Карелия 1975. Часть 5

На фото: Сауна на турбазе Косалма.
Фото автора дневника.

26.07.1975 Суббота.

"...Хорошо на острове Песчаном,
Если будешь трезвым, а не пьяным.
Ну а если что-нибудь случится,
От простуды можно полечиться."

Кайфуем на острове Песчаном второй день. Купаемся, ловим рыбу, варим уху.
С утра по солнышку постирали. Я и Серёжкину майку выстирала, как походная
жена.

Пока вещи сохли, мы купнулись, погрелись на солнышке, посплетничали про
инструктора, отчего, мол, он такой сердитый, в "малиннике", но все себя блюдят.
Да и одними песнями женщину не возьмешь, тут без ласки не обойтись.

После завтрака поплыли с девочками - киевлянками на остров Женский, но
началась гроза и мы, едва успев окунуться - какое купание, когда молния
сверкает - поплыли вдоль бережка обратно. К дождю мы были уже
у палаток. Танюши уютненько устроились в палаточке, затащили все вещи.
Начался сильный ливень.
- А где Серёжа? -  спросила я.
- Вроде бы стирает где-то.
- Господи! в такую грозу?
Скоро возле палатки раздался жалобный Серёжкин голосок: "Пустите меня".
У него в руках, действительно, был ворох мокрого белья, и сам он был весь
до ниточки мокрый.
- Батюшки, да у тебя сегодня никак стирка большая, - засмеялась я.
- Уже начал, не хотелось бросать.

Он втиснулся между нами и прижался ко мне, весь мокрый, но чистенький
от воды и дождя. Под шум дождя мы чудесно поспали. А к вечеру распелись,
репетировали свои частушки перед вновь прибывшей группой, даже
потанцевали под собственное "ля-ля". Посидели хоть у костра.

27.07.1975 Воскресенье.

Что бы мы ни делали в этот день, как бы тяжело нам ни было, мы жили тем,
что вечером нас ждёт баня в Викшицах и банкет. То есть можно уже
расслабиться. Мы чувствовали, что поход подходит к концу. Вроде бы
отдохнули, одичали достаточно, но прошедшего всегда жаль, да и сдружились
мы, сроднились в этом походе.

Плыли по Сандалу до Сапохи и слушали "с добрым утром" по Серёжиному
транзистору, потом ехали на попутке до "Кивача", как селёдки в бочке,
полазили по водопаду, а затем шли по заповеднику до деревни Викшица.
Это была последняя "ишачка" по жаре.

"...Сразу все закончатся страданья
Если будет в Викшицах нам баня.
Станет жизнь и вовсе неплохою
Если будем вечером с ухою..."

Баня по черному. Рассчитана баня, по-видимому, на семью. Небольшой
предбанничек. Раздеваешься, и входишь сразу в парилку. Возникает вопрос:
"А где же мыться?" Оказывается, в предбаннике. Намыливаешься и ныряешь
в озеро.

Ребятам нашим хорошо. Их мало. Им всегда в первую очередь мыться. Только
они отплыли к бане, мы сразу же начали собираться и вслед за ними поплыли
на тот берег.  Подплывая, мы увидели наших голеньких ребят. От бани они
бежали по мостику и ныряли в озеро.

Нам деться было некуда, мы плыли прямо на них. Причалили. Наш Виктор
стоял возле бани, одной рукой прикрывая тазиком своё добро, а другой
размахивал и кричал нам: "Девочки, спрячьтесь куда-нибудь, дайте нам
помыться!"

Мы встали за стог и наиболее решительные подглядывали, скоро ли
они там. А Вероника наша изображала инструктора. Прикрылась рукой,
будто держит тазик, и говорит: "А Виктор-то каков! Девочки, спрячьтесь!"
Мы покатывались со смеху.

Народу в этой деревеньке было мало. Но парни взрослые уже собрались возле
 бани, спокойно сидели на лавочке у дома напротив и глазели на нас, пытаясь
даже заговорить с нами, откуда мы, мол и т.д.
- Девчонки, вот и зрители,- смеялись одни.
- Да чёрт с ними, пусть хоть на голых москвичек посмотрят.

А мне было на всё это наплевать. Лишь бы мне дали вымыться. Пускай смотрят,
если интересно, тем более они привыкли к таким картинам, а мы их больше и
не увидим.

В парилке было тесно. Кто лежал на лавке и хлестался веником, кто тут же
мыл голову, кто тёр другому спину, в общем, полная неразбериха. Воды
горячей было немного и такая мягкая водичка, что смываться приходилось
в озере. Серёга приготовил нам венички.

Озеро огромное. Плыви сколько хочешь. Райское блаженство, ни с чем на
свете не сравнимое.

После баньки нас ждал стол. Всем выдавали по глоточку вина, а у нас даже
пива бутылка сохранилась. Распили экипажем, инструктора тоже угостили.
Банкет выдался на славу. Остров дрожал от нашего шума. Отыскали
по транзистору музыку, плясали, анекдоты рассказывали экипажами.

Когда мы распили пиво в палатке, уже после бани, и стакана вина, по всему
телу разлилось такое блаженство, приятная хмель, тело расслабилось, не
хотело двигаться. Я растянулась на матраце в палаточке и закрыла глаза.

В палатку влез Серёга.
- Наташ, ты чего?
- Ой, Серёжка, я балдею. Не могу лишний раз пошевелиться. Расслабилась.
Так хорошо.

Он подвинулся ко мне, поцеловал.
-Наташ, ну пойдем к столу. Картошку сварили. Поедим, посидим. Наташка,
ну пойдем. Все уже собрались.
- Ну хорошо, Серёж, сейчас иду. Дурачок. Я же не собираюсь лежать здесь
весь вечер, пять минуточек только.

Дорвались мы до полного отдыха в этот вечер и заговорили о конце похода.
Кто-то вдруг воскликнул: "Ребята! А поход - то кончается!"

Уже наступила ночь, а мы всё плясали. Девчонки раздобыли в деревне молока.
Мы с Анечкой налили себе кружку молока и отправились купаться. Поплавать
ночью в озере, вместе с отражающимися в нём луной и звездочками, а потом
выпить настоящего деревенского молочка — мечта!

Танечкам оставила по глоточку, они уже спали в палатке, Серёга плясал.
Коленца выдавала Лариса, завлекая каких-то ребят в тельняшках, наверное
из соседней группы.

Утром мне тоже удалось купнуться перед дежурством. В Викшице мы дежурили
второй раз. Наступил коварный день, который принёс нам неожиданное
испытание.

Итак, 28 июля 1975 года, понедельник.
С утра я разозлилась на Серёжку. Притащил тяжелые вёсла. Поменялся с
девчонками.
- Они слабенькие, а вам всё равно,- говорит.
О своём экипаже он не заботится. Мы сами и палатку ставим и лодку
разгружаем, нагружаем и гребём, наконец. А он всем помогает, всем, только
не нам.

- Мужиков мало,- только и слышишь в ответ на возмущение, или:
- Бунт на корабле!
Эти проклятые вёсла так меня взбесили, попытались мы поменяться,
но ничего толкового не вышло.
- Чем вам не нравятся весла? Для мужика - самое нормальное.
"Вот и греби ими сам", - хотелось мне крикнуть. Но я не крикнула и не сказала
ничего, я гребла сама, гребла, не меняясь. Девчонки по очереди садились за
вёсла, говорили Серёжке: "Серёж, ну смени Наташу!"
- Нет, - резко отвечала я, - упрямо разрезая вёслами воду. У меня возникло
желание: как можно больше устать, усталостью убить кипевшую во мне злость
на Серёжку.

Плыли мы по Пертозеру. Скоро должны доплыть до волока. "До волока я,
наверное, не дотяну, придётся меняться", - думала я. Между тем навстречу нам
двигалась тёмная туча. Вдали сверкали молнии, гремел гром.
- Ну вот, сейчас свернём к берегу, - думалось мне, - я и отдохну.

Но отдохнуть не пришлось. Инструктор плыл и плыл посредине озера, и когда
начали сворачивать к дальнему берегу — было уже поздно.

Шквал налетел внезапно. Подул сильный ветер, и озеро разбушевалось.
Поднялись большие волны, они отбрасывали лодки назад, не давая им плыть
к берегу. Вокруг стало темно.

Со всех сторон сверкали ломаными линиями страшные молнии. От них
никуда не спрятаться, они зловеще смеялись над моим паническим страхом.
Этих волн я боялась меньше, чем жутких огненных молний.
- Гребите, - кричал Серёжка.

Мы с Танечкой гребли против ветра изо всех сил, но лодка к берегу не
продвигалась и плясала на волнах. У меня совсем не было сил. Я гребла почти
весь день не отрываясь и теперь я могла только судорожно вцепиться в весла,
чтобы их не вырвало у меня из рук. Усилия ни к чему не приводили. Мы с
Танюшей безнадежно махали вёслами.

Хлынул колючий дождь. Все лодки разбросало, и мы в одиночестве боролись
со стихией. Меня преследовала мысль, что молния вот-вот разнесёт нашу
лодку в щепки. Берега совсем не стало видно.

Здесь появилась мысль: "Неужели здесь? Неужели здесь мы и канем?... Танечка
вела себя мужественно. Она боится воды, плавает не очень хорошо, но смелость
придала ей сил и в меня она вселила надежду.

Вторая Танюша, сидевшая с Серёжей на корме, вдруг упавшим голосом
проронила: "Там лодка перевернулась..." Серёжка скомандовал: "Плывём к ним",
мгновенно развернулся, и нашу лодку понесло прямо на плавающих на
спаспоясах наших людей.

Тёмное небо, тёмная вода, в которой барахтаются люди, вселяло в нас какой-то
ужас. Но наши держались, крикнули нам: "Ловите рюкзак!" Но до рюкзака ли
тут? Волны понесли нас к берегу. Берег далеко, но по волнам идти не тяжело,
они несут сами.
- Куда вы гребёте? - кричал Серёжка,- там люди тонут, а мы бежим?
- Серёжа, ради бога, там инструктор с ними. Нас-то пожалей, мы ведь тоже
можем перевернуться!, - умоляли мы его.

Я окинула взглядом лодку: 3 спасжилета, а четвертый где-то под
рюкзаками! О, не дай бог перевернуться!... Меня раздражало поведение
Серёжки - его хвастовство это, его жажда подвига.
- А где у нас спасательные пояса? - спросила я.
- Подожди ты, не до них! - крикнул Серёжа.

Мне казалось, если бы шторм продлился дольше, силы бы совсем меня
покинули. Но тучи промчались.

Озеро стало понемногу успокаиваться, и скоро стало таким кротким  и тихим,
что не верилось в ту жуть, которую мы испытали. Только наша усталость,
подавленность какая-то, утонувшие вещи и наши мокрые,  и жалкие
"утопленники" делали реальным, недавно пережитым событием минувшую
бурю.

Больше всех пострадала наша супружеская пара, молодожёны Лёня с Галей,
непонятно почему взявшие в поход и оставившие в рюкзаке золотые кольца,
деньги. Золото, как известно, всегда тянет. Потонули и Сонины французские
трусики. Оставшийся вечер и следующий день бурно обсуждались эти события.

На ночёвку мы причалили на один из островов, где стояла группа Зины.
Они помогли нам тёплыми вещами, и на их костре мы быстро сварили ужин.
В эту ночь очень тщательно размещали пострадавших. Две палатки намокли,
спать в них было нельзя.

Серёжа ушел к Коле, Коля к инструктору - все перемешались, а к нам было
решено поместить Галю. Серёжа все волновался, чтобы мы её согрели и
приютили.

Я даже не успела погрустить без Серёжи, тем более он меня сегодня раздражал.
Гребля "до усёру", пережитый шторм, и ко всему ещё дежурство, свалили с ног.
Как только я влезла в палатку, ощупала девчонок - все ли на месте и не холодно
ли Гале - закрыла палатку, но в спальник влезть уже не могла, притиснулась
к чьему-то тёплому, наверное, Галкиному плечу, и сразу же уснула, как умерла.

Утром Серёга спросил нас, как нам спалось без него.
- А тебе, Серёж?
- Я так хорошо выспался. У нас никто не шевельнулся в палатке, как легли все,
и до утра.

Этот мёртвый сон всего лагеря имел свои последствия. Беда ведь не приходит
одна. На рассвете нас обокрали: стащили у Валентины из Одессы кинжал
немецкий - подарок мужа.

Весь поход он висел у неё на поясе, и вот только вчера отдала дежурным:
ножи утонули казённые во время шторма. У Серёжки пропал фотоаппарат.
Искали все, решили, что исчез вместе с кинжалом. Я уже утешала, утешала
бедного Серёженьку, потом фотоаппарат нашёлся у Коли в рюкзаке.

29.07.1975 Вторник.

С утра начались дебаты, споры, ссоры с инструктором. Много выступала Люда -
это её хобби.

Мы ушли с Аней купаться. Любовались рыбками, собирали землянику. Её здесь
так много. И почему мы недолго останавливаемся на островах, где много ягод?
На Песчаном два дня проторчали. А здесь, где всё красно от земляники, опять
вынужденная стоянка.

Наш поход подходил к концу. Последняя ночка, а завтра в 3 часа дня - база и
баня.

Плывём по тихому Пертозеру. Далее знакомый волок. Навстречу байдарочники
несут вдвоём свою лодочку, а мы 15 человек волочим. Смеются они над нами:
"Вы что, в одной лодке все плыли?"

Последняя стоянка цивилизованная. Стол общий со скамеечками, у костра есть
где посидеть. Разгрузили лодки, отправились отдавать дань природе и за
дровами, напали на малину.

За ужином Танечка заявила, что мы Гале "отказали от места" в палатке. Мы
возмутились, разыскали Галю, спросили, в чём дело.
- Нет, девчонки, просто я с Серёжей поменялась. Он сказал, что к вам хочет,
говорит, мол, хочу спать с экипажем. Да, последнюю ночь он хочет провести
со мной. И я тоже этого хочу.

Мы долго сидели у костра, киевляночки очень хорошо пели,
разоткровенничались мы что-то. Перепели все песни, пока костёр не погас.

Все пошли спать, а мы с Таней - рыбачкой в последний разочек решили
поплавать в Кончозере ночью. Озеро было неспокойно, далеко мы не
заплывали. Поговорили с ней за жизнь.

Луна не светила, я даже не сразу нашла свою палаточку. Влезла и, дотронувшись
до Серёжи, спросила: "Это моя палатка? Кто это?"
- Я, - тихо ответил он и, обняв меня, уложил рядом.
Ах, Серёжка, Серёжка. Весь поход я каждую ночь получала твои ласки. Спасибо
тебе, Серёжка...

30.07.1975 Среда.

Жарко с утра. Тело моё уже омыто после сна свежей чистой водичкой и греется
на солнышке. Как неохота укладываться, солнце такое ласковое. Меня девчонки
уже прозвали "Нимфой". Чуть минута свободная - сижу голая на камушке.
Сегодня даже гимнастику делала, следя за отражением своим в воде, перед
заплывом.

А мне одежда вся эта в тягость стала, как кожа лягушачья. Сброшу - и
наслаждаюсь. Потом натяну олимпиечку и трико на голое тело и хожу в этой
шкуре, как в скафандре.

Прощай, матушка-природа! Отдохнули мы от цивилизации, надышались
ароматом твоим, полюбовались твоей сказочной красотой. Будем живы -
прилетим ещё в твои владенья, окунёмся в твои живительные озёра.
Карелия! Страна голубых озёр. Вот и увидела я тебя. Вот и полюбила навек
эти райские кущи. Что-то грустно с тобой расставаться...

"Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома,
Снова между нами города,
Взлётные огни аэродрома.

Здесь у нас туманы и дожди,
Здесь у нас холодные рассветы,
Здесь на неизведанном пути
Ждут замысловатые сюжеты.

Надежда - мой компас земной,
А удача - награда за смелость.
И песни довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.

Ты поверь, что здесь издалека
Многое теряется из виду,
Тают грозовые облака,
Кажутся нелепыми обиды.

Надо только выучиться ждать,
Надо быть спокойным и упрямым,
Чтоб порой от жизни получать
Радости скупые телеграммы.

И забыть по-прежнему нельзя,
Всё, что мы когда-то не допели,
Милые, усталые глаза,
Синие московские метели.

Снова между нами города,
Жизнь нас разлучает как и прежде,
Светит незнакомая звезда,
Светит, словно памятник Надежде"

Красивым строем мы возвращались на базу. Встречали нас традиционным
компотом. Ждало меня здесь и письмо от мамы. "Доченька моя, здравствуй!
...Очень жду тебя." Все домашние новости. Душа моя покинула отдохнувшее
тело и улетела домой, к мамочке.

Что было потом? Была чудо-банька! Сауна! Бар. Танцы до упаду. Встречали
рассвет на горе "Сампо". Обменивались адресами, пили ключевую воду из
колодца.

А 31.07 меня провожали. Уезжала я с киевлянками и с Ритой и Валентином.
Серёжа улыбнулся мне на прощанье, попросил прислать что-нибудь из снимков.

Рита с Валентином у меня переночевали, а утром 2.08 уехали в Ульяновск.
От них я уже получила драгоценные фотографии, на которых мои Тани и
Серёжа мне дружно улыбаются.

Вот и ещё одна поездка укатила в прошлое. Теперь это память и обрывки
воспоминаний. Пробежала уже половина месяца, пока я что-то накарябала
про поход. За это время накопились ещё новости, но о них можно сказать
в двух словах.