***

Истории, рассказанные жизнью
             Вася —Крася


 ... Мы , ребятишки, боялись его до дрожи в коленках. Стоило кому—нибудь крикнуть:"Вася—Крася идет!"—и всех нас  просто сдувало с улицы.  Спрятавшись во дворах, мы подглядывали в щелочки—прошел или еще нет. Подрастая, годам к шести, семи, мы уже не прятались, а сидели на заборах,  наблюдая, как он медленно идет по переулку в своем черном ватнике, с брезентовой  торбой на веревке через плечо. Один глаз был закрыт черной тряпкой. А другой вечно слезился, и он часто вытирал его ладошкой. Лицо мало походило на лица других людей, багровое,  бугристое, почти без губ оно внушало нам, маленьким, ужас Но это не мешало самым нахальным пацанам дразнить его,сидя на заборе:"Вася—Крася! Вася—Крася!"
 Самое страшное, что делал этот человек,—он поднимал руку и грозил  наглецу пальцем. Этот багровый скрюченный палец был для малолеток настоящим кошмаром.
 Если Вася—Крася шел по нашему переулку, мы знали— он   шел побираться  на  базаре. Где  жил  неизвестно,  мы только видели, что приходил он со стороны железнодорожного поселка.
А теперь представьте мой ужас, когда однажды, я встретила этого человека в доме своей кресной, к которой мама меня отправила за какой—то мелкой надобностью. Но больше всего я испугалась, увидев, как он вдруг  входит в наш дом! И привела его  сюда моя мама!
    Со страхом наблюдая, как она усаживает его за стол на кухне, как наливает борщ, как  подвигает тарелку с хлебом, я ничего не понимала.    А Вася—Крася, не снимая ватника,  ест суп и одновременно о чем — то с мамой разговаривает.   Помню только ,что голос у мамы был веселый, и значит ей было не страшно. Чего не могу сказать о себе. Смотрела я на него  из-за  печки. Особенно  жутко становилось, когда он изредка взглядывал на меня  и как будто даже улыбался.
 Доев суп, он аккуратно сложил в торбочку оставшийся кусочек хлеба, а потом еще и те полбулки  с куском сала, что мама приготовила  ему с собой.
 Когда  Вася—Крася ушел, я ,осмелевши, спросила маму зачем она пустила в дом этого страшного человека.
  —Да потому, что  знаю его с детства, росли вместе, жили по соседству.. Потому, что он работал на железной дороге, как и твой отец.
А потом  его на фронт призвали.   
Это его война так изуродовала, доча,  горел он в танке, вот тогда и глаза лишился, и руки скрючило, и лицо в шрамах.А ведь симпатичный был парень...
 А ты  запомни,  никогда не суди о человеке не знавши,..—закончила она.

 Рассказала я тогда ребятишкам на улице про   настоящего Васю—Красю, да только вскоре  больше мы его в нашем Коммунальном переулке больше не видели.
 Я  так и не узнала  имени - отчества этого человека,    но история его сидит в памяти занозой,  и колет стыдом.  И возраст мой малолетний выходит не в оправдание , не знаю как другим.
Не судите, да не судимы будете.