Тлеющая реальность, но вечная память

Тихо и мирно спит посёлок ночью в своём центре, когда на часах длинная дамская стрелка догоняет своего пышного господина на двенадцать: пелена искусственного света уличных фонарей освещает одинокие красные лавочки; протяжённые ели и сосны закрывают маленький сквер, где навечно покоится память о героях-земляках, участвовавших в обороне городов, селов и деревень, и проливших кровь на сытую ,от железной алой жидкости, землю. Сильно  здание вокзала рдеет от лоскута света, а его верхняя часть украшена колончатыми бежевыми узорами: полусферы перекрывают стрелы, несущихся к небосводу. Одинокий фонтанчик перестает хлыстать из своего источника, словно артерия человека или берёзы - он вовсе замолкает, оставляя пространство в округе девственным от любого шума. Единственное порочное, что прерывает тихую гладь вокзала - люди. Они суетливо мечутся к внутренней части советского сооружения, чтобы получить доступ к перрону и пройти на свой поезд, но перед этим совершают необычный обряд: садятся на синие стульчики в ожидании объявления нужного им движущегося состава, отдавая предпочтение удобному расположению своей плоти вдали от природных ненастий в виде теплой августовской ночи и мягкого ветерка. Когда из громкоговорителя сообщают о номере, люди, словно услышав выигрышные цифры в лотерее, спешат к выходу и переходят рельсовые пути.
Появляется случай, когда пассажирский поезд ещё не приехал, однако убегает грузовой: такое нередко встречается в области Урала, где спрос на перевозку людей и товаров равнозначен. Ветки берёзы, как уши у вислоухой собаки, свисают с ограждения; луна придаёт им болотный оттенок кинзы или водорослей.

 Удовольствие наблюдать за картиной прерывает тронувшийся товарный поезд, нагруженный каменным углём, нефтью и другими природными ресурсами, истощаемые человеческими руками и мировой жадностью экономических благ. Сначала слышится потрескивание колёс, а затем и всхлипывания рельс. Неизвестно, сколько лет служат товарные пути на пограничной территории между Европой и Азией, но, наверное, Транссибирской магистрали и прочим путям, служившим ещё в период монаршей власти, нужно обеспечить хороший осмотр на отсутствие язв и недугов. Сердце колется, когда слышишь протяжные металлические стоны между ударами состава и рельс, но этот звук не заставляет содрогаться, а вовсе - умиротворяет. Вагон летит за горизонт, набирая скорость и даже не видно, что нижняя часть как либо двигается - только левитирует по воздуху. Человек из далёкого прошлого принял бы это за длинную колесницу Перуна или же проявлением бесовских технологий. С нарастающим шумом и гамом, чувствуется умиротворение и странное желание соединиться с этим звуком ближе. Нотка заманчивого страха манит испытать тело на прочность, что невольно ноги подкашиваются в сторону дребезжащих рельсов. Кто-то назвал бы это  мысленным безумием или крайним отчаянием, однако такие состояния подкрепляются душевной неуравновешенностью. Желание достигнуть неизвестного себе чувства - того чувства, от чего и к чему старались убежать, что заставляло замирать сердца всех: от крестьянина до царя. Это смерть. Тихая и спокойная смерть. Такая же, как и у поселка, в полночь, когда младшая замужняя стрелка ковыляет за своим ожидающим господином.

Но мертво не только у вокзала ночью, мертво и за ним. Даже хуже - дальше от центра выглядит мертвым практически всё: и пятиэтажные хрущевки и брежневки, и дома культуры, и детские и спортивные площадки. Если доведётся посетить квартиру одного из домов, то, вероятнее всего, вы услышите шаркающие шаги за дверью, неосторожные шумы и медленно скрипучую дверь. Перед вами появится старушка, в обычной домашней одежде в виде, например, простого сарафана или платья. Самое выразительное и молодое на лице это будут глаза - даже со временем, они сохраняют свою свежесть и красоту сквозь морщины и складки. В них вы прочтёте старческую тоску и одиночество, ушедшее счастье, которое, как песок в часах, рассыпалось на дно, и вместо него появилась другая чаша - чаша до прихода смерти.
В молодости мы считаем дату нашего рождения, но в старости отсчитываем дни своей смерти. Квартира будет так же убита временем: мебель с занозами и следами царапин; обои, словно расстегнутая молния, будут висеть и привлекать неаккуратный глаз своей неопрятностью.

Можно разделить квартиры в таких "мертвых" местах на два типа: когда живущий в них человек умирает живым, а когда живёт уже мертвый. В первом случае жилье выглядит таким же старым, как и его хозяин, но вы можете ощущать уют и доброту здесь, как было это в детстве. Да, состояние оставляет желать лучшего, но владелец квартиры никогда не бросит свои домашние обязанности, ведь этот дом тоже был его памятью. Во втором случае... человек не хочет никак связываться жизнью с тем местом, где он живёт. Характер таких отстранённый и скверный - недружелюбный. Этому есть причины: потеря близких, любимого дела, желаний, и, наконец, самой жизни, точнее - её смысла продолжать.

И вот, ты стоишь на пороге трёх-комнатной квартиры и глядишь на спокойное её убранство. Часы мирно тикают на стене, когда стрелка бьёт двенадцать часов, но тебе нужно покидать это чудесное место, где ты проводил свои беззаботные месяцы летом, вдали от прогрессивной столицы. В последний раз обнимаешь бабушку, которая любила тебя и будет любить, невзирая на расстояние между вами. Тот же перрон, те же вислоухие берёзы и несущийся товарный вагон: всё это повторяется снова и снова, как ты покидаешь этот любимый тебе посёлок. Он нисколько не изменился за годы твоего взросления, но переполняет сердце куда большими чувствами, чем раньше, ведь ты меняешься, а он - нет. Посёлок советской эпохи так и будет глухо молиться в отдаленных хвойных лесах, пока, наконец, не затихнет полностью, покуда живы его жильцы советского времени. Они никогда не покинут свой дом, ведь это единственное пристанище, где чувствуют себя комфортно. Умрёт родина - умрут и они.

Ты снова вернёшься в громыхающую Москву, где тебя ждут друзья и развлечения, но там, в посёлке, ровно в двенадцать, когда пришлось покинуть посёлок, тебя будет вспоминать близкий человек, бескорыстно любящий и ожидающий твоего появления. Тяжело оставаться одиноким в своей квартире, когда там, далеко, живут дети и внуки, а ты, устремив взгляд на звездный калейдоскоп ночного неба, воздашь руки к богу, моля его о жизни близких. Здоровья, счастья, успехов им, но не себе.
Вот виднеются пейзажные окрестности Казанского вокзала. Это конечная точка путешествия. Ты снова забываешься в городских массах и несешься в свою обитель, продолжая работать. Пройдут месяцы и года, но память об отдыхе с бабушкой ты не забудешь никогда.

"Счастливая память о простой спокойной жизни сильнее, нежели услащенная и привыкшая к мирским наслаждениям реальность."