - А если не пообещаю?
 - Можешь меня пытать, но я ничего не скажу.
 - А если я буду пытать твою дочь? Да и сама ты пыток не выдержишь, ты же даже не представляешь, какая боль, когда засовывают иголку под ногти, или разбивают палец молотком.  Надеюсь молоток у вас найдётся?
Мать упала лицом в одеяло и в голос зарыдала. Грибень вдавил лицо в одеяло, и ослабил только когда она захрипела.
 - Я же предупредил, чтобы никаких громких звуков. Я придушу вас, а деньги всё равно сниму. Наверняка пароль где-нибудь записан.
 - Пожалуйста, оставь нам хотя бы миллион, мне девку надо выучить. Она учится в мед училище, и в будущем может тебе пригодиться.
 - А сколько у тебя там?
 - Шесть лимонов.
 - Да мне столько и не надо. Я, правда, всё хочу новую машину взять, но не сейчас. На мой счёт, вот этот, перечисляешь два лимона, и лимон вот на этот. С них пока хватит. И расходимся друзьями. Главное – не дёргайтесь в сторону полиции, или каких-то братков, и будет вам счастье. А там и я чем-нибудь помогу. Но иногда буду у вас ночевать. Понравилась ты мне.
 - Только дочу не трогай, у неё есть жених. С деньгами молодых девок у тебя будет много.
 - Ещё чего, на девок деньги тратить. Вас глупых ещё много, на мой век и бесплатных хватит.
 - Ты их убиваешь?
 - Не всех, но некоторых  приходится. Короче, хватит базара, давай за работу. 
После перевода денег Грибень почувствовал страшную усталость, постелил себе на полу в прихожей, отгородившись шкафом, собрал все ножи, ещё раз предупредил, чтобы вели себя тихо, развязал их и уснул.  Уставшие, опустошённые и смирившиеся с судьбой женщины тоже уснули быстро.

Часа через три он проснулся, как заново родился, перешёл к ним, до гола разделся,  прилёг под бочёк к старшей. И снова уснул. Проснулся перед утром , старшая лежала на спине, смотрела в потолок.  Он помял груди, живот, сказал:
 - Пиз-ка мокрая. Хочешь ещё впендюрю? Из её глаз снова полились слёзы, прошептала:
 - Удивляюсь, как таких земля носит. Неужели Бог ничего не видит.
 - Так это он вам испытания посылает, можешь меня считать посланцем бога. Ляг на бок, я уже в нетерпении.
Она повернулась на бок, и он снова взял, что хотел. Проснулась дочь, сходила  в туалет, прошла на кухню. Он тоже, как был голым, сходил в туалет, прошёл на кухню. Взял руку девочки, приложил к члену. Она равнодушно подчинилась, и  Грибень уже вознамерился проявить настойчивость, но вошла мать, сказала:
 - Если девку испортишь, я тебя убью, и ничто меня не остановит. Неужели тебе недостаточно того, что ты от нас уже взял? И при этом безо всякого риска. Надо же иметь хоть немного благодарности.
 - Мда-а, пожалуй ты права. Как говорил один мудрый сиделец, «безграничные удовольствия, это верная смерть». Сгоношите чё-нить похавать, жрать хочу.
 - Одел  бы трусы, что ли.
 - Не хочу, дома я привык голым ходить.
 - А с кем ты живёшь?
 - У меня две бабы, старая и молодая, но они мне надоели. Хочу жениться официально, чтобы ребёнка сделать. Сына хочу, чтоб воспитать его как настоящего мужика.  А может и дочку тоже, чтоб сделать из неё настоящую умную леди. Чтоб была другой, не такой как вы, дурьё.
 - А от дур умная разве родится.
 - Родится. Я же не в папку пошёл, меня мать какого захотела, таким и сделала.
 - А родители живы у тебя?
 - Живы, в деревне живут, там, - он махнул куда-то рукой. 
 - Бываешь у них?
 - Бываю. Хочу, вот, съездить как-нить на днях.  Хочешь со мной прокатиться?
 - Нет. Хоть отдохну от тебя. Потрахай пока деревенских баб. Там, наверное, полдеревни твоих детей?
 - Не знаю, не считал. Да и какие они мои, если их другие воспитывают. А ты мне родишь?
 - Если хочешь, могу и родить, с льготами может быстрее квартиру купим.
 - А что, неплохо было бы. И если меня пустите к себе могу и деньги ваши вернуть, ну, те, что на мою карту упали.
 - Что ж, может быть у нас что-нибуть и получится. Только с твоей жизнью загадывать трудно.  Рано или поздно влетишь с какой-нибудь глупой молодкой.  И останемся мы опять одни.
 - Всё, обещаю, что х-й на узел завяжу. В конце-концов, пи-ды ни чем не различаются, что у молодок, что у старших, только сами себе внушаем, что это клёво. Но когда они сильно сопротивляются, это здорово возбуждает. Ваш-то возраст не сопротивляется.
 - Если хочешь, могу и посопротивляться.
 - Ну не знаю, игра, это совсем не то.
 - Да я бы и всерьёз посопротивлялась, мне не всегда хочется, да боюсь бить начнёшь.
 - Нет, за это бить не буду. Обещаю.
 - Давай договримся, если взять меня без битья не сможешь, значит настоящего секса не будет, что-нибудь съимитируем.
 - Согласен. Мне даже интересно стало, неужели не смогу засадить.
 - Ладно, давай ешь да освобождай кухню, доча стесняется зайти.
Грибень быстро поел, вышел в комнату, и молодуха прскользнула на кухню.

Мысль, съездить в деревню, появилась у Грибеня, давно, когда люди начали перед посадкой фотать номера. В деревне камер нету, и можно ездить с накладными фальшивыми номерами, да ещё наклеить сбоку ленту с шашечками.
Он достал пару старых карточек  таксистов, заказал номера, купил шашечки, подрисовал номера на карточках. Но перед отъездом решил испытать свою силу с новобрачной. Заехал к ней на работу, привёз домой. Дочки не было, он сразу разделся и начал щупать подругу.
 - Вас если хорошо помацать, то вы сами наизнанку вывернетесь. Поиграемся маленько. Никому не давала это время?
 - Нет, ты мне понравился, но боль всё-то не прошла, и поэтому сопротивляться буду всерьёз. Но есть два варианта имитации – между грудями и просто потереться письками.
 -  А пососать.
 - У меня горло до сих пор болит.
 - Тогда сопротивляйся.
Он схватил её руки, завёл за ягодицы, прижал к себе, начал целовать в шею и губы. От поцелуев она не отказывалась, и даже не сильно сопротивлялась, когда он мял попку, её же руками. Он начал постепенно задирать платье, собирая его складками на пояснице, и одновременно тёрся членом о её писюн. Но она начала сопротивляться, и они чуть не упали на пол, но он упал спиной на кровать, удерживая её в том же положении.  Задрав платье до пояса, запеленал подолом руки, перевернув  её на спину, прижав своим телом и освободив свои руки. Одну пуговицу на платье расстегнул, вторую уже оторвал, сдернул платье вниз, ещё крепче запеленав руки.

Её ноги были свободны, и она елозила по кровати, а один раз даже больно зацепила яйца. Он втиснулся между её ног, спустился пониже, освободил груди, и начал их мять и целовать. Она уже устала,  вспотела, и тяжело дышала, а он старался придавить её своим телом, сбить дыхание, не забывая  своим грибком вдавливать трусики во влагалище.
 - Ты порвёшь мне трусики.
 - Я куплю тебе новые, не переживай.
Он правда надеялся, что они порвутся, но они оказались крепкими, хотя и хорошо растягивались, и он продолжал вдавливать. Из последних сил она задёргала попой, закрутилась под ним, пытаясь выскользнуть в бок, но он удержался. Грибок вошёл уже почти полностью, но она ещё не теряла надежды, выгнулась, высоко задрав таз, резко опустила его вниз, и грибок выскользнул.

Грибень не расстроился, снова поднялся до губ, мусоля тело до засосов, потом резко перевернулся, лицом к трусам, присдёрнул их, потом снял полность, поочерёдно захватывая ноги. Упёршись лицом в её писюн, начал его целовать, играя грибком на грудях. Она снова задёргалась, но он даржал попу руками, и большее, что она могла, с силой сжимать ногами его голову.  Потом она устала и расслабилась, стараясь отдохнуть. Он её не торопил, щекотал клитор языком, покусывал зубами, разглаживал складки губ, пальцами легонько массируя анал, передвинул грибок к лицу, водил по губам. И как только она открыла рот, чтобы отдышаться, втолкнул его внутрь. Она завертела головой, но он уже уткнулся в самое горло, перекрыл дыхание. Как-то извернувшись она освободила одну руку, и освободила рот, а потом освободила и вторую руку, и начала сталкивать его тело с себя, но силы уже оставили её, и она никак не могла продышаться.

 - Давай сделаем перерыв, - попросила она, - у меня скоро сердце остановится.
 - Ну вот, не хватало ещё чтобы ты померла. Сядь, отдышись.
 - Принеси мне воды.
 - Потерпи, сразу после тяжёлой работы пить нельзя.
Он встал на колени сзади её, легонько гладил груди, живот. Когда она успокоилась, принёс ей воды.
 - И долго он сможет у тебя стоять?
 - Пока баба рядом, хоть сколько. Пока не потрахаю. А если бабы нет, то можно чем-нибудь отвлечься, и он успокоится.
 - А от мастурбации ты кончить не можешь?
 - Да могу, если новенькая бабца, особенно молодка. Но это когда разумом понимаю, что по-настоящему еб-ть нельзя. А ещё могу кончить, когда вспоминаю свою любимую учителку. Ночью, бывало, думаю, как бы мы с ней это делали, дрочу и хорошо кончаю.
 - А сейчас ты разумом не понимаешь, что я ещё не хочу, и мне будет больно. Ты же обязательно в попу захочешь.
 - Надо просто осторожно, и постепенно привыкнешь. Если ты со мной жить собираешься. У меня были бабы, которым мой грибок был маленьким. Потом я тебе расскажу, от чего они кончали.
 - Но привыкать надо постепенно, а ты себя плохо контролируешь.
 - Ну, давай попробуем постепенно, может попку и трогать не придётся. Я же чувствую, что ты уже хочешь.
 - Хочу, но я бы лучше помастурбировала. А ты можешь представить, что я, это твоя любимая учителка.
 - Не-ет, ты другая, не смогу.
 - Что, настолько хуже выгляжу?
 - Да нет, в чём-то может даже лучше. Что-то у тебя от моей матери есть. Свою жену я такой видеть и хочу.
Её глаза повлажнели, она порывисто его обняла, крепко поцеловала в губы, прошептала:
 - Прости. Делай со мной, что хочешь.
Он  нежно уложил её, снова расцеловал писю, лёг сверху, начал аккуратно вводить член во влагалище.
 - Скажешь, когда остановиться.
Она маленько ещё подождала, прошептала: - «Пока вот до сюда, - и он начал делать медленные фрикции, положил её руки себе на попу, попросил, - помассируй мне анал».
Им обоим было хорошо настолько, что они совершенно отключились от времени. Она всё больше раздвигала ноги и прижимала его попу к себе, и он послушно углублялся всё дальше. Вот она тяжело задышала, застонала, он ускорил движения, и она вдруг затряслась, забилась… обмякла. Полежали не двигаясь.
 - Кажется, ты уже достал до матки, но если хочешь дальше продолжай, я потерплю.
 - Я хочу, но дальше не буду, мне хорошо и так. Введи оба пальца в попку, поглубже.  А  у тебя, случайно,  нет фало-имитатора для анала?
 - Да где-то был, небольшой.
 - Найди, будь ласка.
 - Может чаю попьём?
 - Нет, мне надо кончить.
Она нашла имитатор. Он надел его на неё, сказал, - иб- меня, я подр-у. – И она послушно вошла в его анал.
 - Была бы дома твоя дочка, я бы кончил быстрее.
 - У них началась сдача зачётов, сегодня заночует у подруги, у неё хороший компьютер, и принтер есть.
Она его обняла, взяла в руки грибок, начала мастурбировать, не переставая двигать тазом. Ему понравилось, он положил свои руки на её, простонал, - быстрее, - и вскоре извергся спермой.
Потом они поужинали и легли в постель.
 - Надо было ополоснуться.
 - Нет-нет, твой пот мне нравится, - и они легли обнявшись.
Проснувшись утром долго целовались, он сказал,- Сегодня поеду в деревню, с неделю меня не будет.
 - Ну что ж, лучше соскучимся, не трогай там никого. А сейчас, может ещё разок.
 - Можно. Думаю, что сейчас кончу быстро.
 - Так же как вчера?
 - Да, тебе это не нравиться?
 - Нравится. Необычно и ново.
 - Но сначала надо кончить тебе.
 - Я готова. Давай попробуем сзади, только не в попу.
 - Давай. 
Он вставил в себя  имитатор, застегнул на животе, вошёл в её логово. Снова медленно продвигался внутрь. Она закончила довольно быстро, он приставил член к её попе, начал дрочить, всё сильнее его вдавливая, сказал:
 - Сожми попу, не пускай меня, и вскоре тоже закончил.

Эта новая бабёнка ему понравилась, он всерьёз решил жениться, и был уверен, что и в деревне трахать никого не будет, и ехал просто потому, что мамке нужно лекарство, о котором их фельдшерка даже не слышала. Ну ещё для того, чтобы немного отвлечься от городской суеты, подышать родным воздухом, попить парного молока, попариться в баньке деда-Мидяя, прокатиться на его мотороллере.
И он выполнил всю программу, привёл мамку в баню, они хорошо вчетвером попарились.  Дома они выпили бражки, которую она продолжала ставить по старой памяти, сделал ей массаж, намазал заграничной мазью спину и коленки, и лёг с ней, грея своим телом. Потом каждый день он помаленьку выпивал, на обед и на ужин, и весь день занимался латанием хозяйственных дыр.

Так прошла неделя и он поехал домой. Из своей деревни нашлось бы две-три бабцы, чтобы добраться до города по халявному тарифу, но с ним ехать боялись, а мужиков он не брал, отмазываясь тем, что его ждут пассажиры. Выехав из деревни, наклеил шашечки, прилепил рекламку таксофирмы,  задумался ставить или нет фальшивые номера, и чёрт шепнул – ставить. В конце третьей деревни, стояли девочка и пожилая женщина, тормознул. Пожилая женщина попросила подвезти ребёнка до станции, так как автобус сегодня не пришёл, а девочке пора возвращаться в город. Обошла машину, сделала несколько снимков, хотела сфотать и его, но он отмахнулся.
 - Не положено, вот карточка водителя, тут все данные.
Девочка села, и он торопливо нажал на газ. Она была удивительно похожа на ту любимую учительницу, и он бы совсем не отказался от её тела, если бы она согласилась добровольно.
 - Что в городе живёшь?
 - Да.
 - Звать-то как?
 - Лиза.
 - А лет сколько?
 - Семнадцать скоро.
 - Я тоже в город еду. Можешь доехать со мной. Или тебе на поезде больше нравится?
 - Ну. Там ночью комфортней.
 - Зато на машине быстрее, к одиннадцати вечера уже там будем.  Решай, скоро поворот.
 - Надо маме позвонить.
 - Но звони, хотя мама-то точно не разрешит – такую дорогу с неизвестным мужчиной.
 - Так-то тётя все ваши данные сфоткала. Но я всё равно позвоню.
 - Ладно, не надо. Поедем на вокзал.
Доехав до развилка он остановился, потыкал телефон.
 - Чёрт, батарея села. Посмотри на своём – направо, или налево, и вообще, тот ли это отворот.
Она достала телефон.
 - Что-то непонятно, это какая дорога?
 - Ну-ка дай.
Он открыл Бис, долго рассматривал окрестности. Свернул направо, положил телефон на панель. Девочка потянулась за телефоном, но он его сунул в карман.
 - Тебе он больше не пригодится.
 - Вы что! Остановите машину!
 - Рано ещё до остановки. Тебе, Лиза, сегодня очень не повезло, а мне наоборот очень повезло. Я маньяк, и давно не еб-л таких молодых. Надеюсь, что сегодня всё получится. 
 - Пожалуйста, остановите машину, я вас очень прошу.
 - И что, мне опять суходр-й заниматься. Я два месяца мечтал о такой как ты. Тебе прихдилось мечтать о рыцаре на белом коне?
 - Вы же сильно рискуете, тётя фотки скоро в полицию отправит, я должна позвонить,  как сяду в вагон. 
 - К тому времени мы уже успеем всё сделать, а номера тётя сфотала поддельные. Так что я ничем не рискую.
 - Вы меня убъёте?
 - Очень бы не хотелось, но свидетелей  оставлять нельзя, это закон.  Оппа, что за херня, менты что ли?
Навстречу ехала явно полицейская машина.
 - Так, слушай внимательно, вот этот нож проткнёт тебя насквозь, если ты хоть чем-то дашь им знать о своём положении.  Мне-то терять нечего.
 Держа руль одной рукой, второй он нацелил нож в бок девицы, даже чуть вдавил в тело, напряжённо смотрел вперёд.
 - Уф, проскочили. Ты молодец, хотя и глупая. Ты должна была на меня напасть, постараться крутнуть  руль. Даже если бы я тебя поронул, тебя довезли до больницы и вылечили.  Да и не факт, что я бы тебя поронул. Зачем мне тебя резать не поеба-и – пустой срок мотать.  Такие вы бабы глупые  все, и созданы только для того, чтобы драть вас во все дырки.
 - Хотите, я вам все деньги отдам?
 - Так я их и так заберу. На том свете они тебе не пригодятся. А у папки с мамкой денег много? Может они тебя выкупят?
 - Конечно выкупят, сколько надо?
 - Да немного, лимона три. Но поеб-я нам всё равно надо. У меня х-й уже наверно посинел, встал сразу, как я тебя увидел.  Вот посмотри.
Он высвободил член,  положил на него руку девочки. 
 - Помни пока, сделай массаж. Это тебе ничем плохим не грозит. Минет умеешь делать?
 - Не пробовала ни разу.
 - В семнадцать-то лет! Ты вырастешь старой и холодной девой. Девочка должна уметь нежить и себя и мужика.  Давай, поцелуй его.
 - Нет, я не могу.
 - Что ещё за немогу? Не умеешь – научим, не хочешь – заставим.
Он взял за волосы, наклонил голову к отростку.
 - Давай, смелее, он не кусается.  Не зли меня. Вот, хорошо, а говоришь не умею.  Это все умеют от рождения.

Когда машина свернула в сторону станции, девочка спросила:
 - Так мы едем на станцию?
 - Чего я там забыл.
Остановившись на мосту, через небольшую, но быструю речку, Грибень сунул телефон в полиэтил-пакет, туго завязал, бросил в реку.
 - Вот, лишь бы быстро нигде не зацепился, и искать нас будут там, а мы с тобой поедем вверх по реке.
 - А как я буду договариваться о выкупе?
 - Позвонишь с моего. Надеюсь, родители твои не такие глупые, и сообщать в полицию не будут.
 - Они меня любят, и я их уговорю.
 - Хорошо бы, тогда и ты останешься живой, и у меня всё хорошо будет. Отец где работает?
 - На заводе, инженером. И мама там же. У них есть два миллиона, но ещё один они найдут, займут.  У нас есть машина, но продавать долго, а занять под неё быстрее.

Съехал  с  моста, и погнал машину вдоль реки по слабо наезженому просёлку.  Дорога была плохой, но это его только радовало, и отъехав от моста километров десять, он свернул в густые заросли.
 - Раздевайся. Давай я помогу.
Раздел её до гола, разделся сам.
 - Ты бегаешь хорошо?
 - Да неплохо.
Достал наручники, пристегнул руку девицы к своей левой руке.
 - Вылазим, через мою дверцу.
 - Прохладно как-то.
 - Ничего, сейчас согреешься.
 - Может быть вы обойдётесь просто мастурбацией?
 - Охренеть. Мастурбацией я с тобой мог бы заняться ещё в деревне. Вставай на колени.
Она заплакала, но просьбу выполнила. Он долго массировал ей письку, спросил:
 - Ты что, совсем не хочешь, пиз-а совсем сухая?
 - Нет. Я боюсь.
 - Чего тут бояться, все через это проходят, расслабься, и постарайся захотеть, а то больно будет. На-ка пососи, а я твою поцелую.
Через какое-то время, он вошёл в неё. Она расслабилась и совсем не сопротивлялась, и это ему не понравилось, но всё же акт он закончил удачно.
 - Я теперь забеременею?
 - Может быть, но это в жизни не самое страшное.
Он отстегнул наручники, перевернул девку на живот, начал массировать ей задний проход, смазал кровянистыми выделениями, затолкал. Ей было больно, и она сильно кричала, но ему это было только в радость. Крови было много.
 - Сколько крови. Я умру?
 - Все мы когда-то умрём. Лежи спокойно, скоро кровь перестанет. Зря я тебя напугал, может быть хоть маленько бы посопротивлялась.
 - У меня всё болит, и нет никаких сил.
 - А ничё, человек такая скотина, что ко всему привыкает. Привыкнешь и ты.
 - Нет, я не привыкну, такого я не хочу. Убей меня, пожалуйста.
 - Не выёб-ся, люди не такие травмы переносят и живут. Конечно, моё правило большевато для молодухи, но тут уж ничего не поделаешь – судьба.
 - У меня даже из горла кровь идёт.
 - Не ссы, у баб всё заживает как на собаке.  Давай, переворачивайся на спину, пусть ж-а пока отдохнёт.
Она послушно перевернулась, раздвинула ноги. Слёз у неё уже не было, губы сильно искусаны.
 - А-а, на х-й, не такую я хотел.
Встал, отошёл в сторону, отлил на муравейник, некоторое время смотрел на их суету, вдруг понял, что ему надо, вернулся, подхватил её под мышки, доволок до муравейника, посадил на него.  Она сначала не поняла, но постепенно укусов станвилось всё больше.
 - Зачем ты так? Они же меня съедят.
 Он молча пристроился, вошёл в неё. Муравьи набросились и на него, но он терпел, потому что она, наконец, заёрзала попой, пытаясь вырваться из объятий насильника, но только сильнее дразнила насекомых.
Он так и не закончил, вскочил, стряхивая с себя мурашей. Она тоже откатилась от муравейника, пыталась от них отряхнуться, встала на колени, поползла к реке, спустилась в воду. Грибень прибежал вслед за ней, окунулся с макушкой. Вода немного ослабила боль. Лиза тоже окунулась с головой, промыла волосы. Разум отказывался понимать происходящее, воспринимал всё как ирреальный сон. Сейчас бы хорошо лечь, уснуть, а проснуться уже в той старой жизни. Но это был не сон, Грибень обхватил её сзади, начал заталкивать свой отросток в попу. Она вырвалась, изо всей силы ударила его по лицу, резко наклонилась под воду, схватила его за ноги, перевернула. Его голова ушла под воду, но ноги были скользкие, Лиза не смогла их удержать, и он вырвался, откашливаясь встал на ноги, схватил её за волосы, утопил голову, подержав поднял.
 - Ты меня не зли, не хочу я мёртвую еб-ь. Тоже мне каратистка. Я если въе-у все зубы высыпятся. Наклонись, обопрись вот на обрывчик, не бойся, жо-у трогать не буду.
Он аккуратно ввёл член, покачивался, медленно углубляясь.  Скажешь, когда  хватит.
 - Давно уже хватит.
 - Бля-ь, какая мелкая. Потерпи, я хочу дальше.
 - Я писять хочу.
 - Но ссы, кто тебе мешает.
 - Мне больно, ты же всё порвёшь и я умру, и вы останетесь без денег.
 - Денег мне хватит, и пока ты помираешь, я  наеб-ь до отвала.
 - Вы же не наеб-сь на всю жизнь, а если оставите меня живой, то я постепнно к вам привыкну и буду вашей подругой.  И ещё денег буду постоянно подкидывать.
 - Обманешь, не могу я доверять.
 - Хотите я поклянусь, на чём скажете.
 - Ты мать любишь?
 - Да. Мама моя лучшая на свете.
 - Не ври. Лучшая- моя.
 - Согласна.
 - Клянись её жизнью. Что замялась?
 - Убейте меня.
 - Ну вот, а говорила, чем хочешь. Так-то мне твоя клятва не нужна, достаточно будет обещания. Ты хорошо подумала о нашей будущей дружбе. Подумай, назад хода не будет. Быть моей подругой будет не легко, но лучше чем смерть сегодня. Пока не отвечай, пойдём на берег.
Он вывел её, пристегнул наручниками к черёмухову кусту, достал флягу с бражкой, отпил несколько глотков. Принёс Лизину сумочку, достал паспорт, набрал номер на телефоне.
 - Узнал? Есть наколка, записывай данные. Я со своего звонить не могу, найди левый телик, позвони и запроси один лимон.  Извини, но народ всё дешёвый попадает. Если я попадусь, ты знаешь, что делать. Только сразу не звони, часа через три-четыре, девку звать Лизой, 17 лет, да построже с ними, чтоб не дёргались, думаю за один лимон не станут выёб-я… Её голос? Хочешь записать? Попробую… Лизка, скажи матери, что нужен миллион, а иначе умрёшь.
 - Мама, я глупо попалась, меня хотят убить. Отдайте им миллион, я вам всё потом верну. На мой телефон не звони, его утопили. Не вздумайте сообщать в полицию, убьют и меня и вас. Жизнь сейчас ничего не стоит.
 - Молодец.
 - Дай мне одежду, я замёрзла…  И кроссовки тоже, ноги как ледышки.
 - В машину не приглашаю, на вот чехол и плед, подстели и укройся. Я отдохну, да ещё потрахаемся. Постарайся захотеть, ты теперь моя подруга.
Он ещё приложился к фляге, разложил своё сиденье и лёг. Ему сегодня пришлось принять много сложных решений, и мозг устал.

Лизе не спалось, ей никаких решений сегодня принимать не надо было. Судьба всем распорядилась сама. Она как могла боролась за жизнь, и борьба ещё не закончилась. Этот маньяк хочет всего и много. Но может быть это и хорошо, может быть подруга на всю жизнь перевесит его сиюминутные хотелки. Может быть, но может и не быть. Если он трезвый таким придурком был, то сейчас чего-то выпил, скоро захочет секса, порвёт что-нибудь внутри, а внутреннее кровотечение – это смерть. Спокойно, ребёнок, не рыдать. Думай! Что здесь придумаешь.  И на кой хрен она занималась бегом, надо было на каратэ  ходить. Стоп, если бы не бы, то на Марсе бы выросли  грибы. Думать надо над тем, что имеешь в реале.  Если бы не наручники, то можно было бы попробовать убежать. Как-то Веркин друг показывал как открыть наручники булавкой или шпилькой. Есть ли что-нибудь такое в сумочке? Она не помнит. Да и сумочка лежит далеко, не достать. А если наручник поднять выше по стволу, а  дерево нагнуть в сторону сумочки? Интересно, уснул ли маньяк? Выпившие спят крепко. Надо рисковать, это единственный шанс.

Она встала, потянулась, поглядывая на маньяка, кажется спит, медленно начала поднимать по стволу браслет, на уровне плеча росла ветка, она прижала её к дереву, покручивая браслет сдвинула ещё выше, вытянув руки, зацепилась за ствол, повисла на нём, упёршись ногами, и он стал медленно клониться, склонился, преодолевая боль она села на него верхом, продолжая двигать браслет дальше к вершине. Несколько веток пришлось открутить и вырвать, остальные прошли внутри браслета, и он оказался в её руках.  Свобода!

Она отпустила ствол, и дерево с шумом поднялось.  Она схватила сумочку, обогнула машину, хотела бежать, но вспомнила про ключ от наручников, подошла к машине, прислушалась, осторожно достала ключи от машины и наручников, прихватила телефон маньяка, сунула в сумочку, открыла ключём  браслет на своей руке, но он  выскользнул из рук, ударился о панель. Грибень очнулся сразу, мгновенно среагировал, уже выпадая из машины схватил её за сумочку, она всеми пальцами ткнула ему в лицо, выпустила сумочку и бросилась бежать.  Маньяк бежал за ней, но она от него быстро отрывалась. 

Он  остановился.
 - Ты обещала! Я убью вас всех!
 - Вы получите деньги, и от дружбы я не отказываюсь. Но мне надо подстраховаться.  Ты слишком дикий.
Он вдруг побежал обратно, подбежал к машине, нашёл ключи, завёл.
Солнце клонилось к горизонту, и кровавыми  мазками  раскрашивал валки скошеной травы и грядку далёкой лесополосы, из-за которой донёсся слабый визг электрички – это судьба снова сделала ей ручкой – адью-ю-ю-ю.   

От машины ей не убежать, он разозлился вконец, и просто её собъёт и размажет  по траве. И опустив голову, она медленно пошла навстречу машине. Он остановился, открыл вторую дверцу, ждал.  А она вдруг поняла свою ошибку – бежать надо было через речку, ведь она неплохо плавает, и за двадцать махов была бы на том берегу. Она задумчиво остановилась около дверцы, попросила:
 - Не убивай меня, пожалуйста… Своё обещание я выполню, но я хочу быть настоящей подругой, а не инвалидом.
Он вышел из машины, подошёл к ней, скрипнув зубами. 
 - Ты слишком своевольная. Моя подруга должна быть послушной.
 - Я обещаю, что буду такой, если ты меня сегодня не умертвишь. Поймай меня, и я вся буду твоя.
Он рванулся к ней, она увернулась, отпрыгнула, так случилось раза четыре.
 - Да пошла ты, приползёшь на коленях, по-другому не приму.
Повернулся и пошёл к машине. Около дверцы остановился, оглянулся, Лиза быстро бежала к реке. Удивился, завёл машину, неспеша поехал следом, и вдруг всё понял, прохрипел, - сука, убью, - утопил газ до предела, машина с визгом рванула вперёд.  Лиза увидела слева канавку, идущую к дороге, побежала к ней, перепрыгнула, рванула дальше. Ох, как она сейчас была благодарна тренеру, постоянно повторявшему, что бегун, не освоивший приёмы рваного бега, это полбегуна.  Маньяк рванул вдоль канавки, но место было кочковатое, и он сбавил скорость, но на дорогу выскочил раньше Лизки, и сразу повернул в её сторону, стараясь отрезать от реки, и успел вовремя. Она лёгким бегом сближалась с ним, он понял, что она надеется перескочить дорогу, достал травматик, взял её на прицел.  И она побежала обратно в поле, сделала большой полукруг.  Что это травматик она не знала, но знала что у пистолета с коротким стволом, прицельная дальность не более пятидесяти метров, и это по неподвижной мишени. Хотя всё зависит от опыта стрелка.  Он сначала кинулся за ней, потом вернулся в машину, догнал, но она резко развернулась и побежала обратно. Он включил заднюю, но слишком сильно газанул, залетел в кустарник, забуксовал, выскочил, начал стрелять.  Но Лизка уже перебежала дорогу, влетела в кусты, он рванул следом.  Прямо с берега она нырнула, зацепилась штаниной за корягу, ободрав лицо кое-как освободилась, оставив штаны реке, поплыла под водой, на пределе дыхания вынырнула, не оборачиваясь глотнула воздуха, и опять ушла под воду, на глубине повернув по течению.

  Грибень вбежал в воду по пояс, остановился, нацелив пистолет на тот берег, вдруг  увидел её голову ниже по течению, два раза выстрелил, но было далеко, поплыл следом, держа пистолет над водой. Но всё же пару раз окунул его, а на третий нажал в воде спуск и пистолет заклинило. Он выбросил его на берег и поплыл дальше, но Лизка уже выбралась, отбежала от реки, и высматривала маньяка. Он где-то затаился, а значит может за ней наблюдать. А она прикидывала – от моста они ехали не больше пятнадцати минут, значит  в поле через полчаса он её догонит. Остаётся одно бежать вдоль реки, а начнёт догонять, переплыть обратно. Но он тоже понимает такой вариант, и может на малом газу уехать вверх по реке, переплыть, и дожидать её в засаде. Значит надо бежать дальше вверх по течению, но подальше от деревьев, чтобы видеть всё вокруг. И убежать надо как можно дальше, в то же время стараться сохранить свои силы. И она снова побежала.

Когда Глаша сдавала зачёт, её нешёл жених, Виктор. Она не смогла сдержаться и всё ему рассказала. Он долго думал, сказал:
 - Полиции таких оставлять нельзя.  Пусть мать вызовет такси, возьмёт только самое необходимое, и едет сюда, если кто спросит – повезла тебе вещи. Сегодня же уезжаем ко мне.
 - Куда, к тебе?
 - Потом узнаешь.
 - А ты, случайно, не маньяк. Второго я не переживу. Документы есть у тебя?
 - Вот. Извини, что я ничего о себе не рассказывал.  Я военный лётчик, живу в военном городке. Там вас никто не найдёт.
 - А как же с учёбой? Пиши заяву на отпуск, с возможным академом.  Жизнь и здоровье дороже.
 - Это может растянуться надолго.
 - Нет. Такие дела надо решать быстро, он может быть сейчас уже кому-то горло перерезает. Может, всё-таки полицию подключить. Тебе-то зачем рисковать.
 -  Затем, что на пенсии я хочу вернуться в родной город, а к тому времени у меня должны быть и дети, и внуки. И их жизнь должна быть более спокойной.
Через сутки, они обживались во времянке, в военной общаге. Выспросив всё о Грибене, Виктор исчез.

Грибень понял, что проиграл, но ещё не знал, насколько сильно. Утопил машину в озере, недалеко от станции, и электричкой вернулся в город. Пришёл к своей новой «жене», ни в квартире, ни на рынке, её не нашёл. Позвал кореша с открывашкой, вскрыли хату. Стало понятно, что жилички свалили.  Они взяли пару пузырей, хорошо выпили. Кореш напомнил, что утром ему надо быть на стрелке, и Грибень пообещал увезти.
Утром очухались рано, корешь торопил. Спустились к машине. Подошёл иностранец -дворник, сказал, что сильно пахнет бензином. Грибень заглянул под машину.
 - Всё, съездили, бля-ь.
Пошарил по баку, что-то хлопнуло, и в следующее мгновение огромная вспышка преобразила двор. Около машины заметались два факела, упали, скрючились, медленно догорая.