Аксакал

   - Уважаемый следователь по особо важным делам, они собирались... - не знаю, были ли они нацистами или скинхэдами - изображения свастики я по крайней мере ни у кого не видел - они собирались в баре рядом с качалкой и по обыкновению обсуждали там или свои дела, или футбольные матчи, но чаще всего состязались в боксе или боях без правил.

   Однажды, услышав едва доносившиеся приглушенные стоны из подворотни за этим заведением - местом их постоянного прибежища, я увидел лежащего рядом со скамейкой совсем уже пожилого человека в полосатом халате. Тогда же я про себя его и назвал - Аксакал1 Он-то мне на одного из них и указал, после того, как я вызвал ему "скорую помощь". И этот уважаемый пожилой человек дошел вместе со мной до улицы, где они сидели.

   - Тот меня много раз ударил. Эх... возраст... Все этот возраст... Помню, в молодости был все время у меня кинжал... и никто... не мог безнаказанно ничем мне никакую обиду... помнили все, знающие меня, крепко помнили тогда, в те уже теперь ставшие совсем далекими годы о нем!

   А тем, кто меня еще плохо знал, рассказывали о этом моем кинжале... разящем всегда наповал, чтобы знали... и уважали... а теперь, смотрю... отбилась совсем от рук молодежь... а я уже и вовсе стал совсем старик.

   Умирать пора. Отжил уже свое...

   ... - Не переживай!.. Есть еще уважающая старших молодежь. И он за тебя ответит... Мне!.. Или пусть будет запятнана навеки, если это не так, и справедливое неминуемо возмездие не свершится, не пройдет, моя честь!

   Наконец... но сначала поговорю и все о душонке его подленькой и ничтожной, поднявшей руку на старика узнаю!...

   ...А потом уже он не уйдет от кары, вполне справедливо заслуженной им!

  ...Когда я из больничной палаты уже уходил, то оглянувшись, увидел слезы на щеках скрюченного и уже не смотревшего на меня старика.




   И вот настал тот момент, когда мы остались один на один с этим много раз бездушно ударившим старика человеком. Вначале, решив бежать, он вскочил было со стула в той комнате, куда, хитро выманив из бара, я его привез, обещая совсем недорого продать новые боксерские перчатки, но я ожег его почти сразу же ударом тесака, длинно, глубоко рассекшим его лоб.

   - Сядь! - тихо, веско и повелительно сказал я ему. - И запомни, что каждый раз, когда ты будешь вставать со стула, я буду бить тебя острым, как лезвие, оружием, и никто не перевяжет тебя до тех пор, пока наш разговор не закончится, и я не узнаю от тебя все, что мне сейчас требуется.

   Для меня это важно!..

   ...Зачем ты бил старика, уважаемого человека, по немощи лет уже слабого?

   - Я принял его... за нищего... за какого-то грязного бомжа, лишь портящего своим присутствием наш район.

   - Что ты знаешь о старости? И что из того, что он приехал из тех мест, где по не зависящим от него обстоятельствам теперь трудная жизнь? И халат он одел такой, какие носили еще в стародавние времена его деды, помня о них... потому что у него в старости осталась... одна только память...

   ...А дети его погибли во время войны, и оставшиеся внуки еще по независящим от него обстоятельствам некоторое время не могут к нему приехать, чтобы быть рядом с ним...

   Он прожил долгую жизнь, много видел, в отличие от тебя, и у него есть мудрость и опыт... А сейчас он немощный, и ты пользуешься тем, что его родственников нет сейчас рядом с ним, и некому тебя, поэтому, вовремя поставить на место. Смотри... ты можешь умереть...

   Но он не рвал на себе волосы от хоть и запоздалого, но осознания своего недостойного мужчины поступка. Не падал на колени, прося о пощаде, зная, что был не прав. Не защищался горячо, пусть и ошибаясь, но доказывая, что был прав. Его грязные глаза были полны лишь отвратительного, даже, как показалось мне, какого-то нечеловеческого, отталкивающего почти животного, или даже и вовсе животного...  страха. Я отшатнулся от них... такое неодолимое было у меня ощущение, как будто я, почувствовалось, нечаянно наступил тяжелым походным ботинком на змею и раздавил ее рядом с головой! И встретился с ее мутным, неспособным на человеческие чувства взглядом!

   Мне тогда стало нестерпимо тошно, и не в силах уже удержаться от внезапно охватившей всего меня ярости, этого человека, не уважающего старости, я тогда убил! Так и было все, так приблизительно все и произошло, многоуважаемый следователь по особо важным делам!