Глава 16

В окно бьётся январская, снежная с песком, буря. Она колючая и морозная рвёт лучи фонарного света, Вадим смотрит в пустое тёмное окно – сорок лет, юбилей и, никакой радости, одна тоска и одиночество. Он сейчас находился в той поре, когда не ушла ещё сила молодости, но ею уже управляет мудрость прожитых лет. Стоя у окна он затушил сигарету, вернулся к столу, сел, безразлично глянул на бутылку коньяка и маленькую наполненную рюмочку, пить в одиночестве не хотелось ещё и потому, что одолевали тревожные мысли. Он задумчиво взял со стола газету, перевернул страницу, опять остановился на статье Горбачёва, читая её уже нет первый раз и с недоумением задавал себе вопросы: «Какая демократия? Её, что уже, у нас нет?.. Социальные блага? Они тоже имеются, причём самые, что не на есть лучшие! Рыночные отношения? А, кооперация, это что, не рыночные отношения? И, что за фермерство? Оно тоже существуют, а зачем колхозы, совхозы убирать? – Каша какая-то… А, ракеты стратегического назначения, их зачем же уничтожать? Танки… Что за перестройка такая?! Чего перестраивать, когда всего полная чаша! Чушь собачья, что за игры?
Окончательно запутавшись в вопросах, к самому себе, досадно отложил газету. Взглянул в потолок – ещё этот странный сон, приснившийся ночью: - какая-то женщина, просила, настойчиво всю ночь, позаботиться о мальчике: «- он же один,» - говорила она. «Что за женщина? Что за мальчик?» Вадим тряхнул головой, поднялся с дивана, на тумбочке с телефоном, взял ученическую тетрадь, авторучку, вернулся к столу, сел и не спеша стал писать письмо Сеньке. Много ему никогда не писал, да и сам Сенька – на одно ответит, на два промолчит. Сейчас возникшие вопросы переадресовал ему. Всё-таки работает в гараже обкома и знает, возможно больше и лучше газетных очерков. Дописав письмо улыбнулся озорной мысли и дописал, как писал когда-то из этих же мест: «как там Вика?.. О ней ты совсем ничего не сообщаешь.» - Запечатав письмо, быстро нацарапал адрес и отложив его в сторону, взялся за рюмку и с удовольствием опрокинул её в гортань. За тем из бутылки опять, не спеша, наполнил рюмку и опрокинул её во след первой, и тут же закурил сигарету. Прилёг на диван, по удобнее подоткнул, под голову подушку, наблюдая за сизой струйкой дыма, сказочно вьющейся к потолку. И в этой струйке приятно всплыл образ Аллы, её фигура в светлом окне, куда он почти каждый вечер, подглядывал, как мальчишка. Их дома стояли напротив и как в песне пелось – наши окна друг на друга смотрят вечером и днём и, это только тогда, когда не было запланированных встреч. Вадим отключал у себя свет и подходил к окну, подолгу смотрел в светящееся окно Аллы – как она ходит, что делает? А, когда ложилась спать, свет не гасила, красиво раздевалась, будто чувствовала, что он за ней наблюдает. Насладившись её стриптизом, его мужская фантазия рисовала восторженные картинки, от которых на следующий день он свирепо издевался, в хорошем смысле этого слова, над её прекрасным телом. Даже сейчас, от этих воспоминаний, дерзкий вымпел готов был вспороть пуговицы собственной ширинки… И с вожделением подумал о том, что хоть не мало имел женщин на своём веку и тех, кого имел, не находил в них той сладкой изюминки, которую дарила ему Алла и, лишь единицы были способны, как Алла, одаривать его восхищением. Причём, эти способные женщины, каждая по-своему, была хороша! Но Алла была той мудрой женщиной, которая чувствовала острее всех остальных, желание или не желание своего мужчины и умело подстраивалась под эти желания или не желания. Но в одном она была права, выдвигая своё желание, от через-чур, любви-обильных поединков.
-  Предохраняться надо…- Говорила она.
-  Зачем?
-  Без любви дети растут сиротами.
Вадима никогда не интересовала беременность женщины, за исключением единственной Татьяны, после неё, он никогда не задумывался над этим вопросом, эгоистично полагая – будут дети, хорошо! Не будут – Ещё лучше! И только сейчас, Мысли Вадима, сладко блуждавшие в пепельном облаке кучерявого дыма, приземлилось, возвращая его в реальность. Он вдруг с горечью осознал, что всё то, что было у него с Аллой, пришло к ним слишком поздно. Сорок лет, а сколько ему ещё осталось, после сорока?.. Сейчас он подумал, что не разглядел, не понял, всю ту потрясающую нежность к нему Аллы и только поражался как она быстро менялась по отношении к нему, лишь только разделив с ним постель – становилась ласковой, нежной, не говоря о чарующей близости, где она была мягкой в движениях, с тихим, нежным воркующем голосом, как любящая мать к своему первенцу. Его мысли прервал звонок, Вадим досадливо затушил сигарету и с раздражением пошёл открывать дверь. Распахнув её настеж, оторопел… Перед ним стояла улыбающаяся Алла.
                ***
Чистая, свежая, как родниковая вода, искрилась её улыбка. Она была в шинели, подпоясанная портупеей, в погонах майора медицинской службы, с маленьким чемоданчиком в руках.
-  Ты?! – Растеряно произнёс Вадим.
-  Да я, не ожидал?
Вадим всё ещё оторопело и с недоверием смотрел на Аллу.
-  Может предложишь мне войти? – С прежней улыбкой спросила она.
-  Да-да! – Спохватившись воскликнул Вадим, - представляешь, только-что думал о тебе и, нате вам – ты, собственной персоной! Прости, растерялся.
-  Ты один?.. – Спросила она с настороженностью, проходя в прихожую.
-  Один-один! Позабыт, позаброшен… - Засуетился Вадим, всё еще радостно разглядывая Аллу.
-  Ну мало ли, мужик ты одинокий… - Мельком бросая взгляд на вешалку, ответила она.
-  Ты откуда вообще взялась?! – Наконец, опамятовшись, спросил Вадим.
-  Из Улан-Батора, еду в союз на новое место службы, а сюда завернула с пакетом для штаба полка.
-  Тебя, что за место фельдсвязи командировали? Да раздевайся ты! – Радостно засуетился Вадим, - шинель, вот сюда, на вешалку, ушанку тоже, сапожки можешь не снимать. Я сам сниму… - Он с улыбкой перехватил её чемоданчик, спросил:
-  Давно приехала?
-  Я только-что с аэродрома, прилетела самолётом, не прогонишь?
-  Что за ересь?! Проходи, я так рад! Ты уже майор…
-  Да, присвоили перед самым отъездом, месяц всего хожу, а в общем-то я в отпуску.
Она прошла в комнату, расстегнула две пуговицы на комсоставской гимнастёрке, присела на диван, потирая с мороза руки и оглядывая комнату.
-  Как ты узнала, что я ещё здесь? – Спросил Вадим, быстро накрывая на стол и перехватывая взглядом, её судорожное движение, - замёрзла?
-  Немного. У тебя есть горячая вода?
-  Есть. Конечно есть!
-  Я бы хотела принять душ…
-  Не вопрос. – Вадим прошёл в ванную, включил воду, вернулся в зал, - так ты мне так и не ответила…
-  Это военная тайна. – Улыбнулась Алла.
-  Ну да. Про пакет сказала без тайны, а как узнала, что я здесь – тайна…
-  Да всё очень просто, позвонила в полк и по интересовалась, удовлетворён?
-  Молодец! Ты просто не представляешь, как я рад, - искренне отвечал Вадим, перемещаясь по комнате, уставляя стол холодными, десертными закусками.
Алла смотрела на Вадима тёплым и мягким взглядом из-под ресниц, трогательные мысли волновали её: «Какой ты интересный, словно ребёнок! С неподдельным, детским восторгом, совершенно не похож на моего покойного мужа, с которым, в разговоре нужно было подбирать слова. Он был взрывным, ты добродушный и чист, как мне кажется, как слеза! Счастлива будет та женщина, которую полюбишь ты… - Нет-нет, я не строю в отношении тебя никаких планов… Я просто чувствую потребность в общении с тобой, с удовольствием дарю своё тело, не думая ни о чём. Боже мой, как удивительно легко и надёжно с тобой!..» Её мысли прервал горячий поцелуй Вадима. Оторвавшись от её губ, он капризно произнёс:
-  Я, здесь изливаю тебе душу, а ты как бы отсутствуешь и, я целых лишних пять минут, говорил в пустую, о чём ты думаешь?
-  О тебе.
-  И, что?
-  Так, разное…
-  И, всё же, поделись.
-  Какой ты любопытный!
-  Да, вот так!
-  Знаешь, моя жизнь теперь изменится…
-  Это как?
-  Я возвращаюсь в союз и скорее всего буду увольняться из вооружённых сил и, вообще, черти, что творится в армии, кошмар! Да и погоны, до чёртиков надоели! – Она ласково провела ладонью по его щеке, добавила:
-  Хотелось бы погостить у тебя, ты не против?..
-  Мне даже не удобно отвечать тебе, могла бы и не спрашивать.
Она улыбнулась, поцеловала Вадима в щёку, а его руку положила себе на колени.
Всё надоело, - говорила она, - так хочется быть просто бабой, а не жертвенной дичью в полевых условиях…
-  Не понял, - отозвался Вадим, целуя озябшие её коленки.
-  Прости, но скажу откровенно, не хочется быть офицерской подстилкой… - Она открыто посмотрела Вадиму в глаза, на его озабоченный вид, повторила:
-  Прости, я просто подумала о своём праве на женское счастье, о той постоянной необходимости дарить единственному свою любовь. Прости, ты удивлён?..
-  Нисколько! – Вадим обнял и прижал к себе её ноги, - это право каждой женщины и если бы ты не отказалась, я бы сделал тебе предложение, ты согласна?
-  Смотря какое…
-  Стать моей женой, - он слегка отодвинулся от её ног и в ожидании посмотрел ей в глаза.
Она хлопнула ресницами, спросила:
-  Можно я подумаю?..
-  Долго?
-  Пока принимаю душ.
-  А, можно я с тобой?..
-Хитрый какой! До свадьбы нельзя… Засмеялась она, освобождаясь от рук Вадима и быстро направляясь в ванную.
А, Вадим, со всей очевидностью понял, что окончательно запутался в её чёрных волосах и таких же глазах, в потрясающем взмахе ресниц.   
…Обнажившись в ванной, Алла оглядела в зеркале белизну своего стройного тела и осторожно ступила в глубину жаркой воды. Ополоснула лицо, ещё упругую, красивую грудь и стала намыливать голову. Мылась долго и основательно, ощущая, как холод покидает её озябшее тело. Охнув она окунулась с головой, продолжая наслаждаться новизной уюта и водных процедур. Она вынырнула, отфыркиваясь, сгоняла руками с волос и лица мыльную воду, за тем блаженно вытянулась в ванной и, в сладкой неге подумала о невероятных мгновениях в объятиях фантастического мужчины. Её мокрые волосы тяжело раскинулись по воде, она подобрала их, села и склонив голову на бок, отжала. Осторожно поднялась, нагнулась сливая воду, снова выпрямилась и взяв махровое полотенце, принялась вытирать голову и тело, наслаждаясь его чистотой. Растеревшись, вернула полотенце на место, извлекла из пенала расчёску и стала, не спеша, расчёсывать волосы, критически разглядывая своё отражение в зеркале. Улыбаясь и радуясь своим великолепным формам подумала о том, что каждый раз занимаясь любовью с Вадимом, находила в нём вновь и вновь манящую остроту неповторимости и всё больше и больше хотелось получать это удовольствие, от его сильных рук и тела. Влезая в юбку и натягивая на себя гимнастёрку, она не стала подпоясываться портупеей, оставила её в ванной и вышла босая, счастливо подумав – я буду его женой. Свежая она прошла в зал, присела рядом с Вадимом, склонив сырую голову ему на плечо, спросила:
-  Заждался?
-  Очень! – Он порывисто обнял её, она улыбнулась и опять спросила:
-  А, ты разве не будешь мыться?
-  Я перед твоим приходом принимал душ.
Он теснее прижал её к себе, шепнул:
-  Я тебя хочу…
-  Я знаю, - нежно ответила она, чувствуя рукой его возбуждённую плоть, слегка сжала и не раздумывая медленно легла на диван, увлекая за собой Вадима…
А, Вадим, остро почувствовал надвигающуюся весну к этой желанной и очаровательной женщине…
                ***
Перед отъездом из Улан-Батора, Алла навела справки о Вадиме и узнав, что он всё ещё в Монголии, не устояла перед соблазном отправиться к нему на квартиру. Она конечно же могла устроиться в офицерском общежитии, причём, там уже было забронировано для неё место и конечно же могла проколоться – у Вадима могла быть женщина, но она не смогла в себе побороть желаний, от ярких встреч в прошлом времени. Сейчас лёжа с Вадимом на раскинутом диване, ещё не остывшая от его бесстыдных издевательств, она счастливо подумала, что судьба подарила ей ещё один шанс, приведя за руку в эту квартиру; где пусть не совсем ещё своя, но и не чужая уже жизнь. И эта квартира, за мимолётный срок, успела войти в неё этими стенами, этими окнами, этим чарующим запахом лучшего мужчины и пусть пока не мужа, но жаркого любовника, кипящего неутомимой страстью… Алла повернулась грудью к Вадиму и тихо спросила:
-  Скажи, я ещё не старая или уже?..
Он в нежном касании, мягко массажировал ей грудь, с напряжёнными сосками, мягко поцеловал в губы, так же тихо ответил;
-  Женщина старится, если сама себе это позволяет. Тебе не стоит комплексовать, этим славным мячикам, позавидует любая семнадцатилетняя девственница. И сколько бы не было тебе лет, ты всегда можешь рассчитывать, с моей стороны, на жизнь полной любви и страсти.
Вадим всё чаще и чаще стал сжимать оболочку её груди, навалился впиваясь ртом в её губы… Эта увертюра прервалась неожиданным звонком. Алла испуганно выскользнула из-под Вадима и как девочка, застигнутая врасплох, натянула на себя одеяло и с испугом спросила:
-  Кто это может быть?..
Успокойся это телефон. – И Вадим взглянул на часы, стрелки показывали двадцать один час, вставая с дивана добавил:
-  Будет очень обидно, если что-то случилось на работе…
-  Такое часто бывает? – Спросила Алла, выглядывая из-под одеяла.
-  Не часто, но бывает под закон подлости. – Ответил Вадим и голый подошёл к трубке, поздоровался и за тем засмеялся, кивнул головой, поблагодарил и тут же извинился, уклончиво ответил, что в другой раз, снова засмеялся сказал, что сорок и распрощавшись положил трубку.
-  Кто там? – Всё ещё выглядывая из-под одеяла спросила Алла.
-  Да так… - Вадим улыбнулся, разворачиваясь наготой к ней, - поздравили.
-  С чем?
-  С юбилеем.
-  Что за юбилей?..
-  Мне сегодня стукнуло сорок лет.
-  У тебя оказывается день рождения?! – Воскликнула Алла, опуская одеяло, - и ты молчал! Да ещё юбилей!
-  Не успел… - Ответил, засмеявшись Вадим, приближаясь к обнажённой Алле, уже сидевшей над одеялом.
«Он совершенно потерял стыдливость и это его абсолютно не портит, - подумала Алла, - а я как дура уставилась на его витязя в смуглой шкуре и, почувствовала нетерпеливость во всём теле…» - И он опрокинул желанную женщину, женщину в том зените своего совершенства, когда интимные минуты занимают в её жизни не последнее место и вся красота вершины всплеска, приходится именно на этот возраст, делая женщину неотразимой! И тогда с треском лопаются все моральные устои приличия, от безрассудных поступков в любви. Дразня и провоцируя Вадима она млела под его ласками, то закрывала, то открывала свои очаровательные ресницы, возбуждая Вадима к полной отдачи сил…
-  Боже мой! – В тяжёлом дыхании произнёс он, - как красиво ты смотришься! И кто только это придумал!..
-  Бессовестный Вадик! Не смотри…
Они отдыхали лёжа, взявшись за руки, а ветер за окном не-иствовал с прежней силой, шурша песком по окнам.
-  О чём думаешь? – Спросила Алла.
-  Так ни о чём, просто отдыхаю.
-  Ты обо мне думай. – И она сжала ему руку
-  Я и о тебе думаю. Знаешь, моя жизнь или судьба, как распутная женщина, всегда опасна, когда щедро расточает свои ласки…
-  Ты сейчас говоришь обо мне?
-  Нет. О тебе нет. С высоты своих прожитых лет тебя я вижу, а с теми был слеп.
-  А, подробнее с этого места…
-  Зачем? Не надо. Это была другая жизнь, с тобой начинается новая. –Вадим обнял Аллу, лукаво сказал на ухо:
-  Начинается с моей единицы и, твоего ноля… Которая приведёт нас к десятке!..
-  Ох и бессовестный! – Она доверчиво прижалась к нему, - когда же мы будем праздновать юбилей? Я ещё должна купить тебе подарок.
- А, вот сейчас встанем и, будем отмечать! А подарок мне не надо, ты его уже подарила трижды и, надеюсь подаришь ещё…