О супружестве Грибоедова

  О супружестве Грибоедова. Для сю-сю-мелодрамы это была на пер-
вый взгляд история [высшего класса] весьма годная, но с точки
зрения критических критиков в ней не так уж всё трогательно.

  Княжна Нина Чавчавадзе (1812-1957), на которой, когда ей было
15 лет, женился 33-летний Грибоедов, была княжной кавказской. Это
не то же, что княжна русская, а попроще: князей (точнее, князь-
ков) на Кавказе было немеряно.

  Наш герой начал ухаживать за ней забавы ради, что его тоже ха-
рактеризует.

  Сильное впечатление он произвёл на неё наверняка потому лишь,
что она была ещё почти ребёнком. Женщина поопытнее отнеслась бы к
нему более скептично. Но засиживаться в девицах было нехорошо,
это понятно. Но должны были бдеть родители.

  Грибоедов отяготил ранней беременностью её ещё не доформировав-
шийся для родов, не тренированный физическим трудом организм, а
сам отправился в Персию делать карьеру на конфликтах держав.

  У Нины, узнавшей о гибели супруга, случились преждевременные
роды, ребёнок прожил только один день, но в те годы младенческая
смертность была велика так или иначе.

  Последующее сохранение Ниной верности Грибоедову, так умиляющее
чувствительную интеллигенцию, преимущественно женского пола, --
на самом деле было абсурдным, противоестественным и, возможно,
обусловливалось слабоватостью психики или полового влечения, пси-
хической травмой от потери ребёнка и супруга, а то даже влиянием
дурацкой романтической литературы (если княжна была в состоянии
читать на европейских языках).

  Жениться надо не в 33 года, а пораньше -- и на приблизительных
ровесницах (ну, на одной и них), иначе рискуешь заполучить со
временем рога от молодой супруги -- и будешь переживать по этому
поводу, как А. С. Пушкин. Потом надо беречь своих жён от психи-
ческих травм хотя бы во время беременности и кормления грудью. А
прекрасным состоятельным вдовам надо снова -- и поскорее --
выходить замуж и по возможности включаться в воспроизводство
населения или хотя бы в уход за новыми мужьями. Вот на ЭТО надо
ориентировать молодёжь, а не на повторение историй типа той душе-
раздирающей "драмы", какая случилась у Грибоедова и Чавчавадзе. С
красивой и очень хорошо расположенной могилкой прежде срока -- в
жанре романтизма, популярного в конце XVIII, начале XIX века.

  Хочешь, чтобы твои дети жили благополучно, -- настраивай их
против Грибоедова. Разъясняй на его примере, к чему приводит ру-
ководствование неправильными ценностями, зачитывание наивными
опусами "молодых да ранних". Кстати, советская школа по этой час-
ти подгаживала: тыкала в "Евгения Онегина", "Героя нашего време-
ни" и т. п., а надо было тыкать хотя бы немножко в произведения
старых ворчунов: Лабрюйера, Грасиана, Монтеня, Сенеки и т. п.

  Из обсуждения (15.08.2024, avia_gorizont в jivejournal.com):

  "Просто вся эта т. н. 'галерея лишних людей в русской литерату-
ре' (Печорин, Онегин, Чацкий, Обломов и проч.) была идеологизиро-
вана советским литературоведением. Типа царизм был плохой, а до
большевиков было еще далеко. Вот и мучились все эти одинокие
'герои нашего времени' горем от ума, не могли реализовать себя! А
я бы выменял всю эту книжную 'галерею' на одного лишь 'Робинзона
Крузо' - книгу о том, что, даже оказавшись в трудном положении,
важно не пасовать, не ныть. Что деятельный ум, в сочетании с
трудолюбием и настойчивостью, не может быть горем."

Действительно, по-настоящему умный индивид (а не "высокообразо-
ванный") найдёт способ самореализоваться приличным образом даже
при ущербном политическом режиме. Может, проявить себя так, как
хотелось бы, у него не получится, но чего-то незаурядного до-
стичь он всё-таки сможет почти наверняка.

Думаю, концентрация на фигурах разных Чацких и Печориных в
советском школьном курсе русской литературы имела место по двум
причинам:

1. Более достойных героев-нонконформистов и тем более протесту-
нов в русской словесности от сколько-нибудь способных писате-
лей до появления светлого образа Рахметова (в "Что делать"
у Чернышевского) попросту не было.

2. Сами составители и проталкиватели ущербного курса русской
литературы чувствовали себя "лишними людьми" [но стеснялись
об этом говорить], а в реальности являли собой лишь беспо-
лезную словоблудливую интеллигенцию -- и вредили, среди про-
чего, вот как раз таким курсом русской литературы. В России
имелись недурственные авторы исторических, приключенческих,
научно-фантастических и т. п. произведений, но школьникам
совались "лишние люди" не столько даже из заискивания перед
компартией, сколько из имманентного интеллигентского недо-
вольства своим якобы недостаточно тёплым местом под солнцем.

До Октябрьской революции 1917 года у российской интеллигенции
считалось подобающим ныть и сокрушаться, а ещё носиться со всяки-
ми Максимами Горькими ("На дне") и Владимирами Короленко ("Дети
подземелья") вместо озадачивания себя конструктивом.

Мерзкие они, грибоедовщики. Опоссумы в белых кроличьих шкурках.