12. Недоумение и бездумье

12. НЕДОУМЕНИЕ И БЕЗДУМЬЕ.  Гибель Юрия Всеволодовича автоматически возвела в ранг великого князя владимирского его брата Ярослава, который по одним данным переждал нашествие в Киеве, а по другим – отсиделся в Новгороде. Когда новый государь явился к владимирскому пепелищу, он нашел там не выжженную пустыню, а отстраивающиеся города, села и русский народ, вовсе несклонный платить дань каким-то там монголам. Период всеобщей растерянности, названный летописцами «недоумение в людех», на севере Руси, население которой было преимущественно сельским, прошел довольно быстро. Жизнь входила в привычное русло, и люди, оплакав родных и близких, постепенно приходили в себя, радуясь новому спокойствию. Вместе с Ярославом вернулись домой и его младшие братья Святослав с Иваном. Где эти парни ховались, точно не известно, но им тоже удалось выжить. Повелев придать земле всех павших, Ярослав сел во Владимире, утвердив за Святославом Суздаль, а за Иваном – Стародуб.

Рязанский князь Ингварь, укрывшийся от нашествия в Чернигове, начал восстанавливать свои города уже в декабре 1237 года, сразу после того, как татары покинули пределы его княжества и ушли к Владимиру. Правда, Старая Рязань так и не возродилась к жизни. Новой столицей со старым названием стал Переславль-Рязанский, располагавшийся в 60 километрах вверх по Оке. Из всей рязанской княжеской династии после ухода степняков уцелело лишь два человека.

1238 год прошел для Руси спокойно. Всем, включая и самих монголов, пришлось зализывать раны и восстанавливать довоенный статус-кво, одним в лесах, другим в степях.

В 1239 году Русь подверглась новому удару, но на этот раз - с запада. Смоленское княжество, счастливо избежавшее татарского погрома, было атаковано литовским князем Миндовгом, который, не рассчитывая на противодействие истребленных монголами владимирских дружин, захватил часть полоцких, турово-пинских и смоленских земель. В завоеванных волостях Миндовг устраивался по-хозяйски и надолго, а потому появление Ярослава Владимирского с довольно мощным войском стало для него полной неожиданностью. В яростном полевом сражении русские навешали литовцам все, что не смогли навешать татарам, и вышвырнули их из своих земель.

Перебравшись на север, Ярослав совершенно забросил Киев, который с недавних пор был уже не так привлекателен, как в былые годы. Впрочем, когда Михаил Всеволодович Черниговский, оставив Галич на своего сына Ростислава, самовольно пересел в опустевшую южную столицу, Ярославу это не понравилось. На то, чтобы отбить у самовольника Киев у него не хватало войск, но досадить своему недругу он все же мог. Северные полки ворвались в Южную Русь, обчистили несколько городов, захватили в Кременце жену самого Михаила и, согнав со всей округи толпу пленников, угнали их на расселение в Суздальскую Землю, которая после нашествия Батыя испытывала вполне понятные демографические затруднения.

В том же году Михаил Киевский лишился Галича. Даниил Волынский явился к бывшей своей столице с полками, и галичане без сопротивления открыли ему ворота. Сын Михаила, Ростислав, бежал в Венгрию.

Таким образом, Рюриковичи, не желая утруждать свой мозг размышлениями и выводами, продолжали жить так, будто бы ничего на самом деле не произошло, и ни им самим, ни их княжествам никто и ничто больше не угрожает.