Дербент. глава девятая. Последний автостоп

   А потом мы осмотрелись и обомлели! Где же это нас высадили? Ой, да где это мы? Вот блин! Так это же никакой не Дербент! Мы стояли у самого синего моря, вокруг был только песок – и еще нефтяные танки, огромные такие круглые черные баки, может быть, те самые, в которых товарищ Сухов прятал освобожденных женщин Востока от их якобы бывшего, но все еще ужасно ревнивого мужа Черного Абдуллы.  Августа сразу подбежала к ним, к нефтяным танкам,  и стала искать следы от пуль атамана местных басмачей. Уж очень Черный Абдулла живописно палил из маузера, когда, прошитый очередью из пулемета товарища Сухова, сползал, еще хватаясь за поручень, вниз по лестнице нефтехранилища. Падал и палил, палил, палил по нефтяному танку. Но никаких следов от пуль на стенке цистерны не нашлось. Наверное, уже несколько раз перекрасили. Жаль! Очень жаль!

   А потом мы вышли к дому таможенника Верещагина. Там во дворе уже не гуляли важно павлины, а был ресторан, который так и назывался «У Верещагина». Зашли внутрь, посмотрели. Не вдохновились. И дорого, и как-то все неаппетитно.

 - Да-аа, - протянула Августа. – Лучше бы назвались честно: «Гранаты у нас не той системы»!

   А солнце уже клонилось к закату, и надо было как-то исхитриться успеть в лагерь археологов к назначенному товарищем Едким часу.. Унылые шагаем по дороге. И вдруг сзади догоняет машина. Августа голосует, мы переглядываемся. Да нет! Ведь это же… нефтевоз! Хотели было извиниться, дескать, ошибочка вышла. Но водитель достает два рваных мешка, стелет на пропитанную нефтью крышу нефтяной цистерны. Девушки садятся на мешки, я пристраиваюсь сзади. Так и въезжаем в Дербент. Как будто на гигантском вороном коне. 

   В лагерь археологов поспеваем вовремя, хотя товарищ Едкий заметно нервничает. Я бы даже сказал, выражение лица у товарища Едкого довольно-таки кислое! Ведь час всего остался до автобуса, который подбросит экспедицию в аэропорт. Чтобы как-то разрядить обстановку, я достаю из кармашка рюкзака камень с древним рисунком, тот, что я нашел у входа в пещеру.

 - Это Вам,  Алексей Максимович! Сувенир, так сказать, с гор Дагестана!

   Товарищ Едкий приятно удивлен. Достает из кармашка лупу, внимательно изучает мою находку. Наконец, в восторге поднимает глаза на меня.

 - Да это же сенсация! Это же одноглазый Циклоп! Полифем! Проникновение ранней эллинской античности на Восточный Кавказ! Потрясающе! Где? Где вы нашли это сокровище?

   Я киваю на девушек, мол, они все расскажут.

 - Ладно, тебе ответный подарок. Вот, смотри, что мы нашли!

   И он подает мне банку из-под индийского кофе. В ней разные колечки, бусинки. Видимо, все это откопали здесь.

 - Возьми что-нибудь на память.

 - А нам, а нам! – закричали Августа с Юлей.

 - А вам, уж извините, – по губам! – обернулся к ним товарищ Едкий. – Мы тут, понимаешь, три дня пахали, объект консервировали, а вы там, понимаешь, автостопом развлекались! Ишь, лягушки-путешественницы!

   И тогда Августе с Юлей стало очень-очень стыдно. Впервые на моей памяти. Грустные и несчастные, они побрели укладывать свои вещи.   

   И тогда я попросил два колечка. Едкий аж крякнул. Сказал:

 - Ну ты и нахал, братец! Ну да ладно! Все-таки ты с нами честно трудился целую декаду. Да еще твоя находка! Да, бери, бери, конечно!

   И я схватил кольца и побежал к Августе и Юле, которые как раз складывали палатку. Они удивленно посмотрели на меня, а я, смущаясь от собственной дерзости, надел каждой на палец по колечку.

 - Это что? Теперь мы что - твои невесты?

 - Да нет. Просто… вы же мои жены?

 - Так и есть! – улыбнулась мне Юля: с некоторых пор мы действительно твои верные жены! 

   И они поцеловали меня, в щечку. Сначала Августа, а потом Юля.

   А после я проводил их до автобуса.

 - Как ты думаешь, мы еще встретимся? – спросил я у Августы.

 - Обязательно встретимся, когда ты вернешься в Москву!

 - А я хорошо танцевал с тобой танго?

 - Ну да, - сказала Августа. Как-то рассеянно сказала и погладила меня по голове:

 – Ты чудесно танцевал. Для первого раза просто отлично. И на ноги мне почти не наступал.

   А потом они сели в автобус и уехали. Я долго провожал глазами автобус, а когда он уже скрылся из виду, только тут с ужасом вспомнил, что я так и не узнал их подлинные имена.

   Дагестанский бальзам они увезли с собой. Так мы вместе его и не выпили. Ах да, мне же его ещё нельзя пить, ведь я же еще маленький! Несовершеннолетний.

   Я шел домой, в смысле, к тете. Мне было очень-очень грустно. И как-то по-детски обидно, что так быстро все пролетело… и так скоро все кончилось. А еще была обида, что они – уже большие, взрослые, а я вот зачем-то ещё маленький! И что они знают нечто такое, такое! А вот я этого не знаю. Нет, это даже были не взрослые тайны. Было ещё нечто такое - уж совсем настолько тайное, что я вот совершенно не представлял, что же это могло быть? Может, это только женщины знают? А мужчинам этого знать не положено? Вообще не дано знать?

   По дороге я встретил знакомых ребят. Тот самый Октай, чьим именем я воспользовался так беззастенчиво, оглядел меня со всех сторон и процедил сквозь зубы:

 - Ты где это так штаны заляпал?   

   Я посмотрел вниз. Действительно, штаны между ног пропитались нефтью. Сейчас нефть засохла и выглядела темным предметом - самое оно для поиздеваться. Надо было срочно спасать положение, и я начал заливать, что это реально взаправдашние ковбойские штаны, которые начальник моего отца привез из Штатов. И что мало у кого в Москве такие штаны есть. А в Махачкале или в Баку такие и подавно не скоро еще появятся. Я врал вдохновенно, а ребята почему-то верили. У Октая аж загорелись глаза.

 - Слушай, до отъезда один день дашь поносить?

 - Если тетя разрешит, то дам, - сказал я уклончиво.

   А в тетином окне горел свет. На столе исходили паром и дразнили аппетит только что испеченные фирменные тетины пироги. Она как чувствовала, что я приеду именно сегодня, именно сейчас.

   За штаны я, конечно, получил по первое число. Пришлось выслушать целую лекцию об аккуратности. Наконец, тетя сдалась и вздохнула:

 - Ладно, поколдую над твоими штанами утром. Может быть, еще удастся их спасти? А ты иди умойся и ложись! Устал, наверно?

   А вот спать как-то расхотелось. Вместо этого мы долго еще сидели на диване. Я подробно рассказывал тёте о нашем путешествии. Рассказал все. Или почти всё!