Да Нет, продолжение

«Нет», не так всё плохо, «да», старость безрадостнна, безотрадна и трагична, она безусловно проходит, проходит навсегда, но со смертью.
Заплаканная осень, низкие свинцово-серые облака, нависшие над продрогшей землей, робкие солнечные лучи пробиваются сквозь густые клочья серого тумана.
Жизнь замерла, спряталась, растворилась в промозглых моросящих дождях, в холодные дождевые струи вплетаются хрупкие, безнадёжно тающие снежинки.
Они чисты, невинны, прекрасны, наивны, доверчивы, легкомысленны и совсем ненадежны, кружась в своём последнем вальсе они тают, так и не долетая до земли.
Проигранная жизнь, похожая на эти безгрешные снежинки, она тает, тает и тает, а как хочется убежать, улететь, сорваться в далёкое, светлое, лучезарное, умчаться в неведомую даль.
Да и нет, тот жизнерадостный влюбленный юноша, которым я когда-то был, исчез без следа, жизнь прошла, растрепалась метелями, старость рухнула на меня беспощадным взмахом судьбы.
Конечная станция - безнадёжность, бегущий мир укрыл собой хмурое пасмурное утро, я один на перроне безысходности, стою и смотрю как убывает в небытие мой последний поезд.
Что ждёт меня там, за последней чертой, на другом берегу неукротимой реки смерти?
Да и нет, оглядываюсь назад, в прошлое, собираю по отрывкам, по кусочкам, по частям фрагменты воспоминаний,
о печалях жизни и о ласковой улыбке солнца,
о губах, жадно ловящих поцелуи приветливого ветра и о шёлковой ночи, сплетённой из сонной тишины,
о последнем танце озябших осенних листьев, застывших во времени,
и о твоих серо-зелёных глазах, моя единственная любовь, многократно отраженных в чужих незнакомых мне лицах.
Да и нет, я невзрачный неприметный и уже совсем не молодой человек, пытающийся найти себе немного счастья на перекрёстке солнечных дорог вечности.

Шримад Бхагаватам книга 4, глава 24
Я не вижу времени, но вижу, как эта сокрытая сила разрушает и пожирает всё.
Образы внешнего мира сменяют друг друга, подобно хищным зверям, что пожирают себе подобных.
Время отнимает у нас богатство, молодость власть и даже память о нас растворяется в вечном времени и невозможно противостоять этой губительной силе, ибо она невидимая рука Твоя.
Как ветер рассеивает облака, время обращает в прах всё в видимом мире.
Несчастные глупцы кладут свои жизни на алтарь зыбкого благополучия, они трудятся и рискуют от зари до зари ради бренных благ, ради спокойствия в обречённом на гибель мире.
Воистину безумны алчущие власти, богатства и славы.
Но ничего не укроется от Твоего всевидящего ока, и в должный срок Ты в облике времени проглатываешь их, как змея проглатывает мышь, и они исчезают в ненасытной утробе вечности.

И я один на этой пустынной дороге, и я не знаю куда она меня ведёт, и «до» и «после», и слишком мало «нет», и слишком много «да», и каждый день для меня осень, и мокрые от монотонного дождя мостовые, и колокола отчаянно звонят уже другим фартовым игрокам, и я побитый и израненный нетерпеливыми годами спешу вытолкнуть из своей перезагруженной памяти полузатопленные островки прошлого.
Да и нет, река забвения, что там, за пределами земного бытия?
Существует ли душа, вечная частичка сознания или нет, может быть это просто поэтический способ говорить о жизни и не думать о неминуемой смерти?
Да и нет, сколько лиц, растворившихся в безмолвной пустоте, герои вчерашних дней, никому нет дела до их былых побед, заслуг, свершений, подвигов, завоеваний, след от них потерялся, исчез, растворился в утробе бездонной ненасытной вечности, оставив за собой лишь длинный список давно позабытых имен.
Яркая насыщенная жизнь их прервалась внезапно, на бегу, в творческом полёте, а весь мир, несмотря ни на что, продолжает фанатично двигаться только вперёд по их костям, по их надеждам, по их открытиям, по их достижениям, по их несбывшимся мечтам, по их победам, по их диссертациям, по их неисполненным желаниям на встречу счастью, безжалостно сбрасываю в кювет отставших, усталых, раненных, подстреленных, потерявшихся, недошедших, обессиленных от сражений воинов.
Да и нет, прозрачные тени усопших, живых они не тревожат, но в недоумении, смятении и растерянности парят над свежими могилами.
На место непримиримых героев прошлого приходят новые, решительные, смелые, гордые, неукротимые, устремлённые, уверенные, удачливые, горящие своей несбыточной мечтой.

Шримад Бхагаватам книга 10, глава 2
Ничто в здешнем мире не бывает вечно, ни вещи, ни владения, ни отношения между людьми, даже собственное тело мы когда-нибудь утратим, что уж говорить о семье, доме, накоплениях, имуществе.
Каждый человек одинок и никому нет до нас дела, одинокими мы приходим в этот мир одинокими его покидаем и за поступки свои должны расплачиваться в одиночку.

Мои следы смыла осень, счастье и удача забыли про меня, унылая безбрежность и ненадёжность, ясная строгая синева небес, холмики опавших желто-багряных листьев, всё обретает налёт меланхолии, печали и неизбежности конца.
Очередь движется всё быстрее и быстрее, дуло пистолета у виска, мой последний выход на сцену, живым от сюда не выбраться никому.
Кто я? Обшарпанная оболочка, внешний контур, разукрашенный манекен, невидимая песчинка, отчаянно подпрыгивающая в солнечном луче вечности.
Я сдаюсь, я прошу пощады, я кричу от безысходности, я поднимаю белый флаг, но смерть не дает отсрочек и не принимает апелляций.
Только Ты, Господи, можешь меня вытащить из вращающихся лопастей беспощадного колеса.
У стоп Твоих я хочу найти свое последнее пристанище!

Шримад Бхагаватам книга 3, глава 7
В здешнем мире счастливы лишь откровенные глупцы, либо шагнувшие за границы разума.
Все прочие принуждены влачить жизнь полную страданий.

Осень в разноцветном платье, меланхолия, грусть, скучный монотонный ритм дождя.
Я обнимаю тебя на прощанье, поседевшая любовь моя, нет, никто не виноват, дождь времени смыл наши чувства.
Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на тебя и шепчу в темноте: «Прости меня и прощай», но уже слишком поздно, тебя больше нет, и меня почти нет.
Наши следы смывает дождь, ускользают мгновения жизни, последний лист срывается с ветки и стремительно летит вниз.
Осенний саван, фиолетовые тучи сковали небо, разлитая в остывающем воздухе печаль, порог забвения, срывающийся голос жизни, движущейся к финалу.
Сбились со счёта слепые серые дни, въедливый дождь неторопливо стучит по крыше не переставая, сумрачный закат равнодушно прощается с запыхавшимся днём, всхлипывают, сокрушаются и вздрагивают небеса, природа умирает, превращаясь в единую никчёмную невыразительную бесформенность и я превращаюсь вместе с ней.
Жизнь обесцвечивается и теряет всякий смысл, дни и ночи, рассветы и закаты растянулись в одно невзрачное однородное полотно, друг мой, разбуди меня, когда закончится осень.

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 19
Глупцы, не верящие в жизнь вечную, лелеют свою бренную плоть, ибо полагают её единственным для себя источником радости, потому окружают своё тело жёнами, детьми и родичами.
На деле обладание плотью порождает лишь страх и скорбь.
Чем больше обрастаешь имуществом, тем больше боязнь потерять его, потому, обратившего свой взор к Всевышнему узнают по отсутствию всякого страха, ибо откуда взяться страху если предан Всесильному.
О Владыка чувств, дай мне силы не забыть Твой прекрасный лик, пусть мысли мои будут вечно устремлены к Тебе, дабы ни на миг я не вспоминал о своей бренной плоти, вместилище тлена и испражнений, что в безумстве храню я для удовольствий.
Господи, позволь быть покорным слугою у Твоих благодатных стоп, избавь от страха расстаться с наваждением, имя которому житейские радости.

Смерть, она всегда рядом, неотвратимо преследует каждого из нас, и с каждой секундой приближается всё ближе и ближе.
Мне не дано знать причину и время моей смерти, может быть она настигнет меня завтра, а может быть у меня есть ещё несколько лет.
Да и нет, непрерывный конвейер смерти, у моргов, похоронных контор, кладбищ и крематориев не бывает выходных.
Да и нет, ещё немного пробежать и всё изменится, я найду, я поймаю, я добегу, я удержу, я никому не отдам!
Когда? Однажды.
И вот наступил тот самый день «однажды», на порог моего дома неспешными шагами взошла нетерпеливая смерть!

Бхагават-гита глава 2
Кришна Арджуне: «Ты печалишься о том, что недостойно печали.
Мудрый не скорбит ни о живых, ни о мёртвых.
Не было времени, когда Я, ты и все эти цари не существовали, мы есть в настоящем, были в прошлом и не перестанем быть в будущем.
Подобно тому, как сознание, заключённое в плоть, сменяет тело ребёнка на тело юноши, а затем на тело старика, так и после смерти оно меняет ветхое тело на новое.
Здравомыслящий понимает, что стоит за этими переменами.
Знай, Арджуна, что тот, чей ум уравновешен, кто одинаково спокоен в счастье и несчастье несомненно готов освободиться от рабства бренного мира.
Тело, как и всё то, что подвержено изменениям, не существует всегда, всегда существует сознание, оно не претерпевает изменений и не прерывает существование.
Кто видит Истину, тот отличает действительность от наваждения, вечное от временного и знает свойства того и другого.
Сознание, или душа, пронизывающее тело, неуничтожимо, оно неизменно, бессмертно, никто не может погубить его.
Разрушению подвержена лишь внешняя оболочка вечного, неизменного и неуничтожимого сознания.
Сознание не рождается и не умирает, не возрождается многократно и не претерпевает изменений, вечно юное, неиссякаемое, оно живёт с незапамятных времён.
Тело рожается и умирает, а сознание, душа, продолжает жить».

Я не хочу умирать, каждая частичка моего существа борется за каждый сантиметр жизни.
Вопрос: “Я уже мёртв?”
Ответ: “Ответ на твой теологический вопрос зажат где-то между «да и нет».
«Да», тело твоё умерло,
«нет», ты вечная душа и не принадлежишь этой распадающейся биологической конструкции”.
Время, забытое в тишине темно-фиолетовой ночи, хрустальные гвоздики подмигивающих звёзд, прикреплённые к антрацитовому куполу небесного свода.
Между постепенно просыпающейся землей и парящим в бесконечности поднебесьем прорезается алая полоска рассвета, она уверенно растекается, расползается, разливается по всем сторонам света, окрашивая кудрявые макушки деревьев кораллово-красными бликами.
Полупрозрачный туман стелется над ласковой рекой, светлеющее небо, задернутое пурпурно-малиновой кисеёй робкого рассвета.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 6
Прахлада: Рождаясь в человеческом облике душа получает несомненное преимущество перед остальными видами живых существ — разум, который ей следует употребить не для самоутверждения в призрачном мире, но для обретения свободы.
Лишь человек способен понять, что подчиниться воли плоти есть рабство, подчинятьяже воле Бога есть свобода.
Обретя человеческий облик душа способна склониться к стопам Всевышнего, вернуть себе утраченное естество, раба Божьего.
В служении безусловному Благодетелю есть наше высшее благо и смысл жизни.
Счастье, что извлекаем мы от соприкосновения чувств с предметами, в равной мере доступно всем видам жизни, а потому оно не стоит того, чтобы тратить на него человеческие силы.
Кто связывает своё счастье с тленными вещами, тот обречён на несчастья.
Счастье вечно, как и душа, потому искать его следует по ту сторону бренного мира, у стоп высшего Спасителя.
Пока мы молоды, пока нам не безразличны истина и ложь, пока тело наше и ум не разбиты немощью, нужно стараться осуществить своё предназначение, осознать ради чего мы появились на свет.
Вожделение, неутолимая жажда удовольствий делает человека рабом семейных уз, так попавший в сети обмана он проводит безумии даже сознательные годы жизни.
Полагая, что связал себя узами нежных чувств, человек оказывается скован путами рабства, стяжая удовольствия мы получаем взамен лишь тревоги.
Давший свободу чувствам становится сам их невольником.

Не в розыске, не женат, не совсем молод, не должен, не привлекался, детей нет и не в Париже.
Только «нет»!
Моя жизнь, она для чего-то преднозначена, или это случайная никем незамеченная фотовспышка?
Тонкая разделительная линия между “да” и “нет”, крошечная искра, гаснущая налету, разлетающиеся осколки того, что ещё несколько секунд назад было мной, страхи, желания, вибрации, электрические импульсы, эмоциональные потребности, несхожие голоса, родственные связи, густая кровь, текущая в венах, всё постепенно исчезает и растворяется в беспредельной утробе причинного океана.
Поверженное тело сплетается с землёй, я не оглядываюсь на него, не оглядываюсь на свои прошлые жизни, я ухожу туда, где всегда юная весна.
Ограниченное сливается с Безграничным, подобно тому, как малое пространство сливается с большим, когда между ними исчезают стены.