Старик

Спокойная вода старого русла задумчиво теребила пушистые лапки водорослей. Новая ветка реки, выросшая чуть поотдаль и переименовавшая себя в ствол, ершилась разноцветными пляжниками. Украшенный их пестрыми купальниками берег выглядел весьма нарядно. Машины массажировали его колёсами, в ответ на что он приятно похрустывал; как свежие вафли.

Старик был спокоен. Старик был невозмутим. Его, казалось, совершенно не волнует, что ивы нависают всё ниже, берега зарастают зеленью и черепахами, а небо отражается в чужой воде. Он степенно уходил в сторону от песчаного шума и, чем старше становился, тем больше любил бывать один. Чтобы под настроение неожиданно прыгать вниз со скалы, разбиваться и собираться снова. О водопаде – чуть дальше по течению – мало кто знал. Лишь те, кого старик любил. Синильга знала. Ей нравилось купаться в срывающихся со скалы ручейках.
- Стрела!!! – крикнули с нового пляжа. – Что ты там опять застряла. Шашлыки уже почти готовы. Дался тебе этот старик.
Девушка поднялась и помахала рукой говорившему:
- Пытаюсь уложить в голове новую схему металлического паука. Начинайте без меня. Я подойду.
Баст разочарованно вздохнул, однако возражать не стал. Во всём, что касалось работы, Синильга была крайне щепетильна – это ребята уже усвоили. Редко кому удавалось оторвать её от занятий и чаще всего выходило так, что даже выбравшись вместе с отрядом куда-нибудь отдохнуть, она вскорости незаметно исчезала из поля зрения. Да и вернувшись, обычно сидела в сторонке, занятая своими отчётами по последним рабочим ситуацям. Нередко к ней присоединялся Кардинал. И тогда они подолгу увлечённо о чём-то совещались.

Девушка развернулась и пошла прочь, в сторону леса, оставляя за спиной шум молодой реки. Ей нравились тишина и жизнь. То, что приходит в зрелости. В молодости существует яркость проживания новых впечатлений, - понимание возникает позже. Она уверенно пробиралась сквозь заросли к водопаду. Упругие торпеды хищных рыб разбивали флотилии мелких рыбёшек. На той стороне старика, в камышовых зарослях кувыркались утки. Чем дальше Синильга уходила от шума отдыхающих горожан, тем уютнее себя чувствовала. Она любила выбираться вместе с Кардиналом на тренировки личного состава (к реке они приезжали часто), вот только среди людей, вдали от своей обжитой тишины, порой грустила. Улавливая своё полное несоответствие с миром техники и расчёта. Когда девушка замечала в глазах Стрелка ту же затаённую грусть, она понимающе улыбалась. Кардинал разбирался в придуманных правилах лучше других, и порой так хотел отдохнуть от всего этого где-нибудь в тишине. Уйти по едва заметной лесной тропке от шума, как сбегал от нового русла крепкий полноводный старик.

- Ты навсегда ушла из города? – спрашивал он.
- Я не могу отдохнуть в городе. Первый признак того, что ты в гостях, а не дома, когда не можешь отдохнуть. В городе я могу развеяться или развлечься. Какие там ещё модные словечки? Оторваться? Оттянуться? Зажечь? В общем, всё могу, кроме отдыха. Так что, думаю, навсегда,  – она хотела свести разговор в шутку. На этот раз не удалось.
- Что такое дом? – слова прозвучали задумчиво. Может быть, в них даже не было вопроса и Кардинал пытался определить понятие для себя.
- Дом – это ощущение, - Синильга пыталась сплести свои и его мысли в единую цепь. Так определения получались более точными. - Дом там, где ты не думаешь, а чувствуешь.

Преодолев последний отрезок пути, Синильга легко спрыгнула на облюбованный плоский камень у подножия водопада. Погода стояла солнечная, но купаться не хотелось. Женщина всё же не сдержалась и, разувшись, свесила ноги в воду. Старик ласково гладил её ступни, и было в этом сочетании нежности и прохлады что-то весьма эротичное. Бесшумный и как всегда неожиданный за её спиной возник Кардинал. Она давно научилась не оборачиваясь чувствовала его присутствие. И теперь его свойство возникать из ниоткуда придавало ей уверенности в своей защищённости. Раньше – она каждый раз удивлялась и не могла понять, как ему удается  попадать в дом незаметно. Потом она восхищалась тем, как он умеет скользить по городу, выбирая из множества тупиковых улочек те немногие, что вели куда нужно. И однажды он взял её за руку, чтобы показать, как это делается. Знание местности хорошее умение. Оно позволяет становиться незаметным, а, в случае необходимости, - неуловимым. Синильга запомнила урок и научилась не оборачиваясь чувствовать его присутствие.
- Решаешь задачу? – спросил Кардинал, замеревший на пару секунд, прежде, чем подойти ближе.
- Ты не можешь мне помешать, - ответила она сразу на следующий вопрос, ещё не заданный вслух. – Я придумываю мудрость.
Он спустился к воде и устроился с нею рядом. Кто-то другой наверняка бы не понял смысла сказанной фразы. Стрелок тут же включился в работу:
- Хорошее название для учебника: «Прикладная мудрость», - бросил он первую ассоциацию и перешёл к заданиям. – Определи пожалуйста моё место в этом понятии. В мудрости. Можешь не отвечать сразу. Подумаешь скажешь.
Девушка улыбнулась:
- Могу ответить сразу! Мудрость – это расстояние между старостью и смертью. Когда вновь перестаёшь бояться ошибок, обид и движения. В какой-то степени, возврат к умению рисковать. Но теперь расчётливо. Сведя возможные проигрыши к сражениям, но не к войне. Умение не только замечать и понимать жизнь, но и по-настоящему её ценить.
От неожиданности Кардинал резко повернулся в её сторону. В перечне качеств было много моментов со знаком плюс, да только само определение «мудрости» звучало слишком уж пугающе:
- Значит, ты наконец согласна с тем, что я старик? – к вопросу возраста они возвращались часто.
- Не старше меня, - засмеялась Сингильга. – Довольно таки крепкий старик. Старость – это то, что мы назначаем для себя сами, как любой другой выбор. Остановка. Старым можно стать в двадцать, и в семьдесят. Пройдя взрослость - этап торможения, когда человек перестает думать о себе и просто движется в каком-то из подхвативших его потоков. Чем раньше это поймёшь, тем дольше будешь молодым. Каждый сам решает, какую часть жизни каким из состояний занять. Это нам дано!
Тут же отвлёкшись от личного, Стрелок принялся крутить в голове новую теорию. Внешне он выглядел сосредоточено и серьёзно, в то же время, он явно попался в сеть своей природной любознательности, требующей наискорейшего ответа на все вопросы. Немедленного!
- Выходит, к мудрости можно так и не прийти? – конечно, он нашёл нужный вопрос. Именно то, что сейчас безуспешно пыталась нащупать Синильга.
- Спасибо! Это как раз то, что нужно! Ну, чтобы придумать мудрость окончательно, - обрадованная, женщина выбралась на камень, устроилась у Кардинала за спиной, положив голову ему на плечо. Какое-то время она пребывала в задумчивости:
- Сложный вопрос, - наконец произнесла. – Это недоказуемо. Большинство людей теряются в старости. Хотя мне всё же кажется, что без мудрости невозможен следующий переход, к смерти. И что, как минимум на последнем вдохе, человек постигает, что такое мудрость. Хотя, вероятно, уже не успевает этого осознать. Как вспышка.

- Когда ты прижимаешься к моей спине, я чувствую себя защищённым, - мудрость была разгадана и Кардинал легонько направил Синильгу в другую сторону, подальше от смерти.
- Надо же! – вскрикнула девушка. – У меня всё наоборот, представляешь?
- Как именно наоборот?
- Наоборот, в том смысле, что я не чувствую себя в безопасности, когда кто-то прикрывает мне спину. Я в безопасности только тогда, когда нахожусь за чьей-то спиной сама, - тем временем отозвалась она.
- Это, как разрезанная поперёк булочка, - добавил Кардинал.
- Почему булочка? – деловито уточнила Синильга.
- Потому что, если сложить её обратно по линии разреза, она не будет высыхать.
- Хороший пример! А почему именно поперёк, а не вдоль?
Кардинал, до этого сидевший смирно, фыркнул и развернулся к ней лицом. Он ждал именно этого вопроса…

Они вышли к остальной части группы по левому берегу старого русла, с жаром обсуждая конструкцию металлического паука.
- На 37 разъёме не хватает мощности, - эмоционально сказала девушка.
- Достаточно. Если добавить, 14 предохранитель сдохнет за первые 15 минут работы, - спокойно возразил Кардинал, и тихо, чтобы никто не слышал, уточнил. – А электрончики, знаешь, как бегают? Как малюсенькие шарики.
Она едва сдержала смех.

За их спинами довольно забулькал полноводный старик. А где-то, многим дальше, он слетел с обрыва, не сдерживая себя, хохоча и пенясь, падая на плоский камень, выдёргивая сладкую траву, подобравшуюся вплотную к воде. Порадовали старика. Повеселили. Уважили.

Приходите ещё. Старик умеет сочинять и хранить легенды.

Иллюстрация: А. Штейнберг